| 265 Надгробное слово, сказанное бывшим Инспектором Киевской Духовной Академии Архимандритом Иоанникием. 266 В самом церковном чинопоследовании пострижения в монашество отнюдь не выражается ничего подобного, а напротив ясно изображается «вся жестокость жития иноческого»... 267 Письмо это было написано в 1840 г. бывшему в мире Якову Гавриловичу Амфитеатрову, покойному Высокопреосвящ. Антонию, Архиепископу Казанскому. 268 См. письмо к П.С. Алексинскому, писанное в Бозе почившем из Казани, в бытность его здесь Архиепископом. NB : В своём месте увидим, что Высокопр. Филарет некоторых лиц в Киевской Академии даже отклонял от принятия монашества, а иным предсказывал недоброе впоследствии, что и сбывалось к прискорбию. 271 См. в Исторической Записке – в речи Высокопр. Филарета, Митрополита Московского, при праздновании юбилея Академии. 273 Во время служения Филарета в Московской Академии были только без ревизии, а третья была уже после него через год, о чём увидим позже. 275 Тотчас, по кончине Высокопр. Филарета Киевского, была послана бывшим тогда Ректором Киевской Академии, Архимандритом Антонием (покойным Архиепископом Казанским) телеграмма к Высокопр. Филарету Московскому. Тотчас же и от него последовала ответная в следующих буквальных словах: «Разделяю печаль не только Киевской паствы, но всей Российской Церкви, а потом и вашу. Припадите к стопам в Бозе почившего Владыки с мыслию обо мне и с последним на земле от меня целованием благоговения и любви, да помолится, да иду по нём в мире». (Подлинная телеграмма хранится у меня в целости). 276 См. Записки о жизни и времени Святителя Филарета Митрополита Московского, составл. Н.В. Сушковым, – в Приложениях стр. 40. 277 См. некоторые воспоминания о Митрополите Московском Филарете Мих. Мих. Евреинова. Душеполезное чтение, Апрель, 1870 г. отд. II, стр. 134. 280 См. в Чтениях Московского Общества любителей духовного просвещения в примечании Отношение Князя Волконского к Преосв. Августину от 27 Августа 1816 г. 283 Из разговоров между Высокопр. Филаретом и бывшим Наместником Лавры Архимандритом Антонием в 1842 г. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАРЛОВИЧ Владимир Михайлович (до крещения Нафтали Карлович; † 11 сент. 1912, Москва), старообрядец-публицист белокриницкого согласия (см. Белокриницкая иерархия ). К. был выходцем из евр. семьи, подданным Османской империи (тур. подданство часто принимали евреи-коммерсанты, жившие в юж. районах Российской империи, преимущественно в Одессе; это давало возможность обойти дискриминационные законы, связанные с конфессиональной принадлежностью, а для детей - получить освобождение от воинской повинности). По собственному свидетельству, К. воспитывался в «духе талмудическом», при этом его родные «не лишним считали... и европейское воспитание». В предисловии к 3-му тому «Исторических исследований, служащих к оправданию старообрядцев» К. писал о зародившемся у него в юности интересе к христианству: «Я... стал завидовать своим друзьям, которые видят пред собою жизнь, полную стремлений к творческим идеалам, т. к. здесь, в сфере талмудического духа, я должен посвящать... все свои силы исключительно на служение лишь одним личным интересам». К. изучал христианство, причины разделения Вост. и Зап. Церквей и пришел к выводу, что последняя «не только отступила от догматического принципа церковного домостроительства, но крайне нравственно испортилась» (Исторические исследования. 1886. Т. 3. С. 39-40). Дальнейшие духовные поиски привели К. к старообрядчеству. Убедившись, что «старообрядчество стоит в богослужебной практике на почве и канонически, и исторически законной» (Там же. С. 40), К. в 1867 г. (вероятно, в дек.) принял крещение от священника белокриницкого согласия, крестилась также его жена. В 1869 г. К. при посредничестве правосл. Казанского архиеп. Антония (Амфитеатрова) присоединился к Русской Православной Церкви. Возможно, причиной этого поступка был недостаток средств к существованию и желание поправить свои дела. В письме к старообрядческому Московскому и Владимирскому архиеп. Антонию (Шутову) от 5 окт. 1877 г. К. писал: «Находясь в великороссийской Церкви, за мои дарования и заслуги я имел возможность приобретать любовь и привязанность ко мне высокопоставленных особ, которые постоянно и поддерж[ив]али материальными средствами» ( Боченков. 2007. С. 69). В последующие годы К. жил в Казани, Астрахани, в ст-це Аксайской (ныне г. Аксай), Балакове, Владимире, служил комиссионером лондонского Библейского об-ва. |
| По прочтении поучения св. Димитрия Ростовского , о. ректор в назидание нам присовокупил: «Вот это истинное слово Божие; так и веет в нем дух помазания божественного; а та проповедь (т. е. Иннокентия), которую я прежде прочитал вам, составлена в препретельныхсловесех человеческого мудрования, чему подражать не советую вам». О высоком достоинстве преподавания нам о. ректором догматического богословия можно судить из того, что за систему догматического богословия, по решению учебного комитета и самого митрополита Московского Филарета, отцу Антонию присуждена была ученая степень доктора богословия, в то время, кроме трех Филаретов, — Московского, Киевского и Черниговского, еще никому неприсужденная; а отпечатанные записки его по догматическому богословию признаны обязательным руководством:для духовных семинарий во всей империи. Записки о. Антонияпо практическому и пастырскому богословию не были им отпечатаны. О духе и направлении практического богословия по запискам о Антония можно сказать, что во многих своих отделах, они отзывались сильно аскетизмом. Впрочем, о. Антоний, окончивши свое преподавание по практическому богословию, сам сделал такое замечание о своих лекциях по этому предмету: «Я указал вам разные практические пути ко спасению; но советую придерживаться более пути царского, ибо не все могут вмещать в своей жизни словес тех; могийвместити да вместит». Что же касается преподанного нам о. Антонием пастырского богословия, то в нем выяснен истинный идеал пастыря церкви и указаны разные частные советы, для осуществления этого идеала; но такие советы преподавателя-монаха отличались более характером теоретическим и в практической жизни не всегда были удобоисполнимы и вернонаправлены к цели. Преподавателем гомилетики был у нас только что окончивший киев. Духов.академию М. М. Б., и ныне еще проживающий в Киеве, давно уже пребывающий в звании весьма заслуженного протоиерея. Будучи студентом академии, он был весьма близок и даже любимец знаменитого тогда профессора академии по кафедре гомилетики, Я. К. Амфитеатрова. Взглядом, может быть, этого профессора на проповеди руководился и М.М.Б. В качестве нашего преподавателя по гомилетике, М.М.Б. ценил в проповеди простоту слога, ясность, точность и логическую последовательность в изложении мыслей и, как особенное достоинство, народность проповеди, и оберегал от подражания корифеям заграничной проповеди, как то: Масильену, Бурдалу и другим им подобным. |
| В газетных известиях сообщалось, что по распоряжению Высшего духовного Начальства вытребованы были от наследников Преосв. Августина все сказанные тома в распоряжение бывшего Комитета по предмету помянутой реформы, – в видах употребления их в дело. Когда об этом было прочитано мною из одной газеты покойному Архиепископу Казанскому Антонию, и при этом передано было о прежней судьбе всего многотомного труда Августинова, начиная с того, какой взгляд в своё время имел сам Св. Синод и на труд и труженика, – то Владыка Антоний улыбнувшись сказал: «а знаешь ли, что в сию же минуту мелькнуло у меня в голове?! О взгляде-то Св. Синода ты выразился слишком скромно; а я сам знаю, что Св. Синод признавал Августина почти помешавшимся в уме, – почему и предложил ему уволиться по прошению... А отсюда не логически ли и исторически-фактически выходит, что Святейшему-то Синоду и теперь следовало бы и по Закону, и по всей сущей правде, признать и всех теперешних затейщиков, и коноводов по делу духовно-судебной реформы не только не в меньшей, но ещё в большей степени того же Августиновского состояния. Да-да! Ты не забудь пожалуйста, поместить эту мою сентенцию, где будет нужно в Биографии дяди Владыки, который сам же и рассказывал мне о многотомном труде Августина, – причём он отзывался, однако, что в этом труде было довольно много дельного, и потому потребного и полезного для общего свода церковно-духовных законов и правил по Синодальному и Епархиальному управлениям». – В этом последнем отношении мне пишущему привелось действительно услышать отзыв о труде Преосв. Августина в самое недавнее время от профессора Киевской духовной Академии П.А. Лашкарева, (моего сотоварища по Академии). При личном разговоре и (в бытность мою в Киеве в Окт. 1887 г.) о составленной мною биографии помянулось как-то и имя Августина... Пётр Александрович тут же проговорил: «А знаете ли, что я знаком с этим Августином по его труду авторскому... Мне поручено было, вследствие распоряжения Духовного Учебного Комитета, рассмотреть несколько его томов по части Церковного Законодательства. |
| Юшенов от лица всего духовенства, в следующих словах своей речи, обращенной к преосв. Антонию: «Это новое твоё, – милостивейший Архипастырь и отец наш, – украшение есть свидетельство и благоволения Божия и правды Царевой, и достойно приемлемое тобою утешение за достойнейшие труды твои и заслуги. Но кто же отнимет и от нас то радостнейшее утешение, которое чувствуем мы все и всё Смоленское духовенство?! Эта радость также неотъемлема от нас, сколько велика и искренна, как – радость истинных добрых детей за счастье любимейшего своего отца... И мы теперь более чем уверены, что не приходилось бы и помышлять, а тем паче вопрошать: «не десять ли, да девять где?.. како не обретошася разделить эту радость и воздати славу Богу? Нет! напротив, если бы оказался таковым и един из десяти, и тот был бы личным, по своей вине, исключением». При этой радости мы как бы предчуем одно только опасение, дабы, столько известная всем и ныне Царём награжденная, твоя неусыпная деятельность и примерно отеческая попечительность о благе возлюбленной тобою паствы, не послужили к тому, чтобы не восхитили тебя самого от нас! Многое тобою сделано в малое время, – но немало остается делать в будущем, пока все твои благие мысли, и желания, и начинания, одни – уже как известные, другие ожидаемые нами, придут к своей поре, войдут в нашу жизнь и останутся навсегда неизгладимым памятником твоего беспримерного делания» 370 . Со своей стороны сам преосв. Антоний говорил, между прочим, так: «Считаю себя счастливым, что Господь помог мне по мере сил послужить благу духовно-учебных заведений. На новый знак Монаршего благоволения – св. Крест сей – я смотрю не как только на знак чести и отличия, но и как на символ новых трудов и забот, мне предстоящих, а может быть и скорбей и искушений... Готов на первое, благодушно приму от руки Господней и последнее, – лишь бы всё было ко благу возлюбленной моей братии, в истинном сочувствии и искреннем сорадовании которой в лице всех, здесь собравшихся, я и всегда был и пребуду уверенным. |
| «Да, примолвил он, здесь с моей стороны положительная обмолвка... Впрочем и сам-то он (Митр. Филарет), впадал же в подобные, иногда обмолвки, в чём признавался даже печатно». Но как содержание этого ответа тоже не остававалось под спудом, а сделалось более или менее известным, то дело снова не обошлось без толков. К порождению этих толков послужило, между прочим то, что преосв. Антоний через некоторое, очень скорое после этого, время, – когда только что последовало разрешение епархиальным преосвященным на восьмидневные отлучки в пределы других епархий, – поспешил первый воспользоваться этим правом, отправившись в Москву для личного, сыздавна желанного для него, свидания с Первосвятителем. Об этой-то поездке иные и стали судить и рядить так, что будто бы высокопр. Филарет предложил сам от себя преосв. Антонию о необходимости личного свидания для объяснения по предмету, делаемых последним, разных нововведений. По собственным же словам преосв. Антония, хотя действительно были разговоры при этом свидании о разных предметах и действиях его, как выдававшихся из ряду обыкновенных и в том числе, о введённых им выборах Благочинных; – но результат всего понятен уже из того, что преосв. Антоний, и по перемещении своём в Казанскую епархию, первым же делом стал вводить тоже, что и в Смоленской, поставивши на первом плане дело о выборе Благочинных. Значит, преосв. Антоний, при личном свидании с высокопр. Филаретом, как в первый раз, так и во второй, при поездке в Казань, не встретил в его взглядах на этот предмета решительной оппозиции. «Если же были между нами, – говорил преосв. Антоний, – особенно серьёзные рассуждения, то с одной стороны о произведённом уже мною в Смоленской епархии преобразовании духовно-учебных заведений, а с другой о том преобразовании, которое приготовлялось там в высших сферах и имело быть вводимым, через год же, в разных, по известной очереди, епархиях. В этих рассуждениях наших мы сошлись, как только возможно близко и высказывались столько же искренно и откровенно. Относительно же моего Смоленского преобразования, бывшего уже известным высокопр. Филарету, он, говоря без лести, отозвался с полным сочувствием и одобрением. Когда же я высказывал свои мнения о новопроектируемом преобразовании, во многом и многом, не в пользу последнего, то и Митрополит, становясь на моей стороне, в конце концов выразился однако: «Что же – когда ныне нас оттуда мало и спрашивают... а если бы меня теперь и вопросили, то возможно ли мне и помышлять в мои годы браться за рало, когда и не озираясь вспять, я все-таки не успел бы управить что-либо в этом деле. Вы же в нём столь много и успешно потрудились, что остается благожелать, да не оскудеют ваши силы и ревность и впредь для подобных трудов и уповать, что плоды их, – если и не теперь, то в своё время, – возрастут в меру несомненного и благотворного их достоинства». |
| Этих фактов находится немало, между прочим, пропечатанных в епархиальных Ведомостях Смоленской епархии, не говоря о других, бывших до времени издания Ведомостей. Преосв. Антоний со своей стороны не видя недостатка в кандидатах на учительство для своих школ, с готовностью соглашался на поступление воспитанников Семинарии в учителя училищ сказанного Министерства. С тем вместе он находил в подобных назначениях надёжный залог тех же благих последствий, как и в церковно-приходских школах, потому что эти же самые учителя, по праву своего образования, оставались кандидатами и на священство. «Наконец, – говорил он, – приятно было видеть, что само начальство ведомства Госуд. Имуществ явно признавало достоинство за воспитанниками Семинарии в деле учительства, – чему доказательства могло оно видеть на опытах в церковно-приходских школах, как приводилось мне лично слышать об этом от лиц начальствующих в Смоленской Палате Государственных Имуществ. Да и мне-то самому, когда случалось посещать эти училища во время поездок по епархии, было и сподручно и отрадно иметь обращение к этим учителям, как своим; равно не менее отрадно было замечать, что в жителях местных было особенное сочувствие к делу обучения своих детей в тех училищах, в коих они видели учителей из духовных, – из семинаристов, о каковых знали в церковноприходских школах». Вообще же сочувствие народа к учреждавшимся школам, а равно и к их учредителям и наставникам, выражалось в такой степени, что бывали примеры, как некоторые прихожане или целые волости представляли преосв. Антонию адресы, в коих свидетельствовалось о достоинствах и заслугах учредителей школ – священников, и благодарность самому Преосвященному. «Мы вполне сознаем и ценим (сказано напр. в адресе от одной волости Юхновского уезда), такое благодеяние Вашего Преосвященства, потому что видим сами теперь уже многих, кончивших учение, с вполне достаточными в крестьянском быту сведениями по чтению, письму, церковному пению и другим, доступным для детей, предметам, и видим благотворные плоды этого учения в направлении обучавшихся» 339 . |
| Антонием. Оставаясь при преосв. Иоанне в Смоленске около года, по вступлении его на паству, а затем переместившись к преосв. Антонию в Казань, мы имели возможность из уст обоих знать многое, что не так разумелось и передавалось, между прочим, даже и в печати другими, – то в пользу того, то другого и, отчасти, в том же духе и смысле, образцы коих мы видим в известных в печати «Мелочах из архиерейской жизни» 299 . Обращаясь ко времени ещё только ожидаемого прибытия преосв. Антония в Смоленск, мы живо припоминаем рассказ прежде указанного старца Архимандрита. «Да, батюшка мой, одно уже то, что он (преосв. Антоний) был Ректор Академии, известный сочинитель Догматики, Доктор, – озадачило нас так, что мы и рассуждать-то ничего не смели. К тому же в Семинарии некоторые наставники знали его, учившись при нём в Академии, и высказывали то и то... что выходило совершенно вопреки тому, как мы привыкли видеть в лице старца – владыки Тимофея. Одним только мы ободрялись и утешались, что он ведь – родной племянник и ближайший воспитанник Митроп. Филарета Киевского; значит тоже благосердный и благочестивый. И сам владыка Тимофей обнадёживал и успокаивал нас в этом, хотя ему-то самому первому, разумеется заочно 300 пришлось почувствовать, – как с первых же пор пошла ломка во всём, начиная с помещений и оканчивая всеми прежними порядками в архиерейском доме. При этом особенно не было пощады деньгам, которые преосв. Тимофей, между тем, тщательно сберегал, не любивши никаких излишних затей». Преосв. Антоний и сам признавался, что как ни неприятно и досадно было ему увидать, по части помещений и прочего устройства, все в устаревшем и запустевшем виде, но он был доволен, что денег скоплено было очень достаточно. В первом отношении помещение собственно архиерейское было таково, что помимо всякой мысли о затеях, нужно было неотложно приступить к восстановлению главного архиерейского корпуса. Последний при преосв. Тимофее был сыздавна оставлен, так как преосв. Тимофей по старости затруднялся всходить по лестницам на второй этаж. |
| Этими глубокоискреннейшими и святоуповательными чувствованиями нашего Архипастыря мы и заканчиваем наше повествование, во всей силе воспринимая и слагая эти чувствования в сердце своем, и братственно о Господе благожелая того же и всем, возымеющим желание и усердие прочитать с вниманием представляемый посильный труд наш. В нижеследующей последней главе читатели увидят те дополнительные сведения, изложение которых предуказано было нами в своём месте 365 . Глава XXII h9 (Дополнительная) И в своём месте было сделано нами, известное читателям, предуказание относительно некоторых дополнительных сведений об авторских трудах преосв. Антония, кои составляют, по выражению в некрологе и в одной надгробной речи, – нерукотворенный, нетленный памятник, воздвигнутый себе им самим, как Богомудрым Пастырем-учителем, глаголавшим слово истины и спасения. В ряду этих сведений мы имеем в виду сказать, прежде всего, о церковных проповедях преосв. Антония, говоренных им во время епископства его в Смоленской епархии. Проповеди эти с того времени, как начались издаваться Смоленские епархиальные Ведомости, печатались постепенно в последних и, с тем вместе, выпускались в огромном числе отдельными брошюрами, – которые в большинстве и раздавались самим же преосв. Антонием в благословение... Но изданных таким образом проповедей было немного потому самому, что епарх. Ведомости издавались в последние только два года Смоленского служения преосв. Антония. Впоследствии уже – в Казани преосв. Антонием был издан большой том этих проповедей, в количестве 67, – под заглавием: «Слова к Смоленской пастве». При этом издании не сделано никакого предисловия; зато в последнем слове «при прощании со Смоленскою паствою», а равно и в напечатанном тут же подробном «описании самого прощания» во всей полноте видно, какие мысли и чувствования побудили и вызвали Архипастыря к преданию в письмена своих словес учения и назидания к бывшим своим пасомым, «любившим, – по его собственному свидетельству в прощальном слове, – со тщанием стекаться в храмы на совершаемые им Божественные службы, хотя иногда и продолжительные и для иных по немощи утомительные, и здесь внимать с безмолвием скудному его слову»... Наконец, в частности ближайшим образом вызвало желание преосв. Антония – издать свои «Слова к Смоленской пастве» то самое, что воспоследовало со стороны самих пасомых Смоленских, как свидетельство пламенного их желания выразить и увековечить свои искреннейшие неизменные чувствования христианской любви и преданности к своему бывшему незабвенному благоговейно чтимому Архипастырю. На это свидетельство было указано нами отчасти в своём месте, но здесь приведём мы в подлиннике как самоё письмо от лица Смоленской паствы к преосв. Антонию, так и его ответное, писанное на имя бывшего г. Начальника Смоленской губернии Н.П. Бороздны. |
| В течение службы академической инспекторской, и по преимуществу ректорской в Московской дух. Академии (1814–1819 г.), он, – как видели читающие, – составил сам Догматическое Богословие, находившееся и в рассмотрении бывшей тогда Комиссии духовных училищ, а также «толкование на книгу Прор. Исаии» с общим введением к истолковательному чтению пророч. книг. Это своё Догматическое Богословие высокопр. Филарет дал и назначенному их Автору будущей системы – Инспектору Антонию для руководства и пользования содержанием в некоторых особенно трактатах 94 . Когда же началась работа по составлению Догматического Богословия, то, – говорил высокопр. Антоний, – Владыка-дядя не давал ни отдыха, ни срока, требуя, чтобы непременно был представляем ему постепенно каждый отдел в системе на рассмотрение. Это я должен был исполнять с такою точностью, что посылал ему отделы и в С.-Петербург. (Доказательство на это читающие видели уже в приведённом прежде письме). Наконец, когда уже вся система была мною окончена, Владыка не ограничился одним лишь прочтением ее, хотя и находил её во всём удовлетворительною. Он требовал, чтобы в течении, по крайней мере, двух курсов (двухгодичных по тогдашнему) было опытом проверено и дознано, – насколько эта система и по плану, и по содержанию, и даже по самому объёму могла быть соответствующею усвоению учеников и удовлетворительною по самым качествам их успехов. Бывая же на экзаменах полугодичных и годичных, Владыка и сам особенно вникал и следил, что и как оказывалось на деле. А как в эту же пору в первом Богословском отделении преподавал Догматическое Богословие Ректор (Архимандрит Евсевий) отчасти по Догматике Терновского, отчасти же по издавна переходившим из курса в курс запискам, то для Владыки было ещё вернее следить и точнее определять сравнительно и достоинство самих систем, и качество, и степень развития познаний самых учеников. Владыка, бывало слушает-слушает, затем сделает некоторые вопросы ученикам или обращения к Ректору и потом вдруг спросит: «а как у тебя в системе сказано об этом? Само собою немедленно ответишь ему в подлиннике от слова до слова... |
|
|
