| е. в то время, когда в Анзерском ските подвизался и скончался его основатель. Своеобразие автобиографического повествования Елеазара в «хартии» выявляется при сравнении близких по содержанию фрагментов (встречи с бесами и небожителями) и описаний видений, образов небожителей и бесов, состояний и эмоций из автобиографической записки инока Епифания (1666 г.) и автобиографической Повести Мартирия Зеленецкого (80-е гг. XVI в.). Автобиографизм Елеазара глубоко традиционен: при описании собственных видений автор пользуется принципами, выработанными житийной литературой, поэтому его рассказ почти лишён личностных деталей и индивидуальных черт. Как правило, Елеазар описывает свои видения со ссылкой на иконопись. В видениях Елеазар выступает как зритель, сторонний наблюдатель, являясь лишь объектом воздействия небесных сил. Особый тип автобиографического повествования Елеазара объясняется тем, что предметом его описаний был приобретённый на Анзере духовный опыт, который он стремился передать ученикам. Дидактическая направленность произведений Елеазара сближает его с памятниками монашеской учительной литературы. По наблюдениям Е. В. Крушельницкои, Елеазар знал Книгу поучений аввы Дорофея , но его ориентация на древние учительные образцы носила творческий характер: если автобиографические рассказы Дорофея играют лишь роль примеров в поучениях, то Елеазару удалось осуществить дидактическую задачу непосредственно через рассказ о собственном духовном опыте.Особенность автобиографического повествования Елеазара – психологическая окрашенность его видений. А. Н. Робинсон назвал Елеазара предшественником Епифания Соловецкого в описаниях состояний души и сердца (Робинсон А. Н. Житие Епифания как памятник дидактической автобиографии//ТОДРЛ. Т. XV. М.; Л., 1959. С. 205:221). Своим психологизмом произведение Елеазара предвосхищает не только рассказы Епифания, но и другие образцы старообрядческой литературы с ее пристальным вниманием к внутреннему миру человека. «Своеручная хартия» Елеазара Анзерского публикуется по списку ГИКМЗ «МК», рук. |
| XVIII в. (ГИМ, собр. Уварова, 886, л.46). Используя автобиографический рассказ Елеазара о видении, автор жития руководствовался требованиями агиографии к соблюдению житийных канонов: автобиографический рассказ изложен от третьего лица; при включении его в «Сказание» изменилась идейная основа рассказа Елеазара. Если автор стремился подчеркнуть святость написанного им образа, то под пером агиографа эта идея уступила место идее святости самого Елеазара. Однако использование автором «Сказания» автобиографического сочинения Елеазара для составления жизнеописания святого является важной особенностью агиографии и свидетельствует об изменении житийных канонов в XVIIXVIII вв. Сюжет рассказа о приезде к Елеазару беса в образе посланника от игумена Иринарха прост и традиционен для средневековой житийной и патериковой литературы: бес, приняв человеческий облик, приезжает к святому, чтобы его обмануть, искусить, но по традиции оказывается побеждённым силой молитвы святого. Традиционная ситуация передана здесь с включением ряда живых деталей, подробно фиксируются действия героев, отношения между Елеазаром и бесом переданы как отношения обычных людей. Острота сюжета, диалог, вкрапление деталей быта придают рассказу ярко выраженный повествовательный характер. Образы героев, их поведение и отношения, характер конфликта соответствуют традициям пятерикового изложения, однако образ беса ближе героям византийских «отечников», где бес является традиционным воплощением зла и лишён ярких типических черт, присущих отрицательному персонажу отечественных патериков, например Киево-Печерскому. В приписанной к «Сказанию» главе о учениках Елеазара содержатся очень краткие сведения о его трёх любимых учениках. Рассказы о них лишены сюжетного развития, в них перечисляются наиболее значительные этапы жизненного пути каждого анзерского постриженика. Составитель «Сказания» пользуется какими-то устными местными источниками, на что указывает стремление связать деятельность учеников Елеазара с Соловками. |
| …«Бегая славы человеческой, удаляется Елеазар на Анзерский остров, удалённый от Соловецкого проливом морским за четыре версты. В те времена остров сей был необитаем. Редко, редко приставали сюда беломорские суда и лодьи монастырских промышленников, занимавшиеся звериною ловлею и добычею рыб. Среди острова возвышается чрезвычайно крутая гора, называемая ныне Голгофою. С вершины её в ясный летний день открывается величественный вид на необъятное пространство морских вод, на остров Жижгин и Муксалму, на немалую часть острова Соловецкого. Весь Анзерский остров, с его холмами, покрытыми густым сосновым бором и лесом белых берёз, с его озёрами, подобными округлым зеркалам, находится как бы под ногами. Елеазар, пленённый местоположением, поселился около озера, называемого «Круглым». Первым делом пустыннолюбцу было водрузить вытесанный им самим из сосны крест, близ которого устроил себе и убогую хижину. Жизнь в соседстве одних только птиц морских была для него, недавнего пришельца из многолюдных селений, весьма тяжела…» …Анатоль Франс, яко гурман, любит в своих книгах цитировать подобную прозу. Но гурман Анатоль Франс сопровождает это гнилою отрыжкою. У составителей наших патериков всегда живой, светлый, веселящий сердце дух. В молодости, эстетствуя, я любил почитать А. Франса. А потом определился для меня в сих эстетных писаниях непонятный ещё мне тошнотный душок.. Кстати, попал я на дачу. В углу сада прелестный был уголок тень листвы, цветы. Но лежал душок невнятный. Оказалось: мёртвый пёс… У составителя-«списателя» «Соловецкого патерика» всё чисто, светло, доброчестно в простоте и бесхитростности. Добротен воздух-от, дышать легко. 24 августа. Четверг Болезнь ли, годы ли, житуха ли, — тускнеет в сознании всякое благое, радостное восприятие. Сегодня Петру митрополиту память, вчера сбродил к Петру-Павлу. Уставные по кругу годишнему службы кое-как провёртывают, 24 августа. Четверг Болезнь ли, годы ли, житуха ли, — тускнеет в сознании всякое благое, радостное восприятие. Сегодня Петру митрополиту память, вчера сбродил к Петру-Павлу. Уставные по кругу годишнему службы кое-как провёртывают, как принуд ассортимент. А собирают публику на «акафисты». И вчера Петру ни стихир, какон кое-как, — две-три песни, одни ирмосы с парою тропарей, и скок-поскок вспыхнуло электричество в витрине «Боголюбивой»… Акафист Богоматери — святое дело, но: одно дело делай, другого не порть! Вот кругом говорят, гомозятся насчёт 800-летия М ы… Через год юбилей этот — Петра-то Московского, первосвятителя московского и первооснователя — в день его памяти своевременно помянуть, людям о нём порассказать. Хотя б канон ему в его городе вразумительно вычесть. А не выдуманными чинами утеснять службу. Акафисты доступнее пониманию старух, но памяти великих наших отцов не должно смазывать… |
| Но с Никона камилавку, т. е. клобук, снял александрийский патриарх Паисий 424 и что при этом они говорили – о том мы уже сказали выше и нет надобности здесь повторять. Паисий называет Никона притворщиком, будто он, до возведения в патриарший сан, притворялся кротким, тихонравым, неумытым, босым 425 . Может быть Никон был таким в обители Макария Желтоводского и в Анзерском скиту, но это – подвиги аскетизма и в том Никона упрекать нельзя. «Когда же Никон стал главою других – говорит Паисий – то снял личину и оказался тем, чем был. Понемногу обнаружилось, как силен он в интриге». Но в том-то и дело, что Никон не умел вести интриги, а в интригах против него оказались сильными бояре и сам Паисий, который помогал боярам, как он сам о себе говорит 426 . Никон был – продолжает Паисий – «деятелем, во всяком зле, высокомерен и бесчеловечен с подчиненными; не пастырь, а наемщик, преданный любострастию и всякого рода расточительности, делал он все напоказ, для свету, не держался жизни иноческой, воздвигал великолепные здания из чванства, размножал доходные деревни, присвоил себе богатейшие селения, старался быть демократическим, предпочитал слыть владетелем городов и строителем обителей, именоваться великим государем, нежели патриархом». – Чем же все это подкрепил Паисий? Представляя таким Никона, Паисий ни на кого и ни на что не сослался. Что Никон был истинный пастырь, а не наемник, это доказывают все его деяния в святительском сане, о чем мы уже говорили; а что он вполне был предан иноческой жизни, то это объясняется тем, что он в самых молодых летах, оставя родительский дом, поселился в монастыре Макария Желтоводского, а потом подвизался в Анзерском скиту и в Кожеезерской пустыни, иноки которых вели образ жизни строгий и чрезвычайно суровый. Не довольствуясь и этим строгим образом жизни, Никон искал более высоких аскетических подвигов и предавался вполне отшельнической уединенной жизни 427 . Никаких доказательств тому, чтобы Никон был предан любострастию и расточительности не оказывается; Никон собирал, а кто собирает, тот не расточает; если Никон построил монастыри на местах пустых и необитаемых, но где природа гармонировала с великолепием церковных зданий и прочей монастырской обстановкой, то выбор местностей и самые строения свидетельствуют о художественном вкусе и высоких способностях их основателя; слава этих монастырей относилась не к одному Никону, но и к государству, ибо великолепию этих построек удивлялись даже иностранцы, которые вменяли себе в особое удовольствие видеть их и при осмотре не мало восхищались как местной красотой природы, так и великолепием зданий 428 . |
| Иов Анзерский никогда не ел молока, ни рыбы (м б , несколько дней в году масло постное?). И прожил 85 лет, до смерти сам рубя дрова, нося воду, трудяся на огороде. Еда Иовля была: репа, гриб, ягода, изредка хлеб ячменный. Современная медицина пичкает нас «питаньем» да «жирами», без них-де смерть. Малороссияне ели всегда «сало с салом», подмосковный крестьянин без «свининки» не мог косить. И всё это в рамах теперешней психики правильно. Жраньём, только жраньём приучил поддерживать свои силы человек современный. Но в каких-то планах бытия человека, на неких ступенях духовного его совершенствования наступает некий перелом, и человек, питаясь мхом и ягодой на Севере или мочёными зёрнами ячменя (горстка в день), жил до ста лет, бьючися с мотыгою под палящим солнцем Египта, срубая неохватные деревья в комариных болотах Севера… Да, мы ещё не знаем своего организма, что ему нужно для его здоровья… Богоносная и великая Египтяныня три рисинки взяла ли, токмо краем перстов коснувшеся до кутьи, предложенной старцем Зосимою. И то ей было за обед. Несчастное наше тело, изуродовано оно, развращено, поругано, до того доведено, что и мясо, и сало, и сладости-сахары сил не дают «загубленному» телу нашему. Уж падаем на вино, на табак.. Далее кокаины да морфин. …Так мстит человеку развращённое, испохабленное, несчастное тело, здоровье телесное. И о сем до зде. Живущим и работающим сатане и сало с салом не на радость. Вон «миллионер» А. Т. за столом, винами и ветчинами заставленным, сидел, а питали миллионера сего через афедрон. А что куры да вина в глазах, то для выделения сока желудочного. А вот люди иной категории от ягоды и корки ячменного хлеба силу берут. Ажио я не люблю обличать… Самому-то мне всякой бы день белый хлеб да чай с сахаром… ещё полетать охота над святыми-то островами. …«Бегая славы человеческой, удаляется Елеазар на Анзерский остров, удалённый от Соловецкого проливом морским за четыре версты. В те времена остров сей был необитаем. Редко, редко приставали сюда беломорские суда и лодьи монастырских промышленников, занимавшиеся звериною ловлею и добычею рыб. |
| Свято-Троицкий Анзерский скит. Соловки. Фото: Юрий Гнатюк Насмешливым эхом отзовется через два с лишним столетия распорядок в Соловецком лагере особого назначения с его баландой и бессмысленной, невыносимо тяжелой работой. Символично: старец и сам оказался на Соловках, претерпевая гонения от власти светской, и невольные наследники его — жертвы безбожной власти. Память и о преподобном, и о новомучениках — немой укор государству, которое во все времена стремится превысить свои полномочия, раздавить «маленького человека». И во все времена именно маленький человек, а не сильный мира сего, царь или комиссар, оказывается перед Богом святым. Читайте также: Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 1 июня, 2016 30 октября, 2015 15 апреля, 2023 17 марта, 2022 6 марта, 2019 4 сентября, 2018 23 августа, 2018 30 апреля, 2018 13 февраля, 2018 1 июня, 2016 30 октября, 2015 15 апреля, 2023 17 марта, 2022 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) |
| Они проходят, но диакон еще долго смотрит на распаренную женщину. – Что, диакон… как?.. – улыбнулся я красному носу. – Да вот смотрю: кто жирный, так тяжело. – Ах, диакон, диакон, вот что заметил, а серых мужичков и не видел! Нет, он и их видел и отвечает: – Ты не смотри, что они серы и в лаптях, – у них карманы полны, с пустыми карманами не приходят… Замечание диакона на минуту собирает мое рассеянное по этим озерам и лесам существо в мысль. Я думаю о том, как, в сущности, не способно наше духовенство к фантазии и увлечению живой мечтой, как оно низменно, практично, расчетливо… Но вдруг из леса выбежала лисица, села на опушке, проводила нас глазами и не убежала… Меня, как охотника, это поразило необычайно. А диакон стал мне рассказывать, что птица и зверь у них вовсе нетращены, лисица даже к нему в келью повадилась. Через окно лазит и сахар ворует. – А куропатки, те вовсе как куры: вчера иду по тропинке, вижу, возле березки куропать сидит. Я за ней, она от меня. Бегаем, бегаем вокруг березки. Уморился. Взял камешек, прогнал ее, надоело. Меня приводит в восторг рассказ диакона. Славный он человек, думаю я, вот жаль только спился. По пути до Анзерского скита раз перебежал нам дорогу олень, раз мы видели совсем близко глухаря. Возле Анзерского скита, второго скита на Анзерском острове, ограда с изображением чайки на воротах. Благодаря этой ограде лисицы не могут проникать внутрь и губить гнезда чаек. Я вошел в эту ограду с большим любопытством. Я много слышал об этих исторических чайках, всегда любовался на море этими изящными аристократками. Какие они здесь? Я увидел просторный двор, буквально наполненный большими, почти с гуся величиной, белыми птицами. Все они сидят возле еще темных птенцов на своем маленьком квадратике земли. Малейшая попытка соседней птицы переступить за пределы своей маленькой территории вызывает в соседней державе отчаянный крик и очень часто продолжительную и упорную борьбу. В общем, забавно, но и немного грустно. Точь-в-точь такая же жизнь, о которой ночью рассказывал диакон. А как же красивы они там, на море! |
| 211 В виду сходства во внешней форме рассказов связь их является бесспорною, но раскольнический рассказ никак нельзя признать первообразом. а) Происхождение сказания, занесенного в «Житие» Елеазара, удобнее всего относить к тому времени, когда Никон сделался патриархом и был на высоте своего положения: когда это положение Никона изменилось, тогда едва ли могло сложиться сказание, в котором говорится о блестящей судьбе Никона. б) В виду дружелюбных отношений между Никоном и Елеазаром в последние годы Елеазара († 1656), когда Никон – патриарх уже заявил себя церковными исправлениями, невозможно предположить, чтобы раскольническое сказание 212 появилось ранее смерти Елеазара, хотя впоследствии поводом для него могла послужить известная размолвка между Елеазаром и Никоном – иеромонахом. в) Вероятно раскольническое сказание сложилось в то время, когда в Поморье появились соловецкие и анзерские выходцы, противники «никонианства», и во всяком случае в рассматриваемый нами период истории раскола. По крайней мере в «Повести» прямо сказано, что о видении Елеазара «достовернии анзерстии жители рекоша». а в «Житии» инока Корнилия – точнее в приложении к «Житию» – рассказ передан в качестве слышанного из уст Корнилия, который сам о том «слышал от соловецких старцев». – 51–об. 51: О видении старцем Симеоном пестрого змия, обогнувшегося вокруг царских палат. 213 – 58: О предречении иерусалимского патриарха Феофана, будто бы предсказавшего о «пременении церковных чинов» в России. 214 – об. 58: О явлении при Никоне «знамения на небеси: звезды кометы, яже являше России скорбь и мучительство велие за содержание древлеотеческих преданий». О том, что такого рода «знамения» истолковывались даже в качестве признака явления антихриста и кончины века, находим указание в памятнике 1683 года. 215 – 70: О вечерних поездках Никона на озеро для беседы с диаволом, когда он, Никон, жил в ссылке в Ферапонтовом монастыре. 216 бб) Житие инока Корнилия а) Ркп. Публ. библ. Q. I, 401, лл. 153–174, б) Ркп. |
| После восьми месяцев, в течение которых мать Вероника не видала ничего, кроме грязных стен камеры, все эти совершенно новые для нее впечатления воспринимались ею особенно остро и так глубоко волновали ее, что этот экспансивный восторг вызывал у ее спутников сдержанные снисходительные улыбки. Мать Вероника их не замечала. Глаза ее сияли детским восторгом, и сердце учащенно билось. «Вот и меня сподобил Господь, – умиленно говорила она, инстинктивно уже усвоив себе стиль речи степенной монахини, – вот и меня привел Господь путешествовать и видеть места, о которых до сих пор я знала только понаслышке». Названия «Петрозаводск», «Кемь», «Соловки» звучали для нее как фантастическая экзотика. Так для человека, впервые попавшего за границу, звучат слова «Рим», «Париж», «Лондон», «Нью-Йорк». Когда же в конце своего путешествия мать Вероника сошла с палубы парохода на пристань Соловецкого монастыря, ей показалось, что она еще при жизни своей сподобилась переселиться в какой-то потусторонний мир, и в мистическом экстазе она благоговейно впервые ступила на «святую землю» издавна прославленного и заочно ею чтимого монастыря. После положенного срока, проведенного в одном из зданий соловецкого Кремля в так называемом карантине, мать Веронику препроводили с партией нескольких других вновь прибывших женщин на Анзер – самый отдаленный остров Соловецкого архипелага, где она была принята в рукодельный цех анзерской «кустарки». Тут она впервые встретилась с совершенно новой для нее средой лагерных заключенных, которая в рукодельном цехе состояла частью из урок (уголовниц-рецидивисток), то есть профессиональных воровок и проституток, частью же из монашек упраздненных провинциальных монастырей. В качестве столичной интеллигентной монахини, какой себя чувствовала мать Вероника, она на первых порах отнеслась к «темным» провинциальным монашкам благосклонно-покровительственно, и ее наставительный тон, который так уместен был со школьниками, тут, уязвляя их самолюбие, сразу сделал анзерских монашек ее непримиримыми врагами. Правда, внешне они встретили ее со льстивым подобострастием, но, глубоко затаив обиду, всем внутренним существом своим приняли ее, что называется, в штыки и за спиной вовсю о ней злословили. |
| – Я тогда точно второй раз родился, и притом на другой земле, в другом мире, настолько иначе воспринимал все впечатления бытия. От того же события берет начало и мое религиозное миросозерцание. На этом пути моим ментором и ангелом-хранителем была Мэри. Она-тο с детства была глубоко религиозна, но для нее это была такая интимная сторона ее внутренней жизни, что мало кто о том имел представление. Тут мы особенно сблизились: внешне это мало выявлялось – мы и в церкви-то редко бывали, и сюда попали не как религиозники, а как «генеральские дети», ведь отец был в царской свите, да и мы при дворе бывали; этого более чем достаточно, чтобы получить десять лет. – Мы и в этом с вами ровесники, – улыбаясь, заметила мать Вероника и при этом поймала себя на эгоистической мысли, что весь остающийся ей срок она проживет в тесной близости с этими богоданными и, в сущности, первыми в ее жизни подлинными друзьями. Здесь, на Голгофе, под милостивым покровом Небесной Царицы, обрела она их и с их помощью вступила на путь морального обновления. И мысленно она горячо благодарила Божию Матерь за посланное Ею в их лице духовное руководство. XII Заведующую анзерской женской кустаркой Хитрушину перевели на какую-то новую должность на Главный остров, а на ее место назначили инструкторшу рукодельного цеха Викторову. Принимая новую должность, она пришла за указаниями к начальнику пункта. Смирнов принял ее, лежа на деревянном монастырском диване, пояснив, что у него температура с сильной головной болью – «простыл, верно, где-нибудь», однако обстоятельно входил во все вопросы, которые затрудняли новую заведующую, и старался исчерпывающе разрешать их. Когда наконец они закончили деловые разговоры, он неожиданно спросил: – Скажите, за что вас так ненавидит Хитрушина? – Я не знала, что она меня ненавидит, да казалось бы, ей и не за что меня ненавидеть: я ей никакого зла не сделала. Впрочем, разве вот что: помните эту историю с матушкой Вероникой Языковой? Я ей сказала тогда, что заставлять монахиню вышивать антирелигиозную карикатуру – провокация. |
|
|
