| Долго ли существовало это двоеглавие, остается неизвестным. Будучи нужным для патриарха, оно никак не могло быть находимо удобным самими угровлахами, и поэтому весьма вероятно, что не долго. В последствии времени в Угровлахии была одна митрополия с подчиненными ей епископиями, которых до недавнего времени или по крайней мере до восьмидесятых годов прошедшего столетия было две, именно: 1) рымникская (город Рымник на северной Алуте 205 и 2) бузейская или бузеовская (город Бузео на реке Бузео, впадающей в Серет, в восточной Валахии, по греч. Ποζαον). Время открытия епископий остается точно неизвестным: житие константинопольского патриарха Нифонта, находившегося некоторое время в Валахии в последних годах XV или в первых годах XVI столетия, усвояет их открытие именно сему патриарху (см. житие в Афонском Патерике, Спб., 1860, ч. 2, стр. 22 fin., cfr Когальничана Histoire de la Valachie p. 106, -по житию, Нифонт открыл две новые епархии, но так как после и всего было две, то старых не могло быть ни одной); но если не отвергать достоверности некоторых официальных документов, то они существовали еще в половине XV столетия (разумеем договор султана Магомета II с воеводой угровлахийским Владом V Дракулом, заключенный в 1460 г., который см. у Палаузова в Господарствах стр. 28, § IV, cfr Когальничана Histoire de la Valachie p. 90 206 . В настоящее время епископских кафедр три: две названные выше и третья – арджисская (Арджис по греч. ρτζσιος), учрежденная неизвестно нам когда после 1773 года (что до 1773 г. епископий в Валахии было две, см. Когальничана ibid. р. 147, – что они были именно две названные выше, см. у него же ibid. р. 147, предисловие к Псалтыри, напечатанной в Валахии в 1037 г., в Реестре старопечатных книг Ширяева 74, Влахоболгарские грамоты Венелина стр. 312 нач., Синтагматион Хризанфа). Известный в настоящее время не полный ряд митрополитов угровлахийских есть следующий. Митрополиты всея Угровлахии 1 . Иоакинф Критопул. Носив прежде сан митрополита витзинского, был призван в Угровлахию для заведывания ее церковными делами перед 1359 г.; утвержден был патриархом константинопольским в звании митрополита угровлахийского в сем последнем году; упоминается под 1370 г. и умер не позднее 1380 г. (см. Acta Patriarchat. Constantinop., изданные Миклошичем, t. I, р. 383 sqq, 532 sqq). |
| Построить систему православной догматики, начертать ее план возможно только на основании единственного ее начала – правильного понятия о ее предмете, потому что наука должна быть верной копией своего предмета; должна, следовательно, соответствовать ему и в разделении своем на составные части. Предмет православного догматического Богословия нам известен: это суть догматы веры, или, если обратим внимание на их содержание, это суть такие истины веры, которые, относясь непосредственно к существу христианской Религии, содержат в себе учение о Боге и Его отношении к миру и в особенности к человеку. Но христианская Религия есть не только союз Бога с человеком, какой был союз первобытный, к которому Господь призвал человека, вместе со всеми прочими духовными существами, чрез самое их сотворение, а союз именно восстановленный после падении человека, союз, к которому призван непосредственно только падший человек, и призван чрез искупление во Христе Иисусе, потому и догматы христианские, излагающее учение о Боге и Его отношении к миру и в особенности к человеку, двух родов. Одни содержат учение о Боге и Его отношении к человеку общем (naturali, ordinario), какое имел и имеет Бог и ко всем прочим существам мира, и которое выражается в двух действиях Божиих: творении и промысле. другие заключают в себе учение о Боге, собственно как Искупителе человека, и об отношении Его к человеческому роду особенном (supranaturali, extraordinario), известном под именем великого дела нашего спасения. 41 Первые истины принадлежат христианской Религии, как религии, и имели бы место и в религии первобытной, если бы человек доселе сохранил ее; последние – исключительно как Религии христианской, восстановленной. Такое разделение христианских догматов было самое общеупотребительное у древних Отцов Церкви, которые совокупность догматов первого рода обыкновенно означали словом – Θεολογα – богословие, а совокупность догматов последнего рода словом οκονομα – таинство искупления или домостроительство ( Еф. 3:9 ). 42 Оставалось оно общеупотребительным в Церкви православной и во все последующее время: «она имеет обычай», – писал в своем “Исповедании кафолической и апостольской Церкви восточной” Митрофан Критопул, бывший к концу XVII века патриархом александрийским, – “разделять учение свое догматическое на богословие простое ( θεολογα πλ), и на богословие, касающееся искупления” ( θεολογα οκονομικ). 43 Вследствие всего этого и в настоящее время православное догматическое Богословие может быть разделено на две главные части: I) на учение о Боге в самом себе и общем отношении Его к миру и в частности к человеку, т.е. творении и промысле ( θεολογα πλ), и II) на учение о Боге, собственно как Искупителе человеков, и особенном отношении Его к человеческому роду, т.е. таинстве искупления ( θεολογα οκονομικ). |
| Итак, успехи оружия и преобладание грубой силы – вот основание произвольных деспотических распоряжений турецкого правительства относительно христианской веры, богослужения и дисциплины. Можно ли не видеть, какой характер носят эти распоряжения – церковный или государственный? Г. Суворов указывает, что турецкое правительство выступало в качестве высшего судьи в частности в вопросах богослужебных. Но история не представляет примеров этого. Из истории видно, что перемены в богослужебных чинах совершались в греко-восточной церкви самой церковной властью. Церковная же власть сладила за соблюдением установленного богослужебного порядка и наказывала за нарушение его клинков и мирян (Хр. Чт. 1882. ч. 1:634; 1861. ч: 2:288–296; исповедание веры Митрофана Критопула 1625 г. у Пихлера 1:464). Или, быть может, г. Суворов своими словами намекает на анекдот, рассказанный у Питципиоса (L " Eglise Orientale. Rome. 1855. 1:140–141) и повторенный у Пихлера (Geschichte der kirchlichen Trennung zwischen dem Orient und Occident. В. 1:457)? Анекдот рассказывает, будто в начале текущего столетия в Константинополе завязался спор между православными и армянами о веществе для таинства евхаристии. Православные упрекали армян за то, что они при совершении евхаристии не прибавляют к вину воды, армяне отстаивали свой обычай и осуждали обычай православных. Спор принял такой острый характер, что спорящие стороны не могли найти другого исхода для него, как обратиться за разрешением дела к турецкому министру. Рейс-эфенди, выслушав обе спорящие стороны, решил дело на основании корана; вино, сказал он, жидкость нечистая и запрещённая кораном; вина совсем не следует употреблять, а лучше употреблять чистую воду. Рассказчик этого анекдота не указывает источника, откуда он его заимствовал. Трудно согласится, чтобы было что-нибудь подобное на самом деле: так неправдоподобен этот рассказ по своему содержанию. Не понятно, для чего грекам и армянам нужно было заводить спор о богослужебных обычаях, принятых у тех и других, обычаях, существующих уже целые столетия; споры о таких предметах не могут иметь надежды на успех. Нельзя допустить и того, чтобы спорящие стороны пошли искать решения своего религиозного спора у мусульманина; нужно представлять споривших слишком наивными, чтобы предположить это. А за всем тем рассказчик не сообщает, подчинились ли греки и армяне решению турецкого министра. По всей вероятности не подчинились; ибо и доселе, сколько известно, и те и другие держатся своих исконных обычаев при совершении евхаристии. Итак, что же доказывает этот анекдот? Он может доказывать смелость фантазии рассказчика, наивность читателя, который бы поверил его правдоподобности и проч.; но он отнюдь не доказывает положения, будто турецкое правительство нередко выступало в качестве верховного судьи во внутренних религиозных вопросах христианского населения турецкой империи. |
| 1479 John (Zizioulas), metr. Person and Nature in the Theology of St Maximus the Confessor//Knowing the purpose of creation through the resurrection. Proceedings of the Symposium on St. Maximus the Confessor. Belgrade, October 18–21, 2012/Ed. by Bishop Maxim (Vasiljevic). Belgrade, 2013. P. 85–113, here: p. 90, 108, 102, 95, 93–94. 1480 Каллист, (Уэр), митр. «Мы не служим Богу, когда мы неаккуратны в своих богословских выводах». URL: http://www.bogoslov.ru/text/286120.html (дата обращения 19.02. 2008). 1482 В сотрудничестве с другими авторами, митр. Каллист провел скрупулезную работу по переводу на английский язык: Праздничной Минеи (The Festal Menaion. London, 1969), Постной Триоди (The Lenten Triodon. London, 1978; The Lenten Triodon. Supplementary Texts, duplicated publication by the Orthodox Monastery of the Veil of the Mother of God, Bussy-en-Othe, 1979), Добротолюбия (вместе с G. E. H. Palmer и P. Sherrard: The Philokalia. The Complete Text compiled by St. Nikodemos of the Holy Mountain and St. Makarios of Corinth. London, vol. I, 1979; vol. II, 1981; vol. III, 1984; vol. IV, 1995). 1484 Каллист, (Уэр), митр. «Мы не служим Богу, когда…». URL: http://www.bogoslov.ru/text/286120.html (дата обращения 19.02. 2008). 1486 Практически везде в нашем тексте слово «личность» соответствует широко применяемому митр. Каллистом английскому слову «person». 1488 Имеются в виду, в первую очередь, Исповедание веры Митрофана Критопулоса (1625 г.), Исповедание Патр. Досифея, одобренное Иерусалимским Синодом (1672 г.). См.: Creeds and Confessions of Faith in the Christian Tradition. In 4 vols/Y. Pelikan, V. Hotchkiss(ed.). Yale University Press, New Haven; London, 2003. V. I. P. 477–548, 613–635. 1490 Kallistos of Diokleia, bish. Orthodox theology in the new millennium: What is the most important question?//Sobornost. 2004. 26: 2. P. 7–23, here: p. 13–14. 1491 Богословские ресурсы... URL: http://www.bogoslov.ru/es/text/554858.htm (дата обращения 08.01. 2010). 1492 «Мы не служим Богу, когда…». URL: http://www.bogoslov.ru/text/286120.html (дата обращения 19.02. 2008). |
| В Риме мотивы Лукариса, конечно, не остались незамеченными, о чем свидетельствует одно из обвинений, которое было поручено выдвинуть против него Каннакио Росси в 1624 г., а именно «что он посылает молодых людей обучаться в английском университете, где преподают это учение [реформационное богословие], с той целью, чтобы через них распространять его в Леванте» . Более точным, однако, было бы сказать, что Критопулос был послан в свое путешествие с целью изучения общей ситуации. Вот информация, которую получили те, кто в 1627 г. принимал Критопулоса в Женеве: Намерение и цель его путешествия заключались в том, чтобы сделать известным, что Кирилл, первоначально патриарх Александрийский, а ныне Константинопольский, после обмена посланиями с некоторыми из наших людей, и в частности с королем Великобритании и правительством Генеральных Штатов, засвидетельствовал, что он искал и стремился найти какие-либо средства для достижения единства между греческими церквами Востока и европейскими церквами Запада; и с этой целью [...] рекомый Митрофан был послан для посещения церквей и университетов Западной Европы, чтобы, пребывая среди нас продолжительное время, беседуя с нашими учеными и читая наши книги, он мог затем сообщить упоминаемому выше патриарху об учении, которое проповедуется и которому учат в наших церквах; и чтобы таким образом можно было положить начало обсуждению возможностей достижения какого-либо единства и согласия между греческими церквами и нашими . Намерение и цель его путешествия заключались в том, чтобы сделать известным, что Кирилл, первоначально патриарх Александрийский, а ныне Константинопольский, после обмена посланиями с некоторыми из наших людей, и в частности с королем Великобритании и правительством Генеральных Штатов, засвидетельствовал, что он искал и стремился найти какие-либо средства для достижения единства между греческими церквами Востока и европейскими церквами Запада; и с этой целью [...] рекомый Митрофан был послан для посещения церквей и университетов Западной Европы, чтобы, пребывая среди нас продолжительное время, беседуя с нашими учеными и читая наши книги, он мог затем сообщить упоминаемому выше патриарху об учении, которое проповедуется и которому учат в наших церквах; и чтобы таким образом можно было положить начало обсуждению возможностей достижения какого-либо единства и согласия между греческими церквами и нашими . |
| В то время как послания патр. Иеремии II и Исповедание Митрофана Критопуло были направлены против лютеран, все другие исповедания XVII в. имеют, прежде всего, в виду кальвинистов. Поводом к их составлению было появление кальвинистского по духу “Восточного Исповедания христианской веры”, анонимно изданного Константинопольским патриархом Кириллом Лукарем в Женеве на латыни в 1629 г. и по-гречески в 1633 г. В действительной принадлежности его патриарху Лукарю не приходится сомневаться. Об этом Исповедании было правильно сказано проф. Кармирисом, что “мы имеем в нем дело не с православным исповеданием под кальвинистским влиянием, а, наоборот, с кальвинистским исповеданием под православным влиянием”. И действительно, ему место скорее среди символических книг кальвинизма, о которых мы говорили выше, нежели среди православных символических памятников. Исповедание Лукаря вызвало большую смуту в Православной Церкви, особенно на греческом Ближнем Востоке и в южной России. Реакцией на него и опровержением его и были все православные исповедания и послания XVII в. Их можно определить как антикальвинистские полемические документы, использовавшие в целях своей полемики римо-католические аргументы и окрашенные в большей или меньшей степени духом латинской схоластики. Меньше всего этот латинский дух выявился в первом из антилукаревских документов – постановлении Константинопольского Собора 24 сентября 1638 г., предавшем анафеме Кирилла Лукаря и подписанном тремя патриархами и 20 митрополитами. Резкое по форме и краткое по содержанию, оно хорошо излагает православное учение о преложении Св. Даров, избегая при этом латинского термина “пресуществление”. Большую известность приобрело, однако, так называемое “Православное Исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной”. Составленное первоначально на латинском языке Киевским митрополитом Петром Могилой и его ближайшими сотрудниками – Исаией Козловским и Сильвестром Коссовым, одобренное в 1640 г. на Соборе в Киеве, созванном Петром Могилой , оно было послано на утверждение Константинопольскому патриарху Парфению и передано последним на рассмотрение Поместному Собору в Яссах в 1641–1642 гг. |
| Таинства нельзя отнести к общей теории «знамений» (semeia), так как они представляют собой «деятельные орудия» (organa drastika) 2890 . Евхаристия занимает среди них особое положение, «возвышаясь над всеми прочими» 2891 . Кроме того, она является тем таинством, чью связь с иконами надо определить как можно точнее. Надо было подчеркнуть, что отношение к иконам является не столько поклонением, сколько почитанием, а отношение к евхаристии – не почитанием, а поклонением 2892 , так как в ней присутствует сам Господь 2893 . Равным образом, когда ставился вопрос об определении этого присутствия, недостаточно было сказать, что тело и кровь Христа присутствуют, «как подобает символам или иконам» typikos, eikonikos 2894 , поскольку такое присутствие реальнее, чем это могут выразить данные термины. Чтобы точно описать, насколько оно реально, восточному богословию пришлось учиться у Запада, и, по-видимому, в этой связи и возникло греческое слово metousiosis, обозначающее «транссубстанциацию» пресуществление/и теперь ставшее специальным термином. Восточные богословы сделали немало усилий для того, чтобы определить характер этого присутствия 2895 , причем почти все сводилось к смысловым вариациям на тему того, что оно «реально, истинно и точно» 2896 . Если между восточными пояснениями и соответствующими западными определениями и существовало какое-то различие, то в еще большей степени как в учении о Марии заявляла о себе некоторая «почтительная сдержанность» по отношению к метафизическим подробностям 2897 . Согласно Митрофану Критопулу 2898 " способ» tropos богоприсутствия был «неведом», и даже довольно схоластические постановления «Исповедания Досифея» настаивали на том, что способ превращения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа выше человеческого разумения 2899 . Совершенно ясно, что два основных стимула, заставившие восточное христианство по прошествии столь многих веков дать эти определения, находились за его пределами: в схоластической теологии таинств, развившейся в средние века, и в протестантском вызове этой теологии, заявившем о себе в 16-м и 17-м веках. |
| Синтагма Властаря, по его же словам (предисл. к 1-му тому, стр. 8) еще ранее (в 1498 г.), чем руководство Малакса, «была переведена на общеупотребительный язык неким Николаем Кунали, или Критопулом, разные списки, или сокращения этого перевода сохраняются». Но перевод Критопула не был напечатан и, кажется, вовсе не был известен составителям Пидалиона, так как они ни разу не упоминают о нем в своем труде, как упомянули, например, о переводе Малакса, хотя и часто ссылаются на Властаря. И сам оригинальный текст этой синтагмы в полном виде напечатан был, как известно, только однажды, до издания Ралли – во 2-м томе пандект Беверегия. Таким образом, в руках пастырей греческой церкви (не разумеем тех не многих, которые пользовались пандектами) могли находиться только рукописные экземпляры синтагмы. «Но, продолжает Ралли, от невежества переписчиков вкрались в весьма многие из сохранившихся экземпляров существеннейшие опущения и неудобоисчислимые погрешности». Прибавим, если это замечание Ралли относится и к тем исчисленным у него экземплярам, какие сохранились до нас в первейших библиотеках Европы и которые, по своему происхождению, относятся почти все к векам от 14 до 16-го включительно, то можно представить, до какой уродливости могли дойти списки синтагмы к концу 18 века, те особенно списки, которые находились в руках низших пастырей. Кроме указанных руководств, были по местам в употреблении в прошлом веке и новосоставленные руководства как, например, руководство по церковному и гражданскому праву Феофила еп. Кампании (1749–1795), пользующееся, по словам Захарии, исключительным авторитетом в Фессалоникийской области и в 19 веке. 58 Это руководство было составлено, кажется, на новом языке, о чем скажем далее. Но чем больше было в ходу источников права, тем больше могло быть смешения в частных списках, назначавшихся списывавшими для собственного практического употребления, тем естественнее могли явиться те χυδαιονομοκνονα, в которых, как говорит Никодим, правила перебивались и смешивались одни с другими, одни принимались вместо других, вместо правил толкования, и как самые правила являлись испорченными, так и толкования на них перетолкованными, странными и ложными. |
| Теперь мы подходим к самому знаменательному времени в жизни Кирилла Лукариса — ко времени, когда им было издано знаменитое «Исповедание веры» протестантско-кальвинского характера, наделавшее столько шума в Греции и за границей. Вот что известно о внешних условиях, при каких появилось это произведение Константинопольского патриарха. В 1627 г. известный уже нам Митрофан Критопул, отправленный за границу для основательного образования, прибыл в Женеву, это отечество кальвинизма, и здесь в беседах с профессорами и пасторами изобразил печальное состояние Греческой, и в особенности Константинопольской, церкви, претерпевавшей немало бед от козней иезуитских. Эти беседы, как думают, и побудили женевское «Общество пасторов и профессоров» завязать тесные связи между кальвинизмом и Греческой церковью. Указанное Общество снеслось с Голландией или с представителями кальвинизма здесь и с общего согласия решились отправить способного человека в Константинополь с выше означенной целью. Разумеется, в этом случае было принято в расчет и то, что было известно в Женеве и Голландии о Кирилле Лукарисе. Выбор пал на лицо очень способное, ловкое, очень просвещенное и знакомое с греческим языком, — на Антона Лежера (Leger); он был отправлен в Константинополь в качестве пастора при голландском посольстве, во главе которого, как мы знаем, стоял Корнелий Гаген, жаркий приверженец кальвинизма, желавший пропагандировать это вероучение и на Востоке. 513 Это было в 1628 г. Лежер оставался в Константинополе восемь лет, не теряя из вида планов «Женевского Общества» и Гагена. Нужно сказать, что тотчас по прибытии Лежера в этот город между ним и патриархом Кириллом установились самые тесные отношения. Может быть, не проходило дня, когда друзья не встречались бы и не вели беседы. Если встречались препятствия к свиданию между ними, патриарх отправлял письма к Лежеру с выражением своей печали по этому поводу, причем в письмах часто фигурировала illustrissima madonna, signora Leonora, κυρα Лежер, т. е. |
| Искавшие просвещения Греки, как видно из вышесказанного, избирали для этой цели протестантские страны и протестантские ученые учреждения. Само по себе понятно, что такое явление не могло обходиться без важных последствий, в особенности когда такими искателями просвещения были лица, заинтересованные больше всего состоянием западного богословия и мало вооруженные научной критикой. Для них открывалась возможность увлечений. Из числа вышепоименованных лиц такую возможность легче всего можно было бы находить у Критопула, как человека проведшего очень много лет среди крайних проявлений протестантского мира; и действительно иногда усматривали в воззрениях его некоторые отпечатки неправославных влияний. Но подобного рода утверждение, нужно сознаться, неосновательно и причисляется в настоящее время к явным ошибкам. Иное дело – Кирилл Лукарис, который путешествовал по западным странам с ученою целью, хотя и не так долго, – о чем мы уже говорили, – как Критопул, но на которого неправославный запад оказал очень сильное действие. Впрочем наука не единогласно решает этот последний вопрос. В ней замечается разделение в рассматриваемом случае. В чем же заключается эта разница? Вся западная наука, как римско-католическая, так и протестантская допускала и допускает, что Кирилл Лукарис, ставший потом константинопольским патриархом, является в истории греческой церкви сторонником протестантских воззрений. Поэтому приводить отдельные мне- —643— ния западных ученых, подкрепляющие это общее положение, мы не усматриваем надобности. Скажем лишь, что основанием для такого научного отношения к Кириллу Лукарису служат многочисленные письма его к некоторым представителям протестантизма того времени, письма – своим содержанием, а также существующее под его именем «исповедание веры», как известно, протестантского или точнее кальвинистического характера (обо всех этих документах более обстоятельная речь предстоит впереди). Но не одни римско-католические и протестантские ученые усвояют указанное воззрение; а тоже можно находить у значительного числа греческих и русских писателей и ученых. |
|
|
