| Наиболее ранними на месте раскопок оказались три бронзовые херсоно-византийские монеты Василия I, Романа I и Романа II (если не считать четырех римских монет V в. – Констанция III, Льва I и еще двух неопределенных, которые, как правило, очень долго находились в обращении) 1041 . Поэтому они могут свидетельствовать в пользу того, что постройка, а точнее, восстановление прежнего типового античного усадебного комплекса, теперь с храмом-меморием, по преданию конца IX–X вв., первоначально «...воздвигнутого руками ангелов» (angelicus manibus praeparato), состоялась, скорее всего, вскоре после обретения мощей, как и полагал А. Л. Бертье-Делагард 1042 . Некоторые рукописи VIII в. с текстом сочинения диакона Феодосия «De situ Terrae Sanctae» сообщают, что херсониты, «народ и священники» (populus et sacerdotes), приезжавшие из города в судах (in barcas), поначалу устраивали на месте чествования памяти св. Климента, рядом с его гробницей (arca) временный алтарь и раскидывали легкие навесы (tenduntur super se papiliones et ponitur altare), и, значит, монументальный храм появился не сразу 1043 . В таком случае мы имеем дело с тремя строительными периодами – античным, от которого осталась только планировка бывшего здесь усадебного комплекса; ранневизантийским, когда здесь в лучшем случае существовала небольшая мемориальная постройка с гробницей (arca) (ее остатки в виде невысокого холма – «in acervo» открыла благочестивая экспедиция на остров во главе с архиепископом Георгием), и конца IX в., когда на ее месте после довольно длительного запустения, наступившего с конца VIII – начала IX вв. ввиду обострения политической ситуации в Таврике, был заново отстроен архитектурный комплекс с храмом (templum) для монашествующих и паломников, окруженный периволом. Не исключено также, что в запустении памятного места сыграло свою роль постепенное поднятие к VIII в. уровня Черного моря приблизительно на метр-полтора выше современного (mare quippe fluctus suos ad nonnulos retractos spatia in proprios sinus collegerat, mare fluctus suos in pristinas stationes refuderat – «море собрало волны в свои бухты» – вторили друг другу Анастасий библиотекарь и агиограф Италийской легенды), после чего к X в. |
| Примечательно, что в глубине комплекса построек вдоль начального отрезка главной поперечной улицы, почти вплотную к стене с пилястрами и в 15 м от городских ворот, рядом с 14-ой куртиной, под углом к ней, в соседстве с помещениями 16, 17, 22 и 23 оказалось довольно значительное прямоугольное «помещение В» с несколькими водостоками вдоль стен и под каменными плитами пола, которое, судя по ряду характерных конструктивных элементов и обилию пропущенной воды, могло быть общественным туалетом-латриной (афедроном), способным принять до 30 человек одновременно 67 . Очевидно, помещение находилось в связи с действовавшим в раннее средневековье вместительным водохранилищем-цистерной у 13-ой куртины, откуда в афедрон и другие постройки вокруг малой агоры подавалась вода. Нельзя с уверенностью ответить, продолжало ли функционировать это сооружение, вполне уместное рядом с общественными, административными зданиями, в ранневизантийский период (вероятно, в это время и позже оно подвергалось перестройкам). Но вполне возможно, что именно его вспоминал в качестве ориентира не понаслышке знавший город, видимо, не раз приходивший на его малую агору Юстиниан II, когда в октябре 710 г., после гибели первого карательного флота, отправленного против Херсона, он обдумывал задачу для следующей военной экспедиции и наглядно очерчивал границу разгрома. Иначе трудно объяснить его фразу, переданную в первоисточнике, вероятно, труде Траяна Патрикия, датируемом К. Манго около 720 г., буквально приведенную Феофаном Сигрианским и повторенную в латинском переводе Анастасия библиотекаря, о необходимости разрушить в городе все «вплоть до стены, где мочились» (eos ouroun-ta pros toichon; usque mingentem ad parietem) 68 . Издатели, переводчики «Хронографии» полагали это место источника не совсем ясным, сомнительным и считали, что здесь мы имеем дело с темным фигуральным оборотом, принадлежавшим исключительно перу Феофана, но памятник рядом с 14 куртиной оборонительных стен Херсона заставляет по иному взглянуть на смысл текста и высоко оценить его достоверность 69 . |
| 1272 См.: Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро//Екатеринбург, 2001. – С. 142. 1273 Constantini Porphyrogeniti imperatoris De ceremoniis aulae byzantinae libri duo graece et latine, e rec. Io. Iasc. Reiskii. – Bonnae, 1829. – Vol. 1. – P. 666.16–20. 1274 Leonis imperatoris Tactica sive de re militari liber (Ta en polemois taktika)//PG. – 1863. – T. 107. – Col. 708 D. 1275 См.: Сюзюмов М.Я. Византийский город: середина VII – середина IX в.//Сюзюмов М.Я. Византийские этюды. – Екатеринбург, 2002. – С. 128; Head С. Justinian II of Byzantium. – Madison, 1972. 1276 Именно так обстояло дело с татарским тудуном в Каффе, где его избирали татарский хан совместно с генуэзским консулом (ср.: Колли А.П. Исторические документы о падении Каффы//ИТУАК. – 1911.– С . 4). 1277 Примечательно, что Анастасий-библиотекарь при переводе в 870 г. «Хронографии» на латинский язык так и передал значение греческого слова pereloge как «отдавать отчет» (rationem reddere): Theophanis Chronographia/Rec. C. de Boor. – Lipsiae, 1885. – Vol. 2. – P. 242.18; ср. Чичуров И. C. Указ. соч. – C. 41,64. 1278 По мнению А.Г. Герцена, хазарский отряд отправился в ставку хагана, «вероятно, находившуюся в это время где-то на Боспоре» (Герцен А.Г. Между Боспором и Херсоном: хазары в Доросе//Боспор Киммерийский, Понт и варварский мир в период античности и средневековья. – Керчь, 2002. – С. 62). Однако в начале VIII в. она располагалась за пределами Крыма, в степях Поднепровья (Айбабин А.И. Археологическая культура хазар в Северном Причерноморье//Хазары: Второй международный коллоквиум: Тезисы. – М., 2002. – С. 9). 1279 Ср.: Treadgold Ж A History of the Byzantine State and Society. – Stanford, Calif., 1997. – P. 342. Ключ к объяснению, казалось бы, нежданной, прежде неведомой решительности херсонитов можно видеть η сравнительно близком присутствии немалых военных сил хазар, которые, будучи приглашенными через послов архонтами Юго-Западной Таврики (ton choron touton archontes), не вмешиваясь, следили за происходившим в Херсоне. Ведь расправившись с имперской делегацией, мятежники тотчас выдали «подступившим» – дословно «сидевшим при [городе]» (tois ekeiseprosedreuousi) – хазарам их тудуна, а также Зоила и турмарха с его тремя сотнями хорошо вооруженных воинов, которые не оказали бы сопротивления только ввиду явного превосходства противника (см.: Чичуров И.С. Указ. соч. – С. 41, 64, 156, 165). Избавляясь от тудуна и отправляя протополита, ставленника Юстиниана II, в неожиданное, рискованное путешествие, честолюбивый Илья вполне мог строить свои собственные корыстные политические планы. Во всяком случае, внезапная смерть тудуна вскоре после отъезда наводит на размышления, и если искать на нее ответ с тривиальной уголовной позиции «кому это выгодно», взор остановится на авантюристе-спафарии, для которого изменение настороженной позиции хазар и примирение херсонитов с Юстинианом II автоматически означало смертный приговор. |
| К счастью более благоприятно дело обстоит относительно той части этих показаний, которая нас интересует. Почти все даты Феофана для константинопольских патриархов нашего периода могут быть проверены на основании перевода его летописи, сделанного Анастасием библиотекарем, и отчасти на основании свидетельств хронографии самого же Феофана. Значение перевода Анастасия для критики подлинника не может подлежать никакому сомнению. Так как перевод этот есть вместе и сокращение летописи Феофана и притом сокращение совершенно произвольное, то на основании его отрицать принадлежность Феофану того, что мы находим в теперь существующих списках его хронографии, можно только с большою осторожностью 243 . Но за то почти с уверенностью можно утверждать, что все, что есть в переводе Анастасия и что существуют в теперешнем подлиннике, вышло из под пера именно Феофана. Основания для такого утверждения даются тем обстоятельством, что перевод сделан недолго спустя после появления подлинника. Труд Феофана закончен в 813-м или в 814-м году 244 . А время перевода Анастасия нужно отнести к 870 – 875-м годам. В 869-м году он по поручению императора Людовика предпринял поездку в Константинополь для переговоров о браке дочери его с сыном императора Василия 245 . В предисловии к переводу он упоминает, как современника, – патриарха константинопольского Игнатия (quia adhuc superest habenas Constantinopolitanae tenens ecclesiae 246 ; очевидно, имеется в виду вторичное его правление (867–877 г.). Когда именно в указанный промежуток времени сделан перевод, это Анастасий точно обозначает в письме к диакону Иоанну, по просьбе которого предпринят был им труд: между первым сентября 874-го и 31-м августа 875-го года 247 . Весьма естественно думать, что подлинник за такой короткий срок не успел подвергнуться значительным искажениям и наполниться сторонними прибавлениями. Далее. Так как Анастасий сам заявляет, что только со времени Юстиниана он стал менее опускать из содержания подлинника (a lustiniano principe ас deinceps pauca omiserim) 248 , то весьма естественно, что и хронологические заметки о константинопольских патриархах чаще и точнее встречаются в его переводе именно почти с этого времени. |
| Помощник библиотекаря, действительный студент Академии, Губернский Секретарь Василий Протопопов . Помощник инспектора, кандидат богословия, иеромонах Анастасий. Помощник инспектора, кандидат богословия, Коллежский Секретарь Александр Покровский. Эконом, студент семинарии, Губернский Секретарь Аполлон Репьев. Почетный блюститель Академии по хозяйственной части, Московский купец Сергей Моргунов. Вольнонаемный врач академической больницы, Коллежский Советник Иван Соколов. Профессорские стипендиаты – Иван Петровых и Константин Орлов. III. Состав учащихся К 1898–1899 учебному году оставались от предшествовавшего года три академические курса: IV, III и II в числе 150 студентов; I же курс (LVII со времени основания Академии) образовался в начале отчетного года после пове- —10— рочных испытаний лиц, желавших поступить в состав этого курса. К поверочным испытаниям явились 65 студентов духовных семинарий: 20 по назначению семинарских Правлений и 45 в качестве волонтеров. Кроме них допущены были к испытаниям: 1 окончивший курс Московского Императорского Технического Училища и 4 иностранных уроженца: два болгарина, один серб и один босниец. Испытания произведены были с 19 по 26 августа 1898 года включительно; устный – по Священному Писанию Ветхого Завета (книги учительные и пророческие), общий (до разделения церквей) и русской (до учреждения Святейшего Синода) церковной истории, греческому языку и одному из новых языков, по выбору экзаменующихся, а для письменных упражнений были даны три темы: по нравственному богословию, обличительному богословию и словесности. – Двое из допущенных к приемным испытаниям лиц (1 студент, присланный из Тифлисской семинарии и 1 волонтер – окончивший курс Московского Императорского Технического Училища) сдавали экзамен, вместо греческого, по латинскому языку, а четыре иностранных уроженца вовсе не держали испытания ни по древнему, ни по новому языку. По окончании испытаний 45 студентов духовных семинарий и 1 окончивший курс Московского Императорского Технического Училища приняты были в число студентов Академии; 11-ти студентам (волонтерам), удовлетворительно выдержавшими поверочные испытания, Советом Академии отказано было в приеме по недостатку помещения в академических зданиях, а остальным 9-ти студентами духовных семинарий (трем присланным семинарскими Правлениями и шести волонтерами) – по недостаточной подготовленности к слушанию академических лекций. – Из студентов, принятых в Академию, 30 были зачислены на |
| Да и едва ли было в его положении целесообразно медлить отбытием в Хазарию, куда он шел по приглашению, а не по личному почину, вследствие чего излишнее промедление могло повредить делу. Удлинение срока между временем отбытия из К-поля и датой 30 янв. 861 г. могло бы потребоваться лишь в том случае, если бы обретение произошло уже по возвращении Константина из Хазарии, на обратном его пути в К-поль. В письме Анастасия Библиотекаря к Гавдериху, еп. веллетрийскому, есть выражение, способное навести на такую мысль 2394 ; но оно удобно объясняется —656— продолжительностью пребывания Константина в Херсоне, откуда он, до отъезда к хазарам, мог выходить и в другие места, а следовательно мог и возвращаться в Херсон 2395 . Из паннонских житий, равно как и из итальянской легенды, известно, что к хазарам Константин ушел уже по обретении мощей. Итак, даже предполагая довольно продолжительное пребывание Константина в Херсоне, нужно признать, что его отъезд из К-поля мог состояться при Фотии. А так как, с другой стороны, мы знаем, что биограф Игнатия Никита Пафлагон, тщательно высчитывающий все заслуги и подвиги своего героя, обходит полным молчанием его участие в миссионерских предприятиях вообще и в хазарской миссии в частности, то можно считать достаточно доказанным, что Константин и Мефодий были отправлены в Хазарию именно Фотием. Тем не менее, было бы поспешным то заключение, что, сохраняя общение с Фотием, свв. братья тем самым выступали противниками Игнатия. Всего менее эти лица были способны позволить втянуть себя в партийную борьбу и личные счеты. Люди высокого идейного призвания, апостольской ревности и безукоризненной моральной чистоты, ушедшие от мира ради личного нравственного подвига и идейного служения, Константин и Мефодий стояли вдали и выше партийной распри, и едва ли их союз с Фотием можно истолковывать как открытый отказ от общения с Игнатием. Сочувствие просвещенных братьев не могло не стоять на стороне того направления, носителем которого был Фотий и его партия; но ничто не препятствовало им чтить Игнатия за его высокие личные качества 2396 . —657— По возвращении из Хазарии, Константин представился царю 2397 и, несомненно, патриарху 2398 , вероятно дал им отчет о миссии и после этого поселился при храме Апостолов 2399 . Мефодию царь и патриарх предлагали архиепископский сан 2400 ; но Мефодий, избегавший почестей и хлопотливых административных должностей, отказался от сана, как за несколько лет ранее отказался от занимаемой им должности стратига солунской фемы 2401 . Его могли убедить только принять игуменство 2402 в монастыре Полихрон 2403 . |
| Именно здесь находилось средоточие расходившихся в пяти направлениях главнейших древних дорог, замощенных камнями и обломками позднеримских и раннесредневековых реберчатых амфор (см.: Кругпикова И. Т. Боспор в позднеантичное время. – М., 1966. – С. 221; Болгов H. Н. Проблемы истории, историогра- фии, палеографии Северного Причерноморья IV–VI вв. – Белгород, 2002. – С. 111,114; Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века/Отв. ред. Т. И. Макарова, C. А. Плетнева. – M., 2003. – С. 164). Население Фанагории было включено в круг позднеантичной боспорской культуры, ее могильник сохранил преемственность погребального обряда, включал погребения, предметы, связанные с христианским культом, что вполне совмещалось с давним наличием иудейской общины, в том числе с отдельными прозелитами из числа натурализовавшихся варваров, сарматского населения, на что, указывает, в частности, надгробие IV в., на котором, как предполагается, высечено по древнееврейски огреченное сарматское имя Балкос. См.: Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения... – С. 36,60 (Феофан под 679/680 г.: «... у Фанагории и живущих там евреев обитает множество народов»); Даньшин Д. И. Фанагорийская община иудеев//ВДИ. – 1993. – – С. 66–68; Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье... – С. 158–159. В VIII в. этот город, по площади вдвое превышавший соседнюю Гермонассу-Таматарху, оставался крупным торгово-ремесленным центром, явно процветал, имел благоустроенные улицы, усадьбы (подр. см.: Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье... – С. 179–183). 312 Из этого следует, что в Фанагории не было постоянного присутствия хазарских военных сил или хотя бы стражи. 313 Рукописные чтения имени Papatzyn, Patzen, что Анастасий библиотекарь передает в латинском варианте перевода как Papatzin. Никифор имени не сообщает, но говорит об этнической принадлежности Папаца, который, согласно ему, был «единоплеменником» хагана и хазарином (см. под 704/705 г. в Антологии). По Ю. |
| р. 145) или небольших удельных княжеств и имела одного верховного князя. 1) Первым таковым князем был который-то, вероятно – старший, по имени Клук, из помянутых выше пяти князей братьев. 2) Вторым князем был Порин или Порга, сын неизвестного точно по имени первого князя (ibid. р. 145 и 148); при этом Порине хорваты, выведенные из терпения насилиями франков, под властию которых состояли и в своей первородине, подняли против них войну, и после семилетней ожесточенной борьбы одолели и изгнали их (ibid. 144) 389 ; при этом же князе хорваты приняли христианство, быв крещены священниками, присланными по приказанию импер. Ираклия из Рима, и получив от папы своего епископа (ibid. р. 148, – по Бонскому изд. Константина Порфир. стоит: ρχιεπσκοπον κα πσκοπον, но ρχιεπσκοπον, нет сомнения, есть вставка). Дальнейший за сим, известный в настоящее время, ряд государей есть следующий. 3) Терпимир I, бывший спустя немного времени после крещения хорватов (ibid. р. 139 fin. μετ χρ νους πολλος читается ошибкой вместо μετ χρ νους ο πολλος); при нем приходил в Хорватию утверждать христианство и христианские нравы Св. Mapmuh ibid., -об этом Мартине, аббате саном, посыланном папою Иоанном IV (640–642) в Хорватию для искупления пленных, см. у Анастасия библиотекаря в Historia de visit Romanorum Pontificum, в Патрол, Миня t.128, р. 717). 4) Сын Терпимира Красимер I (Конст. Nopфupor. ibid. 150 нач.). 5) Мирослав, сын Красимера. правивший четыре года и убитый баном Привунией (ibid. р. 151). 6) Мислав или Моислав, упоминаемый прежде 837 г. (в грамоте у Баттиана в Leges ecclesiasticae regni Hungariae t. II, р. 40 нач. и 41 нач., Шафар. Древн. II, 2, 16). 7) Терпимир II, упоминаемый под 837 г. (у Бammuaha ibid. t. II, р. 38, в Kalendaria Ассемани IV, 298, -при нем Хорватия разделялась на пять жупаний). 8) Домогой или Демогой, неизвестно долго ли правивший впереди следующего и упоминаемый в хронике Дандула (Ассемани Kalendaria IV, 309 fin. и 311). 9) Седеслав или Сдеслав, который изгнал сыновей Демогоя и занял престол при помощи греческого императора Василия Македонянина около 878 г.; убит был следующим за ним в мае 879 г. |
| писанию, при чем исключительно упирал только на букву его, между тем как „и на то, что кажется ясным, непременно возможно некоторое высшее воззрение, которое дается здравомыслящим чрез тончайшее исследование священного текста“ 46 . К этому „тончайшему исследованию“ св. Григорий немедленно же и переходит, последовательно разбирая всю библейскую аргументацию Евномия. Так как все библейские тексты у Евномия давали один и тот же арианский вывод, то опровержение св. Григория по необходимости вышло далеко не систематично. Об одном и том предмете он говорит в разных местах и даже книгах с весьма значительными перерывами. Впрочем, нужно заметить, что расположение книг в этом сочинении св. Григория, кажется, испорчено. У Фабриция приведена заметка Sirmond’a, что книги св. Григория против Евномия „обыкновенно цитуются у древних неодинаково“, и в подтверждение этого приведены два факта: а) Факунд гермианский и Анастасий библиотекарь приводят отрывки из „Опровержений“ св. Григория и цитуют их третьей книгой, – Леонтий Византийский цитует те же самые отрывки второй книгой, а на самом деле по теперешнему греко-латинскому изданию творений св. Григория эти отрывки находятся в четвертой книге; b) Факунд приводит отрывки из четвертой книги, между тем как они находятся в пятой 47 . Ясно, что порядок книг по разным спискам был не одинаков. Книги III-XII появились, по всей вероятности, в 382 г. Какое впечатление произвели они на общество, мы не знаем, но только Евномий нисколько не удовлетворился разъяснениями св. Григория. В 383 г., по требованию императора Феодосия, он представил свое „Изложение веры“ ( εκθεσις πστεως) 48 , в котором еще раз кратко изложил сущность и основания своего учения, выразив самое горячее убеждение в его истинности. Тогда св. Григорий снова выступил на борьбу с Евномием и представил опровержение его „Изложения веры“. Это опровержение составило вторую книгу из числа тринадцати книг против Евномия. Так появились XII, точнее – XIII книг св. Григория Нисского против Евномия. |
| Харьков 1863 г.; кроме того во многих сочинениях, не специально занимающихся этим предметом, удалено довольно места и высказано много замечательных мыслей, которые нельзя не принять в соображение занимающемуся историей Кирилла и Мефодия, укажем: на Шафарика, Славянские древности, перевод с чешского Бодянского, Москва, 1848; Голубинского, Краткий очерк истории православных церквей... Москва, 1871 г.; Гильфердинга; Собрание сочинений; Дюммлера, Geschichte des Ostfränkischen Reichs I и II Hälfte, Berlin, 1862 г.; Hefele – Concilien Geschichte, Freiburg im Breisgau. 1860; на упомянутые сочинения Палацкого, Дудика, Гизебрехта (Вильгельма); на Тафеля, De Thessalonica ejusque agro dissertatio historica, Berolini 1859; Hergenröther’-a, Photius, Patriarch v. Constantinopel. Regensburg, 1867 г.; Калайдовича, Иоанн Экз. Болгарский; Копитара, Glag. Gloz. Вена. 1836. и др.; на превосходные труды по истории Рима: Gregorovius-a, Geschichte der Stadt Rom im Mittelalther. Stuttgart, 1860 г., III-й том, на Reumont-a, Geschichte der Stadt Rom. Band II, Beilin. 1867 г. Сюда же относятся деяния соборов и свидетельство о Кирилле Анастасия библиотекаря – Mansi Sacorurm Conciliorum nova et amplissima collectio, по преимуществу XV и XVI, 6, 163... Анастасием пользуется Рачкий, в примечаниях у него приведены почти все нужные места, равно как и Гинцель в кодексе, s. 43. 153 Тафеля, De Thessalonica; Ginzel, Geschichte der Slaw. apost. s. 22, примеч. 4; Рачкий, Vjek i djelovanje avez. II; str. 84. 154 О значении Солуни лучшее сочинение Тафеля, De Thessalonica eiusque agro: Dümmler, Die Pannonische Legende, s. 164 и 20; его же Geschichte des Ostfränk. Reichs s. 620; Racki. Vjek i djelovanje, svezak II, str. 83 – 5. 155 В Солуни не только в цветущее время империи разрабатывались науки и искусства, но занятия ими продолжались и в последующее время; Иоанн Камениата, уроженец солунский, свидетельствует, что в его время в Солуни преподавались красноречие, музыка, право и др. изящные науки и что город был наполнен студентами. |
|
|
