| Во время моровой язвы, бывшей в Москве в 1771 году, на территории монастыря устраивается кладбище для родовитых горожан и насельников московских монастырей. Позднее, уже в XIX веке, окончательно сформировался некрополь Андреевского монастыря. Среди погребенных в нем Плещеевы, Щербатовы, Шереметевы. По указу императрицы Екатерины II в 1775 году в обители размещается работный дом для " ленивец " женского пола. Официально в гражданских и церковных документах обитель после ее окончательного упразднения в XVIII веке именовалась: бывший Андреевский монастырь (в смысле – упраздненный). В 1803 году по просьбе Московского купеческого общества при " всемилостивейшем соизволении " императора Александра I монастырь был передан под устроение " богадельного дома " для лиц обоего пола, а с 1805 года по проекту архитектора Ф.К. Соколова на средства московского купечества на месте ветхих монастырских стен возводятся корпуса богадельни. Число призреваемых в ней со 150 человек в 1805 года увеличилось до 956 в 1906 году. Поздний по времени юго-западный корпус богадельни был построен по проекту архитектора Московского купеческого общества А.С. Каминского в 1878 году. В храмах обители, находившихся в ведении богадельни, служил причт из белого духовенства, окормлявший не только призреваемых в ней, но и жителей ближайших московских слобод - Андреевской и Живодерной. До 1917 года при храме Воскресения существовала церковноприходская школа, открытая в 1900 году по инициативе настоятеля священника Николая Молчанова . В годы советской власти В 1918 году богадельня прекратила существование, так как в корпусах бывшей обители были размещены дома-коммуны 1-й Московской фабрики Гознак. В 1923 году по представлению Замоскворецкого райсовета города Москвы храм Святого мученика Андрея Стратилата был закрыт и передан рабочим Гознака под школу, которая так и не была открыта. В 1925 году " по просьбе трудящихся " Моссовет передал рабочим храм Воскресения для устройства в нем клуба. В храме апостола Иоанна Богослова богослужения совершались до конца 1930-х годов. |
| 2. Освободить от должности настоятеля Воскресенского собора бывшего Андреевского монастыря и Патриаршего подворья с приписными храмами Архистратига Божия Михаила и надвратной церкви св. мч. Андрея Стратилата протоиерея Бориса Даниленко с сохранением за ним должности директора Синодальной библиотеки имени Святейшего Патриарха Алексия II. 3. Назначить Преосвященного епископа Дмитровского Феофилакта, управляющего Юго-западным московским викариатством, наместником Андреевского ставропигиального мужского монастыря города Москвы. ЖУРНАЛ 91 СЛУШАЛИ: Предложение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла об открытии Алексеевского ставропигиального женского монастыря города Москвы. Справка: Свое начало Алексеевский монастырь ведет с середины XIV века, когда был основан по благословению святителя Алексия, митрополита Киевского, Московского и всея Руси. Монастырь был посвящен святому Алексию, человеку Божию. За свою многовековую историю обитель не раз переносилась с места на место. В Красном селе она обосновалась по благословению святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского, в 1837 году. С приходом к власти большевиков обитель была разорена и упразднена. В 1937-1938 годах насельницы были арестованы и сосланы, некоторые приговорены к расстрелу. Послушницы Анна и Матрона (Макандины) и Евфросиния (Тимофеева) ныне причислены к лику новомучеников и исповедников Российских. Возрождение обители началось в 1991 году, когда здесь при храме Всех святых был учрежден приход. В 2010 году при нем было создано сестричество во имя святого Алексия, человека Божия. В 2012 году оно было преобразовано в монашескую общину, которая сегодня насчитывает около 20 сестер. ПОСТАНОВИЛИ: 1. Открыть Алексеевский ставропигиальный женский монастырь города Москвы. 2. Назначить старшую сестру монашеской общины при приходе храма Всех святых бывшего Ново-Алексеевского монастыря инокиню Ксению (Чернегу), по пострижении ее в малую схиму, игуменией Алексеевского ставропигиального женского монастыря в городе Москве. |
| —14— чрез который пробирался за рубеж. Отсюда велено было вернуть его в Москву 1419 . Отсюда также видно, что богатый и „милостивый муж“, Фёдор Ртищев не только не поддерживал певчих малороссов, но и стоял в стороне от тех из них, которые занимались литературным трудом. Сохранилось и ещё одно дело о помещении в Андреевский монастырь двух киевлян и опять-таки без упоминания о Ртищеве. В 1653 г. вышли на государево имя два киевских дьячка – Роман Петров и Иван Ефремов. Вышли они с москвичом Яковом Лихаревым, который затем пытался закабалить их, как будто бы подаренных ему гетманом Богданом Хмельницким. По их челобитью государь освободил их от Лихарева и повелел быть в церковных дьяках в Андреевском же монастыре. В марте они просили о кормах „против своих братий“. Дано им по надлежащей справке по 2 алтына 1420 . Всё доселе сказанное позволяет усомниться прежде всего в верности вывода, сделанного биографом Ртищева, будто он „заведовал приглашением из Киева певчих“ 1421 , а затем заставляет думать, что участие его в вызове монахов в Андреевский монастырь не шло далее участия в вызове певчих. Он иногда только играл роль посредника в этом вызове. Допустимо, что он давал им любезный приют в своём монастыре, но, чтобы тут существовал учёный кружок, занимавшийся преподаванием, переводными и оригинальными работами и целонощными беседами, – ни откуда не видно, и едва ли допустимо в виду отдалённости Андреевского монастыря от центра города, где должен был жить постельничий государя. Да этого собственно и „Житие“ не говорит. 30 монахов было вызвано по нему для монашеских подвигов, а не для науки. Для последней же цели были приглашены особо Епифаний Славинецкий с некоторыми другими. Теперь выяснено уже, кто эти другие: это Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий, прибывшие первый с Слави- —15— нецким в июле 1649 г., второй в декабре 1650 г. Но вызов их всех Ртищевым не подтверждается ни одним документом. Первая пригласительная грамота, адресованная в Киеве Черниговскому епископу Зосиме Прокоповичу 30 сентября 1648 г. |
| Страшная жара была, когда мы выехали. Солнце только недавно спустилось с зенита по направлению к западу и страшно пекло. Мы направлялись в русский Андреевский скит, находящийся на двухчасовом расстоянии от Руссика, где намерены ночевать. Путь лежал по горной тропе, которая из- ветвлялась по разным направлениям. Взору нашему представлялась длинная цепь горных высот, расположенных уступами; думаешь, вот-вот за ними должен быть или скат, или равнина, на самом же деле нет; за первыми высотами, ограничивающими наш горизонт, являются другие высоты, а за ними третьи... Растительность в этой западной стороне не роскошная; почти на обголенных скалах в изобилии растут преимущественно мелкие кустарниковые растения; затем – масличные деревья, каштаны, платаны, ко- шарневое дерево, которого сравнительно наибольше, дуб есть, но очень тощий – не чета роскошному русскому дубу. Путь к Андреевскому скиту лежит мимо старого нагорного Руссика, отстоящего от Нового Руссика на расстоянии 3/4 часа, куда мы и заехали на время отдохнуть и осмотреть монастырь. Местность старого Руссика чрезвычайно тихая и уединенная. Почти со всех сторон он окружен нагорным лесом, только северо-западная часть открыта и отсюда прекрасный вид на залив св. горы. Оставшиеся разрушенные стены, поросшие травою и увитые плющом, свидетельствуют о былом этого монастыря. Обращаясь к моему «Путеводителю по св. Афонской горе», я нахожу весьма краткие сведения о прошлом этого монастыря. В 1169 г. Собором Афонских игуменов отдан был русским второстепенный монастырь св. Пантелеймона Солунского. Русский Андреевский скит. 1896 г. Во время владычества татар в России в русском Пантелеимоновском монастыре жили сербские монахи, поселившиеся здесь вскоре по пострижении в этом монастыре сербского царевича Растка, сына сербского князя Стефана Немаля 1-го, под именем Саввы, который впоследствии был архиепископом сербским. К славному прошлому этого монастыря и принадлежит именно это событие. Известна история этого пострижения. Около 1180 года, некоторые из русских святогорских иноков пришли к великому жупану Стефану для испрошения милостыни своей обители св. Пантелеймона. Своими рассказами о тихой, безмятежной и богоугодной жизни афонских иноков они настолько пленили младшего сына князя Растко, от природы расположенного к монашеской жизни, что он решился тайно от родителей удалиться на Афон. Однако, родители, угадывая, куда удалился сын их, послали за ним на Афон верных людей, чтобы они привели его. Посланные нашли его в Пантелеймоновом монастыре, но еще непостриженным. Не желая расстаться с Афоном, Растко упросил игумена постричь его. И действительно, того же дня, во время всенощного бдения, когда прекрасно угощенные посланные спали, Растко произнес обет иночества в небольшом храме на высокой башне и наименован был Саввой. |
| Это предложение Могилы, чрез несколько лет, было осуществлено Ртищевым, который построил близ Москвы известный Андреевский монастырь, куда из Киевской лавры и других южно-русских монастырей переселил до тридцати иноков «в житии, и в чине, и во чине, и пении, церковном и келейном правиле изрядных». Конечно, при его деятельном участии были приглашены в Москву, в 1649 году, известные ученые киевляне: Арсений Сатановский, Дамаскин Птицкий и Епифаний Славинецкий. В 1652 году, по поручению Ртищева, с разрешение государя, путиловский соборный поп Иван привез в Москву из Киева Братского монастыря архидиакона Михаила, «да с ним спевак: Федора Тернопольского с товарищи – одинадцать человек». Это киевские певчие, приглашенные в Москву только на время, «пошли в Андреевский монастырь на житье», а двум певчим: Ивану Бережанскому и Михаилу Быковскому, как они сами заявляют в челобитной царю, «по твоему государеву указу велено писати твое государево дело: книгу Камень» и состоять при Посольском приказе. Со своей стороны и архидиакон Михайло, по его собственному заявлению, занимался в Москве переводом книги учителя Августина, «которую, говорит он, велел мне переводить дьяк думный представившийся Михайло Юрьевич», и которую архидиакон действительно успел перевести в Москве до своего возвращения в Киев 38 . Так энергично действовал Федор Михайлович в видах привлечения в Москву ученых, образованных киевлян, которые исполняют у нас самые разнообразные поручения правительственных лиц: занимаются книжной справой, книжными переводами, служат посольскому приказу, обучают московских певчих киевским церковным напевам, которые начинают получать у нас с этого времени значительное распространение. Понятно само собою, что вместе с киевлянами в Москву усиленно переправляются и разные южнорусские книжные издания, которые находят на московском рынке хороший прием и все более широкую распространенность, благодаря чему ученое киевское влияние прочно и надолго укрепляется в Московской Руси. И если царь Алексей Михайлович стремился обучать своих певчих греческим напевам, любил слушать греческое пение и чтение в церкви, старался иметь в Москве греческих ученых и греческую школу; то Ртищев может быть назван главным и деятельнейшим в Москве сторонником киевлян и киевской учености, энергичным проводником у нас киевского влияния. |
| В то время как Никон сражался со строптивым новгородским духовенством и усмирял мятежный посад, в Москве готовились к проведению церковной реформы. Еще в середине 40-х годов один из наиболее близких ко двору лиц боярин Ф. М. Ртищев основал недалеко от царского села Воробьева, на правом берегу Москвы-реки, Андреевский монастырь. Он населил его выходцами из украинских монастырей, преимущественно — из Киево-Печерского. Киевское православное духовенство еще в 30-е годы XVII в. провело у себя ту церковную реформу, то исправление богослужебных книг по греческому образцу, которое намеревались теперь провести и в Российском государстве. Андреевский монастырь призван был стать своего рода рассадником новых порядков, эталоном истинного, «сверенного» с греческим иноческого благочестия. Одновременно Ртищев на свои средства отправлял московских иноков и приходских священников для обучения в киевские монастыри. По приглашению царя летом 1649 г. в Москву прибыли киевские монахи Арсений Сатановский и Епифаний Славинецкий. В 1650 г. к ним присоединился Дамаскин Птицкий. Все трое знали греческий язык и должны были подготовить переводы современных греческих церковных книг. Тем самым сильно двинулось вперед дело, которое медленно, робко начиналось еще при патриархе Филарете, высоко ценившем духовные уставы греков. Тогда же решено было устроить в Москве греческую школу, где готовить собственных переводчиков, знатоков греческой книжности. Под давлением царя и «ревнителей благочестия» престарелый патриарх Иосиф (1642—1652) вынужден был приняться за такое сложное и хлопотное дело, как искоренение «многогласия». В 1651 г. повсеместно было введено «единогласное» пение, издан новый Служебник, в предисловии к которому давалось обоснование переходу к обязательному «единогласному» пению. В борьбе с противниками «единогласия» патриарх Иосиф постоянно ссылался на авторитет восточных церквей. В 1652 г. царь приказал духовенству ввести в церковную службу поминание восточных патриархов. Так постепенно подтачивались основы традиционных представлений об исключительности российского православия и «неполноценности» других православных церквей. |
| В Свято-Андреевском скиту торжественное собрание во главе с Патриархом Афинагором заседало в трапезной. Но участники этого собрания не пригласили настоятеля скита – престарелого архимандрита Михаила. Это было символично, русское монашество оказалось как бы «за бортом афонского корабля». Во второй половине 1960-х гг. число русских святогорцев продолжало уменьшаться. Огромный урон Свято-Пантелеимоновскому монастырю наносили пожары. Наиболее опустошительным был пожар 23 октября 1968 г., когда выгорела вся восточная часть монастыря с шестью параклисами, сгорели гостиницы и келлии. На выгоревшей земле чудом осталась жива маслина, посаженная некогда от ростка дерева, выросшего на месте кончины св. вмч. Пантелеимона 150 . В 1968 г. скончался настоятель Свято-Андреевского скита архимандрит Михаил, избирать нового игумена скита не представляло смысла, так как братство состояло всего из нескольких человек. Наконец, в 1971 г. закончилась русская история скита: умер последний его насельник из России – отец Сампсон. Однако, по некоторым данным, уже после смерти архимандрита Михаила последний монах скита сдал ключи в кириархический Ватопедский монастырь и поселился в Свято-Пантелеимоновском монастыре, который также пережил большой пожар – в 1968 г. 151 . Правда, после смерти о. Сампсона в Свято-Андреевский скит был назначен один из прибывших из СССР монахов, но он не справился с управлением скитом, и в 1972 г. «греки объявили Андреевский принадлежащим Ватопедскому монастырю». По воспоминаниям схиигумена Илия (Ноздрева), бывшего в то время насельником Свято-Пантелеимоновского монастыря, русские монахи делали попытки вернуть скит. По инициативе иеромонаха Ипполита (Халина) было составлено прошение в Ватопедский монастырь. В 1982 г. руководство этой обители ответило русским монахам: «Хорошо, мы не против, только дайте человек десять для поселения в скиту. Если хотя бы столько будет насельников – занимайте скит». Однако тогда в Свято-Пантелеимоновском монастыре проживало лишь около 30 насельников, поэтому, когда отец Ипполит обратился к настоятелю обители – архимандриту Иеремии (Алехину), тот не предпринял никаких попыток решить судьбу скита. |
| Так и стоит храм «по колено» в воде. Подойдите ближе, взгляните на нижнюю часть стен — они насквозь мокрые, штукатурка отслаивается, кирпич крошится. Положение усугубляется ещё и тем, что вокруг Спасского храма, как и вокруг Преображенского собора, была сделана ужасающая бетонная отмостка. Только здесь она ещё заложена на безумную глубину — до метра! Это «приспособление» успешно справляется с задержкой воды под храмом. Впрочем, приходилось слышать и такое: дескать, храм пропитался влагой, положение стабилизировалось и осушение может нарушить его, повредить памятнику. Вот так — лечение может повредить больному! Однако умирают только от лечения шарлатанов и невежд; больного нужно лечить! И ещё один пример «творческого» подхода к реставрации: главки над приделами — устрашающие гибриды водосточной трубы с воронкой. До недавнего времени в храме Спаса Всемилостивого размещался спортзал. Подо что только не приспосабливали храмы! Хотя зачастую «приспособление» спасало их от сноса или естественного разрушения. Здание живёт, пока в нём люди. Даже законсервированное, но пустующее здание обречено на медленную гибель. Гибель, но не осквернение. Что хуже? Не знаю... Во всяком случае, ни то, ни другое не лучше. Лучше, когда в храме — храм. И, завершая рассказ о храме Спаса Всемилостивого, хочу сказать, что прежде он носил ещё одно название —«Спас под Горою». После постройки белозерского канала он получил новое «неофициальное» название, под которым наиболее известен и сейчас — «Спас на Канале». Посвящения престолов следующие: главный (или, как говорили в старину, «настоящий») — Всемилостивого Спаса, придельные —Сретения Господня, апостола Андрея Первозванного, великомученика Димитрия Солунского, великомученицы Екатерины. Таким образом, храм имел пять престолов. Имеются непроверенные мною сведения о том, что в древности на этом месте был Андреевский монастырь, и память о нём — один из престолов Спасского храма — Андреевский. Монастырь же прекратил своё существование, очевидно, в начале XVII века — после разорения поляками. |
| н сказал, что на паром мы уже не успели, а следующий будет только завтра, что гостиниц тут нет, а есть только окрестные монастыри, где на ночь нас поселят безпременно. Есть монастырь Кутлумуш, в десяти минутах ходьбы, есть бывший русский Андреевский скит, там сейчас греки, но паломников тоже принимают, есть еще Каракал - вниз к морю, есть Буразидис, есть... Но мы решили идти пусть в бывший, но русский монастырь и распрощались с ним. Странная земля - Афон, истинно нет в ней ни эллина, ни иудея. Попутчиком нашим до скита оказался средних лет дородный... француз, бывший при этом православным монахом, солидный мужчина с окладистой бородой. Я тут вспомнил, что юноша с вытянутым лицом, который потчевал нас в Пантелеймоновом по прибытии водкой, оказался датчанином, в чем признался сам, так как плохо понимал, о чем я его как-то спрашивал. Православный француз предложил нам следовать за ним, поскольку он сам идет в Ахеонтрию (так теперь зовется Андреевский скит), и действительно довел нас до архандарика скита, где пожелал Божьей помощи (по-английски, что для француза почти подвиг). Мы поднялись по лестнице в " guest room " и попали там в общество худого монаха-грека в очках, который принял нас так радостно, словно не видел много лет. В ответ на мою просьбу приютить на одну ночь, он даже несколько удивился, будто мы могли прийти за чем-то другим. Сам скит представляет собой величественный архитектурный ансамбль, когда-то здесь процветала русская монастырская жизнь, но с двадцатым веком стала угасать, притока из России новых монахов не было, а в 1971 году умер последний русский старец. В 1992 году скит заняли греки и началась его новая жизнь, чему мы стали случайными свидетелями, но старый, русский быт до сих пор выглядывает изо всех щелей. В длинных коридорах общежительного корпуса все так, как было, когда умер последний монах старой русской братии отец Сампсон. Вдруг надпись над дверью " Аптека " , в кельях старые бумажные иконы с русскими буквами, свалена какая-то рухлядь, везде разруха, но греки уже начинают ремонт, и скоро мало что останется от следов былой жизни. Ранним утром, когда мы шли на литургию, я задержался в палисаднике, разбитом сто пятьдесят лет назад. Там устроены скамейки, и вид оттуда открывается прямо на Святую гору. Была еще ночь, но горизонт уже начал розоветь. Позже я вышел снова, сел на лавочку и полчаса смотрел на восход солнца над Афоном. Из храма доносилось пение греческой службы, а здесь шла своя особая литургия, безмолвная, но полная внутренней силы и смысла. |
| Мы всё больше сами для себя становились неприметнее, сдувались. Алексей Иванович напряжённо листал разговорник, а я подумал: кто мы и что мы? Кому мы тут нужны, за тысячу вёрст от родного дома? И так остро почувствовалось одиночество на этой земле, что начали завидовать медведю, тянувшемуся к Серафиму Саровскому. Господи, как сиротливо на этой земле! Дверь открылась в очередной раз, я поднял голову в надежде, что привели, наконец-то, русскоговорящего монаха, но это были… Саньки. Первые секунды — полный ступор, как у нас, так и у них, а потом мы бросились друг у другу, как нашедшиеся после долгой разлуки братья из индийского кино. Санёк-питерский объяснил диспозицию — мы оказались в Андреевском Они-то, приехав чуть позже нас в Карею, побродили по ней и, помня, что мы собирались в Кутлумуш, спросили про него, но им сказали (Господи, как и с кем они объяснялись?), что туда лучше не идти — там строго и заночевать не получится, а лучше идти в Андреевский скит, который недавно возобновился, и там принимают всех. Стало быть. Господь, привёл нас в Андреевский скит. Ничего себе скитик. В нашем-то понимании скит — это небольшая келейка под ёлочкой, а тут настоящий монастырь с четырёхэтажным братским корпусом, надвратной церковью, со множеством иных построек, опоясывающих монастырь, а в центре на площади — высокий красивейший храм. Впрочем, масштабам скита особо удивляться не приходилось — строили-то его в XIX веке русские. Потому и узнаваемо всё. В XX веке скит, как и всё русское на Афоне, пришёл в запустение. Вспомнился рассказ о последнем русском монахе, доживающем здесь в семидесятые годы прошлого века. Представилось, как он тут один, уже немощный, бредёт каждый день в ветшающий храм… А ведь он помнит, как в многочисленных зданиях полнилась жизнь. И вот теперь разрушения вокруг становятся всё более явными и уже нет сомнения, что скоро всё это великолепие обратится в прах, скоро прахом станет и он… Это я так представляю… А он-то, может, и не видел ничего этого. Просто каждое утро поднимался и шёл на молитву. |
|
|
