| изд. М., 1986. С. 25-40). Объем переписанных рукописей и их репертуар в сочетании с каллиграфическими навыками позволяют рассматривать В. Г. как центральную фигуру в южнослав. книгописании и в культуре в целом сер.- 2-й пол. XV в. Его сборники являются своеобразной антологией болг. переводов сер.- 2-й пол. XIV в. («Маргарит», переводная часть Рильского Торжественника и др.), серб. XIV-XV вв. («Андрианты», «Шестоднев» свт. Василия Великого, Житие Григория Омиритского и др.) и сочинений авторов тырновской школы, главное место среди к-рых занимает Патриарх св. Евфимий . Об интересе В. Г. к наследию свт. Евфимия свидетельствует помещение в конце Рильского панегирика некалендарных текстов: посланий к митр. Унгро-Влахийскому Анфиму, мон. Киприану (впосл. митрополит Киевский) и игум. Тисманского мон-ря в Валахии Никодиму . Сборники В. Г., в первую очередь Рильский панегирик, содержат ряд уникальных текстов: Житие прп. Феодосия Тырновского, написанное Патриархом Каллистом, похвальное слово Филофее Иоасафа, митр. Видинского, послания митр. Анфиму и игум. Никодиму. Благодаря рукописям В. Г. сохранилась память о переводчиках с греч. языка Дионисии Дивном, Антонии (Багаше) и Антонии, ученике старца Геннадия. Как переписчик В. Г. очень грамотен и внимателен: ошибки в его списках весьма редки. Благодаря грамотности и наличию точной датировки списки, сделанные В. Г., часто используются при издании текстов, особенно из сборников 1469 и 1479 гг. Вмешательство в текст наблюдается у него только в памятниках Кирилло-Мефодиевского цикла. При переписке В. Г. использовал 2 типа почерка: довольно крупный, почти литургический полуустав с небольшим наклоном вправо (сборники 1456 и 80-х гг. XV в., «Андрианты», Нямецкий Торжественник) и мелкий курсив (остальные рукописи и глоссы в кодексах, переписанные полууставом). Большинство рукописей В. Г. украшено крупными квадратными заставками арабескового стиля (только в сборнике сочинений о св. Димитрии Солунском использован балканский плетеный стиль), плетеными и неовизант. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДЕНХА I Денха I [сир. - заря, (Бого)явление] (ок. 1225 - 24.02.1281, Багдад), несторианский католикос (1265-1281). Сохранилась стихотворная биография (мимра) Д., принадлежащая его ученику, мон. Юханнану, однако большая часть сведений о его жизни передана несторианскими и яковитскими хронографами. Род. в Сев.-Вост. Месопотамии: согласно биографии - в Бет-Багаше, а по словам историка Салибы ибн Юханны - в Рустаке. Д. подвизался в мон-ре Бет-Кока (Бакука) в Адиабене и в неполных 30 лет стал митрополитом Арбелы (ныне Эрбиль, Ирак) и Хаззы. Он был претендентом на католикосат уже после Савришо V (1226-1256), однако тогда кафедру занял епископ Нисибинский с именем Маккиха II (1257-1265). После его смерти Д. был наконец избран католикосом благодаря покровительству старшей жены монг. ильхана Хулагу (1256-1265), несторианки Догуз-хатун, от к-рой получил ярлык. После особо торжественного обряда рукоположения в мон-ре Мар-Мари (Селевкия-на-Тигре) еп. Илией Гундишапурским (15 нояб. 1265) делегация от сына Догуз-хатун, ильхана Абаги (1265-1282), в составе эмира Якуба, периодевта Брихи и 3 монг. нойонов вручила ему знаки достоинства формального главы христиан Ильханской державы (грамоту-фарман, золотую пластинку-пайцза и зонтик-чатр). Местопребыванием католикоса стал дворец бывш. халифского камергера (хаджиба) ат-Табарси в Багдаде, переданный Хулагу еще Маккихе II. Д. прославился как строитель монастырей и покровитель школ и церковной учености. Его католикосат стал также временем укрепления контактов между 2 сир. Церквами - несторианской и монофизитской. В 1277 г. Д. принимал в Багдаде яковитского мафриана Востока Григория (Абу-ль-Фараджа, Бар Эвройо), с к-рым вел переписку: сохранилось послание Григория, написанное им в ответ на письмо католикоса ( Chabot J. -B. Une lettre de Bar Hébréus au catholicos Denha Ier//J. Asiatique. P., 1898. Ser. 9. Vol. 11. P. 75-102 [текст], 102-128 [франц. пер.]). О благосклонности Д. к монофизитам может также свидетельствовать тот факт, что еще в 1262 г., будучи епископом, он позволил им, укрывавшимся в Арбеле после взятия монголами Мосула, построить церковь вопреки воле католикоса Маккихи II. |
| По смерти игуменьи Марии сестрами Бородинского общежительного монастыря была избрана настоятельницей и утверждена, по представлению митрополита Московского Святейшим Синодом монахиня Сергия, в миру княгиня Волконская, муж которой погребен был в этой обители. При новой настоятельнице послушница Антония продолжала исполнять ранее возложенные на неё послушания, т. е. вела письмоводство и участвовала в ведении некоторых хозяйственных дел. Начатая игуменьей Мариею при близком участии Антонии постройка нового собора требовала деятельных забот Антонии и для продолжения ее. По непосредственным хлопотам Антонии уже по смерти игуменьи Марии графом Д. Н. Шереметевым дарованы были средства для продолжения этой постройки. Но между послушницей Антонией и новой Игуменьей не установилось хороших отношений. Это выразилось между прочим в деле пострижения Антонии в монашество. Получивши у епархиального начальства разрешение на пострижение послушницы Антонии в монашество, игуменья Сергия так долго медлила пострижением, что обратила на это внимание владыки-митрополита Филарета, который до самой своей смерти внимательно заботился о воспитаннице игуменьи Марии, руководя ею в ее духовном возрастании. Сердечно желая скорейшего пострижения Антонии в монашество, он 12-го января 1858 года подарил ей книгу: «Преподобного отца нашего Саввы Дорофея поучения и послания», каковая книга на всю жизнь была для Антонии настольного в полном смысле этого слова. Когда однажды летом 1858 г. Антония посетила митрополита, владыка обратился к ней с вопросом: почему так долго Игуменья не постригает тебя? Антония с полной сердечною доверчивостью объяснила архипастырю, что игуменья Сергия непременно желает быть ее восприемною материю, но у нее нет на это желания. «Благословите мне, Владыка святый, избрать себе другую восприемную мать, или прикажете согласиться с желанием настоятельницы?» – спросила она. Митрополит Филарет дозволил Антонии избрать восприемную мать согласно ее собственному желанию. После выраженной таким образом воли Архипастыря игуменья Сергия поспешила пострижением Антонии, которое и совершено было 13 сентября 1858 г. |
| «С искушением посылается и избытие» Под окормлением своей духовной матери игумении Марии сестра Антония прожила в Бородинской обители первые 11 лет монастырской жизни. В 1850 году, 24 февраля, на 29 году, Антония была утверждена епархиальным начальством по представлению настоятельницы указною послушницею Бородинского монастыря. А через два года, в 1852-м, игумения Мария отошла ко Господу. Для сестры Антонии это было время не только переживания утраты, но и несколько натянутых, так и не сложившихся отношений с новой настоятельницей игуменией Сергией (в миру княгиней Софьей Васильевной Волконской, урожденной княгиней Урусовой). Сестра Антония продолжала выполнять все те же послушания, которые на нее были возложены ранее, но несмотря даже на разрешение епархиального начальства на пострижение послушницы Антонии в монашество, игумения медлила с постригом, на что даже обратил внимание митрополит Филарет. Чтобы как-то подбодрить ту, которую некогда сам благословил на монашеский путь, владыка дозволил сестре Антонии избрать себе восприемную мать согласно ее собственному желанию. Однако после этого их отношения с игуменией Сергией испортились окончательно. Хотя постриг и состоялся в Бородинском монастыре 13 сентября 1858 года, единственным выходом из сложившейся ситуации виделся перевод монахини Антонии в другую обитель. Митрополит Филарет отказался выпускать постриженицу из своей епархии, отметив, что «такие люди ему нужны», и предложил ей перейти в Аносин Борисоглебский монастырь, – сюда, кстати, в те времена часто советовал поступать желавшим монашества и оптинский старец Анатолий (Потапов). Переход из дорогого для нее места, где упокоена духовная мать, в новое, неизвестное, несколько страшил сестру Антонию. Чтобы поддержать ее дух, кто-то из близкого окружения посоветовал ей сходить побеседовать к известному в то время юродивому – Ивану Яковлевичу Корейше. Тот предсказал дальнейшие события в жизни сестры Антонии, правда, сделал это в своей манере так иносказательно, что поначалу никто ничего не понял… Перевод монахини Антонии в Аносин Борисоглебский монастырь состоялся 9 декабря 1859 года. |
| Преосвященный Леонид вскоре по назначении Антонии настоятельницею Страстного монастыря обратил на нее особенное внимание, как на игуменью, выдававшуюся из числа других настоятельниц при своих еще небольших годах с одной стороны своим умом и образованием, а с другой кротостью и смирением. В первые же годы службы игуменьи Антонии в Страстном монастыре отношения Преосвященного Леонида сменились на дружеские, развившиеся впоследствии до того, что Преосвященный викарий постоянно и неусыпно заботился о всех делах не только вверенных игуменьи Антонии монастырей, но и ее личных. На упрочение таких отношений Преосвященного Леонида к игуменьи Антонии особенно повлияло то обстоятельство, что матушка приняла на свое попечете родную сестру преосвященного Екатерину Васильевну Ушакову, классную даму Московского Николаевского института, привезенную в монастырь в болезненно-нервном состоянии. Восстановивши под попечением игуменьи Антонии свое расстроенное здоровье, Екатерина Васильевна осталась жить в монастыре, служа крепким связующим звеном между Преосвященным и матушкой. Келья Екатерины Васильевны во время нередких посещений Преосвященным своей сестры и была местом продолжительных и разнообразных бесед его с матушкой. В бумагах игуменьи Антонии сохранилось более сотни писем к ней Преосвященного Леонида. В них мы находим много рассуждений, советов и уведомлений относительно различных монастырских дел. Почти по всякому делу, требующему для его ведения особого разрешения епархиального начальства, игуменья Антония советовалась с Преосвященным Леонидом, и последний всегда с полною готовностью не только давал советы относительно надлежащего направления ее ходатайств, но и даже сообщал ей о ходе этих дел в Консистории и у Владыки митрополита. Но и во многих других монастырских делах, не требующих для себя особого разрешения епархиального начальства, Преосвященный принимал заботливое участие. Так, он особенно близкое участие принимал в деле воспитания и обучения в Алексеевском монастыре южнославянских девочек. |
| Улегшись спать на первую ночь своего пребывания в Страстном монастыре, новая настоятельница долго не могла уснуть, раздумывая о тех больших обязанностях, которые она приняла на себя, и о тех трудах, которые предстоять ей. Не спала и ее келейная Таисия, в душе, которой всякое душевное настроение ее любимой матушки находило родственной отклик, и также была погружена в тяжелые думы о предстоящей жизни. Около двух часов ночи игуменья Антония, слыша, что Таисия тоже не спит, спрашивает ее: «ты, Таисия, не спишь?». – «Нет», отвечает та. – «Как мы будем жить здесь с тобой, говорит игуменья Антония, жизни то мы с тобой совсем не знаем». Действительно, Таисия с детства жила в монастыре, а игуменья Антония почти прямо с пансионской скамьи поступила в монастырь, – знали разве они жизнь? Но Таисия и сама задававшаяся подобными вопросами, не захотела смущать еще более свою матушку и отвечала: «Будем, Бог даст, жить так, что еще люди будут завидовать». В первый же год настоятельства игуменьи Антонии в Страстном монастыре ею была вызвана из Бородина послушница Паисия, бывшая впоследствии после Таисии, в монашестве Валентины, назначенной игуменьей Зачатиевского монастыря, в продолжение 15 лет казначеей при матушке Антонии в Алексеевском монастыре, а в настоящее время состоящая игуменьей настоятельницей Московского Никитского монастыря. Послушница Паисия вскоре по поступлении своем в Бородинский монастырь – в марте 1855 г., обратила на себя внимание Антонии, пожелавшей по мере своих сил руководить новопоступившей. Антония приглашала к себе Паисию для беседы, и снабжала ее книгами, как вообще духовно-назидательными, так в особенности аскетического характера. Такие отношения сближали Антонию с Паисией все более и более, так что в последнее время жизни Антонии в Бородинском монастыре Паисия была почти ежедневной посетительницей ее кельи и кроме того, постоянной помощницей в ее частных делах. Живя в Аносине, Антония состояла с Паисией в переписке. Вызвавши Паисию в Страстной монастырь, игуменья Антония поселила ее в своих кельях, возложивши на нее исполнение многоразличных своих поручений преимущественно по хозяйственной части. Таким образом и устроилась игуменья Антония в Страстном монастыре с двумя верными помощницами, – послушницами Таисией и Паисией. |
| О жертвах игуменьи Антонии в места Святой земли свидетельствуют оставшиеся после Антонии благодарственные письма к ней от представителей Иерусалимского патриарха в России и от Вифлеемского митрополита Анфима. С монастырями святой Афонской горы игуменья Антония имела весьма частые сношения, развившиеся чрез ее постоянное общение с Афонскими монахами, проживавшими в Москве при часовне святого великомученика Пантелеймона. Главное содержание многочисленных сохранившихся после Антонии писем к ней с Афона составляет благодарность ей за жертвы, посылавшиеся на Афон деньгами и вещами и за ее заботы об Афонских монахах, проживавших в Москве. Из более чтимых русских обителей, пользовавшихся благотворительным вниманием игуменьи Антонии нужно указать на лавры – Троицко-Сергиевскую и Киево-Пёчерскую и на Саввин-Сторожевский монастырь в Звенигороде. О пожертвовании ею – покровов на раки преподобного Сергия и преподобного Саввы Звенигородского, плащаницы в Гефсиманский скит и различных вещей для почивающих в пещерах Киевской Лавры святых мощей мы уже говорили. Из других монастырей, в которые посылала игуменья Антония свои жертвы, можно указать: Николо-Корельский монастырь, на берегу Белого моря, в Архангельской губернии, Кожеезерская пустынь, в той же губернии, Печенгский монастырь, на реке Печенге, Троицко-Стефано-Ульяновский монастырь у Зырян, Вологодской губернии, Валаамский монастырь, Святогорский Успенский монастырь, Сергиева пустынь, Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь, Путивльская Молченская Софрониева пустынь, Курской губернии и друг. В многочисленных письмах к игуменьи Антонии от настоятелей поименованных монастырей содержатся выражения ими благодарности за пожертвования деньгами и вещами или просьбы расположить к помощи этим нуждающимся обителям московских благотворителей. «С глубочайшим чувством и душевной признательностью приносим Вам, писал настоятель Троицко-Стефано-Ульяновского монастыря с братиею от 20 ноября 1872 года, искреннейшую нашу благодарность за многократно оказываемые Вами величайшие благодеяния к нашей новоустраивающейся и нуждающейся обители». |
| – «Прах обратился в землю, сказал митрополит, а душа игуменьи Марии находится на небе; ты мне нужна здесь в Москве, выбирай любой из Московских монастырей». – «С самого первого момента, сказала на эти слова Владыки монахиня Антония, когда у меня явилась мысль посвятить себя монашеской жизни, я была против поступления в московские монастыри и не согласилась на уговоры меня к тому и покойного моего родителя; благословите меня, милостивейший Архипастырь и отец, перейти в Тверской монастырь, которым управляет близко знакомая мне игуменья Мария». – «Нет, я не выпущу тебя из своей епархии, мне такие люди нужны», ответил митрополит Филарет и предложил Антонии перейти в Аносин-Борисоглебский монастырь, на что она и согласилась. Перевод монахини Антонии состоялся 9 декабря 1859 г. В описанный нами приезд в Москву, монахиня Антония остановилась по обыкновению у сестры своей Пелагеи Николаевны Прохоровой. Неприятные отношения к игуменьи Сергии и предстоящий переход из дорогого для нее места в новое, неизвестное, конечно, весьма тяжело действовали на Антонию; вместе с нею скорбели и все близкие ее. Во время постоянных обсуждений настоящего положения, кому-то из окружавших монахинь Антонию пришло на мысль сходить побеседовать к известному в то время юродивому – Ивану Яковлевичу Корейша. Двое действительно и отправились к юродивому, проживавшему тогда в пересыльной тюрьме. Входят. Большая комната, на полу перина, около нее сидит Корейша и, по обыкновению, толчет и мнет в чашке разные снеди. Налево от входа киот с иконой Казанской Божией Матери. Вошедшие объясняют, что монахине Антонии приходится уходить из Бородинского монастыря, но она очень жалеет монастырь, в особенности потому, что там похоронена игуменья Мария. – «Чего жалеть, говорит Корейша, там теперь никого не осталось». – «Не знаем мы, что еще будет в Аносине, какова жизнь». – «Что же и тут хорошо. Возьми елей с оцтом, нагрей, возьми ветошки, тоже погрей, натри, обложи и успокой Антонию. Была зима холодная, мороз, был праздник, шла обедня, служил хороший диакон, читал евангелие и записал в евангелии: да будет архиерей Порфирий. Прошло два года, пришла в церковь женщина, открывает евангелие, а там написано: архиерей . А кто эта женщина? Казанская Божия Матерь». Затем Корейша медленно провел перед собой рукой и сильным голосом протянул: «Антония» и после того прибавил: «Ты, Господи, утаил еси от премудрых и разумных и открыл если та младенцам; ей, отче, тако бысть благоволение перед Тобою» ( Лук. 10:21 ). Вышедши после сих слов от Ивана Яковлевича, посетительницы пришли только к тому выводу, что он одобряет переход Антонин в Аносин монастырь. Но когда прошло около двух лет и монахиня Антония 22 октября 1861 года – в день празднования в честь иконы Казанской Божией Матери – была поставлена митрополитом Филаретом в игуменьи Страстного монастыря, в словах Ивана Яковлевича они стали находить указание, именно, на это событие в жизни Антонии. |
| Прибывший в 1885 году в Японию вновь назначенный миссионер игумен Владимир в письме своем от 23 апреля 1885 года писал игуменьи Антонии: «По прибытии в миссию, мы были очень не мало утешены, что церковь Божия развивается и растет постепенно. Собор строится. Ризы Ваши для вновь устрояемого монастыря в горах Японии прибыли к нам, – они лучше всех других, пожертвованных для означенного святого Апостольского дела. Дарохранительница также благополучно прибыла в Японию и по освящении украсит свтой престол Божий. Да воздаст Вам Господь сторицею за редкое усердие к прославлению имени Божия чуть не на краю света». Затем следует указать на отношении игуменьи Антонии к начальникам миссии – алтайской архимандриту Владимиру и киргизской – архимандриту Сергию. Первый в письме своем от 15 декабря 1889 г. благодарить игуменью Антонию в таких выражениях: «Ваше доброе дело для нашей миссии Вы захотели довести до совершенства. От всей души благодарю Вас и да благословит Вас Господь Бог в возмездие за благолепную жертву в пользу церквей алтайских, да продолжает Он более и более украшать Вашу обитель благолепием и внешним и внутренним духовным». Из другого письма того же архимандрита Владимира, доставленная игуменьи Антонии монахиней Ольгой, отправлявшейся по благословению митрополита Московского Иннокентия в Улалинскую общину в алтайских горах, видно, что пожертвования игуменьи Антонии на миссию состояли, между прочим, из икон, которые монахиня Ольга и была прислана осмотреть и переписать. Начальник киргизской миссии архимандрит Сергий в письме своем от 30 мая 1885 года благодарит игуменью Антонию за радушный прием, оказанный его сборщику на нужды миссии и за рекомендацию его жертвователям. Пожертвования свои игуменья Антония направляла затем в храмы и учреждения Святой земли, на Афон и в многочисленные монастыри Русской земли, – из последних по преимуществу с одной стороны в наиболее чтимые, а с другой в наиболее нуждающиеся. Пожертвования эти состояли из ризничных вещей и икон, сработанных в Алексеевском монастыре, и из денежных сумм на молитвы о здравии игуменьи Антонии и близких ей лиц и о упокоении сестер монастыря и светских лиц, очевидно, поручавших матушке рассылать эти жертвы. |
| Слово об Антонии черноризце, бывшем в Руси, основателе Печерского монастыря Подготовка текста, перевод и комментарии Н. В. Савельевой СЛОВО ОБ АНТОНИИ ЧЕРНОРИЗЦЕ, БЫВШЕМ В РУСИ, ОСНОВАТЕЛЕ ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ «Слово об Антонии черноризце, основателе Печерского монастыря» вошло в состав ВМЧ из древнерусского Пролога. Время канонизации св. Антония Печерского точно не установлено, по мнению Е. Голубинского (см: Голубинский Е. История канонизации святых в русской церкви. М., 1903. С. 57) Антоний был канонизирован в кон. XII–XIII в. «Слово об Антонии Печерском» читается под 7 мая в списках Пролога начиная с XV в. Источниками для составления «Слова...» послужили летописная статья 1051 г. из Повести временных лет (см. т. 1 наст. изд.) и глава 7 о начале Печерского монастыря из Киево-Печерского патерика (см. т. 4 наст. изд.), и с тем и с другим источником «Слово...» обнаруживает текстуальные совпадения. Текст памятника публикуется по Софийскому списку ВМЧ (РНБ, Софийское собр., 1321, л. 244). 7 МАЯ. В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. СЛОВО ОБ АНТОНИИ ЧЕРНОРИЗЦЕ, БЫВШЕМ В РУСИ, ОСНОВАТЕЛЕ ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ Князь Ярослав сын Владимира княжил в Киеве. При нем некоему человеку из города Любеча вложил Бог в сердце возлюбить иноческий чин. И пошел он в Святую Гору, и увидел монастыри, находящиеся там, и, обойдя их, пришел в один монастырь и попросил игумена, чтобы возложил на него монашеский сан. Тот же, выслушав его, постриг его, и нарек имя ему Антоний, и научил его иноческому подвигу и житию. И сказал: «Иди опять на Русь, и будет благословение от Святой Горы, ибо от тебя многие станут черноризцами». И благословив, отпустил его. Антоний же пришел в Киев, походил по всем местам, по горам и лесам, и пришел на Берестовое. И полюбил место это, и поселился здесь, найдя пещеру малую, которую выкопал прежде митрополит Илларион. И начал молиться Богу, со слезами говоря: «Господи, утверди меня в месте этом, и пусть будет на месте этом благословение Святой Горы и моего игумена, который меня постриг». И начал жить тут, моля Бога. Ел хлеб сухой, да и тот через день, и воды вкушал в меру, и копал пещеру, и не давал себе отдыха, день и ночь пребывая в трудах и в бдениях, и в молитвах. Потом же узнали добрые люди и стали приходить к нему, принося ему необходимое. И прославился он, как Антоний Великий , и приходя, просили у него благословения. |
|
|
