| Что подразумевается под «православием» при классификации христианских движений мысли IV в. по Р. Х.? На каких основаниях исследователи относят Ария к антиохийской и к александрийской традициям? Что известно современной науке об ученой деятельности св. Евстафия Антиохийского ? Каким было значение концепции эманативизма для выяснения основ христианской космологии? Попытайтесь дать общую характеристику арианства с точки зрения философских аспектов этого учения. Темы докладов и творческих работ 1. Термины «ересь» и «ортодоксия» в христианской литературе I–IV вв. по Р. Х. 2. «Лукиановский Символ веры » в свете научных исследований. 3. Наследие св. Евстафия Антиохийского : исторические и доксографические данные. 4. Полемика с оригенизмом в ранней Антиохийской школе. 5. Предпосылки арианства в Антиохии. Лекция 8. Систематизация Антиохийского метода в трудах Диодора Тарсского Вопрос о том, являлась ли Антиохийская школа не только философско-богословским направлением, но и сетью учебных заведений со свойственными им целями и задачами, решается положительно большинством ученых, когда речь заходит о Диодоре (епископе Тарсском с 378 по 394 г.). После открытия целого корпуса сочинений Диодора на сирийском языке, современная наука получила подтверждение тому, что он был «основателем богословской школы, так называемой Антиохийской» 100 . Но и прежде, на основании больше косвенных данных, утвердилось мнение, что в период деятельности Диодора Тарсского «Антиохийская школа принимает формальный характер учебного заведения с определенным учебным уставом и достигает своего высшего развития» 101 . Формированию такой гипотезы немало способствовали сообщения древних авторов о масштабах деятельности Диодора, которые позволяют характеризовать его не как епископа одного из сирийских городов, но как учителя, озабоченного созданием большого массива образцовой литературы для своих многочисленных учеников. Прежде всего, Диодор Тарсский проявил себя как опытный экзегет, написав, по утверждению Леонтия Византийского , толкование «на все Писания». Точно ли все книги Библии были затронуты вниманием Диодора, или это фигура речи, одно ясно: труд по систематической интерпретации Священного Писания, право на которую присваивалось лучшим умам предшествующих веков, не страшил его. Но какова была цель этого масштабного предприятия? Разумно предположить, что она была связана с воззрениями Диодора на герменевтику. Эти воззрения он хотел усвоить экзегетической практике, отвергнув другие, о которых он писал в трактате «О различии между теорией и аллегорией». |
| Александрийская школа действовала вначале как катехетическая и позже развилась в прославленный центр богословской образованности. Ее основными принципами были свобода изучения Священного Писания, возвышение веры до познания при помощи философии и применение аллегорического толкования Священного Писания. В отличие от малоазийских богословов, использовавших церковное Предание для опровержения гностицизма, александрийские богословы стремились опровергнуть его при помощи христианского гносиса. Они, следовательно, попытались возвысить христианское учение до христианского познания (гносиса). Эта школа возвысила веру до познания и приняла рационализм лишь до той меры, в какой он способствует логическому выражению догмата, который остается недоступным человеческому слову. Александрийская школа с сильным платоническим влиянием и зависимостью от эллинской философии, чтобы привлечь языческую интеллигенцию, ставила акцент на аллегорическом методе, поскольку, по утверждению ее представителей, привязанность к букве Писания уничтожает таинственный характер Божия Откровения. Поэтому она отвергала историческо-филологический метод изучения Священного Писания, который считала «телесным». Антиохийская школа, наоборот, развивала свободное научное изучение, а также дословное и историческое толкование Священного Писания. Несмотря на то что, по мнению александрийских богословов, эта школа была основана Лукианом, ее направление было совершенно противоположным в отношении методов и способов изучения и выражения христианских истин. Она отличалась поиском исторического смысла текста в соединении с дословным толкованием и в своей работе использовала критический метод. Школа приняла методологию аристотелевской системы и объясняла Священное Писание историческо-филологическим методом, поэтому в ней появились тенденции рационализма. В области библейского и догматического богословия, особенно христологии, она сыграла большую роль, однако создавала и немало опасностей, потому что она подчеркивала личность исторического Иисуса, Который тем самым был лишен причастности к Божеству. |
| Онтология, антропология и теология Оригена Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 13. Кульминация аллегорической герменевтики в трудах Оригена Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература к разделу Раздел VI. Александрийская и Антиохийская школы: Противостояние или синтез? Лекция 14. Антиохийская школа в лице ее выдающихся представителей Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 15. Сравнительный анализ Александрийского и Антиохийского герменевтических методов Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература к разделу Раздел VII. Влияние Александрийской школы на европейскую духовную культуру Лекция 16. Новоалександрийская школа: святители Афанасий Великий и Кирилл Александрийский Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 17. «Александрийская школа вне Александрии». Великие Каппадокийцы: святители Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 18. Философско-богословское наследие александрийских мыслителей в истории европейской культуры Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература к разделу Вопросы к экзамену Заключение Общая библиография Именной указатель Предметный указатель Указатель географических названий Summary Ключевые слова Key words Творческая биография Curriculum Vitae От автора Учебные пособия, посвященные Александрийской, Антиохийской и Каппадокийской школам христианской Античности, – это представленная в историческом освещении философско-богословская трилогия, обладающая единством замысла и содержания. П о аналогии с Афинской философской школой выдающиеся центры эллинистической интеллектуальной культуры – Александрия, Антиохия и Каппадокия – могут рассматриваться и как образовательные институты с преемственностью учителей, и как интеллектуально-культурные традиции. Но, в отличие от Афинской школы, они почти не изучены в нашей стране и все еще остаются предметом научных занятий лишь довольно узкого круга специалистов за рубежом. |
| Антиохийская школа была той материнской почвой, на которой возрос Златоуст (р. около 347 г., † 407 г.), как экзегет. В лице этого удивительного по своим дарованиям ученика Диодора Тарсийского, школа эта приобрела для себя самую блестящую жемчужину. Говоря о Златоусте, как представителе Антиохийской школы, не должно, однако, забывать тесной её связи с Оригеном . Для современной эпохи этот великий александриец был как бы сборным пунктом различных направлений, первоисточником новых развитий богословской мысли. Из богатейшей сокровищницы его разносторонне образованного духа, из сокровищницы его творений, плодов колоссальной его учёности, постоянно и с успехом черпали для себя вдохновение многочисленные представители различных школ вообще и антиохийской в частности. В виду громадного наследства, оставленного Оригеном , почти не представляется возможным разграничить, разделить те направления, которые в Оригене были ещё неразрывно соединены, стояли одно возле другого. Ещё мало определившиеся, внутренне ещё примирённые, направления эти объединялись в могучем духе Оригена ... Внутренне связанная с Оригеном , школа антиохийская с течением времени стала развиваться как естественная и ярко выраженная реакция александрийскому аллегоризму. Школа александрийская, как известно, исследовала и объясняла Слово Божие путём спекулятивным. Простое историческое исследование, буквальное понимание св. Писания не удовлетворяли александрийцев. Всё чувственное, плотское, буквальное представлялось им только покрывалом высшего, идейного, в глубине Писания лежащего содержания. Отсюда проистекало и учение о многоразличии смысла в Библии , полное познание которого доступно только истинному гностику. Не без основания пытаются найти здесь, хотя и косвенное влияние на александрийцев учения о Боге платонизма и неоплатонизма, почти совершенно удалявших из жизни мира отделённое в метафизическое величие Божество, – влияние такого учения, с точки зрения которого не могло быть и речи об истинном объединении чувственного, материального с идеальным, божественным... |
| Но предполагать здесь в самом первоначальном возбуждении этой борьбы в сфере, чисто богословской, влияние каких-нибудь других научных направлений, каких-нибудь других школ, кроме александрийской, нет никакой надобности. Никаких других школ, которые бы в научном разъяснении высших христианских догматов могли в то время соперничествовать с александрийской школой, тогда и не существовало. Почти все другие школы, тогда только что возникшие в восточном христианстве, были лишь отраслями школы александрийской и в научно-богословском отношении несомненно подчинялись ее влиянию. В частности придавать здесь какое-нибудь значение антиохийской школе нет никаких оснований. Антиохийская школа, как и другие богословские школы восточные, только не задолго пред тем и возникла, и насколько в самом возникновении своем она была независима от влияний александрийской школы – это вопрос еще не уясненный. Но были ли в антиохийской школе к тому времени, когда зародилось арианство, какие-нибудь самостоятельные своеобразные богословские воззрения и традиции, в частности, были ли в ней какие-нибудь особенные самостоятельные представления о св. Троице, о взаимном отношении Божественных лиц, мы этого решительно не знаем 63 ). Вообще же для развития учения о Логосе, для возбуждения самого вопроса об этом и интнреса к развитию такого вопроса в Антиохии вовсе не было такой благоприятной почвы, такой подготовки, таких данных и условий, как в Александрии 64 ). Антиохийская школа вообще отличалась самостоятельным, отличным от александрийской школы направлением в области христианской экзегетики, но не догматики. И вот со стороны экзегетики мы готовы допустить значительное влияние антиохийской школы на развитие арианства; но именно только на развитие, а никак не на само происхождение его. Антиохийская экзегетика сравнительно с александрийской (и преимущественно со старо-александрийской) отличалась наклонностью к буквальному пониманию и историческому истолкованию священного Писания. Арианство, как известно, пользовалось буквальным смыслом некоторых мест свящ. Писания для того, чтобы подтверждать ими свое учение 65 ). |
| Если нельзя строго установить зависимость арианства от учения Лукиана, то не яснее ли генетическая связь первого с антиохийскою школой вообще? Является вопрос о чертах, которыми характеризуется антиохийское направление. Иногда арианство, несторианство и рационализм прямо ставят, как характеристические черты этой школы. Но нельзя доказать фактически даже того, что арианство было по принципу рационалистично; вообще существование рационализма трудно допустимо в древней церкви; Арий и его сподвижники нимало не требовали подчинения веры разуму. Арий писал (в Θλεια): «по вере избранных Божиих, разумных Божиих, детей святых, и я поступаю православно». «И я», т. е. он прямо заявлял не свой личный авторитет в деле веры, а свое последование всем своим православным предшественникам. И если ариане не хотели признавать того, что в учении православных им казалось нелогичным, то это пункт факта, а не принципа (вторая посылка, а не первая); ведь и православные не думали, что их вера противоречит разуму и, напротив, находили, что арианство есть αρεσις λογο κα τοπος (абсурд). Есть одна черта для верной характеристики направлений александрийского и антиохийского: это их метод толкования Св. Писания. Александрийская и антиохийская школы различались экзегетическим методом . Антиохийская школа отнеслась отрицательно к аллегоризму Оригена , может быть потому, что тогда было сознано, что аллегорическое толкование Библии , покоящееся на благоговейном отношении к ней, иногда оканчивается отрицанием буквы текста Библии. Встречая в ней описания обыденных сторон человеческой жизни и не считая последние достойными чести – занимать место в Слове Божием, александрийские толкователи склонны были думать, что под буквой Библии здесь скрывается какой-нибудь другой более глубокий смысл, и старались отыскать его, жертвуя общею связью целого (контекстом). В результате получался ряд фрагментарных объяснений, которые связать часто было невозможно в единство их основной идеи. Антиохийская школа противопоставила аллегорическому произволу экзегетов требование отчета; вместо аллегоризма она начинала с «истории», с буквального смысла, соответствующего историческому положению вещей, затем уже мало-помалу переходила к θεωρα, к высшему смыслу. При такой постановке дела, в антиохийском толковании буквальный смысл и человеческий элемент выдвигался на первый план. |
| Но антиохийцы не могли представлять Библию мифом и, более того, к аллегорезе относились подозрительно именно из-за ее языческого происхождения. Они (в лице св. Евстафия Антиохийского , св. Лукиана Антиохийского и Диодора Тарсского) вступили в заочную полемику с крупнейшим христианским мыслителем и экзегетом III в. по Р. Х. Оригеном Александрийским и выработали такие приемы интерпретации Священного Писания , которые их критики называли «буквалистскими», а ученики – соответствующими «собственному смыслу слов». Была ли антиохийская герменевтика новым искусством, или она явилась прямой наследницей ближневосточной культуры с ее библейским профетизмом? Как соотносятся друг с другом аллегория, излюбленная в эллинистическом мире, и притча, представляющая неотъемлемую часть восточной традиции? Какое влияние оказал метод, разработанный противниками александринизма, на православное богословие и гетеродоксальные движения в эпоху патристики? Эти и многие другие вопросы освещены в учебном пособии. Цель и задачи спецкурса Традиция философско-богословской рефлексии, развивавшаяся в разное время в разных городах Ближнего Востока, единая по своим культурным предпосылкам, но исторически многообразная, обозначается по крупнейшему центру своего ареала как «Антиохийская школа». Представить ее в качестве широкого философско-богословского направления – цель новая и требующая веских обоснований. Если в истории богословской науки сирийские христианские училища, процветавшие в Антиохии, Эдессе и Низибисе, всегда признавались важной темой для изучения, хотя бы просто как оппозиция мощному течению александрийской мысли, то в истории философии эта деятельность оставалась почти совершенно незамеченной, и в XIX в. Эрнест Ренан, выражая в целом мнение своих современников, безапелляционно заявлял, что отличительной чертой характера сирийцев является не что иное, как «посредственность». Однако с наступлением герменевтического поворота в современной гуманитарной науке и философии ситуация начала кардинально меняться. В новооткрытых текстах крупнейшего систематизатора антиохийского метода интерпретации Библии Диодора Тарсского исследователи находят, «пусть и в зачаточном состоянии, целое множество идей, которые разделяются современными учеными» 10 . Тем не менее до сих пор отсутствует целостная концепция развития философских элементов «антиохийства» в их связи с элементами богословскими, равно как и согласие относительно места этих идей в общей истории христианской мысли. |
| Если нельзя строго установить зависимость арианства от учения Лукиана, то не яснее ли генетическая связь первого с антиохийскою школою вообще? Является вопрос о чертах, которыми характеризуется антиохийское направление. Иногда арианство, несторианство и рационализм прямо ставят, как характеристические черты этой школы. Но нельзя доказать фактически даже того, что арианство было по принципу рационалистично; вообще существование рационализма трудно допустимо в древней церкви; Арий и его сподвижники ни мало не требовали подчинения веры разуму. Арий писал (в Θλεια): «по вере избранных Божиих, разумных Божиих, детей святых, и я поступаю православно». «И я», т. е. он прямо заявлял не свои личный авторитет в деле веры, а свое последование всем своим православным предшественникам. И если ариане не хотели признавать того, что в учении православных им казалось нелогичным, то это пункт факта, а не принципа (вторая посылка, а не первая); ведь и православные не думали, что их вера противоречит разуму и, напротив, находили, что арианство есть αρσις λογο κα τοπος (абсурд). Есть одна черта для верной характеристики направлений александрийского и антиохийского: это их метод толкования Св. Писания. Александрийская и антиохийская школы различались экзегетическим методом . Антиохийская школа отнеслась отрицательно к аллегоризму Оригена, может быть потому, что тогда было сознано, что аллегорическое толкование Библии, покоящееся на благоговейном отношении к ней, иногда оканчивается отрицанием буквы текста Библии. Встречая в ней описания обыденных сторон человеческой жизни и не считая последние достойными чести — занимать место в Слове александрийские толкователи склонны были думать, что под буквой Библии здесь скрывается какой-нибудь другой более глубокий смысл, и старались отыскать его, жертвуя общею связью целого (контекстом). В результате получался ряд фрагментарных объяснений, которые связать часто было невозможно в единство их основной идеи. Антиохийская школа противопоставила аллегорическому произволу экзегетов требование отчета; вместо аллегоризма она начинала с «истории», с буквального смысла, соответствующего историческому положению вещей, затем уже мало-помалу переходила к θεωρα, к высшему смыслу. При такой постановке дела, в антиохийском толковании буквальный смысл и человеческий элемент выдвигался на первый план. |
| Насколько эти черты верны как в общем смысле, так и в применении к частным личностям, это мы увидим в последствии. Направления школ представляются резко противоречащими между собою и до того несочувственными одно другому, что последователи одного направления совсем будто не хотели знать последователей другого. Школы поэтому представляются в постоянных столкновениях – в постоянной борьбе одна с другой, и борьба совершается как раз по гегелевскому закону диалектического развития. Возникает известный богословский вопрос; в решении его является преобладающей сначала одна школа, затем другая, потом между ними устраивается соглашение; но является новый вопрос, и опять повторяется преобладание то той, то другой школы, пока не последует новое соглашение и т. д… Что собственно разумеется автором под словом «школа», этого он нигде не потрудился определить, хотя слово «школа» и повторяется у него в книге не одну сотню раз. В большей части мест, где говорится о школе александрийской или антиохийской, как будто разумеется известное литературное богословское направление, имевшее свой центр в Александрии или Антиохии: но иногда школа принимается прямо в смысле учебного заведения на манер новейших учреждений подобного рода; последователи школы называются просто школьниками (стр. 157), говорится о чтении лекций, об изложении уроков в школе по известному предмету и т. д. (стр. 143). И на смешении этих двух понятий строится немало путанных соображений и заключений. Точно так же довольно трудно разобрать у автора и то, насколько широкое значение дает он влияниям школ. По-видимому, он представляет себе это подобно тому, как и мы представили в первой статье, т. е. что школа давала своим последователям известное направление, известный метод в исследовании истины, – пожалуй, известные духовные склонности (как выражается автор на стр. 121, хотя и это уже слишком много), и что существенной разницы в самих догматических воззрениях между школами не было, так как обе школы развивались на общей почве православного воззрения. |
| Низибисская школа, согласно имеющимся в нашем распоряжении данным, в период своего расцвета стояла на одном уровне с Александрийской. Мы не располагаем сведениями о существовании таких же крупных центров и в других сирийских городах этого времени, но влияние традиции постепенно сделалось повсеместным, так как «окончившие курс ученики получали от раббана назначение на учительские места в определенные школы и обязаны были принимать назначение под угрозой позорного изгнания из школы и из самого города» 57 . Итак, по широте и глубине своего влияния антиохийская традиция философско-богословского мышления стала вровень с александрийской, а исходные принципы их существенно различались. Представители антиохийской стороны считали александрийские методы толкования «не просто некорректными и неприложимыми к Священному Писанию , но и прямо враждебными христианскому вероучению, требуя, со своей стороны, строго ограничить христианскую экзегетическую практику рамками «буквального» понимания текстов Священного Писания, подразумевающего подчеркнуто бережное отношение к библейскому «слову» и заведомо исключающего возможность привнесения толкователем в богооткровенный текст своих собственных произвольных и безответственных домыслов» 58 . Налицо встреча двух типов христианской мысли, долгое время развивавшихся в разных культурных регионах. Чтобы понять, какие были найдены пути для диалога в создавшейся ситуации, требуется изучение трудов отдельных лиц Антиохийской школы. Св. Лукиан Антиохийский, пресвитер, возглавлял Антиохийскую школу до 312 г., когда умер под пытками в гонение Максимина. Защитительная речь св. Лукиана перед судьями вошла в классику христианской апологетики. Но наибольшую известность ему принесли критическое издание Ветхого Завета и роль дидаскала. Устраняя из текста Септуагинты ошибки переписчиков и неясности, св. Лукиан сопоставлял его с еврейской версией. Вероятно, св. Лукиан пользовался при этом домасоретской редакцией, чем объясняется стремление иудеев спрятать рукопись. Ученики св. Лукиана после его смерти разделились между православием и арианством, причем обе стороны находили опору в его авторитете. Однако это говорит не столько о «сомнительной православности» мученика (Так судили некоторые историки на основании того, что у св. Лукиана был временный разрыв с епископами Антиохии после соборного осуждения Павла Самосатского. Но сама эта связь Лукиана с главой монархианства не позволяет рассматривать его как принципиального предшественника ариан. Такое contradictio in adjecto разрешается только предположением об эволюции взглядов св. Лукиана, но для того, чтобы проследить ее, мы не имеем достаточных данных), сколько о зыбкости того основания, которое он для себя избрал в экзегетике. Таким основанием было прямое, буквальное прочтение библейского текста. История показала, что, взятое само по себе, оно давало такую же вольность интерпретации, как и крайний аллегоризм. |
|
|
