| Слова звучат одинаково, но не одинаковые имеют основания анагогического и катагогического толкования: иначе они понимаются по отношению к Богу, иначе – по отношению к право и благочестиво мыслящим людям; и иначе по отношению к чувственным [предметам], а иначе – к божественным и умопостигаемым. Ибо человеческие слова, – говорит божественный Златоуст, – но божественные через них понятия. Избегай того, на что указывает слово 846 , и постигай созерцаемое верой. He торопись выхватывать слово для клеветы, но дождись конца фразы и [тогда] суди. He становись недоброжелательным судьей, но благожелательным союзником 847 . Это у Златоуста; мы же и на других примерах можем показать сказанное и, в частности, то, как божественное Писание позволяет не одинаково понимать сказанное о Боге и о людях. Книга 33, раздел 15 Ибо оно говорит: Как отец милует сынов, так помиловал Господь боящихся Его 848 . А Господни милости в бесконечное число раз превосходят человеческие. И еще: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный 849 . Однако к таковому совершенству человекам прийти абсолютно невозможно. И еще: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас 850 . Но не одинаков в обоих случаях образ посылания: Тот, будучи единосущным Отцу, послан, как луч солнцем; эти же – как рабы господином. И у апостола: Познаю, подобно как я познан 851 . Всячески необходимо такому же быть различию между божественным знанием и человеческим, как и между божественной и человеческой природой. Книга 33, раздел 16 Итак, тех, кому [нынешние] времена позволяют наслаждаться наглостью, зачиная в душе преступную мысль, и кто, помышляя дурное, много о себе думает, и кому поэтому нравится извращать и худо толковать смысл имен и глаголов, божественным отцам не трудно изгнать из священной ограды [церкви], как афиняне некогда [изгнали] килонову скверну 852 . Я бы прибавил сюда и то изгнание, к которому некогда Платон приговорил стихи Гомера, которые непристойно оскорбляют [богов, приписывая им] похоти и страстные человеческие слова, которые могли бы испортить нравы его [идеального] государства, неблагородно досаждая благородным ушам 853 . Книга 33, раздел 17 |
| Морально-аллегорическая экзегеза давала возможность христианским богословам рассматривать повествования Ветхого и Нового Заветов, как аллегории духовного опыта отдельной человеческой личности. Классическим примером такой интерпретации являются комментарии Оригена на Песнь Песней, где читатель выходит далеко за пределы буквального смысла, и переносится в иную реальность, сам же библейский текст воспринимается лишь как образ, символ этой реальности. Аллегорическое толкование Писания мы находим, в частности, у св. Григория Нисского , у большинства представителей александрийской богословской школы, у прп. Максима Исповедника . Типологическая экзегеза преобладает в святоотеческом восприятии Ветхого Завета, который воспринимается в христианской традиции, как прообраз новозаветных реальностей и рассматривается через призму Нового Завета. В соответствии со словами Христа: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» ( Ин. 5:39 ), многие события из Его жизни истолкованы, как исполнение ветхозаветных пророчеств. Типологические толкования Ветхого Завета встречаются в посланиях апостола Павла, в особенности, в Послании к Евреям, где вся ветхозаветная история толкуется в прообразовательном, типологическом смысле. Та же традиция продолжена в богослужебных текстах Православной Церкви, наполненных аллюзиями на события из Ветхого Завета, которые трактуются применительно к Христу и событиям из Его жизни, а также к событиям из жизни Церкви. Анагогическое толкование Священного Писания предполагает восхождение от буквы текста к созерцанию эсхатологических реалий – грядущего Царства Божьего. Если Ветхий Завет является прообразом Нового Завета, то Новый Завет, по мнению некоторых толкователей, является тенью грядущего Царства Божия: «Закон есть тень Евангелия, а Евангелие есть образ будущих благ», – говорит прп. Максим Исповедник 774 . Эту идею прп. Максим заимствовал у Оригена , так же, как и аллегорический метод толкования. Ориген говорит о трех уровнях смысла: «тело» – буква Писания, «душа» – нравоучение, «дух» – тайны и прообразы 775 ; то же повторяет блж. Иероним 776 . Основываясь на учении Оригена , прп. Иоанн Кассиан Римлянин создает систематизированное учение о четырех уровнях смысла Св. Писания 777 выделяя (1) буквальное прочтение библейского текста, (2) аллегорическое толкование (прообразовательный смысл Ветхого Завета), (3) тропологическое (нравоучительное) толкование и (4) анагогическое толкование (выявление эсхатологического смысла Писания). Учение прп. Иоанна Кассиана о четырех уровнях смысла Св. Писания оказало большое влияние и на богословие латинского Запада. IV. Православное богословие и библейская критика |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АНАГОГИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ [от греч. ναγογ - возведение], выяснение эсхатологического смысла Свящ. Писания, литургического чина и др. А. т. входит в четверичное число уровней смысла, рассматриваемых герменевтическим учением, впервые сформулированным прп. Иоанном Кассианом Римлянином в его 14-м «Собеседовании» с егип. отцами и воспринятым затем средневек. схоластами (см. Схоластика ). В соответствии с этим учением на базе выяснения букв. смысла священного текста следует его аллегорическое толкование с целью выяснения его вероучительного содержания, затем следует тропологическое толкование , имеющее целью нравоучение, и, наконец, наступает очередь А. т., цель к-рого - поиск указаний на исполнение всех Божиих обетований в грядущем Царстве Божием . Эти 4 смысловых уровня прп. Иоанн Кассиан иллюстрировал примером Иерусалима. На букв. смысловом уровне это евр. столичный город; на аллегорическом - он становится Церковью Христовой; на тропологическом - он уже душа человека; на анагогическом - небесный град (Collationes XIV. 8//PL. 49, 962ff.; Ibid.//CSEL. 13, 404ff.). В схоластической экзегезе анагогический смысл соответствует надежде, аллегорический - вере, а тропологический - любви. Лит.: Brown R. E. , Schneiders S. M. Hermeneutics: More-than-literal senses. (C) Middle Ages//NJBC. P. 1155; Strecker G. , Schnelle U. Einführung in die neutestamentliche Exegese. Gött., 19893. Прот. Михаил Дронов Рубрики: Ключевые слова: ГРИГОРИЙ I ВЕЛИКИЙ [Двоеслов] папа Римский, отец и учитель Церкви (ок. 540 - 604), свт. (пам. 12 марта; в совр. католич. Церкви 3 сент.- день интронизации) «ЕВАНГЕЛИЕ ВЕЧНОЕ» библейское выражение, к-рое в средние века приобрело особую известность и новое значение, будучи применено к учению и сочинениям Иоахима Флорского АВГУСТИН (354 - 430), еп. Гиппонский [Иппонийский], блж., в зап. традиции свт. (пам. 15 июня, греч. 28 июня, зап. 28 авг.), виднейший латинский богослов, философ, один из великих зап. учителей Церкви АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ выяснение иносказательного смысла Свящ. Писания, литургического чина, религ., философск. и пр. текстов |
| Типологическая экзегеза преобладает в святоотеческом восприятии Ветхого Завета, который воспринимается в христианской традиции как прообраз новозаветных реальностей и рассматривается через призму Нового Завета. В соответствии со словами Христа: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5:39), многие события из Его жизни истолкованы как исполнение ветхозаветных пророчеств. Типологические толкования Ветхого Завета встречаются в посланиях апостола Павла, в особенности, в Послании к Евреям, где вся ветхозаветная история толкуется в прообразовательном, типологическом смысле. Та же традиция продолжена в богослужебных текстах Православной Церкви, наполненных аллюзиями на события из Ветхого Завета, которые трактуются применительно к Христу и событиям из Его жизни, а также к событиям из жизни Церкви. Анагогическое толкование Священного Писания предполагает восхождение от буквы текста к созерцанию эсхатологических реалий — грядущего Царства Божьего. Если Ветхий Завет является прообразом Нового Завета, то Новый Завет, по мнению некоторых толкователей, является тенью грядущего Царства Божия: «Закон есть тень Евангелия, а Евангелие есть образ будущих благ», — говорит Максим Исповедник . Эту идею преподобный Максим заимствовал у Оригена, так же как и аллегорический метод толкования. Ориген говорит о трех уровнях смысла: «тело» — буква Писания, «душа» — нравоучение, «дух» — тайны и прообразы ; то же повторяет блж. Иероним . Основываясь на учении Оригена, прп. Иоанн Кассиан Римлянин создает систематизированное учение о четырех уровнях смысла Св. Писания , выделяя (1) буквальное прочтение библейского текста, (2) аллегорическое толкование (прообразовательный смысл Ветхого Завета), (3) тропологическое (нравоучительное) толкование и (4) анагогическое толкование (выявление эсхатологического смысла Писания). Учение прп. Иоанна Кассиана о четырех уровнях смысла Св. Писания оказало большое влияние и на богословие латинского Запада. |
| Максим, его писания (не те, что касались полемики с монофелитством, а такие, как Вопросы и недоумения или Трудности к Иоанну, то есть «созерцательные») оставались мало востребованными 58 . Сам метод, применявшийся прп. Максимом в толковании Священного Писания, был, похоже, чужд и казался искусственным. Это видно хотя бы по отзыву патр. Фотия на экзегетические сочинения прп. Максима (правда, следует подчеркнуть, не на Вопросы и недоумения, а на Вопросо-ответы к Фалассию): «он скоро утомляет своих читателей тем, что решения вопросов (по Писанию) у него придумываются далекие от буквального смысла и известной истории, а вернее – от самих вопросов. Впрочем, если кому приятно вращать свой ум в иносказаниях и созерцаниях, тот нигде не найдет более разнообразных, чем здесь» 59 . Хотя, как замечает, обративший внимание на этот отзыв М. Д. Муретов , патр. Фотий чуть дальше пишет, что в свои толкования прп. Максим вложил много старания, искусности, благочестия и любви ко Христу, но, в целом, отзыв великого Фотия говорит об определенном сдвиге в подходе к толкованию Писания, происшедшем в период между ним и прп. Максимом, при том, что в значении св. Фотия и других отцов VIII-IX вв. никто не сомневается. Суть этого сдвига была недавно сформулирована Николасом Констасом 60 , который отметил, что, если в Александрийской школе темные места Писания были поводом для аллегорического толкования, то свт. Фотий настаивает на том, что такие места следует прояснять не посредством аллегорического толкования, но с помощью словарей и грамматики. Там, где для Оригена Священное Писание предоставляет возможность для анагогического толкования, патр. Фотий практически исключительно прибегает к буквально-историческому, у него исчез «интерес к присутствию мистического тела Слова; аллегорический мистицизм оказался замещенным дисциплинированной филологией, а текст – особенно там, где он удивляет и провоцирует читателя – систематически демистифицируется и демифологизируется» 61 . В целом, Констас считает, что в период борьбы за иконопочитание, возможно, не без влияния отказа от аллегоризма в иконописи (провозглашенного еще в 82 каноне Пято-шестого Собора в 692 г.), метод аллегорического, анагогического и даже типологического толкования Писания почти целиком уступает историческому и буквальному, то есть принципы Антиохийской школы экзегезы, несмотря на поражение антиохийцев в великих христологических спорах VI в., снова становятся главенствующими 62 . |
| Так, слово «Иерусалим» по Кассиану означает (1) город в Палестине; (2) человеческую душу, которая заслуживает от Господа порицания или похвалы; (3) Церковь ; (4) небесный Иерусалим, град Божий. Разница между этими методами кратко объяснялась в рифмованном изречении, составленном Николаем Лиринским: «Буква учит, что совершалось; аллегория – во что веровать, нравственность – как поступать; анагогия – к чему стремиться». Этой моделью, известной также как квадрига (четверная колесница) широко пользовались многие видные богословы Запада, такие, как Фома Аквинский. В Новое время она в значительной степени послужила основой для разработки различных методов толкования одного и того же текста. Впрочем, раннехристианские средневековые экзегеты не обязательно говорили именно о четырех смыслах. У Оригена обычно выделяют три толкования (которые сам он определял как телесное, душевное и духовное) 101 , а в более поздние века число возможных смыслов возрастало. Так, на полях Библии, принадлежавшей Дж. Савонароле (XV в., Италия), сохранились его собственноручные заметки, в которых он дает по шесть толкований шести дням творения. Первый день он понимает следующим образом: (1) Толкование буквальное: небо, земля, свет. (2) Толкование духовное: душа, тело, движущий разум. (3) Толкование аллегорическое применительно к ВЗ: Адам, Ева , луч (будущего искупления). (4) Толкование аллегорическое применительно к НЗ: народ израильский, язычники, Иисус Христос . (5) Толкование нравственное: душа, тело в смысле разума и инстинкта, свет искупления. (6) Толкование анагогическое: ангелы, люди, видение. Нетрудно убедиться, что придание тому или иному тексту всех этих смыслов и уж тем более проведение границ между разными смыслами – вещь достаточно субъективная. Единственное, что мы находим уже в самой Библии и что встречается у всех толкователей без исключения – это различение буквального и небуквального (символического) значения текста. Разумеется, у сегодняшних библеистов невозможно встретить подобные развернутые схемы, однако сама идея о том, что один и тот же текст может иметь более одного значения (например, пророчество может пониматься в ближайшей исторической перспективе и в контексте «конца времен»), причем буквальное значение менее существенно для читателя, чем небуквальное, вполне могут быть приняты и современными учеными 102 . |
| В современной богословской науке до сих пор распространено мнение о св. Иоанне Златоусте как экзегете, занятом поиском только прямого, буквального значения Священного Писания. На наш взгляд это несколько искажает портрет св. Иоанна Златоуста как экзегета. Это происходит из-за недостаточно глубоко исследованных внутренних течений как в самой антиохийской экзегетической традиции, так и, в частности, не совсем полно исследованных методов экзегезы ее ярчайшего представителя св. Иоанна Златоуста. Действительно, Златоуст как истинный представитель антиохийской школы экзегетики, чаще использовал историко-филологический метод, предпочитая его остальным. Но Златоуст был чужд сухого буквализма отдельных представителей антиохийского направления, таких как Федор Мопсуестийский и др. Святитель подходил к толкованию Священного Писания с глубоким пониманием его высокого «духовного» значения, и свободно оперировал при его интерпретации различными экзегетическими методами. Эта относительная малочисленность примеров «духовного» толкования, в сравнении с тем же Оригеном, происходит на наш взгляд не от того, что Святитель пренебрегал этими методами, а происходит, прежде всего, из герменевтической цели, которую он себе ставил, комментируя текст Священного Писания. А цель у него была одна - привести ко Спасению каждого, слушающего его. Отсюда такое обилие нравственных отступлений, нравственных выводов из текста Священного Писания, и так относительно мало примеров т. н. «возвышенной» экзегезы. Больше как пастырь, чем комментатор, Златоуст толкует Священный текст. Он сам видит, когда полезно предложить простое толкование, а когда возвысить ум слушателя до восприятия божественных истин, заложенных в Писании, и часто он предлагает и тот и другой вариант, призывая своего слушателя как бы размышлять над Писанием. Анализируя комментарий св. Иоанна Златоуста на Послание ап. Павла к Римлянам, можно выделить следующие подходы в толковании Священного Писания, которые дополняли у него историко-филологический метод. Прежде всего, это различные варианты т. н. «духовного» или «анагогического» толкования (от греч. «ναγωγα»). Таких разновидностей возвышенного толкования у Златоуста несколько. Первой разновидностью является типологическое толкование , основанное на внутренней связи Ветхого и Нового Завета. Вторая разновидность это θεωρα , основанная на созерцании, способности проникновения в скрытый смысл текста, третьим «высшим родом «θεωρα» является смысл анагогический», , когда события Ветхого и Нового Заветов указывают на грядущую, эсхатологическую, вечную реальность, четвертая - символическое или тропологическое толкование, когда события или лица Ветхого Завета символизируют, состояние души человека. В данной статье нам бы хотелось рассмотреть два вида таких «возвышенных» толкований текста Послания к Римлянам, используемых Златоустом: «θεωρα» и тропологическое толкование. |
| Свт. Филарет (Дроздов) выделял следующие этапы изъяснения Священного Писания : при изучении отдельных тем следует сначала рассмотреть изучаемое событие или беседу в едином пространстве текста Священного Писания: в евангельском контексте, в соотношении с данными Ветхого Завета и книг апостольского корпуса, в которых данная тема имеет параллели. Кратко это правило выражено им так: «От темных мест священного писания надобно обратиться к ясным местам того же писания» 10 (святитель в этом правиле следует сложившейся церковной традиции и, в частности, ссылается на слова свт. Иоанна Златоуста : «Возьми в руки Библию , прочитай всю историю и, содержа в памяти понятное, чаще пересматривай непонятное и неясное»). Следующие этапы: обращение к тексту Писания на языке оригинала 11 (этот вид библейской критики, а критика в первую очередь означает анализ, употребляют святые отцы и другие православные богословы, а также библеисты других конфессий) 12 , обращение к святоотеческим толкованиям 13 , к церковным правилам и богослужебному Преданию. Согласно церковной традиции, Священное Писание может толковаться как буквально, так и иносказательно (аллегорически). При буквальном толковании выясняется прямой смысл текста (например, описанные в нем исторические события). При иносказательном толковании за некоторыми библейскими образами выявляется иной, неявный смысл, который, как верит Церковь , был вложен в Писание Богом для научения людей высшим тайнам Царствия Божия. Желающим простого ответа на вопрос, как понимать то или иное место Писания, приходится смириться со множеством смыслов, вплетенных Богом в ткань Писания. Часто иносказательное толкование у святых отцов называется духовным или созерцательным 14 . Иносказательное толкование может применяться для выявления этического смысла Писания (это так называемое тропологическое или морально-аллегорическое толкование) и для раскрытия догматических истин, относящихся к тайнам Божественного бытия и к тайнам Божественного домостроительства (анагогическое 15 толкование). Но для выявления этического и догматического смыслов может применяться и буквальное толкование, если тексты имеют непосредственно нравственное или догматическое содержание 16 . Общая характеристика Четвероевангелия |
| Как пишет один исследователь о Кирилле Александрийском , «если бы в его распоряжении не было аллегории, он был бы вынужден представлять публике собственные богословские идеи под свою ответственность», но это могло бы отдалить от него христианское общество 490 . То же самое можно сказать и об Оригене : «интерпретация морального (и филоновского) типа, сменяется у него интерпретацией анагогического (и гностического) типа, при помощи которой Ориген обнаруживает в Писании свои собственные теории» 491 . Одной из отличительных особенностей аллегорического толкования, является утверждение о множественности смыслов 492 в Священном Писании : Ориген их указывает три, в соответствии с тогдашними представлениями о трехсоставной природе человека (телесный, или буквально-исторический смысл; душевный, или нравственно-назидательный смысл; духовный, или таинственный смысл) 493 . Несмотря на то, что Ориген называет аллегорию «духовным» и «таинственным» смыслом 494 , исследователи отмечают, что у него она отражала собой, как и у Климента Александрийского 495 , рационалистические тенденции в толковании 496 . Для того, чтобы отличать богословскую аллегорию от философской, Ориген ввел понятие αναγωγ. Философская аллегореза Оригена была отвергнута Церковью, тогда как его анагогические толкования получили распространение и признание. В частности, именно у Оригена впервые в христианской литературе 497 невеста из Песни Песней трактуется, как Церковь Христова, или человеческая душа 498 . Это толкование в высшей степени замечательно: оно не только было усвоено практически всеми выдающимися отцами Церкви 499 , но де-факто стало доминирующим, поскольку попытка буквального толкования Песни Песней Феодором Мопсуэстийским, привела к осуждению последнего на V Вселенском Соборе 500 . Таким образом, толкование Песни Песней в церковной традиции являет собой уникальный случай, когда церковное сообщество приняло аллегорическое толкование не совместно с историко-филологическим, а вместо него. Поскольку в данном толковании под женихом понимается Господь Иисус Христос, его также можно отнести к разряду мессианских текстов Священного Писания, с оговоркой о том, что надежной параллели подобному подходу в новозаветных Писаниях не имеется. |
| Ибо она почувствовала теперь, какою раньше была облечена благодатью, когда в наготе своей не испытывала ничего непристойного». Блаж. Августин Иппонийский. Творения. Ч. 8. С. 238–239. 152 Св. Григорий Палама ссылается на 38–е «Слово» св. Григория Богослова. См. русский перевод: Св. Григорий Богослов. Собрание творений в 2–х томах. Т. 1. Сергиев Посад, 1994. С. 529. В другом своем «Слове» (45–м) Богослов повторяет ту же мысль: Бог дает людям «и закон для упражнения свободы. Законом же была заповедь: какими растениями ему пользоваться, а каких не касаться. А последним было древо познания, и насажденное в начале не злонамеренно, и запрещенное не по зависти (да не отверзают при сем уст богоборцы, и да не подражают змию!): напротив того, оно было хорошо для употребляющих благовременно, потому что древо сие, по моему умозрению, было созерцание». Там же. С. 666. 153 Букв, «анагогически, мистически, возводя горе» (ναγωγικς). Подобный тип толкования Священного Писания был распространенным у богословов Александрийской школы, начиная с Оригена, который посредством подобного метода толкования рассматривал земные реалии, отраженные в тексте Писания, в качестве символов реалий небесных. См.: Simonetti M. Biblical Interpretation in the Early Church. An Historical Introduction atristic Exegesis. Edinburgh, 1994. P. 46. He чуждался анагогического толкования и Дионисий Ареопагит, который, в частности, говорит: «Обратимся, насколько возможно, ввысь, к озарениям священнейших Речений, переданным нам отцами, и, по мере наших сил, будем созерцать символически и мистически (ναγωγικς) ими для нас открытые иерархии умов». Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. С. 2–5. 154 Ср. рассуждение св. Иоанна Дамаскина: «А в средине этого места Бог насадил древо жизни и древо познания. Древо познания — как некоторое испытание и пробу, и упражнение послушания и непослушания человека. Посему оно и названо древом разумения доброго и лукаваго, или потому, что вкушавшим от него оно давало способность к познанию их собственной природы, что именно — прекрасно для людей совершенных, но худо — для очень несовершенных и для тех, которые в очень большой степени обладают сластолюбивым желанием, подобно тому как твердая пища — для тех, которые еще нежны [по возрасту] и нуждаются в молоке. |
|
|
