| 2. Сагарда Н. И. , Сагарда А. И. Полный курс лекций по патрологии. СПб., 2004. 3. Сидоров А. И. Богословские школы Древней Церкви//Православная энциклопедия/Под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Том V. М., 2002. С. 525–530. 4. Филарет (Гумилевский) , архиепископ. Историческое учение об отцах Церкви. Т. 1–3. М., 1996. 5. Bardy G. Recherches sur saint Lucien d " Antioche et son école. Paris, 1936. 6. Kihn H. Die Bedeutung der antiochenischen Schule auf dem exegetischen Gebiet. Weissenburg, 1866. 7. Nelz H. R. Die theologischen Schulen der morgenländischen Kirchen während der sieben ersten christlichen Jahrhunderte in ihrer Bedeutung für die Ausbildung des Klerus. Bonn, 1916. Раздел III. Антиохийский метод герменевтики Лекция 5. Закономерности развития теории экзегезы в Антиохии Итак, Антиохийская школа входит в историю в конце III в. по Р. Х. как мощный центр притяжения научной мысли. Вместе со св. Лукианом в ней преподавал Дорофей, пресвитер, о котором известно только то, что он был «муж красноречивый и полю бивший красоту богословия; он занялся изучением еврейского языка, чтобы читать Священное Писание по-еврейски со знанием дела. Не был он чужд и эллинского образования и его «свободных искусств»... Я слышал, – добавляет Евсевий, – как умело объяснял он в Церкви Писание» (Церковная история, VII. 32, 2). Как видим, экзегетика становится в Антиохии основой христианской науки, что соответствует и закономерностям развития христианства в целом 63 . Но к этому следует добавить еще и то, что отмечает современная исследовательница O. E. Нестерова: представителей Антиохийской школы уже на раннем этапе отличали «консервативность подхода ... зрелость методологической рефлексии», а также «живая связь с той традицией, в которой развивалась типологическая экзегеза», в силу чего они «понимали и чувствовали природу типологических толкований гораздо лучше александрийцев» 64 . Здесь мы должны сконцентрировать внимание на различии двух подходов к сакральному тексту в христианской традиции: аллегорического и типологического (от греч. τπος образ). При этом мы оставим в стороне то обстоятельство, что сам Ориген предпочитал термину аллегория термин анагогия (возведение), так как, по существу, многие из его толкований все же являются чисто аллегорическими. |
| От избираемого на церковные степени требовались известная степень образованности и нравственная жизнь. Первое, понятное и само по себе, еще более выясняется из того, что в наш период догматическая деятельность развивалась со всей энергией; епископ или пресвитер должен был чувствовать себя компетентным в тех вопросах, которые составляли предмет догматических споров. Но средства для церковного образования были далеко не достаточны для того, чтобы, благодаря им, можно было без затруднений удовлетворить потребности церкви в просвещенных клириках. Александрийское огласительное училище в наш период уже отживало свой век, и Дидим александрийский, умерший в 395 году, был последним украшением этого славного в истории церкви учреждения. Небольшая отрасль александрийского училища, школа в Кесарии палестинской, прославленная Оригеном, Памфилом, Евсевием и знаменитой библиотекой, — тоже пришла в упадок. Антиохийская школа, начало которой положено было около 290 г. пресвитерами Дорофеем и Лукианом, достигает своего расцвета в конце IV и начале V века и производит сильное влияние на богословское направление в сирийской церкви. Отрасль антиохийского училища, эдесская школа, основание которой положено было Ефремом Сирином, имела особенно важное просветительное влияние. Она имела характер богословской семинарии, и отсюда выходили образованные духовные для Сирии и Персии. Она несколько пережила бурю, поднятую несторианским спором, и окончила свое существование лишь в 489 г. (Зинон). Наконец в Персии несториане основали училище в Нисивине с определенной школьной программой, с разделением на классы, со специальными преподавателями Священного Писания. Вот и все учебные учреждения, какие известны на востоке. На западе не было ничего подобного. Известный остготский сановник и ученый Кассиодорий сожалел о том, что в Риме неизвестно профессиональное объяснение Св. Писания, и пытался заинтересовать папу Агапита в учреждении такой школы в Риме; но этот план вследствие неблагоприятных политических обстоятельств не был приведен в исполнение. |
| Нам известно, что за этими попытками вырисовываются великие богословские школы древнего христианства: Александрийская и Антиохийская; школы, давшие великих богословов, но, породившие так же и великих еретиков. В характеристике В. Лосского это звучит так: «Антиохийская школа – это школа буквализма в экзегезе, обращавшая главное внимание на исторический аспект Священного Писания. Всякая символическая интерпретация, всякий гносис священного события, казались ей подозрительными и, потому она часто теряла из виду присутствие вечности в истории. Так возникала опасность увидеть в Иисусе Христе лишь одного из индивидуумов в истории Иудеи, истории слишком человеческой в ее временных рамках. В Антиохийской школе история замыкалась в себе настолько, что порой даже проходила мимо грандиозного видения Бога, ставшего человеком. Напротив, Александрийская школа, сосредоточенная на христианском гносисе, в своей крайней аллегорической экзегезе, часто лишала библейское событие его конкретной простоты, проявляя тенденцию игнорировать исторический, человеческий аспект Воплощения» 208 . Говорят, что история повторяется. И теперь, если бы мы попытались синтезировать все разнообразные взгляды, высказываемые о Христе, мы нашли бы как представителей Антиохийской, так и Александрийской школ 209 . Известно также, что ни несторианство, ни монофизитство Церковью не были приняты. Ибо, в первом случае, если во Христе нет истинного единства, то нет и возможности соединения человека с Богом. Все учение о спасении лишается своего онтологического обоснования: мы по-прежнему разлучены с Богом, обожение для нас закрыто; Христос – только лишь великий пример, а христианство сводится к учению нравственному, к подражанию Христу. Монофизитство же, в конечном своем выражении, стало попросту разновидностью докетизма. «И несторианство, и монофизитство,– пишет В. Лосский ,– суть две проявившиеся в Церкви дохристианские тенденции, которые с тех пор не переставали угрожать христианству: с одной стороны – гуманистическая культура Запада – это наследие Афин и Рима; с другой – космический иллюзионизм и чистая самоуглубленность древнего Востока, с его Абсолютом, в котором все растворяется (образ льда и воды – классическая для Индии иллюстрация соотношения конечного и бесконечного). |
| Но автор, рассматривающий только проблему границ когерентности близких по духу богословских систем, не исследует их как школьную традицию. То же можно сказать о почтенном труде Вейса 6 . Из российских работ нельзя не отметить кандидатскую диссертацию молодого специалиста В. В. Неганова «Антропология Каппадокийской школы» (Москва, 2006 г.), в которой достаточно полно представлен аспект религиозно-философской антропологии святителей. Современные исследователи нередко стремятся к обобщающему взгляду на деятельность великих каппадокийцев. Так, в «Новейшем философском словаре» (1998) Каппадокийская школа определяется как «направление зрелой патристики, возникшее в качестве реакции на неортодоксальное рационалистическое богословие». Это действительно так: всех каппадокийцев и их сторонников характеризует именно сознательная ортодоксальность, или, что тоже, православность, которая проявляется в выстраивании строго иерархической системы знания по герменевтическому образцу. Подобно тому как в священной герменевтике Древней Церкви различаются духовный, нравственный и буквальный (грамматико-исторический) смысл, так и в философско-богословских воззрениях каппадокийцев обязательно присутствуют, во-первых, духовный уровень богооткровенных догматических умозрений, отличающихся непреложным постоянством содержания, во-вторых, практическая ступень нравственного закона, в свидетели универсальности которого часто призываются «внешние», или языческие, авторы, и, в-третьих, – та низшая страта, с которой начинается всякое движение ума: опытное познание природы, никогда не претендующее на полноту, а по существу и не нуждающееся в ней. Проникновенность герменевтическим началом делает Каппадокийскую школу прямой наследницей двух великих предшествующих традиций – Александрийской и Антиохийской философско-богословских школ. Эта же особенность делает ее наследие, на наш взгляд, чрезвычайно важным для настоящего времени, когда именно уровни понимания образуют подлинную иерархию знания в его систематическом научно-философском обосновании. 6 Weiss H. Die Grossen Kappadozier Basilius, Gregor von Nazianz und Gregor von Nyssa als Exegeten. Braunsberg, 1872. Читать далее Источник: Каппадокийская школа в истории христианской мысли=The cappadocian school : учебное пособие для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки 031800 - " Религиоведение "/В. Я. Саврей ; Московский гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Философский фак., Каф. философии религии и религиоведения. - Москва : Изд-во Московского ун-та, 2012. - 250, с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Но время ее процветания относится к периоду до Константина Великого . С четвертого же века среди арианских, монофизитских и других движений она как-то стушевывается и вскоре умирает. Последним осенним цветком этой школы был знаменитый учитель ее Дидим, слепец от рождения. Глубоко образованный не только в науках отвлеченных, но и начертательных, Дидим возбуждал общее удивление. Он знал поэзию, риторику, астрономию, геометрию, диалектику, музыку и все науки философские. Бл. Иероним называет его чудом для всех. Его широкая образованность при слепоте, заставляла некоторых говорить о нем, что не имея очей телесных, он имеет очи ангельские. По свидетельству церковного историка, Созомена , его слава многих привлекала в Александрию: одних для того, чтобы слушать слепца, других для того, чтобы только увидеть его. Тот же Созомен называет училище, в каком преподавал Дидим, «духовным училищем священных». Дидим был горячим приверженцем Оригена 1411 . Но, говорим, недолговечна была школа Александрийская. Более влиятельной была школа Антиохийская, основанная, как мы знаем в III веке, преимущественно пресвитером Лукианом († 311). Но о деятельности Лукиана 1412 , как учителя, мы ничего не знаем. Гарнак остроумно называет его «признанным святым, но непризнанным учителем». Это не то значит, что его ученики своими умствованиями скомпрометировали своего учителя: при жизни Лукиана ничего такого не было, а значит, что его учено-педагогическая деятельность, как таковая, не нашла себе —474— одобрения в глазах церкви 1413 . Повторяем: хотя сведения наши о Лукиане и не совсем скудны, но они весьма мало отвечают на вопрос: что он делал, чем занимался в своей школе, чему и как учил? Мы знаем достоверно только о том, кто у него учился. Эти лица развили широкую богословскую и педагогическую деятельность в IV веке 1414 . Нельзя скрывать, что ученики его стяжали печальную известность; между ними оказалось много ариан, каковы, наприм., сам Арий, Евсевий Никомидийский и др. Но эти и подобные имена в настоящем случае важны для нас, как свидетельство, что у Лукиана была действительно школа, а это пока нам только и нужно доказать. |
| 69 Отсюда Александрийская школа всегда отличалась возвышенно-спекулятивным и отчасти мистическим характером своего богословия. Её ученые не только не боялись заниматься истинами, превосходящими человеческий разум, но легко и охотно погружались в область трансцедентального, стараясь охватить ее, конечно, не разумом, а непосредственным интуитивным чувством. Правда, и религиозное чувство, не сдерживаемое никакими руководящими началами, может легко уклониться в сторону от истины и завлечь человека в дебри крайнего мистицизма, а то и рационализма; поэтому уже первые представители Александрийской школы, например – Ориген , стараются положить для себя границу ясную, определенную, непререкаемую букву слова Божия. Но и это не спасло некоторых из них ( Оригена ) от заблуждений, потому что в св. Писании по многим вопросам догматики и этики нет ясных и непререкаемых для колеблющегося разума указаний. И вот, Афанасий Великий настойчиво подчеркивает еще другое ограничение и руководящее начало христианской мысли – свящ. Предание. Создалось так называемое ново-александрийское направление. Теперь александрийский богослов, если и дает простор своей интуиции и аллегории, то только в строгих границах этих двух начал – св. Писания и св. Предания. Александрийская школа принимает на себя в высшей степени важную и трудную задачу – хранить чистоту и неповрежденность православной веры, уясняя её на основании св. Писания и святоотеческой литературы, сдерживая стремление разума подчинять себе веру, отрезвляя беспочвенный аллегоризм вниманием к истории и букве св. Писания, очищая и возвышая непосредственное интуитивное чувство глубоковерующего сердца христианина. Итак, отличительными чертами Антиохийской школы являются историко-грамматический метод в экзегетике, предпочтение разуму перед верой в деле христианского ведения и реализм, переходящий нередко в рационализм. Александрийская же школа характеризуется: аллегоризмом в экзегетике, хотя, правда, умеряемом историческими и отчасти научными изысканиями, предпочтением религиозного чувства перед разумом, глубоким уважением к св. |
| Главнейшая из этих особенностей, а равно и некоторые другие подробности школьного устройства, сближают сирийскую богословскую школу с иудейской школой типа beth-hammidrasch или beth-vaad, влияние которой в виду национальной и географической близости сирийцев к евреям является вполне понятным 182 . Для истории школы много дает недавно изданное сирийское сочинение конца VI в. (между 581–604 гг.), посвященное специально рассказу «об основании школы» и принадлежащее перу одному из учеников Низибийской школы Бархадбешаббы Арбаи еп. Халванского (в Персии) 185 . Подобно александрийцам, приписывавшим основание своей школы св. Марку, сирийцы считали основателем Эдесской школы просветителя Месопотамии св. ап. Фаддея, или, как они называли его, Аддая 186 ; но определенных и точных сведений о судьбе школы до 2-й половины IV века не имеется. Есть только одно житийное сказание, что известный пресв. Лукиан – основатель Антиохийской школы – учился в Эдессе у некоего Макария, который занимался толкованием Св. Писания 187 ; отсюда можно заключить, что во второй пол. III в. Школа уже существовала. В 363 г. учителем школы стал св. Ефрем Сирин , переселившийся в Эдессу из Низибии, после того, как последняя перешла к Персии 188 . С этого времени Бархадбешабба дет полный и точный список начальников Эдесско-Низибийской вплоть до конца VI в 189 . После 3-го всел. собора в школе начали развиваться несторианские тенденции, особенно вследствие влияния известного Эдесского епископа Ибы (435–449, 451–457 г.). На этой почве после смерти Ибы (457г.) между «братией» школы произошло разделение, причем, сторонники Ибы, вместе с начальником школы мар-Нарсаем, должны были удалиться из Эдессы 190 . После этого Эдесская школа существовала до 489 г., когда была разрушена по приказанию императора Зинона, сочувствовавшего, как известно, монофиситству 191 . Что касается Нарсая, то он удалился в Низибию, где епископом был его товарищ по Эдесской школе известный Бар-Саума, и здесь основал новую школу, организованную по образцу Эдесской 192 . Эдесская школа называется иногда «школой персов» 193 , но это не значит, что она была назначена только для обучения персов: называющие её таким образом православные и монофиситские авторы имеют в виду позднейшее её уклонение в несторианство, которое называлось верой персов, потому, что принималось христианами, жившими в пределах Персии 194 . Такова в кратких чертах история школы. |
| Отличительные черты их – это разнообразие предметов, входивших в круг их миросозерцания, самостоятельность, оригинальность, ширина и глубина воззрений. Христианские школы, основанные в прежние времена, служили и теперь рассадниками духовного просвещения. Многие из великих отцов и учителей Церкви 4 и 5 веков обязаны им своим богословским образованием, хотя некоторые из них достигали обширных богословских познаний и самостоятельным трудом. С 6 века, вследствие разных неблагоприятных обстоятельств, богословские школы, а с ними и духовное просвещение, начинают приходить в упадок. Самостоятельных и оригинальных трудов по разным отраслям богословия больше уже не видно. Только в середине 9 в. на греческом востоке пробуждается опять любовь к просвещению и начинается усиленная умственная деятельность, направленная главным образом на изучение древне-классической литературы. Эта деятельность отразилась и на духовном просвещении». Богословские школы на Востоке в 4 и 5 веках Школа ново-Александрийская В 4 и 5 вв. особенно замечательными богословскими школами на востоке были: ново-Александрийская, Антиохийская и Восточно-Сирийская (Эдесско-Низибийская). По своему направлению последняя примыкала к школе Антиохийской. Богословская школа в Александрии была в славе еще в 3 в. Ориген довел ее до цветущего состояния. Он же упрочил в ней созерцательное направление. С начала 4 в. это направление стало колебаться. Ориген в своих догматических воззрениях и в толковании св. Писания доходил иногда до крайностей, так что входил в противоречие с церковным преданием. Эти крайности оригеновского умозрения отвергли представители Александрийской школы в начале 4 в., не отвергая в принципе установившегося созерцательного направления. В своих исследованиях о догматах веры, наравне с философскими умозрениями, они стали принимать во внимание и церковное предание, проверяя и доказывая им свои, выработанные, при помощи разума, воззрения на догматы . Вследствие такого несколько измененного направления школа называется ново-Александрийской. |
| Он, кроме того, отдает дань уважения вышеназванному патриарху за его отеческую заботливость о питомцах школы. Сильвестр приказал беднейших учеников учить даром, а одевать и кормить за его счет. Школа эта, вследствие смутных обстоятельств времени, проводила бродячую жизнь: сначала утвердилась в Алеппо, а потом была перенесена в Триполи и наконец появляется в Дамаске — и все это происходит в правление одного и того же патриарха Сильвестра. Успехи ее поэтому были сомнительны; она имела одного учителя — Иакова (с Патмоса), но и тот потом покинул школу, оставив вместо себя учителем " единаго от ученик " своих. Затем судьба школы покрывается мраком неизвестности. Есть также известие о существовании православной школы в Дамаске в начале XIX b. В правление патриарха Серафима (1813–1823) здесь находилась одна маленькая школа для мальчиков. В ней обучали простому чтению (по–арабски?) и закону Божьему. Содержание преподавателя было самое жалкое: из церковных доходов выделялись ему гроши; сверх того сами ученики платили ему по 10 пара за каждую неделю (т. е. по 1,5 коп.) и столько же за каждую выученную молитву, или псалом, или главу Евангелия. В таком виде и при таких условиях упомянутая школа продолжала держаться и при следующем патриархе — Мефодии до 1832 г. К концу XIX b. в Антиохийском патриархате школы умножились, но положение их оставляло желать лучшего. Вот, например, в каком положении еще очень недавно найдены они очевидцем в самом Дамаске. " Православные школы здесь, — говорит он, — при правильной постановке в них дела могли бы быть приятным местом (как требует того здравая педагогика) для учащихся. К сожалению, живой интерес в этих школах принесен в жертву рутинному и бессмысленному затверживанию текстов по всем отраслям знаний. Ученик, как принято выражаться в таких случаях, долбит заданное ему и повторяет перед учителем заученное, как попугай, без всякого сознания смысла или значения им рассказываемого. И странное чувство приходится иной раз испытывать, — говорит описатель, — при виде бойкого мальчика, не умеющего рассказать, уж не только своими словами, но хотя бы с заменой одних слов другими, простой эпизод из Священной истории. |
| Он, кроме того, отдаёт дань уважения вышеназванному патриарху за его отеческую заботливость о питомцах школы. Сильвестр приказал беднейших учеников учить даром, а одевать и кормить на его счёт. Школа эта, вследствие смутных обстоятельств времени, проводила жизнь бродячую: сначала утвердилась в Алеппо, а потом была перенесена в Триполи и наконец появляется в Дамаске – и всё это происходит в правление одного и того же патриарха Сильвестра. Успехи её, поэтому, были сомнительны; она имела одного учителя Иакова (с Патмоса) – но и тот потом покинул школу, оставив на месте себя учителем «единого от учеников» своих. 351 Затем судьба школы покрывается мраком неизвестности. Есть также известие о существовании православной школы в Дамаске, в начале XIX века. В правление патриарха Серафима (1813–23 г.) здесь находилась одна маленькая школа для мальчиков. В ней обучали простому чтению (по-арабски?) и закону Божию. Содержание преподавателя было самое жалкое: из церковных доходов выделялись ему гроши; сверх того, сами ученики платили ему по 10 пара за каждую неделю (т.е. по 1½ коп.), —441— и столько же за каждую выученную молитву, или псалом, или главу Евангелия. В таком виде и при таких условиях упомянутая школа продолжала держаться и при следующем патриархе Мефодии – до 1832 года. 352 К концу XIX-ro века школы умножились в Антиохийском патриархате, но положение их оставляло много желать лучшего. Вот наприм., в каком положении ещё очень недавно найдены они очевидцем в самом Дамаске. «Православные школы здесь, говорит он, при правильной постановке дела в них могли бы быть приятным местом (как требует того здравая педагогия) для учащихся. К сожалению, живой интерес в этих школах принесён в жертву рутинному и бессмысленному затверживанию текстов по всем отраслям знаний. Ученик, как принято выражаться в таких случаях, долбит заданное ему и повторяет пред учителем заученное, как попугай, без всякого сознания смысла или значения им рассказываемого. И странное чувство приходится иной раз испытывать, говорит описатель, при виде бойкого мальчика, не умеющего рассказать, уже не только своими словами, но хотя бы и с заменой одних слов другими, простой эпизод из священной истории. |
|
|
