| Таким образом, Шредер держится того мнения, что из великих явлений жизни, смерти и любви вырастают три корня религии, – религия природы, анимизм и вера в высшее благое Существо. Соприкасаясь между собою в истории человечества, они переплетаются, ассимилируются, дают причудливые формы, выражаются в разнообразных символах, образах, лицах. Они заметны решительно во всех религиях, но благодаря неодинаковому развитию и особенностям народа, не везде выступают одинаково заметно. Преобладание того или другого корня налагает на каждую религию особый отпечаток. В религиях племен древне-арийских преобладает натурализм, почитание природы; племена семитические тяготеют к вере в Единое, Высшее Существо; южно-африканские негритянские и полинезийские племена отличаются почитанием душ умерших. Помимо исторических фактов, Шредер видит доказательство своей теории в тройственном составе человека – чувственном, духовном и нравственном. По его словам, чувственному началу соответствует почитание природы, религиозный натурализм; духовному – вера в духов и души умерших; нравственному – вера в Единое благое Существо. Объединяясь в одном Существе, все три начала дают ему целостность и выражают универсальность религиозного сознания человечества. Но эта тройственность первооснов религии повела к новой идее, к признанию Триединства Божества, тяготение к чему заметно не в одной только христианской, но и во многих естественных религиях. Индийская троица, – Брама, Вишну и Шива, создалась благодаря этой тройственности религиозных основ. Вообще говоря, это глубоко заложенное в человеке стремление к тройственности движется и по другим направлениям человеческой мысли. Шредер приводит слова Гете, который признает три вида религии, говоря: “Как поэт и художник я политеист; как исследователь природы – я пантеист; как нравственная личность – я чувствую нужду в Личном Боге”. Общее заключение относительно главных теорий, объясняющих происхождение религии. – Новая постановка вопроса . Идея о Божестве, как о личности |
| Натуралистическая теория широко применяется к арийским религиям, находят возможным истолковывать из нее и религию Египта. Но в применении к последней она совершенно несостоятельна. Классификацию Масперо расширяют: кроме божеств стихий, божеств астральных выделяют еще в особую группу божества нильские. Но все это разделение совершенно не соответствует египетской теологии: Озирис есть ночное солнце, божество Нила, бог мертвых. Затем из египетских текстов ясно видно, что египтяне в астральных и стихийных явлениях любили находить символы и подобия человеческой жизни. Луна для них образ человеческой жизни. Несомненно, у них был анимизм за небесными явлениями они предполагали существование духовных причин, но это не может быть названо олицетворением физических явлений; это индуктивные заключения от явления к его духовной причине. Луна затмилась. Неурочный мрак есть знамение бедствия. Египтянин представлял, что есть какая-то темная, злая сила, которая стремится наполнить мир мраком и несчастьем. Затмение есть признак, что эта сила начала побеждать. Многократный опыт, которым констатировалась кратковременность затмений, привел к заключению, что победа зла всегда вызывает упорную оппозицию со стороны добра и что в конце концов торжествует последнее. Затем злые и добрые образы были реализованы в чудовищах мрака и духах света. Но это вовсе не астрономия и не метеорология в мифологических образах, напротив, метеорологические и астрономические явления здесь призываются на помощь для выяснения метафизических и этических истин. Пытаются египетскую религию истолковать эвгемеристически. Почитание умерших людей создало египетских богов. Амелино полагает, что он этот тезис доказал фактически. Он утверждает, что он нашел в Египте гроб Озириса. Длина гроба 13,30 м. (около 7½ сажень) и ширина 11,80 м. (около 5½ сажень) Амелино думает, что нашел гробы и Гора, и Сета. История царствования второй божественной династии, к которой принадлежит Озирис, погибший 28 лет, для Амелино превращается в действительную человеческую историю, только освещенную фантастическим светом в представлении древних египтян. |
| Следовательно, единство человека и сверхъестественных сущностей некогда существовало, но было утрачено. Однако зададим себе еще один вопрос – утрачено это единство безвозвратно? Во многих религиях сохранилась в том или ином виде память подобного примордиального синкретизма (изначально неразложимого единства) и описание некой доисторической глобальной космологической катастрофы, разрушившей эту первоначальную и первозданную связь. В большинстве религиозных традиций древности существовали мифы и легенды о золотом веке, потустороннем мире, «островах блаженных», об утрате людьми единства с богами, о поиске путей возврата в райскую блаженную страну. На основе этих мифических и легендарных сюжетов формировалась первобытная магия, которая сопровождалась религиозным культом, священными ритуалами и обрядами, призванными восстановить утраченную гармонию золотого века: «Разные исследователи по-разному понимали важность того или иного момента в первобытных религиях и, сообразно с этим, одни выдвигали на первое место обоготворение различных вещей и предметов (фетишизм), другие – культ предков, третьи – признание одушевленности природы, четвертые – преклонение перед ее грозными явлениями. Но все эти виды религиозного чувства и культа предполагают заранее одно: именно то, что дикарь верует в реальные духовные сущности, в души, в духов, которые могут вселяться в предметы (фетишизм) и животных, которые остаются после того, как умирает человек (культ мертвых), которые действуют в грозе, ветре и солнце» . Таким образом, первобытный религиозный анимизм, тотемизм, фетишизм образовывались как сакральные практики магического восстановления первозданной гармонии и единства с миром божественных и сверхъестественных духов. С наибольшей чистотой и целостностью космологическое и доисторическое событие отпадения от Бога представлено и описано в библейском повествовании. Все мы хорошо помним сюжет из первой библейской Книги Бытие о Первочеловеке Адаме, его жене Еве и их совместном грехопадении, результатом которого стало появление в человеческой жизни последствий первородного греха. |
| Общность эфемерна – это жизнь некоего множества рядом, но не вместе, ограниченная конкретной религиозной или культовой идеей. Размер каждой отдельной общности зависит от популярности и объёма содержания объединяющей идеи культовой среды. В.А. Мартинович приходит к принципиально важному заключению: «...границы общностей культовой среды пролегают по всей совокупности их носителей, но не сводятся к каждому отдельно взятому из них» 13 . Подобные общности автор определяет в двух агрегатных состояниях: это состояние пассивности, поддерживающее существование культовой среды, и состояние активности, в котором общность реагирует на внешние раздражители в виде конкретных действий. Помимо общностей носителей, в культовой среде существуют некие идейные общности первого порядка, более крупные и имеющие свой исторический путь развития. Подобные общности первого порядка были неоднократно выявляемы и описаны учёными в XX–XXI веках: «коммунитас», молчаливое большинство, оккультное сообщество, эзотерическая общность, мистическая общность, секуляризированный эзотеризм и др. Некоторые из перечисленных терминов претендовали на универсальную концепцию, описывающую нетрадиционные формы неинституциализированной религиозности. Но при серьёзном анализе всегда выяснялось, что данные термины описывают лишь часть более крупного явления, а именно культовой среды общества как более комплексного и объёмного определения. Таким образом, интерпретировав наработки белорусского учёного в корреляции с более ранними дефинициями, можно выделить содержательно-структурную характеристику всей культовой среды: идейные поля, существующие на уровне исторически сложившихся блоков «отверженного знания», и общности носителей, разделяющих определённые идеи в разной пропорции. Назовём эти подкатегории в «структуре» культовой среды соответственно идейными полями и общностями, чтобы исключить путаницу в терминах. Идейные поля можно рассматривать в диахронной перспективе. Это, прежде всего, первичные формы религиозности (анимизм, шаманизм, тотемизм, фетишизм, культ предков, магизм). |
| При жертвоприношениях, в редчайших случаях – человеческих, чаще всего – птиц, особенно петухов, обходились без жрецов. Их совершали главы семей, родовые старейшины, в особо торжественных случаях – племенные вожди – князья, или также их бояре и дружинники. Верования славян выражались внешним образом в виде домашних и публичных обрядов, в основном связанных с сезонными праздниками. «Славяне, – по словам С. Ф. Платонова, – приветствовали поворот солнца на лето” особым праздником – Колядою (от латинского calendae; другое название этого праздника Овсень” – о-весень”). За этим праздником следовали другие в честь того же солнца – проводы зимы, встреча весны (Красная горка”), проводы лета (праздник Купалы”). Одновременно шли праздники и в воспоминание об умерших, носившие общее название тризн. Была весенняя тризна по предкам – Радуница”, был летний праздник Русалий”, такого же поминального характера. Обряды, сопровождавшие языческие праздники пережили самое язычество и были приурочены к праздникам христианского календаря: Коляда – к Святкам, проводы зимы – к Масленице, Красная горка – к Святой и Фоминой неделям, Купала и Русалии – к Иванову дню» . Знаток славянского и русского язычества Б. А. Рыбаков, ссылаясь на неизвестного по имени древнерусского писателя XII века, представил периодизацию в эволюции языческих верований славян, при том, что рудименты более древних верований сохранялись в периоды преобладания культов, которые возникали на новых этапах религиозной эволюции. В первый период сложился «культ упырей (вампиров) и берегинь – дуалистический анимизм первобытных охотников каменного века, одухотворивший всю природу и деливший духов на враждебных и благожелательных» . Ему на смену пришел «культ земледельческих небесных божеств Рода и рожаниц”. Исторически две рожаницы предшествуют Роду; это были богини плодовитости всего живого, ставшие в дальнейшем матриархальными богинями аграрного плодородия (энеолит). Род – дальнейшая, патриархальная стадия развития тех же представлений, переродившихся в бронзовом веке в первобытный земледельческий монотеизм… Можно думать, что в источниках Род выступает под именем Сварога… или Стрибога» . |
| Сиденье было пусто за исключением моей одежды; руки, плечи, грудь были на своих местах над сиденьем. Я могла говорить, двигать головой и руками, пить воду и даже чувствовать свои колени и ноги, хоть они отсутствовали. Во всё это время формы являлись и скрывались, но они только показывались; руки разной формы и величины трогали лиц наиболее близких к кабинету. Я полагаю, это продолжалось более часу с того времени, как я открыла моё исключительное состояние, что было достаточно для констатирования и в особенности для меня, хотевшей знать, буду ли я когда-нибудь обладать своими ногами и способна прийти в себя, что делало меня очень нервной»... «Зная автора этого письма, – говорит Аксаков, – как безусловно правдивую личность, я не имею ни малейшего основания сомневаться в этих словах»... Не находя нужным приводить здесь пространные свидетельства участников опыта и описания его постановки, мы, тем не менее, считаем необходимым прибавить для ясности, что медиум, как видно из приложенных к упомянутой книге фотографий, сидел на виду у всех, впереди занавески, за которой в той же комнате был устроен кабинет для явлений материализации. Последние, как упомянуто в письме, заключались в появлении из-за занавески разного рода рук, которые трогали тех из присутствующих, которые сидели поблизости от последней. Этот замечательный и едва ли не единственный случай столь ясно выраженной частичной дематериализации, понятно, имеет громадное теоретическое значение. Что же касается полной дематериализации медиума, то об этом было немало писано, хотя значительная часть подобного рода сообщений приводилась, как доказательство того, что явления производились самим ушедшим с места медиумом. Несомненно, что подобные случаи бывают, но когда материализованная фигура слишком отличается от медиума, причём иногда вес её составляет только половину, даже треть веса медиума, то нет уже никакой возможности признавать идентичность обоих. Тогда те из так называемых антиспиритов, которые, признав факт материализации, всё-таки недоумевают, если убедятся что медиума нет на занимаемом им стуле в тёмном кабинете, – оказываются более спиритами, чем сами спириты, так как, очевидно, хотят, чтобы материя медиума сохранилась, а всё-таки материализованная фигура создалась, – но из чего же? (См. книгу В. Битнера: «Верить или не верить?» СПб. 1899 г., стр. 321–350, откуда мы в сокращении заимствовали изложенные здесь факты и рисунки, ранке, впрочем, помещённые в сочинении А. Аксакова: «Анимизм и спиритизм»). |
| У китайцев небо считается владыкой и повелителем земли. Некоторые были склонны даже «шангти» переводить как «отец небесный», но шангти, на самом деле, можно переводить и во множественном числе. И почитание корейцев относится к объекту, который очень удобно назвать шангти. Как будто они почитают небесного духа, как будто – небесных духов. С другой стороны, их вера в волю неба, в какие-то принципы, которые должны быть осуществлены и нарушение которых производит нестроение в мире, похожи на безмолвное исповедание японцами подобных принципов, которым подчинены боги, духи и люди в их легендах. Национальную религию корейцев правильнее всего, пожалуй, назвать шаманистическим полидемонизмом. Полидемонизм есть вера в существование множества духов, определяющих, или, по крайней мере – влияющих и могущих влиять на судьбу людей. Корейцы веруют в легионы духов, по месту обитания эти духи разделяются на небесных, воздушных и земных, по своим качествам – на злых и добрых. Влияние первых нужно парализовать, влияние вторых – привлекать. Духи предполагаются корейцем за каждою стихией, за каждым естественным более или менее грандиозным и характерным объектом, за каждым типом объектов. Горы, реки, ручьи, море, леса, поля предполагают за собою духов. А далее и дороги оказываются имеющими духов покровителей, каждая деревня, наконец, каждый дом. Представление о духах, охраняющих дом, непременно всегда содержит в себе мысль о духах предков. Некоторые выводят анимизм (веру в духов) из культа предков, но гораздо логичнее и согласнее с фактами культ предков рассматривать как частный случай анимизма. Существует мир духов. Души умерших людей приобщаются или присоединяются к этому миру. Но духи – хотя и духи – но в воображении их почитателей всегда приурочиваются к определенной территории. О духах предков естественнее всего предположить, что они приурочены к домам потомков. С этими домами связаны любовь, привязанность и интересы предков, счастье отцов заключается в счастье их детей. Однако и отеческая любовь требует выражения любви и от детей. |
| После поражения Японии во второй мировой войне поддержка миссионеров была сведена к минимуму и буддизм в П. практически перестали исповедовать. В 1992 г. был закрыт построенный в 1907 г. храм Сото-сю. В последние десятилетия интерес к буддизму возрождается. В П. существуют 22 буддистские группы и ассоциации: 12 тибетских, 8 дзэн, 1 Дзёдо-синсю, 1 тхеравада. Индуизм Исповедуют ок. 500 выходцев из Индии, впервые прибывших в П. в нач. 60-х гг. XX в. Новые религиозные движения Первая община приверженцев Бахаи религии появилась в 1930 г., после приезда миссионеров из США. В 1961 г. было избрано Национальное духовное собрание Перу. К тому времени бахаизм приняли нек-рые индейцы кечуа, а также представители народов, проживавших близ Арекипы. В 1963 г. в стране насчитывалось 8 местных духовных собраний. В 2005 г. число приверженцев бахаи в стране составляло 41 912 чел. Также действуют Международное об-во сознания Кришны, неск. масонских лож и проч. зап. эзотерические орг-ции. Адепты неоязыческого культа викка впервые появились в П. в 2001 г. Традиционные верования Характерной чертой духовной жизни перуанских индейцев является религ. синкретизм. Несмотря на то что абсолютное большинство называют себя католиками, в сельских районах П. и в городах, где сильно влияние традиц. культуры кечуа и аймара, почитают Пачамаму - богиню земли и плодородия, одно из главных жен. божеств в мифологии кечуа. Согласно традиц. представлениям аймара, существует 3 духовных мира: Арахпача - верхний мир, или небо; Акапача - земной мир, где обитают аймара и их духи-покровители (малькус - духи-защитники, живущие на заснеженных вершинах гор, Амару - змея, олицетворяющая собой духов рек и оросительных каналов, и Пачамама); Манкепача - мир подземелья, где обитают злые духи. Живущие в джунглях индейцы исповедуют политеистический анимизм (см. также ст. Кечуа религия ). Религиозное законодательство В конституции закреплено право на свободу вероисповедания (ст. 2, п. 3). Запрещена дискриминация по религ. мотивам (ст. |
| Что касается до образа Миноса, то он отражает в себе эпоху. Справедливость и правда уже сознаны, но обманы и жестокость продолжают царствовать в явной и страшной форме. О Миносе говорят, что он отменил человеческие жертвы и что он требовал человеческих жертв для минотавра. Напрасно думают, что здесь радикальное противоречие. Мы знаем людей, которые требовали отмены смертной казни и сами самовольно пускали ее в ход. Не у одних бушменов существуют две этики: одна – для себя, другая – для других. Затем эпоха Миноса представляет собой переходное время в греческой жизни от доисторического существования к историческому. Возникают новые формы быта и новые начала морали, но существуют и старые. Минос, говорят, уничтожил морское разбойничество на Эгейском море, результатом чего явилась возможность мирной жизни и культурного преуспеяния. Но ведь морские разбойники были уничтожены или вернее значительно ослаблены, конечно, не идиллическими средствами, с ними боролись их оружием. И поэтому, если взглянуть с одной стороны, то выступят кровь, жестокие кары, зверство, насилие при достижении даже добрых целей (задержание гениального Дедала ради технического и художественного развития Крита). Но если взглянуть на дело с другой стороны, то можно видеть, что в эту суровую эпоху закладывались камни уже для гораздо более гуманного здания. Как должно характеризовать религиозные верования эпохи Миноса? Религиозная терминология, по нашему мнению, находится в очень неудовлетворительном состоянии и это потому что систематическое изучение религий началось в очень недавнее время. За всем тем по-видимому не может быть разногласий в том, что верования греков перед троянской войной – верования той эпохи, о которой трактуем мы, по обычному словоупотреблению должны быть названы политеизмом. Раскопки показывают нам богов и богинь. Мифы свидетельствуют, что их насчитывалось не мало. Когда говорят: политеизм, то за ним всегда еще должно предполагать и поли демонизм, т. е. веру в духов, и анимизм, т. е. |
| Натурализм и анимизм у греков. Нимфы и демоны. Почитание предков. Боги. Жрецы, прорицатели и культ. Монотеистические и скептические воззрения в дотроянскую эпоху. Чрезвычайная важность мифологии, как источника для изучения религий, никогда не подвергалась и не может подвергаться сомнению. Мифы – сказания о богах и героях являются выражением верований тех, кто их создал. Можно и должно принять, что поэты, передавая содержание мифов в свободной обработке, порой не верили ни в эти мифы, ни тем более в создаваемые ими самими подробности и вариации мифов. Но и при таких условиях наслоения образовывавшиеся на мифах не имеют важного значения, и чем выше гений поэта, тем менее он способен исказить миф, потому что гений прежде всего выражается в способности правильно понимать смысл и дух передаваемого предания. Но может ли быть мифология историческим источником? Начало истории народов обычно теряется в тумане мифов и легенд, поэтому и курсы истории обычно начинаются изложением этого поэтического материала, приведенного по возможности в правдоподобный вид и к возможному соглашению, так как мифы и легенды неизбежно заключают в себе массу противоречий. Но историки нового времени обыкновенно не довольствуются изложением мифов, они пытаются пользоваться ими, как историческим источником. Они подвергают их критике, анализу и истолкованию. В настоящее время из мифологического материала построено много исторических теорий. Они крайне далеко расходятся между собой. По одним главнейшие персонажи мифов только олицетворение солнца, луны, звезд, стихий; события, изображаемые в мифах, никогда не имели места в действительности, и историческая ценность мифов определяется характеристиками народностей, географическими указаниями, данными политического, социологического, и археологического характера. По другим – мифы представляют собой разукрашенную историю, смешение действительности с вымыслом, причем большинство склоняется к мысли, что область вымысла в мифе гораздо шире сферы действительного. |
|
|
