Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АГРИКОЛА Агрикола [лат. Agricola; наст. фам.- нем. Schneider, прозвище по месту рожд. (г. Айслебен) - лат. magister Islebius] Иоганн (20.04.1492-22.09.1566), ученик, последователь и толкователь М. Лютера ; экзегет (комментарии к Гал; Лк), проповедник, представитель антиномистского крыла виттенбергских теологов. Закончил школу в Брауншвайге; учился в Лейпцигском (1509/10), а после сближения с Лютером (1515/16) в Виттенбергском ун-тах на философском и теологическом фак-тах. Был протоколистом на Лейпцигском диспуте 1519 г., позднее неоднократно принимал участие в важнейших рейхстагах своего времени. В 1525 г. вернулся на родину в Айслебен, где занимался организацией школьного дела и вел активную проповедническую деятельность. С 1540 г. А.- придворный проповедник в Берлине, в 1548 г. он единственный теолог, принявший участие в составлении Аугсбургского интерима с лютеран. стороны. С 1527 г. начинается первая фаза т. н. антиномистского спора вокруг вопроса: нужна ли еще для христиан проповедь ветхозаветного Закона и как она соотносится с проповедью Евангелия (см. Антиномистские споры )? Поводом послужила публикация в 1527 г. тезисов Ф. Меланхтона об упорядочивании деятельности визитаторов церковных общин (Articuli de quibus egerunt per visitatores). Меланхтон указывал на то, что Закон предшествовал Евангелию и имел целью «укротить плоть» (cohercere carnem) и «устрашить совесть» (terrere conscientiam), без чего невозможно «сокрушение сердца» (contrita per legem corda) в качестве необходимой предпосылки усвоения благодати и спасения (CR 26. 28). В 30-х гг. XVI в. об этом в том же смысле высказывался и Лютер в соч. «Против антиномиан» (Wider die Antinomer. 1539//WA 39. 334-584; WA 50. 468-477). А. был противоположного мнения: не проповедь обличающего Закона, но любовь должна предварять покаяние и оправдание. После дарования Евангелия для христианина Моисеев Закон не может иметь обязательной силы. Проповедь Евангелия, по мнению А., была достаточной для познания человеком собственной греховности и прощения грехов. Лит.: Kawerau G. Johann Agricola von Eisleben. B., 1881; Rogge J. Johann Agricolas Lutherverständnis. B., 1960; idem. Humanistisches Gedankengut bei J. Agricola (Islebius)//Renaissance und Humanismus in Mittel- und Osteuropa/Hrsg. von J. Irmscher. B., 1962. Bd. 1. S. 227-234; Ауганбаев М. А. Эразм и И. Агрикола//Эразм Роттердамский и его время. М., 1989. С. 206-217. А. Ю. Миронов Рубрики: Ключевые слова: ЗОДЕН Герман Фрайгерр фон (в крещении Ханс Карл Герман) (1852 - 1914), нем. лютеран. теолог, исследователь истории текста НЗ ЛЮТЕР Мартин (1483-1546), нем. богослов, проповедник, религ. и общественный деятель; один из лидеров европ. Реформации, основатель лютеранства

http://pravenc.ru/text/453117.html

Августина. Пелагианство – весьма важное явление в истории христианской церкви и вполне заслуживает основательного изучения. Поднятые им и раскрытые по поводу его вопросы о первородном грехе, о благодати и отношении ее к свободе человека также касаются самой сущности христианства, как вопросы арианства об единосущии лиц в Боге и о божестве Сына Божия. Мы не произвольно сопоставили эти два замечательных явления в истории церкви. Пелагианство и арианство равно угрожали поколебать все христианское вероучение, напав на христианство с двух возможных сторон – человеческой и божественной; по поводу того и другого великими богословами востока и запада раскрыта почти вся та система православного вероучения, которая излагается и теперь в православном догматическом богословии; потому то и другое равно необходимо изучить для полного понимания этой системы. Изучение пелагианства в связи с учением бл. Августина еще более необходимо для правильного понимания систем католической и протестантской. Пелагианские споры имели огромное влияние не только на средневековое, но и на новейшее католическое и протестантское богословие. Они служат историческим началом всех замечательных явлений в области западной догматики. При всех важнейших спорах, какие только представляет нам история западного богословия, постоянно возвращаются к ним и на них опираются в решении дела, – вспомним ли спор между Готшалком и Гинкмаром в 9-м веке, или продолжительные схоластические споры между семистами и скотистами, припомним ли также споры между католиками и протестантами, – в частности между Еразмом Роттердамским и Лютером, – далее споры в католической церкви между доминиканцами и францисканцами по поводу сочинения испанского иезуита Молины об отношении благодатных даров, божественного предведения и предопределения к свободе человека, споры между янсенистами и иезуитами, и в реформатской церкви споры между арминианами и гомаристами. Известно, что к этим спорам примыкает раскрытие западного богословия, образование систем католической и протестантской, – понимание же их и справедливое суждение о них, вместе понимание самих систем католической и протестантской и справедливая оценка их совершенно невозможны без основательного знакомства с пелегианскими спорами 1 .

http://azbyka.ru/otechnik/bogoslovie/pel...

Новые споры по очень старому вопросу из истории жизни Константина Великого 77 Интересующиеся исторической наукой нередко встречаются со следующим явлением: чем выше и знаменитее известная историческая личность, тем больше пишут о ней, а с тем вместе и спорят о ней. Явление это с первого взгляда представляется странным: можно подумать, что наука плодит споры, но в действительности наука в этом случае не так виновата, как представляется. Исторический путь великих людей усыпан не только розами; никто не имеет столько врагов между своими современниками, сколько имеют их великие люди. Неудивительно после этого, если известия современников, оставивших нам свои заметки о таких людях, часто представляют большие затруднения для историка. Почитатели великих людей судили о них так, а враги совсем иначе. Позднейшие историки стараются примирить противоречия и установить правильный взгляд, но не всегда и не всем это удается. Желание быть беспристрастным иногда увлекает историка очень далеко, он хочет дать место при оценке исторической личности и тем известиям, какие принадлежат врагам этой личности – и вот на этой последней является несколько пятен. Мы не говорим уже о том, что, случается, позднейшие историки иногда по каким–либо личным симпатиям и антипатиям выражают суждения, служащие диссонансом в массе других голосов, произносящих суждения в ином роде. Во всяком случае, главным основанием научных споров относительно известной исторической личности служат сами источники, весьма часто разноречивые и противоречивые. К тому же нужно прибавить, что и сами характеры великих людей не так легко изучать, как характеры обыкновенных смертных. Великие люди могут примирять в себе такие противоположности, которые с обыкновенной точки зрения представляются непримиримыми. К числу великих исторических личностей, о которых возможны споры в науке, принадлежит и первый христианский император римского государства – Константин Великий . О нем идут споры в науке по тем же причинам, по каким возникают споры в ней и относительно других великих исторических личностей.

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksej_Lebede...

двойному суду – церковному и государственному, не признаются ныне подлежащими ни тому, ни другому суду. Отступившие от веры христианской в нехристианскую, или от православной в иное христианское вероисповедание, а также совратившиеся из веры православной в какую-либо ересь, во всяком случае, назидаются, как заблуждающиеся в истинной вере, и увещаются духовным начальством по правилам церковным. Уголовному же суду обвиняемые в этих преступлениях подлежат за такие деяния, которые по уголовным законам подвергают их или какому-либо наказанию, или ограничению в пользовании правами состояния. Уголовное преследование по делам о совращении может возбуждаться только вследствие требования духовного начальства. Суд по спорам и пререканиям членов церкви. В первые века христианства внушалось избегать споров; быть в миролюбивых отношениях и в тяжбы не вдаваться. Апостолы, не одобряя споров между христианами, внушали избегать суда перед неверными и обращаться к суду из христиан. В III-м веке образовалась организация церковного суда, но христиане могли обращаться и к гражданской власти, которая допускала третейский суд. Когда же христианская вера объявлена господствующей, Константин Великий придаёт суду епископскому значение гражданского государственного суда. Сила решения епископа основывалась на его нравственном авторитете среди христиан, а также могла поддерживаться дисциплинарными мерами. Законом 331 года епископские решения признаны окончательными и безапелляционными, и обязательно должны были приводиться в исполнение гражданским начальством. Епископам дозволено было принимать к своему решению споры даже по требованию одной стороны, но без права приводить приговор в исполнение. С конца IV-ro и начала V веков гражданская юрисдикция епископов стала подвергаться тем или другим ограничениям: окончательную же формулировку она получила при Юстиниане (de episcopali audientia). По законодательству Юстиниана, ведению епископального суда подлежали: 1) все споры и пререкания по церковным правам и отношениям; 2) взаимные споры клириков и духовных лиц по всем гражданским делам. Иерархи особенно заботились о том, чтобы удержать в своих руках дела брачные и о благотворительных учреждениях; 3) жалобы на них мирян; 4) споры, предъявляемые по желанию тяжущихся на разрешение епископского суда; 5) споры и гражданские дела касательно благотворительных учреждений и лиц, пользующихся благотворительностью церкви. Затем, 6) акты добровольной юрисдикции (res jurisdictionis voluntariae), как то: освобождение рабов на волю, письменное заключение браков, узаконение и усыновление и т. п. Наконец, 7) принятие мер к установлению злоупотреблений при составлении росписи имущества умершего и т. д. Так сложилась церковная юрисдикция по гражданским делам до Х-го века.

http://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Gorchak...

Все это приводит к мысли, что о Пушкине, центральной фигуре русской культуры, у нас отсутствует целостное представление, которое было бы общим для всех хотя бы в самых основных чертах. Но в таких условиях какое-либо изучение и вообще какой-либо диалог невозможны. На этом основании время от времени возрождаются предложения вообще отказаться от попыток что-либо в Пушкине “понимать”, призывают изучать его “как он есть” — никаких “толкований”, никаких “домыслов”, “только факты” (биографические и иные реалии, механизмы поэтики и пр.), — то есть по сути дела, изъять из рассмотрения Пушкина как целостное явление (как будто его как такового нет), рассыпать здание на отдельные кирпичики и предоставить каждому составлять из них свои комбинации. Но ведь именно это как раз и происходит много лет и на каждом шагу — отсюда и те бесконечные споры, о которых говорилось выше. В результате пушкиноведение густо заселено “моими Пушкиными”. Обозначаемое этой притяжательной формулой явление полно смысла и значительно уже своей уникальностью (слышал ли кто-нибудь о “моем Шекспире” или “моем Данте”?), — но оно естественно лишь в области приватных вкусов и личных предпочтений, не влекущих за собой ответственности. Претендуя же на статус в науке (и явочным порядком уже его обретя), оно отменяет понятие истины, а стало быть, по определению, и самой науки: наука становится сферой споров не об истине, а о вкусах, что уже похоже на безумие. В безумии этом, однако, “есть своя система”. Она состоит в том, что “мой Пушкин” — не просто моя концепция, мой взгляд и исследовательский подход или даже мой “вкус”; “мой Пушкин” есть мой автопортрет, моя личность в ее хотя бы некоторых фундаментальных чертах, с ее натуральными и идеальными сторонами (порой самим мною не осознаваемыми); это моя система ценностей, но не в моем личном умозрении и мнении, а — в работе, в реальном интеллектуальном действии; “мой Пушкин” — это ворота в мой духовный мир, моя вера. Поэтому все сколько-нибудь серьезные споры о Пушкине суть споры аксиологические, споры духовные (хотим мы признаться в этом или нет), споры религиозные в широком смысле (каковы бы ни были сами наши убеждения) — столкновения разных духовных миров и разных вер.

http://azbyka.ru/fiction/da-vedayut-poto...

Споры в расколе, происходившие во второй четверти XVIII века, важно отметить в том отношении, что при них была обнаружена несостоятельность начал, лежащих в основе раскола. Сам раскол, устами своих «учителей» и «наставников», высказал тогда такие взгляды, которыми всецело разрушались его раннейшние принципы, его прежние убеждения. Возьмите вопрос об антихристе, учением о царствовании которого одна отрасль раскола – беспоповщина – объясняла свое безиерархическое состояние: это учение, во всей его целости, было опровергнуто одним из видных беспоповцев же, и, таким образом, уничтожена была вся основа беспоповщинской доктрины. Возьмите, затем, вопрос о священстве, – по этому вопросу раскол распадался на две части: беспоповщина проповедовала конечное истребление священства антихристом, поповщина «окормлялась» бегствующим от великороссийской церкви священством; каждой из этих двух половин раскола было одинаковое, но каждая половина считала свою защиту, и лишь свою, правою, а свое положение вполне нормальным; и вдруг возникает вопрос: о восстановлении иерархии в одной части раскола, и о восполнении ее в другой; и на сторону искания архиерея становятся не только поповцы, но даже и беспоповцы; таким образом обнаруживается полная несостоятельность тех начал, которыми раскол жил дотоле, и сами раскольники были готовы переменить свой старый религиозный строй на новый. Затем следует вопрос о церковных таинствах, – здесь не только продолжаются старые споры, которыми раскол волновался в предшествующее время, но выступает нечто и новое, именно: практическая несостоятельность беспоповщинской проповеди о всеобщем безбрачии, вызванном неимением таинств, теперь сказывается в наиболее яркой форме, а это ведет к появлению в беспоповщине такого учения, которое нельзя согласовать ни с древнецерковным учением, ни с доктриной беспоповщинской. Далее, споры в согласии, именуемом поповщиною, обнаружили несостоятельность раскольнического взгляда на вопросы церковно-обрядовые, а споры в согласии, именуемом беспоповщиной, несостоятельность раскола по вопросам, вызванным положением его в православном государстве: в борьбе диаконовцев с ветковцами сказалась несостоятельность отстаивания так называемых «древних» обрядов; в борьбе выговцев с Филипповнами – несостоятельность раскольнической обособленности, как общины в государстве. И нужно заметить, что эта несостоятельность принципов раскола была обнаружена им же самим, вызванным к тому частью сознанием неприложимости доктрины раскола к жизни, частью побуждениями, которые можно назвать внешними.

http://azbyka.ru/otechnik/Petr_Semenovic...

А. Л. Дворкин Скачать epub pdf XII. Первые церковные разделения. Богословские споры. Новые ереси и расколы Литература: Chadwick; Болотов; Walker. 1. С самого начала в реальной жизни Церкви не все было идеально. В ней были и споры, и разделения. Так, мы отмечали выше, что церкви Малой Азии разделились по вопросу монтанизма. Там же, в Малой Азии, сохранилась древнейшая традиция празднования Пасхи : ее отмечали в тот же день, что и иудейскую пасху, 14 числа еврейского месяца нисана. Около 150 г., когда в Риме начали праздновать Пасху, там, так же как и в Александрии, ее относили на ближайшее воскресенье после еврейской Пасхи, т, е. первое воскресенье после первого полнолуния, следующего за весенним равноденствием. Около 190 г. епископ римский Виктор потребовал у церквей Малой Азии единообразия в праздновании Пасхи. Скорее всего, Виктор считал, что римский обычай был введен апостолами Петром и Павлом, и объявил, что все, отмечающие Пасху в другой день, не могут считать себя православными христианами. Св. Ириней был шокирован таким автократическим и агрессивным поведением римского епископа. Он припомнил, как около 155 г. св. Поликарп Смирнский приезжал в Рим для переговоров по тому же вопросу с папой Аникитой, и хотя они не пришли к согласию (в то время в Риме Пасха даже еще не отмечалась ежегодно), но расстались вполне дружелюбно. Ко времени вмешательства римского епископа в самой Малой Азии уже давно велись ожесточенные споры о том, какой из обычаев празднования Пасхи наиболее верный. В конце концов римская точка зрения победила, и празднующие Пасху одновременно с иудеями получили название квартодесиманов («четырнадцатников») и были признаны еретиками. Их группы существовали еще достаточно долго: они упоминаются даже в источниках IX в. Тем не менее, несомненно, их практика была древнейшая. Квартодесимане попали в еретики, попросту отстав от своего времени. 2. Во время правления папы Виктора (189–199) в Риме начались так называемые «монархианские» споры. Они были вызваны реакцией на так называемое «богословие Логоса» в писаниях св. Иустина и других апологетов. Терминология тогда еще не была определена, и ряд выражений св. Иустина мог ввести в заблуждение.

http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserk...

Отступившие от веры христианской в нехристианскую, или от православной в иное христианское вероисповедание, а также совратившиеся из веры православной в какую-либо ересь, во всяком случае назидаются, как заблуждающиеся в истинной вере и увещаются духовным начальством по правилам церковным. Уголовному же суду обвиняемые в этих преступлениях подлежат з такие деяния, которые по уголовным законам подвергают их или какому-либо наказанию, или ограничению в пользовании правами состояния. Уголовное преследование по делам о совращении может возбуждаться только вследствие требования духовного начальства. 2. Суд по спорам и пререканиям членов церкви В первые века христианства внушалось избегать споров: быть в миролюбивых отношениях и в тяжбы не вдаваться. Апостолы, не одобряя споров между христианами, внушали избегать суда перед неверными и обращаться к суду из христиан. В 3-м веке образовалась организация церковного суда, но могли обращаться и к гражданской власти, которая допускала третейский суд. Когда же христианская вера объявлена господствующей, Константин Великий придает суду епископскому значение гражданского – государственного суда. Сила решения епископа основывалась на его нравственном авторитете среди христиан, а также могла поддерживаться дисциплинарными мерами. Законом 331 года епископские решения признаны окончательными и безапелляционными, и обязательно должны были приводиться в исполнение гражданским начальством. Епископам дозволено было принимать к своему решению споры даже по требованию одной стороны, но без права приводить приговор в исполнение. С конца IV-ro и начал V-ro век. гражданская юрисдикция епископов стала подвергаться тем или другим ограничениям; окончательную же формулировку она получила при Юстиниане (de episcopali audientia). По законодательству Юстиниана, ведению епископального суда подлежали: 1) все споры и пререкания по церковным правам и отношениям; 2) взаимные споры клириков и духовных лиц по всем гражданским делам. Иерархи особенно заботились о том, чтобы удержать в своих руках дела брачные и о благотворительных учреждениях; 3) жалобы на них мирян; 4) споры, предъявляемые по желанию тяжущихся на разрешение епископского суда; 5) споры и гражданские дела касательно благотворительных учреждений и лиц, пользующихся благотворительностью церкви. Затем, 6) акты добровольной юрисдикции (res jurisdictionis voluntariae) как то: освобождение рабов на волю, письменное заключение браков, узаконение и усыновление и т. п. Наконец, 7) предпринятие мер к устранению злоупотреблений при составлении завещаний, при составлении росписи имущества умершего и т. д. Так сложилась церковная юрисдикция по гражданским делам до Х-го века.

http://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Gorchak...

Впрочем, не о соседях разговор, а о нас. Ведь и у нас теперь о вере почти не спорят, вот в чем дело. Бурные дебаты между протестантами и православными, гремевшие в 90-х и начале 2000-х, как-то постепенно затихли. Даже пропала куда-то задорная молодежь с Библией в руках, останавливающая людей на улице с вопросом «верите ли вы в Бога?». После огромного всплеска интереса к религии и всему духовному вообще, без особого рассуждения об источниках, наступило усталое затишье. Все разбрелись по своим углам и как-то успокоились. Перевелись в том числе интеллигентские «споры на кухне», с обычными винными возлияниями и песнями под гитару. Споры о жизни и религии, правда, ушли в соцсети и сделались виртуальными, но при этом ужасно потеряли в качестве. Ты уже не говоришь с человеком в полном смысле – не видишь его глаз, не слышишь звуков его голоса, не чувствуешь его как собеседника. Да и сами споры строятся, как правило, по одной схеме: я думаю так-то, а если ты не согласен, мне все равно. Вот и весь диалог. Споры о вере иссякли, но общество не воцерковилось Не знаю, есть ли еще сегодня «русские мальчики», спорящие в трактирах о Боге. Картина современности представляется такая: некоторая малая часть народа уже определилась с мировоззрением, и каждый обстреливает другого со своих насиженных позиций, остальным же по большому счету все равно. Вот это массовое равнодушие и пугает. Споры о вере иссякли, но общество не воцерковилось. А ведь православных людей, исповедующихся и причащающихся, читающих Евангелие и старающихся жить по заповедям, все еще очень мало. По крайней мере, для многомиллионной России их должно быть в разы больше. Но, увы, всеобщего возврата к вере отцов не произошло. Да, христианство никогда не мерялось количеством. Настоящие христиане всегда образуют малое стадо (Лк.12:32). Но все же для таких огромных стран даже малое стадо должно быть б о льшим, нежели сейчас. Существует некая критическая грань количества, за которую нельзя преступать. Как в разговоре Авраама с Богом о судьбе Содома. Авраам, узнав о готовящемся разрушении города, торгуется с Господом: «Разве погубишь всех жителей, если там найдется 50 праведников?» Бог отвечает: «Не погублю». Авраам продолжает просить: «А если 45?» Торг продолжается и доходит до 10, затем Бог прекращает разговор. Получается, есть некий минимум служащих Богу людей, за чертой которого уже бывает суд и наказание для всего общества. Число верующих в Бога должно находиться хоть в какой-то значимой пропорции с общим числом населения – иначе бывает беда. И в этом смысле равнодушие к вере есть наш главный враг, подрубающий под корень любые наши достижения.

http://pravoslavie.ru/jurnal/100053.htm

1) Споры по вопросу о внесении в молоканство еврейских установлений. Субботники и воскресники По смерти Уклеина между молоканами возникли споры по поводу принята еврейских установлений: запрещения есть свинину и рыбу, не имеющую чешуи. Об этом запрещении ничего не знали мелитопольские молокане, так как Уклеин скрывал сделанную Далматову уступку. Но когда в мелитопольский уезд стали переселяться молокане из тех мест, где жил и учил Уклеин, то они передавали своим единоверцам и об этих запрещениях. Мелитопольские же молокане не только не хотели принять их, но и стали обличать за такое уважение к Моисееву обрядовому закону. Взаимные споры и породили прежде всего разделение между мелитопольскими молоканами. Затем споры перешли и в губернию саратовскую, где также оказались недовольные постановлениями Уклеина. Эти недовольные справедливо замечали, что закон Моисеев не может считаться обязательным, так как он был только сенью закона Христова. Защитники Уклеина, отвечая на эти замечания, со своей стороны пошли далее, чем Уклеин, в проведении начал еврейства. Не довольствуясь уже защитой введённых Уклеиным правил о пище, они стали говорить вообще о превосходстве Моисеева закона пред законом Христовым, а затем и о самом И. Христе стали толковать, что Он простой человек, пророк, низший Моисея, свято чтивший его закон. Отсюда само собой следовало отвержение главных христианских догматов и введение других ветхозаветных установлений: празднование субботы вместо дня воскресного и т. п. Главным защитником Уклеина, но в то же время и образователем особой в молоканстве секты, был крестьянин села Дубовки (Саратов. губ.) Сундуков. Последователей его и стали называть субботниками, тогда как его противники – чистые молокане – в некоторых местностях стали называться воскресниками. Это последнее название получило начало между самарскими молоканами. Субботники, содержа Моисеев закон, имеют существенное отличие от евреев в том, что не ожидают Мессии. В последствии времени эта, выделившаяся из молоканства, секта слилась с сектой жидовствующих, появившеюся ещё прежде молоканства и похожей на ересь жидовствующих XV в., так что отличить теперь молокан субботников от жидовствующих почти нет возможности, за исключением той отрасли жидовствующих, которая существует за Кавказом и очень близко подходит к чистому еврейству.

http://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Ivanov...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010