| д. В духовном смысле она является богиней разума, почему и является покровительницей таких хитроумных людей, как Одиссей. Впрочем, нужно сказать, что образ богини Афины, несмотря на многочисленные исследования, и до сих пор не выяснен в полной мере; доселе, например, неизвестно, какой смысл имеют связываемые с ней символы – сова и змея, что означают прилагаемые к ней наименования – «Паллада» (некоторые переводят это словом «метающая» молнии), «Тритогенейя» (трижды рожденная) и т. д. Великий сын Зевса Аполлон первоначально считался богом пастухов, стад, пастбищ и полей, а в некоторых местностях и богом морей, откуда и произошло прилагаемое к нему наименование Дельфиний, указывающее на то, что он в образе дельфина показывает путь кораблям; по имени Аполлона – Дельфиния был назван и город Дельфы, где был знаменитый греческий оракул, по связи с которым и Аполлон стал считаться великим прорицателем, а потом и богом целителем. Но гораздо распространеннее было представление об Аполлоне, как о боге солнца; он совершенно заслонил собою древних солнечных богов Гелиоса и Феба; главное содержание мифов об Аполлоне составляют рассказы о борьбе бога света с демонами мрака, о путешествии его осенью к гипербореям, живущим в стране вечного света, и возвращении его весною и т. д. В позднейшее время Аполлон занял едва ли не самое выдающееся место в ряду других греческих богов; он был даже ближе к народному сознанию, чем сам Зевс, который казался слишком далеко стоящим от людей. Такое значение Аполлон приобрел как бог мудрости, искусств и всех видов культуры; история духовного роста Греции и развитие ее философии, искусств и поэзии стоят в тесной связи с именем Аполлона; ему были подчинены и те девять муз, которые олицетворяли науки и искусства. Представление о Гермесе пережило в своем развитии несколько моментов. Сначала он, подобно Аполлону, почитался как покровитель стад и бог плодовитости, почему он в мифах часто рисуется сладострастным. Затем, с именем Гермеса было соединено представление о богатстве, вследствие чего он превратился во владыку земной глубины со всеми ее сокровищами и царством мертвых, а потом в покровителя не только торговли, как источника обогащения, но и воровства и обмана, без которого греки, очевидно, не могли представить себе торговли. |
| — В пользу порядка, — говорю я, — высказалась и та сторона, а то, что ты находишься в состоянии сомнения, это, полагаю, общее у тебя и с Лиценцием, и со мной самим. — Вовсе нет, — возразил Лиценций, — я в этой мысли убежден твердо. Зачем бы я стал колебаться разрушить ту стену, о которой ты упомянул, прежде чем она поднимется совершенно? ибо отвратить меня от философии может не столько поэзия, сколько неуверенность в возможности открытия истины. Тогда Тригеций торжественно провозгласил: — Каково? Наш Лиценций уже не академик! а ведь обыкновенно он защищает их с особой ревностью! — Оставь это, пожалуйста, в данную минуту, — отвечал тот, — пусть подобного рода хитрости и уловки не отклоняют и не отрывают меня от какого-либо божественного предмета, который начал представляться моей мысли и к которому я с жадностью стремлюсь. Тогда я, чувствуя, как радость переполняет меня, с восхищением продекламировал стих из «Энеиды»: Так отец богов, так всевышний аполлон Да совершит; клади начало. Ибо он сам, дающий в настоящее время предзнаменование и проникающий в наши души, он сам и доведет, если только пойдем туда, куда он велит идти. Но всевышний Аполлон — это не тот аполлон, который в пещерах, на горах, в рощах, возбужденный чадом воскурений и гибелью приносимых в жертву животных, овладевает душами исступленных, а Аполлон совершенно другой, справедливо называемый всевышним, а сказать без обиняков — сама истина. Прорицатели же ее — все, кто может быть мудрым. Итак, Лиценций, обнадеженные благочестием своего богопочитания, отправимся в путь, и своими стопами затопчем пагубный огонь смрадных страстей. — Спрашивай же, прошу тебя, — сказал он, — если только я в состоянии буду это нечто великое объяснить, пользуясь и твоими, и своими словами. — Прежде всего, — говорю я, — объясни мне, почему тебе кажется, что эта вода стекает таким образом не случайно, а в силу некоего порядка. То, что вода пущена по деревянным желобам и проведена для нашего употребления, может, конечно, относиться к порядку. |
| Однако не следует забывать, что архаика не уходит окончательно в небытие со всеми своими страхами и ужасами, с таинственными связями с Матерью-Землей. Архаика таится в глубинах нового мира, на его окраинах и в глухих уголках дальних стран. Боги олимпийского периода Зевс и его дети - боги молодого поколения - ведут борьбу с поколением отцов, рожденных Ураном -Небом и Геей -Землей,- титанов . Зевс победил и гигантов (тоже миксантропические существа, но в отличие от титанов смертные). Воцаряются боги нового типа. Жен. божества получают новые функции в эпоху героизма. Гера стала покровительницей брака и моногамной семьи, Деметра - земледелия, Афина Паллада - честной, организованной войны (в противовес буйному, анархическому Аресу), Афродита - богиней любви и красоты (вместо дикой, всепорождающей и всеуничтожающей богини), Гестия - богиней домашнего очага. Даже Артемида, сохранив древние охотничьи функции, приобрела красивый вид и дружелюбное отношение к людям. Ремесло также нашло покровителя, а именно Гефеста. В 20-м гомеровском гимне ему приписывается покровительство всей цивилизации. Богами нового уклада жизни и его активными заступниками стали Афина Паллада и Аполлон. Они славятся умом и красотой, покровительствуя творческой деятельности человека. Так, Аполлон убивает пифийского дракона, основывает на этом месте свое святилище. Он убивает чудовищных великанов Ота и Эфиальта (сыновей Посейдона), мечтавших овладеть Герой и Артемидой и самим Олимпом. Но Аполлон также обладает мирными функциями врачевателя (передает их сыну Асклепию) и пастуха, умножающего стада. Афина не только воительница, но и мудрая богиня, мастерица и ткачиха, помощница ремесленников. Гермес покровительствует всякому человеческому предприятию, включая искусство, торговлю, скотоводство. Он покровитель путников и сопровождает души в загробный мир. Не только боги, но и вся жизнь получила в классических мифах совершенно новое оформление. Всем правил Зевс, и все стихийные силы оказались в его руках. Прежде он сам был и громом, и ослепительной молнией. Теперь гром и молния стали не больше чем атрибутами Зевса. Характерно окружение Зевса на Олимпе. Около него Ника (Победа) уже не страшный и непобедимый даймон, но прекрасная крылатая богиня, символ мощи самого же Зевса. Фемида раньше тоже ничем не отличалась от земли и была законом ее стихийных и беспорядочных действий. Теперь она воспринимается как богиня права и справедливости, супруга Зевса, символ его благоустроенного царства. Даже мойры - страшные богини участи ( μορα - часть) и судьбы, управлявшие мирозданием, теперь дочери Зевса и Фемиды и ведут блаженную жизнь на Олимпе. Их сестры, оры Евномия (Благозаконие), Дике (Справедливость), Эйрене (Мир), упорядочивают жизнь человека и стерегут облачные врата Олимпа. Герои олимпийского периода |
| Грозно доспехом блестящего, словно Арей смертоносный. Но едва олимпийцы приближились к ратям, Эрида Встала свирепая, брань возжигая; вскричала Афина, То пред ископанным рвом за великой стеною ахейской, 50 То по приморскому берегу шумному крик подымая. Страшно, как черная буря, завыл и Арей меднолатный, Звучно троян убеждающий, то с высоты Илиона, То пробегая у вод Симоиса, по Калликолоне . Так олимпийские боги, одних на других возбуждая, 55 Рати свели и ужасное в них распалили свирепство. Страшно громами от неба отец и бессмертных и смертных Грянул над ними; а долу под ними потряс Посейдаон Вкруг беспредельную землю с вершинами гор высочайших. Все затряслось, от кремнистых подошв до верхов многоводных 60 Иды: и град Илион, и суда меднобронных данаев. В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка; В ужасе с трона он прянул и громко вскричал, да над ним бы Лона земли не разверз Посейдон, потрясающий землю, И жилищ бы его не открыл и бессмертным и смертным, 65 Мрачных, ужасных, которых трепещут и самые боги. Так взволновалося всё, как бессмертные к брани сошлися! Против царя Посейдаона, мощного Энносигея, Стал Аполлон длиннокудрый, носящий крылатые стрелы; Против Арея – с очами лазурными дева Паллада; 70 Противу Геры пошла златолукая ловли богиня, Гордая меткостью стрел Артемида, сестра Аполлона; Противу Леты стоял благодетельный Гермес крылатый; Против Гефеста – поток быстроводный, глубокопучинный, Ксанфом от вечных богов нареченный, от смертных — Скамандром. 75 Так устремлялися боги противу богов. Ахиллес же, Гектора только бы встретить, пылал в толпы погрузиться; Сердце его беспредельно горело Приамова сына Кровью насытить Арея, убийством несытого воя. Но Аполлон, возжигатель народа, героя Энея 80 Против Пелида подвигнул, наполнивши мужеством душу. Голос и образ приняв Ликаона, Приамова сына, К сыну Анхиза предстал и вещал Аполлон дальновержец: “Где же угрозы твои, Анхизид, предводитель дарданцев? Или не ты в Илионе, с царями за чашей пируя, 85 Гордо грозился, что с сыном Пелеевым станешь на битву?” |
| Смотри также Апост. 2. Правило 8 Приношения для Жертвы, после употребления нужного для таинства, пусть разделяют между собой клирики, а оглашенный пусть не ест и не пьет ничего из этого, но только клирики и с ними верные братья. Толкование Настоящее правило определяет, что из приносимого народом для литургии то, что остается после употребления нужного на Святые Тайны, должно разделять между клириками, чтобы они вместе с верными мирянами ели и пили это. А из оглашенных и некрещеных пусть никто не вкушает от этих приношений, потому что после того, как они были принесены в святой алтарь и из них вынули частицы для Святых Даров, освятилось и оставшееся, и потому некрещеным и непосвященным не подобает есть и пить это 291 . Смотри также Апост. 3. Правило 9 Поскольку Иеракс говорит о таком-то, что он не должен быть в клире, как обвиняемый в блудодеянии, а еп. Аполлон утверждал, что в то время никто не выступил против него с обвинениями, пусть и об этом человеке будет произведено расследование. И если явится достойный доверия обвинитель и преступление будет доказано в присутствии надежных свидетелей, пусть он будет извержен из Церкви. Если же достоин клира и имеет свидетельство о своем целомудрии, пусть остается в клире. Толкование Упомянутый Иеракс обвинял некоего клирика в блуде и говорил, что по этой причине ему не подобает оставаться в клире, но должно его извергнуть. А еп. Аполлон, рукоположивший этого клирика, утверждал, что в то время (вероятно, во время рукоположения) никто не выступил с обвинением против него. Поэтому настоящее правило определяет, что дело обвиненного клирика дóлжно исследовать и если найдется достойный доверия обвинитель 292 (см. Апост. 74 и II Всел. 6), а совершение преступления будет доказано надежными свидетелями (см. Апост. 75), да будет он извержен из Церкви 293 . Если же будет доказано, что он непорочен и достоин клира, пусть остается в клире. Правило 10 С согласия всех клириков должно назначить другого эконома, на которого согласится и еп. Аполлон, чтобы средства Церкви расходовались на должное. |
| Таким образом, в культе Аполлона мы видим как бы неудовлетворенность Зевсом и слишком слабыми богами Олимпа, и нельзя сказать, что не имеют никаких оснований те, кто, как Гладстон, видят в образе Аполлона отблеск месианских пророчеств, проникших в Грецию путем знакомства с священными книгами евреев. Перейдем к описанию функций этого бога. Самое древнее его значение – это покровительство пастушескому быту. В качестве такового, он называется Карнеем (рогатым) и изображается с козьей головой в руках. Кроме того, он является изобретателем пчеловодства, маслоделия, а как Аполлон – Мелеат, является богом яблоневых садов. Затем, он является изобретателем лиры и покровителем поэзии и музыки. Мантика, священное гадание, также связывается с именем Аполлона. В позднее время Аполлон сближается с Затросом, Пакеоном и Асклепием и становится богом, очищающим и исцеляющим. Кроме этих черт положительного и благодетельного характера, Аполлон сохранил древние черты бога-солнца с характером иссушающего, губительного зноя, мечущего беспощадные солнечные стрелы в людей и животных. Он же рисуется иногда посылающим в наказание людям губительные болезни. В таких случаях он является гневным, страшным богом, и звон его стрел повергает в ужас все живущее: Сердцем разгневанный, быстро сошел он с вершины Олимпа, Лук за плечами неся и колчан отовсюду закрытый, И на ходу за спиною у гневного бога звенели Стрелы в колчане. Вперед подвигался он, ночи подобный. Сел он потом в стороне от судов и стрелу издалека Бросил, и страшен был звон, серебряным луком рожденный. Ил. I, 44–49. Сестра Аполлона Артемида, подобно Аполлону и другим богам, соединяет в себе несколько личностей, аспектов. С одной стороны (и это, кажется, ее крупное значение) она является богиней лесов и диких зверей, дикой охотницей, покровительницей животной плодовитости. Ее не боится лань, а в Аттике девушки пляшут в честь ее, нарядившись в медвежьи шкуры. С другой стороны, она лунная богиня и строгая девственница, и в этом отношении она соединяется с древней богиней луны – Селеной. Она, как это ни странно для девственницы, называется Эйлейтией, помощницей при родах, и приближается к восточным богиням Матерям. Артемида Эфесская изображалась с множеством грудей и фигурами животных, знаменуя этим свое слияние с Астартой и Кибелой. Есть у нее и еще одно опять-таки совершенно особенное значение: она часто смешивается с Гекатой, подземной богиней колдовства, охранительницей ворот и дорог, излюбленной богиней ведьм, которую призывают при лунном свете для совершения магических обрядов. Смысл и историю этих смешений установить сейчас невозможно. Только в виде гипотезы можно предположить здесь, как и в других подобных случаях, поглощение старых богов новым, путем присвоения себе их функций, причем имеет значение не только внутреннее сходство нового пришлого бога со старым, но и какие-нибудь внешние совпадения в культе и представлениях. |
| Ф р. 14 (93) «Владыка, чье прорицалищ е в Дельфах, и не го ворит, и не утаивает, а подает знаки» . Под владыкой подразумевается здесь, конечно, Аполлон, непосредственным образом связанный с пифийским оракулом в г. Дельфы. Пифон – чудовище (существо безобразное и хаотичное, но древнее, бывшее изначала, вещее) убивается Аполлоном как проводником олимпийской космизации. То, что внук поднимает руку на своего хаотичного дедушку – одновременно и подвиг (как аналогичные деяния Геракла, Тесея), и преступление, богоборчество и богоубийство. Оценка Аполлона, таким образом, здесь амбивалентна. Как герой он стяжал славу, как преступник – вину, за которую должен понести кару и искупить ее. Тема вины, к слову сказать, правовая терминология и проблематика – характерная черта демократической философской терминологии, например, у Анаксимандра. Виновное, нечто, находящееся в ситуации вины, причиняющее или причиненное, возвращает нас в смысловое поле фюсиса и архэ, в проблематику определенности всего через утверждение начала, которое еще и виновник бытия, само же бытие виновно в своем происхождении, расплачиваясь за него становлением (греки всерьез считали, что лучше не родиться, т.к. рождение означает обреченность року, неумолимой судьбе, а, следовательно, гибели и исчезновению). Тема искупления вины как некоторого недобытия и ущерба – той доли хаоса и разрушения, которые вновь и вновь обнаруживаются в устойчивом порядке космоса, – есть тема древней мистериальной религиозности. Аполлон, убив Пифона, должен очиститься от скверны убийства, очищение – это всегда возвращение к незамутненному истоку космоса. Мир, по устойчивому представлению древних греков, достигнув состояния космичности, упорядоченности, определенно имеет своей перспективой скатывание к хаосу. Мистерия поддерживает, обеспечивает стабильность космического бытия во всех его проявлениях. Дельфы – крупнейший религиозный центр Греции, включающий в себя оракул, доводящий до смертных волю богов и доводящий до слуха небожителей вопрошания людей. Прорицает женщина – пифия, впадающая в медиумический транс, вдыхая пары серы (вещее дыхание Пифона, брошенного Аполлоном в расщелину земли). Ее несвязные речи толковали герменевты, облекая их в стихотворную форму. В этом культурном и религиозном контексте для нас важна та двойственность, которую мы наблюдали и в первом фрагменте: Аполлон – герой и преступник, Пифон – чудовище, но древнее и вещее, невнятные слова женщины – божественное откровение. В этих подробностях как бы уже предощущается пульсирование Логоса. За этой завесой мы узнаем его единораздельную сущность. |
| Тщательно разработанный сценарий истребления гидры напоминает о сочиненном когда-то юным почаевским иноком протоколе публичной казни гр. С.Ю. Витте на Красной площади. По-видимому, в обоих случаях вырвались наружу кровожадные инстинкты, присущие о.Илиодору. Отказав себе в удовольствии полюбоваться на горящую гидру («я сам не видел, как она горела» ), он и впредь продолжал делать вид, что не имеет никакого отношения к этому делу, впрочем, всецело его одобряя: «Мудрая голова - кто сделал гидру» . Эти предосторожности оказались нелишними ввиду раздавшихся в печати обвинений о.Илиодора в натаскивании прихожан на погромы. Но, как подчеркивали сторонники иеромонаха, после сожжения гидры народ «разошелся мирно» . На следующий день после праздника Успения о.Илиодор выехал по делам в Ростовский округ Области войска Донского, откуда вместе с Аполлоном поехал в Саратов, чтобы посетить преосв.Гермогена. В город из архиерейских покоев о.Илиодор не выходил и вообще старался держаться как можно незаметнее. Возможно, это было связано с полученным от некоей старухи предупреждением о готовящемся покушении на его жизнь. Пробыв в Саратове около суток, братья Труфановы поспешили покинуть этот опасный город и сели на пароход «Общества по Волге». Разместившись в каюте I класса, заперлись и не выходили из нее. Ночью, после отхода с Банновки, Аполлон сделал несколько выстрелов из окна на воздух, чтобы устрашить «злодеев». Неизвестно, что подумали злодеи, но пассажиры парохода были напуганы. На слух выстрелы смахивали на револьверные. О.Илиодор уверял, что это были просто пугачи, купленные братом для острастки. Однако если Савва сопровождал своего начальника с браунингом, то, вероятно, и Аполлон не был безоружен. Во всяком случае, кроме выстрелов, никаких инцидентов на пароходе не произошло, ночь прошла спокойно, и о.Илиодор полагал, что «пугачи» спасли ему жизнь . Наутро капитан парохода постучался в дверь труфановской каюты. Вышел Аполлон. На вопрос о таинственных выстрелах он ответил, что о.Илиодор болен и по приезде сам «все объяснит». Это обещание, однако, не было исполнено . |
| Кто же этот самый Аваддон-Аполлион? Казалось бы, великая тайна, ведь Апокалипсис очень загадочная книга. Ан-нет, ларчик открывается очень просто. В сноске (например, Библии издания Московской Патриархии, 1976 г., стр.1333) приводится перевод этого имени на русский язык как «губитель». Теперь если мы откроем настольный календарь и среди имен святых найдем там имя «Аполлон», то обнаружим, что именно это имя переводится как «губитель». Таким образом, Аваддон-Апполион это достаточно хорошо всем известный Аполлон – языческий бог наук, искусств и умственного просвещения. Заметим также, что согласно учению Православия все языческие боги – это бесы, исполняющие те или иные злотворные функции, о коих и свидетельствует соответствующая им мифология. Например, Венера-Афродита – это бес сладострастия, блуда и разврата; Арес-Марс – демон гнева, возбуждающий людей на убийства и войны и т.п. Тогда Аполлон – это бес (вероятно, один из князей бесовских, скорее всего какой-то падший серафим или херувим), курирующий современные науку, искусство и систему образования. Меня же, согласно содержанию данной статьи, интересует именно искусство. В этом смысле интересно православное толкование всего данного места Апокалипсиса (Откр. 9:1-11); однако я за такое дело не берусь. Но и без сугубого толкования Св.Писания очевидно, что эта самая саранча, вышедшая из бездны (Откр. 9:3-10), есть эти самые «творения», точнее, твари мощного «творческого» демона Аполлона. Который и вдохновляет таким образом свои избранные злокозненные сосуды, всех этих более мелких «творцов» (режиссёров, сценаристов, актеров и т.д.) на репродуцирование ими данных тварей, всех этих: «левиафанов», «тангейзеров» и мнимых «родин». Кстати сказать, первый из них идеально подходит под определение такой весьма опасной твари, коей левиафан по смыслу этого слова и является. Но зачем я все это написал? А просто для справки, чтобы мы знали, так сказать в лицо, кто же конкретно стимулирует некий род нашей творческой художественной и прочей интеллигенции на ее специфического свойства «творчество». А также постоянно подразумевали мистическо-разрушительный контекст всех сих зубастых тварей этого сомнительного «творчества». |
| Глава XI. О статуе Аполлона кумского, плач которой был признан за указание поражения греков, которым помочь Аполлон не мог Ведь не по другой какой-либо причине плакал, как рассказывают, в продолжение четырех дней известный Аполлон Кумский во время войны против ахеян и царя Аристоника. Встревоженные этим необыкновенным явлением гаруспики полагали, что статую следовало бросить в море; но вмешались в дело старики и сообщили, что подобное же явление было замечено и во время войны Антиоха и Персея, и так как дело окончилось счастливо для римлян, то по определению сената, говорили они, этому же самому Аполлону были присланы дары. Тогда вновь призванные, якобы более сведущие гаруспики ответили, что плач Аполлона — счастливое предзнаменование для римлян: потому что кумская колония — колония греческая, и плач Аполлона указывает на бедствие и поражение тем родным ему странам, откуда он принесен, т. е. самой Греции. Вслед затем была получена весть, что царь Аристоник был побежден и взят в плен; хотя Аполлон отнюдь не желал, чтобы он был побежден, скорбел о том и выказывал это даже слезами, которые текли из его камня. Поэтому не кажутся нелепыми обычаи демонов, которые описываются в стихах поэтов, хотя и сказочных, но похожих на истину. У Вергилия, например, Диана скорбит о Камилле и Геркулес оплакивает смерть Палланта. Поэтому, быть может, и Нума Помпилий, наслаждаясь миром, но не зная и не доискиваясь, кому этим миром обязан, когда размышлял на досуге о том, каким богам вверить на сохранение римское благосостояние и царство, — и с одной стороны не думал, чтобы Бог высочайший, истинный и всемогущий помышлял об этих земных вещах, а с другой — припоминал, что троянские боги, привезенные Энеем, не смогли надолго сохранить ни царства Троянского, ни Лавинийского, основанного самим Энеем, — пришел к заключению, что следует запастись другими, присоединив их к прежним (перешли ли они в Рим вместе с Ромулом, или могли перейти в него потом, когда была разрушена Альба) или в качестве стражей, как к способным бежать при первой же опасности, или в качестве помощников, как к слабосильным. |
|
|
