| Подвижники должны ненавидеть всякие неразумные желания, пока эта ненависть не войдет в привычку. А отказываться от вещей нужно только так, чтобы это не переросло в омерзение. Такое отношение — от бесов и проклято Богом. Мы избегаем пищи не как порочной, да не будет такого, но только, чтобы, отвлекшись от обилия ненужных яств, истязать плоть там, где она разгорячается, и привести ее к соразмерности. Кроме того, отказавшись от лишнего, мы можем раздать сбереженные деньги нищим. Это признак искренней любви. Однажды несколько отцов спустились с гор в Александрию, в ответ на призыв блаженного архиепископа Феофила (Патриарха Александрийского) совершить молитву перед низвержением идолов. Когда они обедали у него, им подали телятину, и они ели ее, не отличив на вкус, что это мясо. Архиепископ, взяв кусок, протянул его рядом возлежавшему старцу со словами: – Вот какой хороший кусок, угощайся, авва. Старцы, услышав, что речь идет о жареном мясе, ответили архиепископу: – Мы до сих пор ели только овощи. Если это мясо, то мы его не едим. И больше никто не прикоснулся к мясу. Глава 25: Что такое блудная брань и как с ней бороться Некогда блаженному диакону Евагрию так досаждал бес блуда, как он сам нам рассказывал, что каждую ночь зимой он нагим залезал в колодец, чтобы ночной стужей усмирять свою плоть. А вот что рассказывали о блаженном Аммонии, ученике преподобного Памво. Он никогда не щадил свое тело, когда оно бессмысленно восставало против него плотским вожделением. Раскалив железо, он жег им свое тело: поэтому всегда ходил в ожогах. Благороднейший епископ Филором, когда еще только отрекся от мира, испытывал сильнейшую блудную брань, как он сам нам рассказывал. Эту мучившую его страсть он решил загасить трудом, как пожар тушат потоком воды. Он стал крайне суров к себе, носил вериги, затворялся в своей келье, не ел никаких яств и белого хлеба, как и всего, приготовленного на огне. Так он терпел восемнадцать лет и, в конце концов, с помощью Божией победил эту страсть. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АФИНСКАЯ ШКОЛА ПЛАТОНИЗМА Направление в среднем платонизме I-II вв. по Р. Х. и неоплатонизме кон. IV - сер. VI в. С сер. I в. до Р. Х. платоническая догматика развивалась вне стен Академии Платоновской и даже вне Афин - прежде всего в Александрии, впосл. на Востоке, в связи с чем возникает противопоставление академиков, т. е. представителей скептической Академии, и платоников, признавших наличие платоновской догматики и необходимость положительной разработки платоновского учения. Первый известный преподаватель платоновской философии в Афинах - выходец из Египта Аммоний Александрийский (ум. ок. 80). У него в 66-67 гг. учился Плутарх Херонейский ( Plutarchus. De E apud Delphos. 385B. 2-3), по сочинениям к-рого («Платоновские вопросы», комментарии на «Тимея», толкования мифов и др.) можно представить общую направленность учения Аммония. Платонизм Аммония, сформировавшийся в Александрии и опиравшийся на учение Древней Академии (Ксенократа), имел пифагорейскую окраску, в связи с чем следует предполагать влияние Евдора Александрийского. Не исключено также влияние Евдора на Никострата, написавшего, по Симпликию , вслед за неким Лукием книгу возражений против ряда аристотелевских трактатов, используя для критики Аристотеля стоические положения. Стремление отделить учение Платона от аристотелевского характерно также для Кальвена Тавра. О школе (διατριβ) можно составить представление по Авлу Геллию: на занятиях читались и комментировались тексты Платона, реже - Аристотеля; после лекций ученикам предлагалось задавать вопросы, к-рые тут же решались на основании книг предшественников или сочинений самого Тавра; избранных учеников Тавр приглашал домой на обеды, где обсуждались возникавшие «вопросы» (жанр философских бесед), о них можно судить по «Пиршественным вопросам» Плутарха и по Авлу Геллию (H. Dörrie). Стремление Тавра сохранить в чистоте платоновское учение поддержал его ученик Аттик (вероятно, первый глава восстановленной имп. Марком Аврелием в 176 платоновской школы в Афинах). Для него, однако, характерны стоические элементы, объясняемые влиянием того же Евдора. Ученики Аттика - Гарпократион из Аргоса, Авл Геллий, Апулей, Герод Аттик. |
| Господь есть Премудрость; посему, не было премудрости, произведшей Премудрость; «Аз бех, — говорит Она, — о нейже радовашеся» (Притч.8:30). Христос есть Истина; а сказано: «благословен Бог истины» (2Ездр.4:40). Здесь низлагает Дионисий и Савеллия и Ария, и доказывает, что обе эти ереси — равны в нечестии; потому что Отец Слова — не Слово, и сущее от Отца — не тварь, но собственное рождение Его сущности; а также, изшедшее Слово — не Отец; и опять, Слово сие — не одно из многих, но единственный, истинный и преискренний по естеству Отчий Сын, и ныне сущий во Отце и вечно и неотдельно от Него сущий. Таким образом, Господь есть Премудрость и Истина, и не второй после иной премудрости, но единственный, Тот самый, Кем Отец все сотворил; и Им привел Он в бытие многоразличные сущности сотворенных вещей; чрез Него дает познавать Себя, кому хочет; Им производится и совершается промышление о всем. И Дионисий знал только это одно Божие Слово. 26. Итак, из этого открывается, что послание его к Евфранору и Аммонию писано с другою мыслию, по особому смотрению; это доказывает и оправдание его. И действительно, при низложении Савеллиева безумия убедителен этот образ речи, — так что желающий скорее изобличить еретиков должен начинать не с указаний на Божество Слова, и именно — что Сын есть Слово и Премудрость и Сила, и «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), — чтобы еретики, перетолковав прекрасно сказанное, не обратили этого в предлог к бесстыдному своему упорству, когда услышат: «Аз и Отец едино есма,... и видевый Мене, виде Отца» (Ин.10:30, 14:9); но, как и сделал Дионисий, должен выставлять сперва сказанное о Спасителе по-человечески, а именно, что Он жаждал, утомлялся, что Он есть лоза, что Он молился и пострадал. В какой мере уничижительны эти речения, в такой же мере доказывается ими, что не Отец сделался человеком. Ибо, когда Господь именуется лозою, — необходимо быть и делателю, и когда Он молился, быть послушающему Его, и когда просил, — быть дающему. Подобные указания всего удобнее обнаруживают безумие савеллиан; потому что иной — молящийся, а иной — послушающий, иное — лоза, а иное — делатель. |
| 31 . Системы с сильным преобладанием восточного элемента даны были гностицизмом. Эти системы имеют все характерные черты своего времени; они исходят из дуалистического противоположения Бога и мира, духа и материи, добра и зла, возвышают Бога над миром на недосягаемую высоту и соединяют Его с последним целым рядом эонов, среди которых теряется христианский Логос; в нравственной жизни они требуют созерцания и ее целью считают религиозный экстаз. Гностические системы отличаются смелостью мысли и удивительным богатством фантазии. Но элементы греческой философии совершенно подавляются в них восточным влиянием. 32 В III веке основные идеи, которые мы видели у платоников, пифагорейцев, александрийских иудеев, развились в стройную и законченную систему, известную под именем неоплатонизма, которую можно считать прямым продолжением, завершением и последним словом античной философии. Основателем неоплатонизма считается Аммоний Саккас, о котором известно почти только то, что он стремился согласить Платона и Аристотеля 33 . Истинным создателем неоплатонической философии и самым блестящим её представителем был ученик Аммония Плотин (204 (5) – 270 г.). В своей системе Плотин хотел удовлетворить религиозно-философским запросам времени исключительно на греческой почве в противовес искажению греческих идей, которое он видел в системах восточного происхождения, особенно в гностицизме, против которого написал даже особое сочинение. Плотин хотел быть только верным учеником и истолкователем Платона; 34 однако, его философия могла явиться только в александрийский период и, как Филон, желая следовать только еврейским книгам, создал на самом деле смесь из еврейских и греческих идей, так и Плотин, хотя и не в такой степени, испытал в своей системе влияния востока. Исходным пунктом философии Плотина имеет то же дуалистическое противопоставление двух миров, как и другие системы этого времени. Между этими мирами, – божественным и человеческим, духовным и материальным не может быть непосредственного отношения, необходимо нечто среднее между ними, которое соприкасалось бы с обоими мирами; это среднее и есть душа. |
| Наиболее ранним христ. автором, к-рый мог соприкоснуться с идеями Н. в изложении Плотина и Порфирия, является Ориген . Он не просто был современником этих философов, но вырос в той интеллектуальной среде александрийского платонизма, которая оказала важное влияние на формирование взглядов Плотина, учившегося в Александрии у платоника Аммония Саккаса в 30-х гг. III в. С хронологической т. зр. знание Оригеном сочинений Плотина и Порфирия маловероятно. Параллели с учением Плотина, обнаруживаемые в нек-рых сочинениях Оригена, могут объясняться опорой на общие платонические источники, однако нельзя полностью исключать ни того, что Оригену были доступны отдельные заметки Плотина, впосл. вошедшие в состав «Эннеад», ни того, что Ориген встречался и общался с самим Плотином или его учениками (так, Порфирий прямо упоминает, что он встречался с Оригеном; см.: Euseb. Hist. eccl. VI 19. 5). Однако в философско-богословском отношении Ориген оставался ближе к среднему платонизму, чем к Н., о чем свидетельствует в т. ч. и приводимый Порфирием список языческих философов, сочинения которых читал Ориген (Ibid. 19. 8; подробнее см.: Crouzel. 1992; Морескини. 2011. С. 173-175). Первые прямые свидетельства внимания христ. богословов к учению неоплатоников связаны с изданием Порфирием соч. «Против христиан». Из сообщений церковных историков известно как минимум о 3 ответных христианских трактатах: 1) «Против Порфирия» (CPG, N 1818; сохр. несколько фрагментов) сщмч. Мефодия ( ок. 311), еп. Олимпийского; 2) «Против Порфирия» (CPG, N 3672; сохр. 2 фрагмента в лат. переводе) Аполлинария († 390), еп. Лаодикии Сирийской, в 30 книгах; 3) «Против Порфирия» (не сохр.; упоминается блж. Иеронимом Стридонским; см.: Hieron. De vir. illustr. 81) Евсевия Кесарийского, в 25 книгах (подробнее о полемике см. в статьях сборника: Die Christen als Bedrohung. 2017; ср.: Erler, Tanaseanu-D ö bler. 2016. Sp. 881-884). Евсевий Кесарийский был знаком со мн. сочинениями неоплатоников; так, в «Церковной истории» он упоминает о Порфирии и его полемике с христианами (см.: Euseb. |
| И. из М. получил известность как видный ученый-математик, войдя в историю визант. науки. Деятельность И. из М. и Анфимия стала важным звеном в цепи, соединяющей позднеантичную и визант. научные традиции. Если рассмотреть ряд крупнейших позднеантичных ученых-неоплатоников от Прокла и его ученика Аммония к Олимпиодору, Дамаскию, Симпликию и завершить его Евтокием Аскалонским, к-рый, видимо, в 1-й пол. VI в. был главой неоплатонической школы Александрии, то окажется, что биография последнего напрямую связана с биографией И. из М. и Анфимия из Тралл. Комментарии к трактату Аполлония Пергского о конических сечениях Евтокий посвятил «любезному другу» Анфимию. Одновременно до нас дошли комментарии Евтокия к трактатам Архимеда, в к-рых указывается редакция И. из М., «великого учителя нашего». На основании этого упоминания вплоть до недавнего времени считалось, что И. из М. был учителем Евтокия (ODB. 1991. Vol. 2. P. 1016). Однако, судя по упомянутому обращению Евтокия к Анфимию, последний мог быть ровесником или младшим товарищем ученого. В свою очередь Анфимий не мог оказаться младше И. из М., источники дают основания предполагать подчиненное положение И. из М. по отношению к Анфимию. Более обоснованным является мнение, что слова о «великом учителе» И. из М. на страницах комментариев Евтокия были добавлены позже учеником И. из М., являвшимся одновременно издателем сочинения Евтокия ( Heath. 1921. P. 25, 540). Примечательна еще одна вставка в сочинение Евтокия, где описывается процесс построения параболы при помощи особого инструмента, «изобретенного милетским механиком Исидором, великим учителем нашим, и описанного им в комментарии, который он составил к сочинению Герона Александрийского «О сводах»» ( Archimedis. 1915. III 84. 8-11). Упоминания о «нашем великом учителе» И. из М. есть и в т. н. Пятнадцатой книге «Начал» Евклида, вероятно, лишь условно приписываемой последнему ( Euclidis. 1888. 50. 21-22). Указанная книга могла быть составлена тем же или др. учеником И. из М. Трактат Герона и комментарии к нему не сохранились, как и др. научные труды И. из М. То, что он был редактором Евтокия, обобщил труды Архимеда и составил комментарий к сочинению Герона о конструкции сводов, не вызывает сомнений. Также есть все основания полагать, что И. из М. начал научную и преподавательскую деятельность в Александрии и затем стал основателем математической школы в К-поле. |
| 1016 1Мак.5 . Beda venerbilis, Salomon van Til, Herm. Venema, Bellarminus, Bengel (Opusc acad Hamb 1834 p. 13), van der Palm, Hitzig, Olshausen, Lengerke, Grimm, Bunsen и др. Кроме приведенных догадок о происхождении 82 Пс. существуют и многие другие. Так напр. некоторые приспособляют его к обстоятельствам войны Иорама царя Иудейского против отложившихся Идумеев, другие к нашествию на Иудею Сеннахерима, иные – к нашествию Навуходоносора и проч. Из двух последних мнений первое встречается у св. Афанасия Александрийского , второе – у Евсевия Кесарийского (см. также Scr S curs compl p. 1021). Но с первого взгляда очевидно, что предполагаемые в этих последних догадках поводы к написанию псалма очень мало имеют сходства с описанным в нем событием. 1027 Так бл. Феодорит в Толк. на Пс. 82 ст. 9 «Ассирияне не царствовали в это время. Посему пророческое слово дает разуметь Самарян, поселенцев ассирийских, по пленении десяти колен водворившихся в их городах». 1039 Olshausen и др. De Wette, Hupfeld хотят быть последовательнее и утверждают, что все поименное исчисление врагов – не более как только поэтическое выражение мысли, что все враги Израиля вступили в союз против него. 1048 Такое мнение высказывают: Buntorfius (Lexic p 241), Winer ( R Worteb 2 s 423–423), Ewald (Lehrb 10. S. 42–3. 7 Auff), Keil (Einl 167 S 569 ff), Herzfeld (Gesch 2 S 47–8 и 76–91), de Jong (a a O S 42–43) и др. 1049 Так Идумеяне упоминаются в 1Мак.5:3 , Аммонитяне – в ст. 6, Тиряне в ст. 15, Аравитяне (Измаильтяне и Агаряне) – в ст. 39, Филистимляне (собств. город Азот) – в ст. 68, Моавитяне (собств. г. Возор в пустыне=бецер в пустыне на равнине, Втор.4:43 ) – в ст. 28. Таким образом из 10 названных в псалме народов недостает только трех: Амалкитян, Ассириян и Гемалитян. Впрочем последних думают видеть в сынах Веана (ст. 4), отождествляемых с жителями Немана, который бл. Иероним полагает в земле Гевалийской (ср Hitzig a aa 2 S 107; против него Grimm a a S 79). Другие же сынов Веана отожествляют с Агарянами, считая их за южное идумейское племя; а Гевалитян относят к Идумеянам, как северное их племя (Lengerke a a 0, 2, S 443, и Kenaan I 300–301). |
| Ямвлих, свидетель великого переворота, совершившегося в судьбе Христианства обращением к нему Великого Константина, был первый Неоплатонический Философ, обративший религию к услугам язычества. Он, в одно и то же время Философ и жрец, первый отворил для Философии капище и посвятил ее в таинства феургии. С ним Философия оставила поприще свободного мышления и вступила в либиринф Мифологии, вопрошая там и здесь эти немые символы, которые, как бы многочисленные сфинксы, предлагали ей на разрешение свои многочисленные загадки. С сего времени началась невозвратно перемена в направлении Неоплатонической философии – ее языческое стремление, которое составляет ее отличительный характер до самого закрытия Александрийской школы Императором Иустинианом. Между последователями Ямвлиха совсем не видно таких, которые остались бы верными последователями Аммония и Плотина. Напротив, как сам он, так и все другие Философы IV и V века суть более жрецы, нежели Философы, и примером и словом действующие к поддержанию падающего язычества. Они проводят дни и ночи в капищах, закалают жертвенных животных, вызывают силы невидимые, советуются с оракулами, ищут во внутренностях животных знаков воли богов, держась при этом неуклонно всех Форм и Формул, предписываемых языческим обрядом. Мало того: по примеру Аполлония Тианского, они переходят из страны в страну, из города в город, всюду восстановляя местные народные обряды и усиливаясь возвратить им будто бы утраченные древний смысл их. Наконец, обратив свой гений от чистого философского исследования к преданиям полифеизма, Философы усиливаются, при помощи аллегорического толкования, раскрыть внутренние сокровища его, будто бы доселе не примеченные, дабы пленить ими современников и возвратить древней религии прежнее ее владычество над умами людей. Не многочисленные произведения их, этого времени, суть не что иное, как толкования готовых религиозных преданий и басней Поэтов, испещренные мифологическими именами. Большая часть Философов не говорят ни о чем другом, как только о феургии, магии, идолах, прорицаниях, жертвах и чудесах. Даже там, где дело касается высших метафизических начал, Философская мысль облекается повсюду в языческие символы и закрывается религиозных мистицизмом. Начала чисто–созерцательные олицетворены; имена богов, демонов, героев выражают теперь те чистые бытия, о которых говорит богословие Плотина. Мир умосозерцаемый преобразован в Олимп; путь соединения с божеством чрез созерцание и восхищение высших сил души ограничен тесною стезею феургии и сделался каким–то действием механическим. Таким образом, если прежде Философия отличалась религиозным направлением: то теперь она сделалась религиею. Александрийцы не только обнаруживают уважение к полифеизму, как к Греческому преданию; нет, они питают полную веру в бытие богов многих 29 и демонов и в силу языческих обрядов. |
| Произведения св. Аммония сохранились лишь во фрагментах. См.: Э.П.Г. Аммоний Александрийский//Православная энциклопедия. Т. II. М., 2001. С. 174. 143 Антихристианские произведения Порфирия не сохранились. Отдельные фразы из этих произведений сохранились у Святых Отцов, полемизирующих с Порфирием. 146 Severi Antiocheni orationes ad Nephalium, ed. et trad. J. Lebon. Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium 119, 120; Scryptores Syri 4, 7. Louvain, 1949. 147 Richard М. Iohannis Caesariensis presbyteri et grammatici opera qui supersunt. Turnhout, 1977. P. 6–58. 150 Severi Antiocheni liber contra impium Grammaticum, ed. et trad. J. Lebon. CSCO 93, 94; 101, 102; 111, 112; Scryptores Syri 45, 46; 50, 51; 58, 59. Paris, Louvain, 1929–1938. 153 См., например, A Patristic Greek Lexicon/Ed. by G. W. H. Lampe. Oxford: The Clarendon Press, 1968. XLIX, 1586 p. 156 ρζω – дословно: ограничивать, определять (то есть ставить пределы). Отсюда слово «горизонт». 157 Классическое античное определение человека, воспринятое и христианскими авторами. См., например, Порфирий. Введение в категории Аристотеля, гл. 7: «Род для каждого вида – один, например, для человека – живое существо, а различающих признаков – несколько, например – разумность, смертность, способность обладать мыслью и знанием, чем (каковыми свойствами) он (человек) отличается от других живых существ». 158 στι δ’ ρος μν λγος τ τ ν εναι σημανων (Thesaurus linguae graecae on-line (далее – TLG): Тор 101b.38). Это перевод из академического издания Аристотеля (Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 2. М., 1978. С. 352–353). А. Ф. Лосев переводил Аристотелевский термин «τ τ ν εναι» (буквально, «то, что стало быть») словом «чтойность», которое тоже указывает на суть вещи (см.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975. С. 94–95). 159 ριστικς λγος κα τς οσας δηλωτικς λγος, στις στν ρισμς (TLG: In Aristotelis categorias expositio per interrogationem et 4,1.65.10) 160 ρισμς στι λγος σντομος δηλωτικς τς φσεως το ποκειμνου πργματος τουτστιν λγος δι’ λγου σημανων τν φσιν το ποκειμνου πργματος. |
| Не стоит сбрасывать со счетов и фактор борьбы за место главы Александрийской школы, развернувшейся после смерти Аммония (ок. 518 г.), и недолгого руководства ею математиком Евтокием. Двумя наиболее вероятными претендентами на это место были некогда весьма близкий к Аммонию редактор его лекций Иоанн Филопон и победивший в конечном счете в этой борьбе язычник Олимпиодор. Вполне вероятно, что именно борьба за место главы школы, что означало и определенную программу, побудила Филопона более четко сформулировать особенности своей мысли в отличие от своего конкурента. По крайней мере первый полемический трактат, направленный против доминировавшего доселе в школе проклианско-аммониевского неоплатонизма, был написан Филопоном примерно в это время (трактат был выпущен в 529 г.). Таким образом, мы можем говорить о целой совокупности факторов, повлиявших на появление революционного «проекта» Филопона в том виде, в каком он был осуществлен. Тут и специфика научного метода Филопона, о которой говорит Вильдберг, и христианская вера, ставшая для Филопона с какого-то момента вдохновляющим фактором в его творчестве, и борьба за место главы школы, и утверждение в ней новой, христианской по своим предпосылкам философии (при сохранении традиционной философской методологии), и, наконец, сосредоточенность Филопона на физике и космологии при почти полном отсутствии теоретического интереса к проблемам этики, аскетики и мистики. Не последнюю роль в проявлении «проекта» Филопона, очевидно, сыграл его личный «бойцовский» характер, стремление отделить истинное от ложного, несмотря ни на какие авторитеты. Именно этот характер, самостоятельность мысли проявились и впоследствии, когда Филопон писал уже чисто богословские сочинения, из-за которых заслужил славу еретика не только у халкидонитов, но и у большинства монофизитов. Именно этот боевой дух Филопона, очевидно, помешал ему стать во главе школы в решительный момент, так как мог испугать тех, от кого зависело его назначение, в частности монофизитского патриарха Александрии Тимофея IV (517–535), который, как и христианские власти Александрии, предпочел тогда Филопону вполне традиционного и консервативного в смысле традиций школы язычника Олимпиодора [xxv] . |
|
|
