| Евхаристические споры в России в XVII в. Полемика о таинстве Евхаристии в XVI-XVII в. − митр. Петр. Могила и латинское учение об эпиклезе − старообрядцы и «хлебопоклонная ересь» − братья Лихуды о времени пресуществления Св. Даров в 1685 г. − евхаристические споры между партиями «латинствующих» и «грекофилов» − о причинах московских евхаристических споров Споры о времени пресуществления Св. Даров, разгоревшиеся в России в конце XVII в., подобает рассматривать не обособленно, а в контексте общеевропейских споров о Евхаристии XVI−XVII вв., развернувшихся после начала Реформации. Богословское учение о церковных таинствах – сакраментология − возникла в христианской церкви в первом тысячелетии по Рождестве Христовом, еще до Великого Раскола. Поэтому учения Православной и Католической церквей о таинствах в главном схожи между собой: восточная, и западная традиции не отрицали прямого действия Бога в основных священнодействиях и необходимости участия христиан в таинствах для обретения спасения. Литургия, на которой совершается Евхаристия – важнейшее церковное богослужение, а сама Церковь строится вокруг нее, являясь, благодаря евхаристическому общению, единым Телом Христовым 382 . Издревле как в православном, так и в католическом богословии существовал единый взгляд на Евхаристию как важнейшее церковное Таинство, фундамент и основу Церкви. Согласно этому учению, в ходе литургии освященные хлеб и вино изменяют свою сущность, пресуществляются и становятся Телом и Кровью Христа, сохраняя лишь вид хлеба и вина. Тем самым верующие причащаются реального, исторического Тела и Крови Христа, достигая максимально возможного в земной жизни единения с Богом. В ходе Реформации перед протестантскими богословами стал вопрос, о месте и значении таинства Евхаристии в церковной жизни. Поскольку Евангелие однозначно повествует об установлении Евхаристии самим Иисусом Христом на Тайной Вечери, то считать Причастие человеческим новшеством было невозможно, даже при полном отказе от Священного Предания. Однако понимание смысла Евхаристии могло быть различным. |
| Известно, как богата была эта эпоха всевозможными догматическими спорами, как много поэтому обращается внимания на это дело в церковно-исторических курсах. Читатель в праве ожидать, что и автор уделит более или менее значительное место изложению этих споров. Ничего такого однако ж нельзя находить в труде г Терновского. Можно полагать, что эта сторона дела не могла занимать места в его профессорской деятельности в качестве наставника высшего светского учебного заведения, а вследствие того не заняла видного места и в его книге; но можно думать, что автор не имеет личной наклонности разбирать и анализировать тонкие вопросы византийской догматики не редко граничащей с диалектикой. Можно и еще сказать, что русская публика вообще не приучена к философско-богословскому мышлению, а потому ее скорее испугаешь раскрытием всех тонкостей грековизантийской философско-богословской деятельности, чем завлечешь и заинтересуешь. Как бы то ни было, но во всяком случае г. Терновский отступает от общего примера церковных историков и описывает эпоху вселенских соборов, оставляя в стороне историю развития догматов и еретических споров. Так излагая историю I и II вселенских соборов, он почти ничего не говорит о состоянии догматизирующей мысли этого времени, не раскрывает пред нами того религиозного умственного процесса, какой переживала церковь того времени. Конечно даются некоторые указания в данном направлении, но они весьма незначительны. А переходя к истории догматических споров христологических, автор прямо дает заметить, что споры эти были довольно бесплодны, а потому история, хотя не может совсем вычеркнуть этих споров со своих страниц, но должна ограничиться лишь тем, «что относится к догматическим спорам» эпохи, при чем подразумевается, что самые споры, если и нельзя обойти молчанием, то однако ж не следует останавливаться на них долго (156). Не имеет расположения автор писать и о спорах касательно трех глав (эпоха V вселенского собора), потому что этот спор представляется ему по существу дела «архивно-литературным, скучным, как и все споры подобного рода» (296). |
| Расширение компетенции церковного суда в католической церкви в средние века обусловливается стремлением, обнаружившимся при слабых преемниках Карла Великого, исключить участие светских судов в рассмотрении дел, соединённых с действиями церковного характера, и тем самым доставить себе обширный круг ведомства по делам гражданским. Стремление это обосновывалось на лжеисидоровском сборнике декреталий, которым устанавливался принцип, что клирик может быть судим только клириком. Поэтому, до XV века церковному суду в Западной Европе подлежала обширная масса всякого рода дел: 1) дела чисто духовные, к которым отнесены были дела брачные (о недействительности брака, расторжение его, законности рождения и т. п.); 2) дела, в которых гражданский элемент тесно связан с духовным, напр., присяга и духовное завещание; 3) гражданские обязательства, скреплённые клятвой; 4) споры касательно бедных, вдов и сирот, и 5) все дела и споры, по которым последовал отказ в правосудии со стороны светских судов. Но с XV века компетенция духовного суда была постепенно ограничиваема в течение нескольких столетий, и результат этого долговременного ограничительного процесса, последнее слово в котором принадлежало германскому имперскому закону 6-го Февраля 1875 года о гражданском браке, представляется в следующем виде: все дела, по существу своему гражданские, не исключая и гражданских дел духовенства, даже споры о патронатском праве и все брачные дела, подлежат гражданской юрисдикции, причём не отрицается обязательность канонического порядка для совести католиков как вообще, так и в особенности по делам брачным, т. е. за церковью не отрицается право подвергать собственному её суждению те дела, которые она считает церковными, но без последствий или без исполнительной силы для гражданской жизни. В Евангелической церкви, как благодаря духу времени, который уже и для католицизма ознаменовался ограничительными мерами против широкой компетенции церковного суда, так и благодаря евангелическим принципам реформаторов, желавших освободить церковь от её государственного характера, круг ведомства церковного суда заключился в гораздо более тесные границы, чем в католицизме. Однако, уже в эпоху реформации церковь была призвана государством к участию в отправлении правосудия по делам брачным. Позднее же, когда учреждены были консистории, компетенция консистории расширилась до пределов, до каких простиралась компетенция католических епископских судов. В течение XVIII и XIX веков она была постепенно ограничиваема; имперский германский закон 6-го Февраля 1875 года уничтожил последний остаток юрисдикции церковной по делам гражданским, предоставив брачные дела в исключительное ведение гражданских судов. |
| Этим переправленным вероопределением мы и владеем теперь. Споры членов Собора по поводу вероопределения в его первоначальной редакции составляют интересную страницу в деяниях Халкидонского собора. При этом случае высказались все задушевные желания членов Собора. С каким вниманием они выслушивались! Какая свобода мнения господствовала на Соборе! Сравните эту свободу исследования с тем гнётом, под которым действовал собор «Разбойничий», и увидите, почему определения Халкидонского собора пережили тысячелетие, тогда как определения лже-вселенского Собора Диоскорова продержались очень короткое время! Где Дух, там и свобода. Слова эти были девизом Халкидонского собора. Споры эти тем замечательнее, что они знакомят нас с догматическими оттенками, которые были плодом двух важнейших богословских направлений – александрийского и антиохийского. На основании тех же споров, наконец, мы более или менее приближаемся к пониманию: в чём состояло вероопределение в его первоначальной редакции, что в нём вызывало споры, что в нём нравилось одним, что другим. Словом, знакомимся с его содержанием. Передаём возникшие на Соборе прения относительно вероопределения с возможной полнотой, сопровождая сведения, заимствуемые из деяний, необходимым комментарием. Лишь только прочтено было вероопределение, как поднимается, возвышается голос протеста. Этот первый голос принадлежит Иоанну, епископу Германикейскому. Он сказал: «Нехорошо составлено вероопределение и должно быть исправлено». История ничего не знает об этом Иоанне Германикейском. Германикея – это была родина печальной памяти Нестория. Не был ли Иоанн, подобно своему земляку, человеком антиохийского направления? Кажется, да. В деяниях Халкидонского собора сохранилась небольшая заметка, которая наводит на подобную догадку. Собор позднее потребовал от Феодорита, а вместе с ним и от Иоанна 873 , произнести анафему на Нестория. Отсюда видно, что он подозревался в несторианстве, что вообще Иоанн был приверженцем антиохийского богословского направления. |
| Леонид Быстров Скачать epub pdf Содержание Значение богословия блж. Августина и прп. Иоанна Кассиана для свт. Фульгентия Учение о предведении и предопределении Учение о видах благодати Соотношение благодати и свободы воли в деле человеческого спасения Предопределение к наказанию Учение о призывающей/предваряющей благодати Бог не желает спасения всем людям Заключение Эпоха полупелагианских и предестинационистских споров на Западе является одной из наименее исследованных в православной традиции. Они были закономерным продолжением пелагианского богословского дискурса, итогом которого для ортодоксальной стороны стало учение блж. Августина о благодати, первородном грехе и свободной воле человека. Полупелагианские споры были своеобразной рефлексией западной церковной традиции над учением блж. Августина. Начались споры ещё при жизни блж. Августина в 420-ые годы и были сосредоточены в основном в среде галльских богословов. Наиболее знаменитыми участниками были прп. Иоанн Кассиан Римлянин († 435) , прп. Викентий Леринский († 445), св. Проспер Аквитанский († 463) 1 , Геннадий Марсельский, Арнобий Младший, пресвитер Луцид и свт. Фавст Регийский († 490) 2 . Закончились полупелагианские и предестинационисткие споры Арелатским и Лионским соборами в 470-ые годы. Новую волну полупелагианских споров начали скифские монахи во главе с архимандритом Иоанн Максенцием. Они хотели предложить папе Римскому свт. Гормизду († 523) 3 особую богословскую формулу, с помощью которой, по их мнению, могла быть уврачёвана акакианская схизма: «Един от Святой Троицы пострадал во плоти». Их инициативу поддерживал и св. Юстиниан, будущий император. Но в Риме у них произошло разногласие с папским легатом Диоскором и константинопольским диаконом Виктором. Последние выступали против формулы, которую ревностно проповедовали монахи. Диоскор написал небольшой трактат против скифских монахов, в котором для аргументации своей позиции использовал книгу свт. Фавста Регийского «О благодати». Папа Гормизд склонился на сторону Диоскора и Виктора и отверг просьбу скифских монахов. Кроме прошения о формуле Иоанн Максенций обращался к папе с просьбой осудить книги свт. Фавста, на что свт. Гормизд также ответил отказом, не найдя у Фавста чего-то заслуживающего осуждения 4 . |
| Предвосхищение это означало освящение материального как сферы манифестации и как неизбежного компонента личности, человеческой персоны, индивидуальности, способной стать " богом по благодати " ” с. 14]. Так в духовном опыте православия было преодолено противопоставление духа и материи. Исихастские споры побудили Церковь полнее раскрыть православное учение об обожении человека, дать богословское обоснование необходимости просвещения человека Святым Духом.Движение исихастов призывало все общество становиться причастниками Божественного света, и “пропасть между монастырем и миром была преодолена. Фигура анахорета-подвижника оказалась не периферийной, но центральной, стержневой в культуре. Беглецы от " мира " взяли на себя задачу говорения миру о мире” с. 127].Итак, движение исихазма, вызвавшее православное Возрождение, породило и знаменитые исихастские споры, в которых восточное мировоззрение столкнулось с западным. Споры касались самой сущности христианской антропологии — обожения человека. Понимание этого вопроса восточным православием, или исихастскими гуманистами, главным представителем которых был ученик преподобного Григория Синаита святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский, и питавшимися философским эллинским наследием западными гуманистами во главе с Варлаамом и Акиндином было различно. Это различие положило начало двум разнонаправленным путям развития культуры, искусства и т. д.Восточное православие ориентировало человека жить опираясь на помощь Божию, стремиться к единению с Богом, достигать в здешнем мире преображения тленного в нетленное.Западный путь развития культуры поставил в центре самоценность человеческой личности. Тем самым он способствовал расширению пропасти между Богом и человеком.Термин “исихазм” применялся ранее лишь к богословским спорам, проходившим в Византии XIV века. Однако в последнее время он употребляется более широко в соответствии с влиянием исихазма на разные стороны жизни: политику, экономику, искусство и т. д. [см.: 75, с. |
| Флавиана, а в 398 г. его признал и папа Римский. Несмотря на то что АПЦ имела теперь единственного общепризнанного предстоятеля, нерешенным оставался вопрос об отношении к евстафианским клирикам. Феофил Александрийский безуспешно пытался хлопотать перед свт. Флавианом о приеме их в общение без нового поставления. Схизма тем самым продолжалась. Преемник Флавиана Порфирий (404-414) был поставлен противниками Иоанна Златоуста и скомпрометировал себя выступлениями против святителя. Сторонники Златоуста отделились от еп. Порфирия, державшегося на престоле лишь с помощью имп. власти. Положение изменилось лишь при следующем епископе свт. Александре I . Он примирился с евстафианами, возглавив одно из их шествий ( Феодорит. Церк. ист. V 35), и вернул в Церковь «иоаннитов», вписав в диптихи имя свт. Иоанна Златоуста. На 414 г. приходится окончательное уврачевание раскола АПЦ, символом чего является внесение имен Евстафия и Мелетия в календарь правосл. Церкви (под 21 и 12 февр.) и в рим. мартиролог (под 16 июля и 12 февр.). Антиохийская схизма, возникшая на основе догматических расхождений, осложнялась личными антипатиями, соперничеством крупных престолов, возрастающим отчуждением Востока и Запада, вмешательством императоров. Существенным обстоятельством являлся и тот факт, что она переросла в общецерковный раскол, затронувший и др. кафедры. Феодот , сменивший в 424 г. на Антиохийской кафедре свт. Александра, начал свою деятельность с вмешательства в споры, вызванные распространением пелагианства . Созванный в Антиохии Собор осудил ересь Пелагия. Будучи противником свт. Иоанна Златоуста, Феодот снова вычеркнул его имя из диптихов АПЦ, и лишь волнения в народе вынудили его восстановить в поминовениях имя святого. При его преемнике Иоанне I (428-441/42) АПЦ оказалась вовлечена в бурные догматические споры, сотрясавшие Вселенскую Церковь. Христологические споры (V-VI вв.) Важная роль в богословских спорах эпохи Всел. Соборов принадлежала т. н. Антиохийской школе (см. Богословские школы древней Церкви ). |
| Допустить, чтобы Церковь , призванную быть объединяющим империю фактором, раздирали доктринальные споры, император не мог. В 325 г. он созвал в Никее собор всех епископов империи и сам председательствовал на нем. Арий был осужден, и Христос был провозглашен единосущным Отцу. Споры, однако же, не утихли; на волне беспокойств по поводу нового, небиблейского термина «единосущный» ариане, казалось бы, приближались к победе. Одержит ли никейская партия верх в своей защите принятого в 325 г. решения, не было очевидно до 60-х гг. IV b. К этому времени разгорелись новые страсти – вокруг того, кто такой Святой Дух. Ариане крайнего толка считали его тварным существом, находящимся в подчиненном отношении и к Отцу, и к Сыну. Окончательно определить и оформить православную христианскую веру выпало на долю трем каппадокийским отцам – Василию Великому , его брату Григорию Нисскому и Григорию Назианзину . Они сформулировали одобренное Константинопольским собором 381 г. учение о Троице. Бог – одна «усия», то есть «сущность», и три «ипостаси», то есть «лица»: Отец есть Бог, Сын есть Бог и Святой Дух есть Бог; но не три Бога, а один Бог . Так была утверждена вера, соответствующая и библейскому откровению, и христианскому богопознанию. Тринитарные споры оставили неизгладимый след в богослужении Востока, особенно в славословиях, которыми завершаются литургические молитвы. Обращать молитву к Отцу через Сына в Святом Духе было вполне в традиции раннего христианства; но ариане использовали это, чтобы подтвердить свою доктрину о подчиненности Сына Отцу. Лучше всего выражала и сохраняла православное учение формула «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу». Возглас «Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно (вечно) и во веки веков» стал характерным окончанием византийских литургических молитв даже и в не подходящих для этого случаях, например, после Молитвы Господней («Отче наш»). Ведь Бог , которому Церковь продолжала молиться общинно, в литургии – это Бог Отец, как явно доказывают Евхаристическая и другие молитвы. Возвышение Константинополя |
| Подобные споры о первенстве сотрясали и первую христианскую Церковь . Апостол Павел писал в Послании к Коринфянам: «…потому что вы еще плотские. Ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете? Ибо когда один говорит: «я Павлов», а другой: «я Аполлосов», то не плотские ли вы? Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий» ( 1Кор.3:3–7 ). Подобные споры о главенстве в христианских общинах продолжаются до сих пор. И подобное нисколько не украшает жизнь Церкви, напротив, мешает и даже вредит ей. Католическая церковь до настоящего времени отстаивает свое право быть первой Церковью во всем христианском мире. Об особой миссии в деле спасения всего рода человеческого говорит каждая из поместных церквей. Подобная локальная мифология нисколько не способствует смирению и скромности христиан, но развивает в них совсем противоположные качества. Дух превозношения и гордыни, превозношение одного христианина перед другим, уродует дело христианского апостолата и наносит серьезные духовные травмы рядовым верующим. Конечно, в Православии нет культа Римского Папы, но в то же время каждый епископ, каждый благочинный и настоятель может оказаться таким своеобразным мини-«папой». В католичестве – культ личности одного человека, у нас может оказаться культ личности многих и многих карликовых «пап». Причем чувство собственной внутренней неполноценности может усиливать авторитарный нажим таких «микропап» со всеми вытекающими из этого последствиями… Подобные «пастыри» считают себя некими оракулами, которые все видят, все знают и все понимают. Фактически они занимаются имитацией пророческого дара, дара различения духов. Сумасброды и фантазеры! Ни один христианин, в какое бы достоинство он не был бы облечен, не может претендовать на всезнание и всеведение. |
| Споры по данному вопросу разразились в Антиохии, где «некоторые, пришедшие из Иудеи, учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись». Следствием этого стало «разногласие и немалое состязание у Павла и Варнавы с ними», в результате которого было поручено «Павлу и Варнаве и некоторым другим из них отправиться по сему делу к Апостолам и пресвитерам в Иерусалим» ( Деян. 15:1–2 ). Параллельно споры шли в Иерусалиме, где «восстали некоторые из фарисейской ереси уверовавшие и говорили, что должно обрезывать язычников и заповедовать соблюдать закон Моисеев» ( Деян. 15:5 ). Итогом споров и стало то, что «Апостолы и пресвитеры собрались для рассмотрения сего дела» ( Деян. 15:6 ). Выступая с речью на Апостольском Соборе, Петр заявил: Мужи братия! вы знаете, что Бог от дней первых избрал из нас меня, чтобы из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали; и Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святаго, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их. Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они ( Деян. 15:7–11 ). В Апостольском Соборе – первом такого рода представительном собрании в истории Церкви – участвовали все корифеи раннехристианской общины: Петр, Иаков, Павел и Варнава. По итогам обсуждения они приняли совместное решение, отраженное в окружном послании Собора: «Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите» ( Деян. 15:28–29 ). Обращенным из язычества, таким образом, предписывалось соблюдать некоторые иудейские обычаи, но главный обычай, вокруг которого разгорелись основные споры, был объявлен ненужным «бременем». Апостольский Собор, дав окончательную санкцию на отказ от обрезания, знаменовал собой важнейший этап в отходе Церкви от иудаизма. По сути, он означал разрыв с иудаизмом, поскольку именно обрезание было знаком принадлежности к последнему. Апостол Павел внес решающий вклад в подготовку данного решения Апостольского Собора и в своих посланиях последовательно защищал это решение. |
|
|
