| Александр III, со своей стороны, созвал III Латеранский собор, на первой сессии которого епископ Ассизский Руфин подчеркнул главенство Св. престола и настаивал на том, что только папа Римский обладает властью созывать Вселенские соборы, утверждать новые каноны или отменять старые. В противоположность собору в Павии, III Латеранский собор не оставил никакого сомнения в церковном главенстве римского епископа и в его исключительном праве созывать на соборы представителей всей Церкви. Патриархи, находившиеся в юрисдикции Западной церкви (патриархи Аквилеи и Градо и, во время Крестовых походов, латинские патриархи Иерусалима, Антиохии и Константинополя), потеряли властные преимущества; их сан стал лишь почетным титулом. Власть архиепископов и митрополитов, которые занимали «первый» престол в стране, уже не являлась проблемой. Их особая юрисдикция над другими епископами страны устанавливалась только властью Св. престола – после папской конфирмации выборов и вручения паллия. Еще задолго до собора, в 1136 г. посол германского императора Лотаря III в Константинополе епископ Ансельм Гавельбергский на публичном диспуте систематически изложил основные идеи новой папской экклезиологии. Ссылаясь на евангельский текст ( Мф. 16:18–19 : Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах), как на решающий и неоспоримый аргумент божественного происхождения власти и прав римского первосвятительства, Ансельм проповедовал, что спастись можно только в «лодке Петра» – в единственной Церкви, которой Божьим велением доверено сохранение веры, а византийская концепция поместных первосвятителей, основанная на решениях соборов, противоречит божественному установлению. Ансельм признавал правомочность всего трех патриарших кафедр – Римской, Антиохийской и Александрийской, как основанных «князем апостолов» и его учеником Марком, но римская гегемония при этом является окончательной в силу своей богоданности. Непослушание Риму – матери всех церквей – недопустимо и немыслимо. |
| Koire, «L’idee de Dieu chez Anselm». Набросок этой истории – неполноту которого я ясно сознаю – был представлен мною в приложении к «Предмету знания» 1915. О замечательно изящном и убедительном изложении мистического существа этого доказательства у св. Бонавентуры – ср. Е. Gilson. La philosophie de St. Bonaventure. Обоснование этого соотношения, относящееся к общим проблемам логики, завело бы нас здесь слишком далеко; оно представлено мною в моей книге «Предмет знания», гл. V (стр. 181–208) и приложение, стр. 437–443. изд: Франк С.Л. По ту сторону правого и левого. Paris: YMCA-Press, ©1972. OCR: Дмитрий Чехович Онтологическое доказательство бытия Божия диакон Михаил Преображенский Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Ин.14:8-10 Quidquid ex definitione Entis perfecttissimi sequitur, id ei ettribui potest. Atqui ex defini-tione Entis perfectissimi sui maximi sequitur existentia, nam existentia est ex numero per-fectionum seu, ut loquitur Anselmus, majus est existere quam non existere. Ergo Ens per-fectissimum existit. Respondeo: ita sane se-quitur, modo ponatur id esse possible. (Система доказательств, которую придумал Ансельм и обновил Декарт). 1 Г.В. Лейбниц. Рече безумец в сердце своем: несть Бог. Пс.29:1 Зачем и кому нужно доказательство бытия Божия? Тому, кто пережил на себе благость Божию и Божие правосудие, кто был наказан за грехи, кого посещали муки совести, болезни и несчастья за неосторожное слово или безумный поступок, от кого отходила Божия благодать, живущая в сердце от нашего крещения, а потом возвращалась за искреннее раскаяние, кто получал утешение и исцеления по молитвам духовных пастырей или просто близких людей, тому, кто живет церковной жизнью, доказывать, что Бог существует и действует, не нужно. Верующий во Христа Сына Божия имеет достаточно очевидных доказательств с одной стороны из Священного Писания — самого достоверного из исторических документов; с другой стороны — из благодатной жизни Церкви Христовой. |
| „Слово о Кресте для погибающих, юродство есть, а для нас спасаемых сила Божья» ( 1Кор. 1:18 ). „Соблазн Креста прекратился бы». ( Гал. 5:2 ). „Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться только для того, что бы не быть гонимыми за Крест Христов» ( Гал. 6:12 ). „А я не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, Которым для меня мир распят, и я для мира» (6:14). „Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают, как враги Креста Христова ( Флп. 3:18 ). „Чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив чрез Него, кровью Креста Его, и земное, и небесное» ( Кол. 1:20 ). Сам Спаситель употреблял в этом смысле слово крест – возьми крест свой ( Мк. 8:34 , Лк. 9:23 ). 7 Итак, мы не можем „упразднить Креста» и в заглавии своей книги, и, в данном случае, против такой терминологии нельзя сделать ссылку на ее новизну (прием, с которым, к сожалению, далеко не всегда обращаются осторожно). В какой мере наш труд допускает применение этого приема, не нам судить. Со своей стороны мы обязаны сказать, что равно ошиблись бы как те, которые захотели бы искать в сочинении нашем что-либо особенно новое (помимо истины, искони содержимой Вселенской Церковью ), так и те, которым желательно было бы видеть в нашем труде во всем одно только повторение старого, и всем известного; для тех и других должен быть непригодным наш труд, имеющий ближайшую цель в разъяснении одной только Богооткровенной истины, а не в служении тем или иным условным вкусам и направлениям Веровах, тем же возглаголах ( Пс. 115 ). Отделение I. Историко-догматическое Глава 1. Католическо-протестантское учение об искуплении в его последствиях для самого догмата искупления Сущность католического учения об искуплении и образцы его (Ансельм, Фома Аквинат). Отношение протестантского учения к католическому. Основные и общие недостатки протестантско-католического учения об искуплении и протестантско-католической сотериологии вообще. Частные недостатки протестантско-католической сотериологии и юридического учения об искуплении. |
| В этой модели Христос предстает как судия, и грех рассматривается как нарушение закона. Согласно этой модели человеку необходимо отпущение грехов для того, чтобы он мог очиститься от чувства вины. Это подход основывается на словах Христа, обращенных к апостолам: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин 20:23). Вторая модель – это образ больницы, ее можно назвать врачебной или терапевтической. Христос предстает здесь как врач и целитель, а грех рассматривается как духовная болезнь. В этой модели, епитимия рассматривается как лекарство, которое приносит восстановление целостности. Этот подход можно связать с учением св. ап. Иакова, который говорит: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Иак 5: 14-15). Если вторая модель соответствует древнему святоотеческому учению и духу древней византийской традиции, то первая модель была унаследована из схоластики. Как известно, средневековое латинское богословие базировалось почти исключительно на учении блж. Августина Иппонского до XIII века. Этот великий христианский писатель ввел в обиход представление о грехопадении, которое отличалось от представлений греческих отцов Церкви. По мнению Августина, после первородного греха, после грехопадения все человечество стало «осужденной массой человеческого рода», massadamnata , и потому всякий человек несет вину за первородный грех . Схоластицизм, появившийся в XI веке и ставший научным методом, унаследовал богословские взгляды Августина. Ансельм Кентерберийский (1033-1109), которого многие называют «отцом» схоластицизма, резработал так называемую юридическую теорию Искупления, известную также как теория «удовлетворения» . Согласно учению Ансельма, грех должен рассматриваться как нарушение закона. Следовательно, согрешившее человечество должно восприниматься как вор, которого нужно осудить и наказать. |
| Для православного богословского сознания всё спасительное дело Христово, Его распятие на Древе Крестном и искупительная Смерть являются непостижимой и невыразимой тайной, смысл и значение которых не могут быть вполне осознаны людьми. Для нас, верующих, Крест Господень всегда «Непобедимая и непостижимая и Божественная сила» (великое повечерие). Святой апостол Павел писал: «Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» ( 1Кор. 1:22–24 ). «Безумие» и «немощь» Креста являются в действительности величайшей премудростью и силой Божией, «потому что немудрое Божие премудрее человеков и немощное Божие сильнее человеков» ( 1Кор. 1:25 ). Это невозможно выразить словами, потому что непостижимая глубина тайны Креста не может быть до конца осмыслена человеческим разумом. Всякая попытка постичь спасительное дело Христа на Кресте и в Воскресении неизбежно искажает или сужает вопрос. Характерна в этом смысле юридическая теория искупления Ансельма Кентерберийского, проникшая во многие православные богословские учебники. В основе её лежит юридическое понятие «удовлетворение» (satisfactio), согласно которому всякое нарушение закона может быть искуплено только соответствующим вине наказанием. По этой теории Адам своим прослушанием оскорбил величие Божие. Будучи не в состоянии как человек принести соразмерное глубине преступления удовлетворение, он должен был умереть вечною смертью . Но правда Божия требовала жертвы, равной достоинству Божества. Такой жертвы человек как творение был не в состоянии принести. Только Сын Божий, Единосущный Отцу, мог Своею Крестною смертью принести достойную величия Бога жертву. Ради этого Сын Божий вочеловечился и умер на Кресте по человечеству, ибо по Божеству Он бессмертен. Своею смертью Он удовлетворил Божественную справедливость и Кровию Своею смыл оскорбление, нанесенное Адамом величию Божию. Крестные заслуги Сына Божия присваиваются человеческому роду и примиряют Бога с человеком и миром. |
| Итак, в массовом сознании Запада догматика ушла в прошлое. Современный человек может быть «настоящим христианином» и без нее. Например, среднестатистический современный католик не видит ровным счетом никакого значения в Филиокве и считает спор о нем неким средневековым схоластическим пережитком. В лучшем случае разговоры на эту тему вызывают улыбку сочувствия, с которой обычно смотришь на человека безнадежно отсталого. В худшем ваш собеседник попытается сменить тему. Тогда, в самом деле, насколько же «средневековые грехи» Католической Церкви ныне актуальны? Догматы Православной Церкви почти всегда имеют сотериологический смысл. Почему мы исповедуем в единой Ипостаси (Личности) Христа две природы - Божественную и человеческую? Потому что только так - посредством Богочеловечества - становится возможным наше спасение. Человек без Божества не смог бы не согрешить. Но и Бог без человечества не смог бы за нас пойти на смерть. Он не смог бы нас и судить. «И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий» (Ин. 5: 27). В чем смысл догмата об иконопочитании, если не в признании реальности и полной достоверности все того же факта Боговоплощения? Если Слово воплотилось, то Оно и изобразимо. Если Оно изобразимо - то богообщение становится возможным и через краски. И простые человеческие руки создают Образ Того, Кто единосущен нам по Своему человечеству. «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам» (Ин. 15: 15-16). Католическая догматика, которую стали формулировать около 1000 лет назад, наоборот, всегда имела инструментальное значение и вводилась исходя из политических потребностей римской иерархии. Учение о Филиокве, независимо от изначальных причин появления самой этой вставки в Символ веры, было разработано Ансельмом Кентерберийским (XI-XII вв.) с очень четкой целью - для обвинения греков, не подчинившихся Риму, в ереси. Филиокве с этого времени стало символом духовного диктата папства. Никакого другого смысла у этого догмата не было. Когда-то, тысячу лет назад, всякий не признававший Филиокве, по римскому учению, не имел шанса на спасение. Сейчас подобный тезис лишь вызывает гуманистическую оторопь или вежливое молчание со стороны самих католиков. Сейчас, оказывается, этот вопрос не так уж и важен... |
| Как уже говорилось, именно юридическая наука со времен Ансельма говорила о человеческой душе. Однако где закон, там и обязанность, а где обязанность, там неизменно заговорят и о правах. В 1119 году Клюни заключило с французским королем договор, предусматривавший взаимные обязательства сторон. С этого времени на подобных условиях во Франции начинают заключаться и договоры сеньоров и их вассалов. По сути это и означало оформление классического западноевропейского феодализма – корпоративного общества, построенного на основе личных взаимных обязательств. Тогда же, в XII веке, Флоренция в интересах папского Рима начала осуществлять первые крупные ростовщические операции. Именно здесь в последующие два века зародились капиталистические отношения. Рационализм, возведенный Римом в XI веке в религиозный догмат, неизбежно вытекающий из него юридизм (законничество), породивший, в свою очередь, индивидуализм и понятие о частной собственности – именно они стали основными принципами последующего развития Западной Европы. Иными словами, Запад как уникальное и обособленное явление родился вместе с Филиокве. В свое время апостол Павел увещевал галатов, чьи предки пришли в Малую Азию из Европы: «Сие только хочу знать от вас: через дела ли закона вы получили Духа, или через наставление в вере?.. Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому [относится] обетование… Итак закон противен обетованиям Божиим? Никак! Ибо если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона; но Писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа. А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того [времени], как надлежало открыться вере. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под [руководством] детоводителя. Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3: 2, 19, 21–27). В те же годы, когда в Риме победила клюнийская традиция, ставившая закон превыше даров Духа Святого, митрополит всея Руси Иларион произнес в Киеве свое «Слово о законе и благодати». Осмысливая слова апостола язычников, святитель говорил: «Так, иудеи тенью и законом оправдывались, но не спасались, христиане же истиною и благодатью не оправдываются, а спасаются. Ибо у иудеев – оправдание, у христиан же – спасение». |
| Максим Исповедник с немногими учителями оставались православными и не хотели причащаться с единовольниками. Ему говорили в то время, когда он был за истину заключен в темницу: «смотри, уже три патриарха с монофелитами причащаются», что он сказал? «Аще и вся вселенная, -- говорил он, -- причастится с ними, аз един не причащуся». Кто же в те времена оставался в истиной Церкви, Максим или его противники многочисленные? Униат: Должен сознаться, что Максим, хотя я и не слышал никогда о том, что ты говоришь. Православный: Вообще ты мало доброго слышал, как и другие латиняне и униаты. Ибо не исследуют ни Св. Писания, ни отеческих творений, ни житий святых и молитв, но только свои латинские басни, которые они позаимствовали от папистов римских и позднейших западных писателей, как напр., Ансельма, Фомы Аквината, Ломбарда и пр., которые черпают основания для себя не в писаниях божественных отцов, но у языческого философа Аристотеля, как говорит о них русский богослов князь Курбский, который за триста лет до нашего времени писал об этом князю Острожскому. Униат: Все-таки думаю, что греко-российская Церковь и вера никоим образом не могут называться Вселенскими, потому что не имеют общего для всей Церкви начальника, как мы, ибо все католики подчиняются одному Папе. Православный: Прежде всего, никогда не дерзай называть нашу Церковь греко-российской, потому что входят в состав Православной Церкви шесть патриархий; из них одна Российская и одна Греческая. Прочие четыре следующие: две Арабские, одна Сербская и одна Греко-арабская в Александрии. Сверх того, имеется еще великая по многому числу архиереев и мирян Церковь Румынская. И если бы мы, русские люди, больше прежнего прогневали Господа, а также и греки, то не останется ни одного русского и ни одного грека в Православной Церкви Христовой, Церковь Православная все же пребудет во веки, каковой была она от времен апостольских и пребывает доныне. Униат: Пребывает, не имея общей главы. Православный: Имеем общую главу, Господа Иисуса Христа, о Котором говорит апостол в Посланиях к Ефесянам и Колоссянам: «вся покори под нозе Его» ( Еф. 1:22 ) и еще: «Христос глава Церкви и Той есть Спаситель тела. |
| Неудивительно, что Искупление протестанты понимают чисто юридически: “Своею крестной смертью Он спасает всех, кто принимает ее как плату во искупление собственных грехов, за которые наказание — смерть” 19 . Истоки западного юридического сознания, как уже говорилось, коренятся в учении о первородном грехе Ансельма Кентерберийского (XI в.) и Иоанна Дунса Скотта (XIII в.), которые не замечали в нем экзистенциального повреждения природы человеческой. Под первородным грехом они понимали отъятие от совершенной природы человека некой сверхъестественной благодати, которая прежде обеспечивала гармоническое взаимодействие души и тела 20 . Очевидно, что именно отсюда начинается отрицание сущностного повреждения человеческой природы. Если первородный грех состоит не в поражении самой человеческой природы, а во внешней вине, то и освободиться от нее вполне возможно внешне магическим образом. Например, благодаря некоему судебному вердикту о том, что люди больше не виновны, поскольку за них уплачен выкуп. Юридическое сознание протестантизм целиком унаследовал от породившего его католичества. В противоположность этому, православная этика опирается на апостольское и святоотеческое преемство в жизни и в учении. Этика вытекает из основополагающего для христианства факта — Воскресения Христова. Но вытекает не непосредственно, а опосредованно через сотериологию (учение о спасении). Связующее звено между Благой Вестью и христианской жизнью Если спасение было необходимо людям, значит, их природа несет на себе неизгладимое искажение, которое препятствует человеку испытывать блаженство Богообщения. В чем суть спасения? Спасение состоит в том, что, не смотря на прирожденную склонность людей к греху и злу, Вторая Ипостась Святой Троицы — Сын Божий, вочеловечившись, вступает в общение с людьми, приносящее им недоступное ранее блаженство — Свою бесконечную любовь Он воплощает в голгофской жертве. “Свет пришел в мир” ( Ин.3:19 ), но грех и тьма остаются среди людей одновременно с благодатью Божией: “ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны” ( Ин.3:20-21 ). Так совершилось спасение, или нет? |
| Она является прямым осуществлением той задачи, которую владыка Антоний считал важнейшей для русского богословия – дать не пересекающуюся с западными интерпретациями трактовку основных христианских догматов. Развертывая начатую Хомяковым и Самариным критику западной традиции, владыка Антоний выступил с опровержением так называемой юридической теории искупления, впервые в чистом виде сформулированной Ансельмом Кентерберийским в трактате «Cur Deus homo?». Согласно ей казнь Спасителя на кресте представляла собой удовлетворение правде Божией, оскорбленной грехом ветхого Адама. Надо сказать, что эта теория до той поры никогда не была предметом полемики между православными и католиками или протестантами, имея своих приверженцев среди святых отцов как на Западе, так и на Востоке. Как бы то ни было, владыка Антоний рассуждает следующим образом. Юридическая теория исходит из того, что вина Адама переходит на всех его потомков: «Как от зараженного источника, проистекает испорченная вода... и т.д.» – с иронией цитирует учебники догматики вл. Антоний, однако это сравнение не годится: Одно дело источник и вода, а другое живые и нравственно ответственные люди. Мы не по своему желанию являемся внуками Адама, за что же будем нести вину его преслушания?.. неужели же осуждение всех из-за Адама постигло людей помимо вины каждого из них? Очевидно, это несправедливо. Сторонники юридической теории ссылаются, правда, здесь на апостола Павла, сказавшего про Адама: «как одним человеком грех вошел в мир, и грехом – смерть, так и смерть перешла во всех человеков, в нем же все согрешили» ( Рим. 5:12 ), однако на самом деле этот стих следует читать: как через одного человека грех вошел в мир, и грехом – смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что все согрешили. Следовательно, Адам не столько заразил нас своей греховностью, сколько просто был «первым по времени грешником». И если мы все так или иначе грешны, то не поскольку произошли от Адама, а постольку имеем волю во всем подобную Адамовой, «т.е. |
|
|
