| Понятно, что должен был чувствовать и сознавать и сам высокопр. Филарет, видя истинно чудодейственную над ним волю Господа и Его Угодника, приведшую его сюда не в иную, а в эту именно пору, когда он мог оказаться действительно полезным для рассматриваемого дела. Взаимные же отношения обоих Святителей, в смысле духовного сочувствия, всего более ручались за успех. Высокопр. Филарет и Антоний, положим, знали лично друг друга мало; они виделись в свое время, но слишком давно и кратковременно. Но здесь имело место и значение не знакомство личное, а сходство их свойств и направлений, как со стороны духовной подвижнической жизни, так и пастырского служения. А как разумел в этом отношении Владыка Воронежский Филарета, мы увидим в своем месте, и увидим и теперь. Когда же и где могло быть их личное свидание? Припомним то время, когда высокопр. Филарет был еще Префектом Севской Семинарии. В записках за ту пору его жизни, между прочим, значится: «в Генваре 1802 г. был на богомолье в Киеве при Митрополите Гаврииле». В это же время высокопр. Антоний только что начинал свои иноческие подвиги, состоя в звании иеромонаха Киево-Печерской Лавры, и пользуясь особенным вниманием Митрополита Гавриила 278 . Впрочем, если свидание это было настолько случайно и кратко, что Филарет и Антоний могли только сохранить в памяти прежде бывшие обстоятельства своей встречи, зато теперь одно воспоминание об этом давно минувшем времени и отсюда вся последующая собственная жизнь того и другого, естественно, составляли обильнейший источник для их духовных собеседований... По рассказам высокопр. Антония, слышавшего некоторые подробности от Владыки – дяди, при самой записи об описываемом пребывании его в Воронеже, – высокопр. Филарет, со своей стороны, отнесся к высокопр. Антонию с исповеданием, так сказать, всех духовных тайн своего сердца. Ближайшим же предметом этих тайн была именно мысль об увольнении на жительство в пустыне Раифской, и вследствии её, очень неохотное путешествие в С.-Петербург. Со стороны же высокопр. |
| Кажется, я успею получить его до 8-го числа, – а ежели по Вашему расчету не успею, – то и не посылайте ни того, ни другого. Подумаю по переезде в Киев. Нева наша еще покрыта льдом. И водоосвящение её торжественное на льду не прочном. Помолитесь о путешествующих. Филарет М. Киевский. 19 апреля, 1839 г. XVII Eminentissime. Морковский протоиерей уволен от должности. На место его назначен мною священник Дашкевич. Но не знаю, согласится ли он оставить свой приход и дом. Пожалуйста, уговорите его, – и что можно сделать для него, сделайте или обещайте сделать. В Умани может до приезда моего в Киев исправлять должность протоиерея священник Стаховский. В Таращанский уезд в село Гамейково определен священник Константин Буйноцкий, обратившийся из Унии, – пожалуйста, внушите ему, чтобы непременно по обещанию своему отрастил бороду и надел рясу, – да и во всем сообразовался бы с нашими священниками. Ксендза Гандковского к православию присоединить наше дело, – а определить его в Варшавское дух. училище не от нас зависит, – да и едва ли его там примут. Впрочем, пусть попросит, – ибо он известен Епископу Антонию. Из Московского цензурного комитета представлена в Св. Синод рукопись О духоборцах, посланная туда от Киевской Академии. Комитет не согласился пропустить. Св. Синод поручил мне представить мнение. И я со своей стороны не могу согласиться на издание сего сочинения. В нём помещены секретные распоряжения Правительства о сей секте, которые конечно не следует публиковать. Да и лжеучение духоборцев без опровержения его печатать не совместно. Жаль, что мне Академия не представила о сем предварительно. Впрочем, тем дело и кончилось, что запретят печатать. Странно, что покойный предместник мой задал такой предмет для сочинения воспитанникам. Это дело не школьное, а государственное. Да кстати ежели можно пришлите за сей год экземпляр Воскресного Чтения Государственному секретарю, Модесту Андреевичу Корту. Он о сем просит через меня – да и на будущее время можно, кажется, прислать ему. Филарет М. Киевский. 16 февраля 1840 г. XVIII Дело воссоединения Униатов по своему существу естественно должно обделываться не вдруг, а постепенно. Книжицы очень нужно распространять. Жаль, что мало их напечатано. Постараюсь выпросить. Может быть причисление воссоединенных церквей к Киевскому Епархиальному Начальству не замедлит, – а дотоле следует принимать просящихся с апостольским снисхождением. Конечно, должно испытать в чтении и в способности и умении отправлять священнодействие по нашему, – а оказавшихся не умеющими учить, – но неотложно требовать, чтобы они от своих, несообразных с нашими, обычаев отставали, – а всё приводили бы в единообразие с нашими. |
| Правда, сейчас указанный образ действий и самых манер преосв. Антония не мог иногда, как говорится, не щекотить, хотя бы то под первыми минутными впечатлениями, чувств личного достоинства тех, кого, главнее всего, касалось дело. Но то несомненно, что установившаяся внутренняя нравственная связь и глубоко внедрённые отношения между преосв. Антонием и Академиею изгоняли из души всякого и самую тень, хотя бы набегавших минутно, впечатлений. Сказать должно больше: указываемые манеры преосв. Антония, вместо какой-либо щекотливости, возбуждали и вызывали в каждом ещё большую только соучастливость в его рассуждениях в силу самой неприкровенности взглядов его на дело и к большему разъяснению тех или иных вопросов, составлявших несомненно общий интерес. Со своей же стороны, преосв. Антоний находил и почерпал здесь успокоение и опору в том отношении, что если там вверху и смотрели на его взгляды и убеждения иногда очень неблаговолительно, зато здесь непосредственно принимались и понимались эти самые взгляды с безлестным сочувствием и живым, в чём нужно, участием, – чего собственно преосв. Антонию и желалось и что, – можно ожидать наперёд, – почти всегда оправдывалось на самом деле, исключая только двух единственных случаев, которые читатели увидят в своём месте в фактах даже официально-документальных. Наконец, в подобных действиях преосв. Антония нужно отметить ещё ту черту, или как бы, своего рода обычную у него манеру, – что он не выступал, как иным, между тем, казалось, проектосоставителем, как теоретик только или идеалист; – напротив, характер подобных начинаний его и всех взглядов и суждений, замечательно, отличался тем, что всё выходило у него, по преимуществу, из наблюдений, соображений и самых приложений практических со всех, доступных для него и соответственных делу и цели, сторон. Поэтому, самые даже официально-документальные факты не могут быть рассматриваемы, как взятые только на выдержку, и как исключительно относящиеся к области академического status quo, но в обстановке разнообразных явлений, какие естественно и практически входили в общую сферу деятельности самого преосв. |
| Любя нередко, – говорил преосв. Антоний, – рассказывать о многообразных случаях особых благоволений царственных, Влад. Филарет тут же непременно повторял в заключение известное выражение: «за Богом молитва и за Царём служба никогда не пропадают, – прилагая его в прямейшем смысле к себе. Зато уж я крепко, крепко уповал во всю мою жизнь на Десницу Господню, и с верой и правдою служил всю службу царскую... Вот и ты потщись всемерно и, паче всего об этом... Иди всегда прямым путём... Это было моим всегдашним неизменным правилом. И было хорошо. Ох! часто и больно приводилось мне в жизни быть в больших и тяжких теснотах среди разных обстоятельств служебных... и сверху-то давят, бывало, и снизу неблагоприятствуют, да и со сторон-то теснят... А я всё держался одного своего прямого пути и так всегда рассуждал: как люди ни хитрят и сколько ни усиливаются, а Бог всех перемудрит и всё пересилит». Эти последние слова Владыка Филарет действительно продиктовал преосв. Антонию в прямой личный завет ему, когда последний во время болезни первого, сидя у его кровати, писал со слов его краткие записки о его жизни 292 . Все эти данные, относящиеся к характеристике собственно дяди преосв. Антония, всякий видит, какое близкое прямое значение имеют и в приложении к последнему. В описанное время пребывания в Киеве Императорских Величеств преосв. Антоний был Ректором Академии и, как упомянуто уже прежде, находился при Митр. Филарете неотлучно при всех личных отношениях его к Царственным Поклонникам. И был даже случай такого рода, что Митр. Филарет в присутствии Их Императорских Величеств, по старческой своей немощи имея однажды нужду в помощи всходить на возвышенность в пещерных местах, вдруг сказал: «ну ка, чадо Антоний, пособи мне... взойти-то... И остановясь для передышки, сказал перед Их Величествами: «да вот старый – что малый... Я вот его нянчил сам ещё малюткой, зато теперь он пусть нянчится со мной». Смысл этих слов, само собою, был понят Их Величествами касательно родственных отношений между Митр. |
| Антония. Сообщаю факт во всей буквальной точности, как рассказан был он мне моим высокопоставленным собеседником, глубоко почитавшим самого преосв. Антония. «Приехал я раз к преосв. Антонию по делам Братства св. Гурия. Он прочитал мне представление своё в св. Синод и спросил, – какое моё мнение об его представлении. Написана была бумага более, чем резко. Я спросил Преосвященного: а Вы, Ваше Высокопреосвященство, уже отправили эту бумагу? Да, отправил, – был ответ. Тогда я переменил тему разговора и стал было передавать о деле, по которому я приехал; но Преосвященный остановил меня и сказал: «А что же Вы не говорите своего мнения о моём представлении?» Да, ведь, Вы уже послали, Преосвященнейший Владыка, что же говорить? «Нет, пожалуйста, я прошу Вас, скажите прямо откровенно». «Ну, если желаете, Преосвященнейший, я должен Вам сказать, что Ваша бумага написана более чем резко и что за такую бумагу наш брат получил бы порядочный нагоняй». «Ну, мне не дадут, – я монах». «Нет, Ваше Высокопреосвященство, – в этом деле Вы – не монах, а такой же администратор как я; и я полагаю, что и Вам эта бумага даром не пройдет». «Не думаю», – возразил Преосвященный. «Прошло после этого очень довольно времени, продолжал N.N., и я почти забыл про этот случай. Раз приехал я опять к Преосвященному и он с первых же слов начал говорить: «Помните, я читал Вам бумагу мою в св. Синод... Ваши слова оправдались... Посмотрите-ка, что я получил»... И он показал мне коротенькое изложение, в котором ему был указан, между прочими, один пункт канонических постановлений, но такой пункт, который грозил весьма великим наказанием Епископу... Преосв. Антоний при этом был очень взволнован... «А Вы посмотрите-ка, сказал, между прочим, преосв. Антоний, кто подписал эту бумагу... Обер-Секретарь и ещё какой-то N.N. из штаба синодско-канцелярского – и только... Потому-то не столько вызывает внимания здесь перечень цитат из канонических правил, сколько то, что в значении высшего церковно-правительственного авторитета преподносят их прямо в лицо православному Архиерею сказанные лица»... |
| 156 Опыты этого, преосв. Антоний с особенным прискорбием видел в родителях, по преимуществу, из числа городских духовных лиц, ставя в укор им такое охлаждение их к духовному образованию своих детей. 157 Хотя преосв. Антоний и не дожил, – но сказанные распоряжения о публикациях все отменены в первое же время Обер-Прокурорства К.П.П. 158 В последнее время в печати много появлялось рассуждений об этом предмете, совершенно таких же, каковы были у преосв. Антония. N B . По новому Уставу (§ 117) приёмные испытания ежегодно производятся перед началом нового учебного курса. 159 По этому предмету было, напротив, циркулярное распоряжение Духовного учебного Комитета, т. е. чтобы допускать всех учеников к приёмным экзаменам, не взирая на свидетельство училищное, хотя бы последнее было третье-разрядное! 160 В новом Уставе – в § 116 – сказано: «Кончившие курс воспитанники дух. училищ принимаются в Семинарии по установленным свидетельствам, в коих обозначается право поступления их в Семинарию. Следовательно, вышеприведенное циркулярное распоряжение Дух.-уч. Комитета отменено совершенно. 161 Учитель Русского языка в Казанском духовном училище С-цов, действительно, завопиял только уже не на небо... а решил было распроститься с этим светом и с самым небом от невыносимой туги, породившейся в его душе при сознании личной неудовлетворительности своим преподаванием Русского языка – вследствие именно нововведённой программы и самого учебника по этому предмету. Этот грустный факт был, как раз в бытность в Казани самого первого Ревизора – Члена Духовно-учебного Комитета. Учитель С-цов, в один из дней производившейся в училище ревизии, должен был преподавать Русский язык в присутствии самого г. Ревизора. Тут-то окончательно и представилась ему вся неудовлетворительность его преподавания. Под влиянием этого, он в тот же вечер, оставив в квартире своей собственноручную записку о злосчастном своём намерении – покончить с собой, отправился, неизвестно куда, и не мог быть найден нигде даже и на другой день. Ночью приняты были особенные полицейские меры, чтобы следить скрывшегося несчастного около реки Казанки, – где к счастью, он и появился ночью, пробираясь к проруби... Приведённый в сознание и спокойное состояние С-цов высказался о своём бывшем настроении откровенно, даже лично преосв. Антонию, как дело было... Впоследствии, вскоре этот учитель, хотя был даже награждён орденом, оставил училищную службу и поступил в монашество; недавно он скончался. |
| Наконец, относительно самого избрания предметов для докторских диссертаций преосв. Антоний тоже указывал на живые примеры в лицах, об одном из коих речь уже известна. «Одни, – говорил он, – забираются уже слишком в выспренность, а другие за то ниспускаются в область предметов, почти не заслуживающих и содержанием своим, и значением учёного вообще труда и, тем более, на право соискания докторской степени Православного Богословия». В этом последнем отношении был, действительно, факт собственно в здешней Казанской Академии. Когда Советом Академии представлен был преосв. Антонию протокол открытого общего Собрания (от 18 Мая 1873 г.) о признании защиты ординарным Профессором П.В. Знаменским сочинения на степень Доктора Богословия под заглавием «Приходское духовенство в России со времени реформы Петра», то на этом протоколе последовала такая резолюция Его Высокопреосвященства 28 Мая 1873 года. «Изготовить по сему делу представление Святейшему Синоду, присовокупив и моё мнение о сочинении Профессора г. Знаменского, при сём мною прилагаемое, и препроводив в св. Синод экземпляр сего сочинения». Не выписывая всего полного содержания этого мнения преосв. Антония (напечатанного в подлиннике в самом протоколе) 203 по его весьма значительной обширности, приведём здесь, особенно замечательные только, пункты. Вот самые начальные слова преосв. Антония в данном им от себя особом мнении: «Соглашаясь представить Святейшему Синоду ходатайство Совета Академии об утверждении г. Профессора Знаменского в степени Доктора Богословия, считаю, однако же, себя обязанным присовокупить к сему ходатайству, что я, со своей стороны, отдавая справедливость ученым трудам сего Профессора, затрудняюсь настоящее сочинение его признать сочинением «Богословским». Как по содержанию, так и по направлению своему оно не имеет характера Богословского, требуемого, по мнению моему, в диссертации на степень Доктора Православного Богословия. Быв писано первоначально в виде отдельных статей для журнала «Православный Собеседник», сочинение это есть не более, как исторический сборник материалов и, притом, односторонних. |
| В конце концов, он всё-таки собирался изложить по своему и послать к тому же высокопр. Митр. Исидору, но ответа не воспоследовало или, по крайней мере, мне ничего преосв. Антоний не говорил об ответе, хотя впоследствии и заводил речь об этом же предмете 302 . Такою же настольною книгою было у преосв. Антония и Четвероевангелие (изд. о. Протоиер. В. Гречулевичем, нынешним преосв. Виталием, Епископом Могилевским). Труд этот преосв. Антоний приписывал, между прочим, на основании каких-то известных ему данных, преосвящен. Анатолию (Архиепископу Могилевскому), по крайней мере – относительно инициативы этого труда, что в его понятиях возвышало и самоё достоинство лица – издателя, судя по одним уже этим взаимным отношениям между первым и последним, особливо по части трудов издательских 303 . По содержанию и по цели, и вообще по всему преосв. Антоний приписывал этому изданию весьма большое и полезное значение, и прежде всего по отношению к изучению св. Писания в духовных заведениях и затем, вообще – к усердствующим читать св. Евангелие. В последнем отношении он, однако, находил, что полезнее было бы дать этому изданию иной вид в изложении. Самая эта табличность с разграфлениями страниц и ещё более – слишком дробная параллельность речений, потребовавшая слишком частых вставок со скобками, (а вставки эти состоят во множестве не более, как в союзах: и, же, бо...) производит крайнюю пестроту для самых даже глаз и препятствует связному и цельному усвоению содержания. По этому предмету, как можно было заметить из его слов, он писал что-то и автору-издателю, с которым был в прекрасных отношениях, равно как и сам бывший о. Протоиерей глубоко почитал преосв. Антония и, с тем вместе, свято чтил в Бозе почившего Филарета, Митр. Киевского. Свидетельство последнего заключается в одном письме собственно ко мне, когда стало известно о. Прот. Гречулевичу о моём труде по составлению биографических записок о высокопр. Филарете, из жизни которого он сообщил мне даже один замечательный факт по отношению к нему лично... Было тогда у меня и у преосв. Антония в намерении провести по частям указываемые записки в издаваемом о. Протоиереем «Страннике», который, кстати сказать, о. Протоиерей постоянно высылал преосв. Антонию в одном экземпляре бесплатно, в значении почётного приношения... Но надобно же было случиться, как раз вскоре, что преосв. Антоний, прочитав в «Современности», издававшейся при «Страннике» от одной общей Редакции, одну статью неодобрительного содержания, до того встревожился последнею, что написал, по поводу её вроде протеста к высшему Начальству, где отозвался, как было отчасти замечено нами прежде, весьма резко и о «Страннике», как о журнале, начавшем странничать и о «Современности», как о спутнице «Странника» – в смысле кометы блуждающей. Таким образом, и самоё намерение печатать биографические записки о высокопр. Филарете в «Страннике» не состоялось, да и высылка прежнего бесплатного экземпляра прекратилась... |
| Итак – что же всё это, как не истинные достоинства архипастырские в лице и действиях покойного Владыки Антония? К этому же ещё разве присовокупить и то, что он не очень-то любил этикетничать, чтобы напр. отплачивать взаимные визиты нашему брату... особенно тем, которые явятся лишь в праздник в общей толпе и только... а затем вспоминай его, как звали... Ну вы, о. Архимандрит, что скажете на всё это? А мне кажется что все, или почти все, указанные мною случаи и действия, право же, достойны изложения и в самой биографии покойного Владыки? «Не только случаи и действия достойны, – был мой ответ, – но даже и самые выражения Ваши, как искреннейшие прямо с натуры взятые... Будьте же уверены, добрейший NN., – что Вы встретите их на страницах биографии во всей буквальной точности». Глава XVII Тринадцать лет протекло со времени вступления преосв Антония на казанскую Кафедру. Во всё это время преосв. Антоний был, – как уже видели читатели, – поистине неустанным тружеником по званию и долгу своему во всём, что только относилось к его пастырскому служению... Все это видели, по возможности, все сознавали, ценили, и вообще, от самой даже долговременности имя преосв. Антония сделалось популярным и произносилось с каким-то особенным, истинно задушевным, духовно-святынным чувством, в том именно значении, как выражено это было в самом первом извещении о его кончине, т. е. «в почитании его за святого» 281 . Не нам, конечно, одним, а многим другим приводилось слышать, например, произносимое по местному простолюдинному выговору имя «Онтоний» не иначе как с прибавлением – и при этом даже с крестным знамением такие напр. возглашения: «О! наш Владыка Онтоний истинный владыка Божий, молитвенник, угодник перед Господом» 282 . Называемая интеллигентная часть общества, конечно, смотрела иногда и по своему… но то замечательно, что и со стороны этой последней выражалось невольно почти тоже, только в других словах в силу других понятий и значений самого достоинства и заслуг Архипастыря, более как общественного только деятеля в церковно-духовном управительном и просветительном отношении. В приведённом, только что перед этим, эпилоге не раз повторялись выражения, что в нём и то и другое было хорошо, достойно в полном смысле… но только самому-то преосв. Антонию приходилось не по добру не по здорову... Эти и подобные выражения были едва ли не общеупотребительными и тем чаще, чем более проходило времени, доколе наконец прошло «целых двенадцать лет». Чтобы понять значение этих двенадцати лет в связи со сказанными мнениями и выражениями о личных и служебных достоинствах и заслугах преосв. Антония, довольно сказать, что в течение 12-ти лет преосв. Антоний не был удостаиваем Высочайших наград; так что в этот период времени другие лица, бывшие ещё только архимандритами и ректорами Семинарии и имевшие только орден 2 степени Анны, успели сравниться с ним и по сану и в получении 2-й ст. В. Кн. Владимира, – каковую преосв. Антоний получил ещё в Смоленске в 1866 г. |
| Скажи-ка ты мне, что по твоему значило бы это?... Ведь, ты сам же был сначала Инспектором и Ректором здешней же Семинарии в течение целых двенадцати лет, да и в Академии уже очень довольно прослужил годов. Не самые ли, в самом деле, помещения Семинарии и училища, как крайне неудачные, заброшенные, были, между прочим, причиною малоразвитости учащихся? ... Но вот, посмотрим, что-то будет с переменою и улучшением последних. А ты у меня, хоть умирай 110 , да содействуй всячески к скорейшему выполнению этого дела, чтобы искупить свой грех». Грех на бывшем Ректоре Академии, действительно, лежал тот, что он был как главным действователем в строительном Комитете в восстановлении семинарского корпуса, так и в деле отдачи в аренду этого корпуса тому же самому бывшему подрядчику строителю (Данилову) на условиях, – как сказано в Истории Казанской Семинарии, – «выгодных и желательных для контрагента... Последнему было предоставлено право распоряжаться арендуемыми зданиями, независимо далее и от академического Правления, не говоря уже о семинарском, так как и самые здания, по видимому, были отчуждены от Семинарии безвозвратно, да и самую Семинарию, в случае крайней надобности, предположено было построить на другом загородном месте, на даче Спасского монастыря – Подсеке, которая, поэтому уже наперёд была отчислена от Спасского монастыря и передана в ведение Семинарии, о чём донесено было уже в свое время и св. Синоду» 111 . Таким образом, преосв. Антонию предстоял труд сугубый, – с одной стороны, чтобы изменить условия, заключённые с арендатором семинарского корпуса, а с другой – отстранить самоё предположение о перемещении Семинарии на новое место. Последнее дело, очевидно, для него было затруднительнее первого, потому что, по самой новости своего служения, он не мог прямо и решительно определить, насколько прежнее местонахождение Семинарии могло вполне соответствовать своему назначению, – и это, тем более, что в прежнем проекте о перемещении Семинарии были представлены, видимо, достаточные основания и причины прямо не в пользу прежнего местонахождения Семинарии. |
|
|
