| В указе Сенату от 15 апреля 1738 г. говорится, что коллегия должна «быть под ведением Сената, а Синоду от сего времени той коллегии не ведать, понеже в оной коллегии состоят сборы и другие экономические дела, которые подлежат к ведению Сената, а духовных дел, какие бы могли касаться до Синода, не бывает» . По всем делам, касавшимся Коллегии экономии, Святейший Синод обязан был обращаться к Сенату. Независимая от Святейшего Синода, Коллегия экономии начала хозяйничать в церковных имениях хуже татар, как жаловался позднее архиепископ Арсений Мацеевич. Налоговый гнет усугублялся из–за сложности системы сбора. Коллегия экономии требовала налоги в виде подушной подати, в то время как на местах практически сбор производился по дворам. Как следствие, возникали ни с чем не сообразные и непосильные поборы. Так, в 1744 г. в Ростовской епархии на церковных землях при 4412 дворах числилось 16 527 тягловых крестьян, которые все были «заопределенные» и должны были платить Коллегии экономии 4000 руб. В продолжение 1740 г. все «определенные» церковные имения были переданы в ведение коллегии. «Таким образом, коллегия с 1738 г. оказалась учреждением, от которого почти всецело зависело имущественное положение Церкви» . Указ от 2 января 1739 г. определял, что управлению Коллегии экономии подлежат даже «после духовных персон оставшие пожитки, и деньги, и всякие вещи». Тем самым отменялась статья 61 «Прибавления» к «Духовному регламенту», согласно которой наследство монахов передавалось Святейшему Синоду . Самостоятельная деятельность коллегии, особенно всемогущей при Анне Иоанновне, не принесла никаких выгод казне. В 1738 г. налоговые недоимки одной Синодальной области исчислялись в 40 000 руб., тогда как общие недоимки всех епархий в 1732 г. составляли, как уже упоминалось, только 81 000 руб. При императрице Анне Иоанновне была создана даже особая Доимочная канцелярия, наделенная чрезвычайными полномочиями, деятельность которой оказалась не менее пагубна для казны государства, чем пресловутой Тайной канцелярии императрицы. |
| Малая Русь, теперешняя Украина, нашла широкое применение для своей интеллигенции. При этом только открывались широкие возможности для индивидуальной карьеры, облегчалась и идеологическая интеграция " новых подданных», так как Москва ради Имперской Идеи отказывалась от великорусского национализма. Украинец по рождению и воспитанию, Ф. Прокопович искренне писал:»В отечестве нашем видим ныне, видим различие людей в одеждах, в домовых зданиях и именах, – на суде различие не видим: все равны суть...«. И тот же Прокопович в своих проповедях и словах сделал популярным слово " россиянин». Деятельность на широком поле империи более привлекала россиян из Полтавы или Чернигова, чем прозябание в родных епархиях. Казачья старшина, получившая дворянские права и возможность закрепощения своего местного крестьянства, также забыла о самостийности, и верой и правдой служила Императору Российскому. Двести лет, от Мазепы до Петлюры, Украина даже и глухо не волновалась против империи. Аграрные беспорядки были направлены против своих помещиков, а не целостности России. Так же быстро привыкло к империи население Прибалтики; местные немецкие бароны вышли из узких пределов бывшей Ливонии и с радостью занялись общеимперскими делами. При Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне их интерес к России принял даже настолько нездоровый характер, что некоторые из них поплатились за свои петербургские успехи ссылкой. Но и в XIX, и в начале XX века администрация, армия, дипломатия и флот продолжали быть широко открыты для балтийских немцев и других невеликорусских граждан империи. С начала XIX века при дворе появляются грузины, армяне, поляки, представители народностей всех частей империи. Разумовские, Безбородко, Юсуповы, Кочубеи, Чарторыйские, Велепольские, Кутайсовы, Лорис-Меликовы, Багратионы – все эти имена свидетельствуют об успехе имперской идеи среди всех народов России. Позже нерусская и русская интеллигенция дружно сотрудничали и культурно, и политически. В Государственной Думе русские и не русские имена встречались во всех политических партиях. |
| 1. В бытность твою в городе Стокгольме во всех церковных служениях на ектениях и на великом выходе и прочих тому подобных местах воспоминать титулы Её Императорского Величества и Его Королевского Величества по нижеследующему: на литургии на первой ектении по начале «О Благочестивейшей Самодержавнейшей Великой Государыне Нашей Императрице Анне Иоанновне Всея России, о Державном Великом Короле (имярек), о Благоверной Государыне Цесаревне Елисавете Петровне, о Благоверной Государыне Принцессе Анне, о всей палате и воинстве их и прочее. 2. В тамошнюю твою в Стокгольме бытность и ежели где и инде случай быть допустит поступать тебе во всяких случаях, следуя Священному Писанию и Святых Апостолов и Богоносных Отцев правилам и Духовному Регламенту без всякого упущения, а непривычного и зазорного духовному чину ничего отнюдь не чинить под опасением тяжкого за то штрафования без упущения. 3. При присутствии где б быть ни имело Его Королевского Величества Шведского тебе, священнику, ежели ты тут же быть случишься, поступать честно и учтиво и ни в какие дальние и неумеренные разговоры и действия отнюдь не вступать, и Его Королевскому Величеству Правительствующему Государю достодолжное почтение со всякою приличною учтивостью отдавать, не чиня отнюдь никакого презорства и опасаясь за неисполнение повеленного в сем пункте тяжкого штрафования; да при присутствии ж и честных персон, где тебе быть прилучится, поступать тако ж честно и учтиво и ни в какие дальние и неумеренные разговоры и действия отнюдь не вступать, каждому ж по его достоинству отдавать почтение со всякою приличною учтивостью. 4. В тамошнюю ж бытность тебе, священнику, и диакону носить исподнее и верхнее платье по обычаю священническому чёрного колера, хотя не весьма дорогой цены, но токмо б было чистое, також подрясники или кафтаны были б чёрные ж и должны не выше двоих вершков от земли; случая же ради иметь у себя епанчу широкую и длинную, чтоб земли мало касалось, без рукавов и без сборов, чёрного ж колера, на голове носить летним временем распущенные треугольно не подвязанные шляпы, а зимою шапки круглые бархатные или суконные чёрного ж колера с опушкою собольею или куньею, особливо ж тебе, священнику, скуфья бы была чистого чёрного сукна, а не бархатная и не атласная и не другой какой материи; босоножно вам не ходить, но в сапогах чистых, какие там употребляются, или в башмаках с чулками чёрными. |
| 3193 . – 6 марта. О производстве школьника Андрея Чебовского во священника при Калмыцкой миссии По указу Её Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод, слушав доношениев Преосвященного Илариона, епископа Астраханского, присланного января 23, школьника Андрея Чебовского, поданного января 31 чисел сего 1738 году, приказали учинить следующее: 1) Вышеупомяненного школьника Андрея Чебовского, в Санкт-Петербурге ныне обретающегося, для достодолжного божественного священнослужения (при вдовой княгине Анне Тайшиной с крещёными калмыки, которым определено жительство иметь при реке Токе, которая впала в Самару) отправления надлежащим образом и как церковное чиноположение следует, произвесть во священника преосвященному Киприану, епископу Вятскому, и по произведении дать оному Чебовскому обыкновенно свидетельствующую поставление его во священство грамоту, в которой сверх того изобразить и сие, что оный Чебовский во священство произведён для необходимо потребной нужды, по знанию калмыцкого языка, ради лучшего крещёных калмык в православно-восточном исповедании наставления и утверждения, точию епархиальному архиерею, у которого он, Чебовский, имеет быть в епархии, також и архимандриту Никодиму Ленкевичу ко оной княгине и крещёным калмыкам отправленному быть ему, Чебовскому, в надлежащем без всякого прекословия послушании. 2) Архимандриту Никодиму Ленкевичу быть при оной княгине Анне Тайшиной по-прежнему, понеже он определён в то послушание по представлению Правительствующего Сената, а обученных богословии (как предреченный Чебовский представляет) определять к наставлению калмыцкого народа за незнанием ими калмыцкого языка не следует. 3) О заведении и учреждении ради обучения малолетних детей российского языка школ и о содержании их пропитанием и обучения сына оного Чебовского надлежащее рассмотрение учинить архимандриту Никодиму и о том прислать доношение со мнением, а оному Чебовскому по силе учинённого прошлого 1737 года октября 5 дня Святейшего Правительствующего Синода определения быть в школе учителем. |
| Это место записки Бирена служит между прочим указанием времени, в которое она составлена. Герцог называет императрицу покойною, а Елизавета-Христина умерла 21 декабря 1750 г., 59 лет. Следовательно, записка Бирена составлена позже 1750 года. 683 Петр Бирен, наследный принц, а впоследствии герцог курляндский, родился 4 февраля 1724 года в Митаве, где отец его был ближайшим придворным вдовствовавшей герцогини курляндской Анны Иоанновны. Избрание последней на русский престол проложило семейству Биренов, не пользовавшемуся в Курляндии даже правами дворянства, путь к непомерному возвышению. 12 августа 1730 года император Карл VI возвел обер-камергера Бирена с детьми в графское достоинство римской империи, а 16 февраля 1731 года восьмилетний Петр Бирен пожалован прямо в ротмистры минихова кирасирского полка. С избранием обер-камергера графа Бирена в герцоги курляндские, последовавшим 2 июня 1737 года, сын его Петр стал именоваться наследным принцем; в 1739 году был сватан отцом к принцессе Анне Леопольдовне, но неудачно, и 14 февраля 1740 года, при праздновании турецкого мира, получил алмазные знаки андреевского ордена. В самый день кончины императрицы Анны Иоанновны, 17 октября 1740 года, Петр Бирен назначен подполковником конной гвардии и носил это звание до переворота 9 ноября, прекратившего регентство герцога курляндского. 2 января 1741 года герцог Бирен признан государственным преступником, достойным смерти, и 13 июля отправлен из Шлиссельбурга, где содержался со всем семейством, в Пелым, на вечное житье. Петр, лишенный чинов и орденов, последовал за отцом, и в 1742 году вместе с ним перевезен из Пелыма в Ярославль, назначенный, по повелению императрицы Елизаветы Петровны, местом заключения изгнанников. Здесь Петр прожил около двадцати лет. Император Петр III, воцарившийся в 1761 году, даровал прощение Биренам, призвал их в Петербург, и 2 апреля 1762 года пожаловал Петра генерал-майором, с назначением в шефы одного из кирасирских полков, а 9 июня возвратил ему александровский орден. |
| Императрица Анна Иоанновна, вступив на престол, манифестом от 4 марта 1730 г. повелела упразднить Верховный Тайный Совет и учредить вновь Правительствующий Сенат. «Повелеваем, гласил манифест, всем, кому о том ведать надлежит, как духовным, так и мирским военного и земского управления, высоким и нижним чинам, что мы Верховный Тайный Совет и Высокий Сенат отставили, а для правления определили Правительствующий Сенат на таком основании и в такой силе, как при дяде нашем, Петре Великом был». Изъясняя подробнее те основания, на которых восстановлялся Сенат, манифест продолжал: «И во управлении поступать по должности данной Сенату при Его же Императорском Величестве, и по Уложению и указом, которому Правительствующему Сенату всяк их указам да будет послушен, под жестоким наказанием, или смертью, по вине смотря; и ежели оный Сенат, через свое ныне пред Богом принесенное обещание и прежнюю по верности Нам учиненную присягу, неправедно что поступить в каком государственном или партикулярном деле и кто про то уведает, тот да возвестит нам,-однакож справясь с подлинным документом, понеже тот будет пред нами сужден, и виноватый жестоко будет наказан» 387 . Восстановленный на таких началах в прежнем своем значении Правительствующий Сенат вступил и в прежние отношения к Св. Синоду, заняв первенствующее в государстве положение. Опираясь на этом положении, Сенат, по-видимому, не чужд был мысли ослабить авторитет Св. Синода, ограничив его ведомство исключительно духовными делами и организовав состав Св. Синода из переменных членов. Подобного рода вожделения Сенат не обинуясь выразил в своем докладе императрице Анне Иоанновне, по поводу несостоявшегося с Синодом соглашения на конференции 26 июля 1730 г. о составе Св. Синода, числе и положении его членов. Сенат, как видели раньше, настаивал на том, чтобы члены Св. Синода были переменными. Существование переменных членов видимо клонилось к ослаблению значения Синода, лишая его инициативу и практику традиционного устоя. Императрица Анна Иоанновна, как известно, не согласилась с мнением Сената, назначив в Синод постоянных членов. |
| В июне 1734 г. в Архангельске была снаряжена Северная морская экспедиция по р. Оби для открытия морского пути из России на Камчатку под руководством капитана В. Беринга. По предложению архиеп. Германа (Купцевича) А. был назначен в состав экспедиции и в 1734-1737 гг. совершил 4 плавания в сев. морях. В нач. 1736 г. вместе с лейтенантами Муравьёвым, Павловым и др. участниками экспедиции «по некоторому секретному делу» А. был доставлен из Пустозёрского острога в Адмиралтейц-коллегию, признан невиновным. Во время путешествий А. заболел цингой и 25 янв. 1737 г. получил увольнение от флотской службы. Святейший Синод намеревался послать А. в составе рус. миссии в Лондон, но по причине незавершенности «Пустозёрского дела» прикомандировал его к Вологодскому еп. Амвросию (Юшкевичу) . В 1738 г. А. был назначен законоучителем привилегированного Кадетского сухопутного корпуса в С.-Петербурге и по этой причине представил в Синод автобиографическую «сказку» (справку), в к-рой писал, что «в подозрении никаком никогда не бывал и ныне за собою подозрения не имеет» и дважды (в 1730 и 1731) присягал императрице Анне Иоанновне . С 13 сент. 1738 г. А. состоял экзаменатором ставленников при членах Синода и увещевателем отступников от Православия, 23 сент. 1739 г. назначен также законоучителем в гимназии при АН. Проявил себя строгим ревнителем Православия. В 1738 г. ему было поручено увещание перешедшего в иудаизм капитан-лейтенанта флота А. В. Возницына, к-рый вместе «со своим совратителем» Борухом Лейбовым был казнен сожжением на костре (ПСЗ. Т. 10. 7, 612). В 1740 г. по распоряжению Новгородского архиеп. Амвросия (Юшкевича) А. находился в Новгороде для обучения ставленников. 19 февр. 1741 г. А. и архим. Тимофей (Максимович) были представлены правительнице Анне Леопольдовне как кандидаты на Тобольскую кафедру. При поддержке первоприсутствующего в Синоде архиеп. Амвросия (Юшкевича) предпочтение было отдано А. 10 марта 1741 г. он был назначен, 13 марта наречен, 15 марта в ц. Казанской иконы Божией Матери хиротонисан в митрополита Тобольского и Сибирского архиеп. Амвросием (Юшкевичем), епископами Псковским Стефаном (Калиновским) и Суздальским Симоном (Тихомировым) . В епархию выехал осенью того же года, перенес тяжелую болезнь в г. Верхотурье и прибыл в Тобольск 18 дек. 1741 г. Вступил в острый конфликт с томским воеводой Миклашевским и губернатором Шиповым по вопросу о подсудности духовенства светской власти, в частности из-за принуждений со стороны властей к нарушению тайны исповеди. В донесениях в Синод А. писал о чинимых властями препятствиях в деле Крещения вогулов, о злоупотреблениях со стороны канцелярии Главного правления сибирских и казанских заводов по отношению к духовенству. Непосредственно императрице сообщал о бедности мон-рей епархии, критиковал указы Коллегии экономии , к-рая определяла на жительство в мон-ри офицеров, содержавшихся на средства, выделявшиеся для насельников. |
| 3. Вы утверждаете, что в аннинское время правительственные указы расколе «были грозны лишь на словах, а на деле контроля над раскольниками не существовало» (стр. 428). Между тем ни откуда либо, а именно из вашего материала видно, что при Анне Иоанновне не только внимательно но и более, чем прежде, следили за соблюдением узаконений о расколе, – документы от 13 декабря 1738 года и 11 июля 1739 года свидетельствуют, что теперь по провинциям при Губернских и Провинциальных Канцеляриях были учреждаемы особые Следственные комиссии, которым предписывалось «поступать в следствопроизвождении по указам Ее Императорского Величества беспристрастно, со всяким бодрственным и тщательным рачением непременно 7 . «С одной стороны раскольники должны были нести усиленные денежные налоги, с другой – их всеми мерами, и внешними и духовными старались, обратить к церкви» (стр. 420). Но если «налоги имели цель побудить раскольников оставить свое упорство» (стр. 420), то лишь «отчасти» (стр. 420) и, собственно, только по первоначальному замыслу, на практике же скоро обрисовалась во всей полноте цель совсем другая – раскольнический налог сделался средством для обогащения казны. На почве двойного оклада возникла целая «финансовая политика государства по отношению к расколу» (стр. 420). «Правительство строго наблюдало» именно «за интересами фиска» (стр. 420). Это значит, что главною задачею правительства служила борьба, собственно, против «тайного» раскола, так как укрывательство от платежа двойного оклада наносило ущерб казне (стр. 420–421). Но «вред раскола в глазах верховной власти далеко превышал выгоды двойного оклада» (стр. 422) 8 . Поэтому правительство поступало в борьбу с открытым – «записным» расколом. Борьба ведена была, однако, крайне нецелесообразно, как будто лишь для формы. Во-первых, взимая двойной оклад с записных раскольников, правительство, по-видимому, достигало сразу две цели, – обогащало казну и побуждало раскольников («било рублём») обратиться к церкви. Но на деле достижение последней цели здесь прямо парализовалось, так как при этом сохраняла свою полную силу статья, легализовавшая открытое существование «записного» раскола. Во-вторых, весьма характерен выбор других средств; правительство «понимало всю бесплодность» узаконений против передачи раскола в потомство (стр. 423) – и всё-таки подтверждало их (стр. 422); оно не верило в «особенную плодотворность миссионерской деятельности» (стр. 427), после опытов «почти отчаялось в успехе миссии» (стр. 428) – и всё-таки считало миссионерские «увещевания главным средством обращения» (стр. 424), отводя поэтому «увещевательным целям первое место» (стр.425). «Применялись» ещё гражданские «строгости» (стр. 424), но только «иногда» (стр. 428), когда именно – неизвестно, как неизвестно и то – в чём эти «строгости» состояли, так как «преследованию» правительство «не подвергало записных раскольников» (стр. 422). |
| Бурные политические коллизии, вероятно, отвлекали патриарха Иова от духовных занятий. Лишь 6 августа 1594 г. архипастырь обратился к царице Ирине Федоровне с утешением по поводу кончины дочери. Умершие не возвращаются, напоминал он царице, рассказывая о горьком плаче Адама над телом сына его Авеля: " Земля есть и в землю отыдеши " . Но молитва праведных может подвигнуть Бога даровать им с царем чадо, как Иоакиму и Анне, до старости глубокой остававшимся бесплодными, однако получившим под конец жизни утешение. " Видишь ли, благоверная государыня царица, — писал Иов Ирине, — сколь может молитва праведных, терпеливо переносящих постигающие их скорби. А кручиною, государыня, ничего нельзя взять, можно взять лишь милостию Божиею. Если печалишься, то только гневишь Бога, а своей душе причиняешь немалый вред и безгодно изнуряешь свое тело; Дьявол же, егда видит кого скорбяща и печалующа, укрепляется нань. Сего ради молю твое благочестие: о всем положи упование на Бога и на пречистую Богородицу. И пречистая Богородица, видя твое такое благоволение, умолит Сына своего, да подаст ти всяко прошение твое, его же у него просиши, и благородная чресла твоя многоплодна сотворит, и устроит тя яко лозу плодовиту в дому твоем! " Бог, однако, не внял молитвам царицы Ирины Федоровны и оставил ее бесплодной. А Годунов использовал любую возможность, чтобы к моменту смерти болезненного царя Федора Иоанновича не иметь соперников в борьбе за Московский престол. Не наше дело разбираться здесь в тонкостях придворной интриги, в которой патриарх Иов не принимал видимого участия. На первый план его выдвинула кончина царя 7 января 1598 г. Выполняя свое предназначение, тишайший патриарх неожиданно проявил себя как мощный политический лидер, удивительно твердо и энергично реализовавший свою ясную и определенную государственную позицию. В разгар многосложной борьбы за предоставление трона Рюриковичей бывшему опричнику Иов успевает создать одно из обширнейших и велиречивейших своих произведений: " Повесть о честней житии царя и великого князя Федора Иоанновича всея Русии " — продолжение самой крупной официозной русской летописи того времени (Никоновской). Вот как выглядят, в небольшой адаптации, основные положения этого программного труда. |
| 419), – упоминание, говорю, темное, потому что здесь не объяснено, в чем же именно состоит «зло» «сих людей». Я на вашем месте сослался бы Высочайше утвержденное 13 августа 1735 года мнение, высказанное на конференции Сената и Синода, в котором, по поводу поселения раскольников – ветковских выходцев на Украине, близ пограничной линии донских казаков, в доказательство необходимости отменить позволение, данное для таковых раскольнических поселений, – прямо сказано: «Украинская линия сделана и ландмилицкие полки селятся на оной для защищения и обороны государственной от неприятеля, а от них, раскольников, не токмо обороны, но паче всякой противности опасаться надлежит» 26 . Таким образом нельзя сомневаться, что опасение государственного вреда от раскола у аннинского правительства существовало. Но ведь одно дело – признать государственный вред раскола, например на ряду с церковным, даже в зависимости от него, и совсем другое – признать государственную точку зрения на раскол главною и тем более единственною. В истории правительственной борьбы с расколом первое мы находим не один раз; второе же, наоборот, выступает лишь в виде исключения. Вопреки взгляду, принятому в вашей книге, я не отношу аннинский период к числу этих исключений. Я думаю, что и при Анне Иоанновне в вопросе о расколе церковные и государственные интересы были, правда, различаемы, но не с тем, чтобы игнорировать первые и охранять только вторые. Все, мною высказанное, отвечает, собственно, только на один вопрос: можно ли считать последним словом науки тот отдел вашей книги, который я подверг разом отрению. Но вытекающим из сказанного заключением не понижается научная ценность других, по объему гораздо более крупных, отделом вашего сочинения. Опираясь на них, я настойчиво повторяю высказанное в моем письменном отзыве мнение, что сочинение дает вам полное право на получение степени магистра богословия. Профессор Петр Смирнов. 1905, Х, 2 1 Высказанное на коллоквиуме теперь мы местами дополнили. Отделы, заключающие в себе эти дополнения, обозначены звездочками. |
|
|
