| По сообщению историка Созомена , святой Афанасий еще в юности сделан был писцом и домашним секретарем Александрийского архиепископа. Это также благодетельно влияло на развитие Афанасия и расширяло горизонт его понятий и практических церковных обобщений. Всемирная столица морской торговли и образованности того времени, Александрия с первых времен христианства была одною из великих церковных митрополий, начало которой положено было святым апостолом и евангелистом Марком. Около же этого времени авторитет Александрийского первосвятителя простирался над сотнею епископов Египта, Ливии и Пентаполя. К этому же патриархату принадлежали пустыни Фиваидская, Синайская, Нитрийская и Арсинойская, первые великие обитатели коих, отцы и основатели монашества: Антоний Великий , Пахомий, Макарий и многие другие – очень нередко заходили в Александрию, где у них и довершал Афанасий свое подвижническое развитие. Особенно, говорят, он был дружен с святым Антонием Великим , которому он в течение некоторого времени прислуживал и «лил воду на его руки». Не могло, конечно, не повлиять на пламенную душу юного александрийца, как 80-летний старец Антоний бодро стоял в белом овчинном плаще пред пышным и могущественным префектом Александрии и мужественно и мудро защищал от несправедливых преследований христиан, не смущаясь никаким страхом. И вот где, быть может, загорелась та Божественная искра неугасимой ничем ревности по истинной вере, которая горела в юном Афанасии и пылала до конца его жизни, распространяя повсюду теплоту любви и свет веры христианской более чем 50 лет при жизни и доныне по смерти. Как бы заблаговременно подготовляемый Промыслом Божиим к великому своему служению христианскому миру, святой Афанасий весьма рано был поставлен в диакона, а потом возведен и в архидиакона. Живя при архиепископе, святой Афанасий был во многом ему помощником, так как, кроме широкого образования, он обладал проницательным умом и, что всего важнее, всегда горел ревностию об истинной вере, ценимой им выше всего. Труды по патриархату, конечно, много занимали его, но юный аскет находил время и для самостоятельных занятий, ища в них выражения своего одушевления верою. К этому времени относится его «Слово против язычников» 2 , в котором он показывает нелепость идолопоклонства, бывшаго тогда еще в немалой силе, доказывает истину единобожия и указывает пути к истинному Богопознанию. Доводы Афанасия и самобытны, и могущественны. К этому же времени относят знаменитое произведение «О воплощении Слова», где говорится о необходимости воплощения Сына Божия для восстановления падшего человечества и доказывается с полною основательностью, что воплотившееся Слово есть Единородный Сын Божий 3 . Этот заветный предмет юношески пламенной веры святого Афанасия был потом основным предметом несокрушимаго убеждения в пору его твердого мужества и славнейшим предметом упования при конце многотрудной жизни, отягченной неустанною борьбою с еретиком Арием и его приверженцами. |
| Согласно этим писателям все греховные состояния человеческой души могут быть сведены к восьми главным страстям: 1) чревоугодие, 2) блуд, 3) сребролюбие, 3) гнев, 5) печаль, 6) уныние, 7) тщеславие и 8) гордость. Некоторые писатели иногда упрощают эти до четырехчленной схемы страстей, но классической должна быть признана вышеприведенная восьмичленная. Уместно спросить, почему отцы Церкви, чуждые всякой схоластической засушенности и схематизации, так упорно настаивают на этой восьмичленной схеме при разделении греховных пороков в нашей душе? Потому, отвечаем мы, что собственным наблюдением и личным опытом, проверенным опытом всех аскетов, пришли к заключению, что упомянутые восемь «лукавых» помыслов или пороков суть главные возбудители греха в нас. Конечно, можно при известной тщательности развить эту схему и внести новые подразделения, но в главном все равно мы придем к этим восьми порокам. Это первое. Кроме того, в этих аскетических системах страстей наблюдается большая внутренняя диалектическая связь. «Страсти, подобно звеньям цепи, держатся одна за другую», – учит преп. Исаия Нитрийский («Добротолюбие», том I, стр. 469). «Злые страсти и нечестие не только вводятся одна через другую, но подобны суть одне другим», – подтверждает св. Григорий Палама (Беседа 8-я). Эта диалектическая связь проверена всеми писателями-аскетами. Страсти перечислены у них именно в такой последовательности потому, что генетически страсть от страсти имеет свое наследственное начало. Упомянутые выше писатели прекрасно рассказывают в своих аскетических творениях о том, как из одной греховной привычки незаметно возникает другая, или лучше, как одна из них коренится в другой, сама порождая последующую. Чревоугодие есть самая естественная из страстей, так как возникает из физиологических потребностей нашего организма. Голод и жажду чувствует всякий нормальный и здоровый человек, но при неумеренности в этой потребности естественное становится «чрезестественным», противоестественным, стало быть, и порочным. Чревоугодие, т. е. пресыщение и неумеренность в питании естествено возбуждает плотские движения, сексуальные порывы, которые приводят, при несдержанности, т. е. при неаскетическом настроении, к страсти блуда, от которой порождаются всевозможные блудные помыслы, пожелания, мечтания и т. д. Для удовлетворения этой постыдной страсти человеку нужны средства, материальное благополучие, избыток денег, что приводит к порождению в нас страсти сребролюбия, от которой ведут свое начало все грехи, связанные с деньгами: расточительность, роскошь, жадность, скупость, вещелюбие, зависть и прочее. Неудачи в нашей материальной и плотской жизни, неуспех в наших расчетах и плотских планах приводит к гневу, печали и унынию. От гнева рождаются все «общежитейские» грехи в виде раздражительности (в светском обиходе именуемой «нервностью»), несдержанности в словах, сварливости, ругательной настроенности, озлобленности и проч. Все это можно развить и более подробно и глубоко. |
| С той поры между эпархом и подвижником возник большой раздор и несогласие: святитель защищал христиан, а эпарх – евреев. Оба они порознь написали царю Феодосию Младшему об этом деле и ждали какой последует приказ. Между тем, в Александрии было и другое обстоятельство, ставшее причиной убийств и сильного возмущения. Жила в городе Александрии дева-философ по имени Ипатия – благочестивая и добродетельная дочь философа Феоны. Епископ Киринский Синесий пишет, что своей премудростью она превосходила всех философов того времени. Она хранила чистоту девства, не желая выходить замуж, с одной стороны, преимущественно ради любви к Иисусу Христу, а с другой, чтобы спокойно предаваться чтению философских книг. Каждый день к ней в Александрию приходили из разных стран священники и вельможи; весь народ почитал ее и с любовью выслушивал душеполезные советы и наставления. Дева-философ хотела примирить патриарха с эпархом и со смирением и кротостью приходила то к одному, то к другому. Своими разумными словами она убеждала обоих примириться, хотя святейший патриарх и ранее несколько раз искал мира с эпархом, но тот, по своему злому нраву и злопамятству, не хотел ни о чем и слышать. Однажды днем, когда дева-философ возвращалась на колеснице домой, какие-то мятежники, не желавшие мира между эпархом и святителем, неожиданно набросились на нее, стащили с колесницы и, разодрав одежды, стали немилосердно избивать, пока не убили, но даже этим они не насытили свою злобу. Какое бесчеловечие и зверская жестокость! Бросившись на тело девы, они разрубили его на куски и сожгли в местечке, называемом Кинарос. Узнав об этой трагедии и несчастье, все александрийцы сильно опечалились, а живущие на Нитрийской горе монахи, исполнившись ревности, спустились в Александрию, чтобы помочь и защитить своего предстоятеля. Их было около пятисот человек. Случайно по дороге встретив эпарха, восседавшего на колеснице, они начали шуметь, понося его и называя идолопоклонником – прежде он был еллином и незадолго до того принял Крещение в Константинополе. Один наиболее раздраженный монах, отец Аммоний, бросил в эпарха камень и попал в голову. Собравшийся народ оттащил иноков от эпарха. Подозревая, что это святитель направил против него монахов, эпарх воспылал гневом и подверг Аммония таким жестоким пыткам, что тот умер. Узнав об этом происшествии, Кирилл опечалился и послал за телом инока, которого с почестями предал погребению. |
| Окаянный тот инок, удалясь от иночества и христианства и ниспадая чрез свое пагубное безверие во глубину адову, после довольно продолжительного времени, как впал в это свое беззаконие, всё-таки начал понемногу как бы приходить в себя и, при угрызении совести, начал познавать всю свою погибель. В это время некоторым братиям той пустыни, где прежде сей отпадший инок Исаак совершал свой постнический подвиг, понадобилось идти по своим надобностям в город. По Божию усмотрению, инокам тем пришлось идти мимо того дома, где он, прельщенный, жил вместе с своею женою еврейкою; увидев их мимо идущих, он тотчас же почувствовал сердечное сокрушение, вспомнив прежнюю свою жизнь и честный сонм святых братий; выйдя к ним из дому, он начал спрашивать их, — откуда и кто они и зачем пришли сюда. Они на это ответили ему: — Мы из Нитрийской пустыни ученики великого Паисия, пришли же сюда по своим надобностям. Тогда он, тяжело вздохнув, сказал им всё о себе, и усердно стал умолять их, дабы они передали великому старцу его просьбу, да умолит он Господа о нем, чтобы его молитвами избавиться ему от сети вражеской. Иноки, болезнуя о нем в сердце своем, обещали передать просьбу его святому старцу, что действительно и сделали: возвратившись домой, они рассказали обо всем этом блаженному отцу. Старец, выслушав их, воздохнул из глубины сердца и сказал: — Увы мне, возлюбленные чада, как часто мужи из-за женщин лишаются божественной благодати! указание на таких мужей мы имеем в святых книгах, написанных древними отцами; ибо для врага, воздвигающего брань на людей, нет более твёрдого орудия, как женщины; пользуясь этим оружием, супостат легко преодолевал и великих мужей: вспомните великого Давида и его правнуков и внуков; — вот почему и нам всегда нужно быть осторожными и всегда молиться Господу, чтобы избавиться от такого коварства. Сказав это, старец затворился в своей молитвенной келлии и, став на молитву, так стал взывать к Господу: — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий и Слове! не презри дела рук Твоих и не попусти тому иноку до конца быть ввержену во глубину погибели, но милостиво призри с небесного Твоего жилища и не презри приносимых мною Тебе молитв: приими моление об отступившем от Тебя и теперь снова пришедшем в раскаяние: молюсь Твоей благости, — призови его на покаяние. |
| 23. Еще сказал: повержение самого себя пред Богом с сознанием и повиновение заповедям в смиренномудрии рождают любовь, а любовь рождает бесстрастие. 24. Авва Исаия спрошен был: что такое смирение? И сказал: смирение есть то, чтобы представлять себя грешнее всех людей и уничижать самого себя, как не делающего ничего доброго пред Богом. Дела же смирения таковы: чтоб молчать, не измерять себя с другим, не спорить, подчиняясь всем, взор повергать долу, пред очами иметь смерть, не лгать, не празднословить, не противоречить высшему, не желать выставлять на вид слово свое, переносить обиду, ненавидеть праздность, принуждать себя во всяком деле, жить трезвенно, отсекать свою волю, не раздражать никого, не завидовать никому. 25. Еще сказал: употреби силу твою не иметь собственного суждения, чтобы ты мог упражняться в плаче; озаботься всею силою своею не спорить о вере и не догматствовать, но следуй Кафолической Церкви. Ибо никто не может постигнуть что-нибудь от Божества. 26. Еще сказал: приобретающий смиренномудрие самому себе наносит порицание от брата, когда говорит: я погрешил. Но презирающий брата напрасно думает о себе, что он мудр и никогда никого не оскорбил. Имеющий страх Божий заботится о добродетелях, чтобы ни одна из них не оскудела от него. 27. Еще сказал: да говорит не язык твой, но дело; да будет слово твое смиренно в сравнении с делом, не говори без сознания, не учи без смирения, чтобы земля приняла сияние твое. 28. Еще сказал: мудрость не в том состоит, чтобы говорить, не в том, чтобы знать время, когда должно говорить; в знании молчи и в знании говори; рассуди, прежде нежели говорить, и отвечай, что должно; будь незнающий в знании, чтоб тебе избежать многих трудов; возбуждай в самом себе труды; выставляя себя в знании, не хвались знанием своим, ибо никто ничего не знает; конец же всему: порицать самого себя, быть ниже ближнего и прилепляться к Божеству. 29. Блаженный архиепископ Феофил пришел некогда на гору Нитрийскую. К нему пришел и авва горы. Архиепископ говорит ему: что нашел ты, отче, лучшего на пути сем? Старец отвечает ему: постоянно обвинять и осуждать самого себя. Архиепископ говорит ему: действительно нет другого пути кроме сего. |
| Узнав обо всем от чиновников претории, Император, религиозное чувство которого было оскорблено поступками патриарха, сильно разгневался и по прибытии последнего задумал отдать его за эти поступки под суд предстоящего Собора. Честь религии, думал он, требовала торжественного разъяснения этого дела, а в случае если преступление получит подтверждение, то и наказания. Находясь под наплывом таких мыслей и для собственного успокоения, он вызвал к себе Златоуста, которому поручил допросить Феофила во дворце Плакидии. Златоуст отклонил приказание Императора. «Я не могу, – сказал он почтительно, – содействовать нарушению церковных постановлений судом над епископом, вне пределов его области». Затем он показал Императору письмо, в котором сам Феофил, по поводу того же дела Долгих братьев, оспаривал значение в отношении к себе всякого Собора, кроме египетского. Сколько ни возражал Аркадий, архиепископ стоял на своем ответе. Оставляя в стороне голос совести, который мог воспрепятствовать ему взять на себя суд над явным врагом, спрашивается, какое же было еще побуждение для отказа, когда он же первый подал мысль о Соборе в Константинополе, чтобы рассудить нитрийских иноков с их епископом? Почему теперь он оспаривал эту мысль? Опасался ли он того, чтобы церковное дело не перешло в область суда светского по поводу открытых насилий и клеветы? Не устранялся ли он от всякого участия в деле, которое казалось ему посягающим на достоинство епископа? Как бы то ни было, он стоял твердо на своем решении, Феофил избежал большой опасности благодаря честности своего противника, и вскоре Аркадий позабыл обо всем этом. Тем не менее, в лагере александрийцев, как их называли, тревога была сильная, и присутствие осужденных клеветников продолжало затруднять патриарха. Он выпросил при содействии придворных чиновников, а может быть и самой Августы, чтобы их наказание было смягчено и казнь заменена ссылкой. Эти люди, ставившие его в неприятное положение, были удалены из Константинополя, и на время дело затихло. |
| 2. Опять он говорил: «Верую, что Бог причислит к мученикам того человека, который благим произволением предается деланию плача: пролияние слез Бог примет от него, как пролияние крови». 3. Он поведал и следующее: «Наставник мой, в течении всей жизни своей, постоянно любил уходить в дальнюю пустыню и там безмолвствовать. Однажды я сказал ему: «Зачем ты убегаешь в пустыни? живи близ людей, и получишь большую награду от Бога». Старец отвечал: «Поверь мне, сын мой, доколе человек не будет равен Моисею и не наречется сыном Божиим, дотоле не может жить посреди людей с пользою для души своей. Я — сын Адамов! подобно отцу моему, который, увидев плод, не воздержался от него, я, когда вижу плод, преподающий грехи, немедленно побеждаюсь желанием его, и вкусив его, умираю. По этой причине отцы наши убегают в пустыни и там умерщвляют лакомство, не находя той пищи, от которой рождаются греховные страсти». Алфавитный Патерик. Алфавитный Патерик. Алфавитный Патерик. Авва Феона Авва Феона сказал: «Нас пленяют плотские похоти по той причине, что ум наш утратил видение Божественное». Видение Божественное рождается от внимательной молитвы, особенно умной. Алфавитный Патерик. Архиепископ Феофил 1. Архиепископ Феофил посетил однажды гору Нитрийскую, и пришел к нему авва горы. Архиепископ сказал ему: «Какое делание, по твоему опытному сознанию, есть высшее на иноческом пути?» Старец отвечал: «Повиновение и постоянное самоукорение (обвинение и осуждение себя)». Архиепископ сказал: «Иного пути, кроме этого, нет». 2. Архиепископ Феофил говорил: «Какой обымет нас страх и трепет, в какое вступим трудное положение, когда душа будет разлучаться с телом! Тогда придет к нам многочисленное воинство противных сил, князья тьмы, злобные миродержцы, начала и власти духа, враждебного Богу; они по праву овладевают душою, произвольно подчинившеюся им, представляя ей все грехи, сделанные ею в ведении и неведении, от юности и до конца жизни. Все дела ее предстанут ей и обличат ее. Сверх того, каким — представь себе — трепетом будет объята душа, доколе не произнесется над нею решительное определение, и не совершится определение ее? Это время — время тесноты, время недоумения. Лицом к лицу против сил неприязненных встанут силы святые, выставляя благие дела души, в противоположность выставляемым врагами грехам. Представь же себе, какой страх и трепет мучат душу, находящуюся посреди этих, друг другу противных, доколе суд над нею не будет решен праведным Судиею! Если душа окажется достойною милости Божией, то бесы посрамляются; она приемлется Ангелами. |
| В это же путешествие он имел радость увидать свою сестру, которая находилась во главе женской монашеской общины. Вскоре Антоний вернулся на свою гору, где его продолжали посещать некоторые отшельники, а также и люди, постигнутые различными бедствиями. Иноков он поучал, а для несчастных он, всегда сострадательный к бедствиям, вымаливал от Бога чудесную помощь. Он исцелил Фронтона, одного царского родственника, от необыкновенной болезни, во время которой больной откусывал себе зубами язык. Потом Антоний возвратил здоровье одной девице, разбитой параличом. При этом святой был настолько смиренен, что, когда Бог по своим неисповедимым путям не исполнял его молитв, он без ропота подчинялся Его святой воле и советовал это и другим или посылал их к другим пустынникам, чтобы с их помощью получить от Бога то, чего не достигали они через него. Он считал себя гораздо ниже своих собратий и удивлялся, что люди приходят к нему, тогда как могли обращаться к этим ученикам. Его убежище было не только местом чудес, оно было горой видений. И часто Бог давал ему там таинственные откровения. Таким сверхчувственным образом он узнал однажды, что из двух отшельников, шедших посетить его, один умер по дороге от жажды, а другой умрет, если он не поторопится послать учеников на помощь. Св. Антоний видел также душу Аммона Нитрийского возносящеюся на небо. И узнал через то минуту его смерти. Это было подтверждено месяц спустя двумя отшельниками, пришедшими из Нитрии, где жил этот святой. Евлогий Александрийский, пришедший к Антонию посоветоваться с ним о больном, за которым он ходил, удостоверился, что Бог открыл Антонию цель его прихода. В другие времена Бог давал ему наставления о разных духовных предметах путем видений, которыми он и делился на пользу своих ближних. Однажды во время молитвы он был восхищен духом. Ему казалось, что ангелы возносят его к Небу, а демоны мешают его проходу. Ангелы защищали его и спрашивали у демонов, имеют ли они какие-нибудь права на него. Они указывали на грехи, которые он сделал от своего рождения. Но ангелы отвечали, что Бог простил ему их и что нужно указать, чем можно упрекнуть его с того времени, как он начал монашескую жизнь. Они ничего не могли ответить, и путь на Небо оказался перед ним свободным. Придя в себя после этого видения, Антоний не подумал сесть за обычную трапезу. Он провел остальную часть дня и ночи в молитвах и стонах, размышляя о том, как люты враги, противящиеся нашему спасению. |
| В отношении же к пользе немаловажно и это – чувствовать худое состояние, в каком человек находится, и не обольщаться чем-либо крайне гнусным, величаясь сим как достоинством, подобно тому как иные бесчувственные, не уязвляемые еще сознанием греха и слепотствующие совестию, небоязненно идут по негладкому и неудобопроходимому пути его, равно как и те, у кого ноги покрыты твердыми мозолями, ступая по терниям и колючкам, не терпят ничего такого, что терпели они прежде, нежели приобучили себя к этому суровостию жизни, и когда ступни их были мягки и нежны, и скоро чувствовали малейшее повреждение. Ибо нет ничего столько трудного для тела и вредного для души, что со временем и по привычке не могло бы сделаться легким и сносным, не производящим уже того неприятного ощущения, какое производило, когда было еще непривычно, и тело утомляло, и совесть печалило, пока не обратилось для души и тела в навык, делающий приятным казавшееся прежде трудным и неприятным. Итак, поскольку признается добрым делом не умалчивать о преуспеяниях ревнителей добродетели и не скрывать того, что, сделавшись явным, приносит великую пользу в жизни, научает житию ангельскому, землю обращает в Небо чистотою и беззаботностию жития, когда все стараются благодетельствовать друг другу и никто не позволяет себе сделать кому-либо обиду, так как убедились наконец, что суетно все здесь остающееся, ревностно же вожделевают того, что может быть взято нами в Век Будущий и надолго быть там полезным, то, рассказав открыто, соделаем известным блаженного мужа, доныне утаенного для многих, потому что, как лань, углубившись в Нитрийскую пустыню, всегда старался он от всех утаиться, боясь житейских напастей, которые, как громовые удары, поражают свыше и еще более оных повреждают душу, когда она не охраняет себя и не уклоняется от обращения с людьми. Соделаем же известным, чтобы от способных воспользоваться не утаивалось все, что благоговейный оный муж старался утаить от людей, не по зависти к тем, которые стали бы подражать ему, и не потому, что один желал украшаться приобретенными добротами, но потому, что избегал всякого случая выставлять себя напоказ, как дела опасного, которое вместо пользы может причинить вред. |
| 26. В сем речении с печатным греческим текстом согласен Древний славянский перевод. 27. Слово лукавым дополнено из древнего славянского перевода. 28. Одну третью часть кафизмы. 29. Слова: о теле, тогда делается сатанинским дополнены из древнего славянского перевода. 30. В издании 1911 г. здесь читается: А то, что Господь сотворил благоволя, обретается у многих святых. — Ред. 31. В греческом тексте читается: ουκ εκνει (не побуждало), но в древнем славянском тексте без отрицания: бе подвизая. 32. См.: Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. Об авве Аммуне Нитрийском. 33. Воспящать — препятствовать. — Ред. 34. В издании 1911 г. читается: с миром. — Ред. 35. Древним славянским переводом подтверждается греческое чтение: εχεις, а не перевод Паисиев: Бог имеет. 36. В древнем сербском переводе читается: иже не озарен, хотя в греческом сказано без отрицания: οστις διαυγης. 37. Праг — порог, завеса. — Ред. 38. Слова, заключенные в скобки, заимствованы из древнего сербского перевода. 39. Евхиты (греч.; или мессалиане) — «молящиеся», еретики IV в., практиковавшие непрерывную молитву в ущерб церковной дисциплине и вероучительной догматике. — Ред. 40. Древний славянский перевод показывает, что вместо: εν τω αιωνι надобно читать: εν τω αγωνι. 41. Глумление без разума — неразумное размышление. — Ред. 42. Слова: Что такое смирение? — и сказал дополнены из древнего славянского перевода. 43. Вервь, вервие — веревка, сеть. — Ред. 44. Умет — помет, сор. — Ред. 45. По сербскому переводу: надливаемаго в недре повем сем; откуда видно, что вместо: τω κενω сербский переводчик читал: τω καινω. 46. Позорище — театральное представление. — Ред. 47. Пророк Моисей. — Ред. 48. Слово ощущать дополнено из древних славянского и сербского переводов. 49. Вина — причина, начало. — Ред. 50. Древний славянский перевод показывает, что здесь вместо: γενται должно читать: γνεται. 51. Из древнего славянского перевода видно, что здесь вместо: την λπην должно читать: την πλην. 52. Древний славянский перевод показывает, что здесь вместо: του μη εισελθειν должно читать без отрицания: του εισελθειν. |
|
|
