| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АММОНИЙ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (III в.), христ. писатель. Евсевий Кесарийский (ок. 260 - ок. 340) в письме к Карпиану упоминал о том, что его «каноны», или таблицы для поиска параллельных мест в Четвероевангелии, восходят к труду А. А., составившего на основе Евангелия от Матфея синопсис 4 евангелистов - «Диатессарон», одноименный с сочинением Татиана Сирийского. Этот труд был переведен на латынь Виктором , еп. Капуанским ( 544). Евсевий также упоминал некоего А. А., к-рый, согласно Порфирию , был христианином и учителем Оригена , но затем уклонился в язычество. Евсевий с этим решительно не соглашался и настаивал на том, что А. А. «до последнего часа держался чистого и совершенного любомудрия», о чем свидетельствуют его труды, к-рые широко его прославили, напр. его кн. «О согласии Моисея с Иисусом» (Евсевий. Церк. ист. VI 19. 1, 9-10). Это сочинение, впрочем, как и др., связанные с именем А. А., не сохранилось. Замечание Евсевия о существовании А. А. (по Порфирию) дало основание нек-рым исследователям отождествлять упомянутого А. А. с Аммонием Саккосом (175-242). Однако речь, вероятнее всего, должна идти об Аммонии, еп. Тмуитском (в Н. Египте), ученике и друге Оригена, к-рый также известен как критик богословских взглядов Дионисия Великого , еп. Александрийского ( 264/65), в к-рых он усматривал субординационизм . Ист.: Harnack. Geschichte. Bd. 1. S. 406-407; Salaville S. Ammonius (6)//DHGE. T. 2. Col. 1314-1317; Eusebii Epistola ad Carpianum// Nestle-Aland. NTG. S. 73-74. Лит.: Zahn Th. Der Exeget Ammonius//ZKG. 1920. Bd. 38. S. 1-22; Bardenhewer. Bd. 2. S. 198-202; Altaner. Patrologie. S. 517. Рубрики: Ключевые слова: КЛИМЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (II-III вв.), раннехрист. церковный учитель и писатель, богослов, философ; один из основателей Александрийской богословской школы АГРИППА КАСТОР христ. писатель-полемист эпохи правления имп. Адриана, первым выступивший против гностического учения Василида АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ выяснение иносказательного смысла Свящ. Писания, литургического чина, религ., философск. и пр. текстов |
| Правда, не прекращалось и наряду с ним шло, и нередко усиливалось остановить и ослабить его направление прежнее, но оно не могло успеть в этом. Новое направление шло непрерывной и широкой дорогой, начиная от Антиоха, Аристовула и Филона, отчасти Аполлония тианского и Нумения до Аммония, Плотина, Ямлиха, Порфирия и Проьла, пока христианство не заградило его течения. Влияние древнего направления александрийской философии на новое ощутительно было только в том отношении, что оно вносило в него и поддерживало в нем рационалистический элемент, которым по преимуществу и отличается религиозно-мистическое новое направление александрийской школы от других, с подобным же направлением школ греческих. Особенность эта в том заключалась, что в деле знания считали не только не лишним делом, но и необходимом – обращаться к преданию, прислушиваться к верованиям религиозным; но в области, образуемой из мнений философских и религиозных, разум делали полным властителем и распорядителем, который под влиянием того или другого взгляда, то или другое принимал или отрицал, то или другое понимал так, или иначе. Так как философия Платона более всего сходилась с этим направлением, которое развивалось под ее влиянием, то отсюда выходило то, что предпринятая разумом переработка религиозных верований и преданий принимала на себя главным образом печать платонизма. Все религиозно-философические системы, какие только встречаем на пути этого направления, носят этот характер они представляют нам не внутреннее, живое и законное примирение и соединение философии и религии, но произвольное смешение той и другой под господствующим влиянием философии вообще и по преимуществу философии Платоновой. Чтобы яснее видеть сущность и характер этого направления, из которого как мы увидим после, выродился гностицизм, считаем не лишним остановиться на одном из главнейших представителей его, который, можно сказать, стоял во главе его, и имел огромное влияние на дальнейшее раввине его. Мы разумеем Филона, который хотя не первым является в новом направлении александрийской школы, но первый резко и выпукло обозначает его и определяет, и при том в самое благоприятное для его развитая время. |
| 2) Но душа мудрого и гностика, будучи заключена в тело лишь на короткое время, подобно страннику, пришедшему в чужую землю, пользуется телом умеренно, готовая покинуть эту обитель, едва лишь заслышит призыв. 3) «Странник, – говорит она, – я в этой земле и чужак среди вас». Василид полагает на этом основании, что избранные являются странниками в мире и имеют внеземное происхождение. 4) Однако это неверно, поскольку все творение создано единым Богом. Поэтому никто не может быть чуждым ему по природе, поскольку природа одна как един Бог . И все же избранный живет здесь как чужой, зная, что рано или поздно придется оставить все, чем он владеет. Ориген (А. И. Иваненко) 137 Ориген имеет не менее важное значение для византийской и средневековой философии, чем Климент Александрийский , а его вклад в становление христианского богословия трудно переоценить. Считается, что именно Ориген написал первый систематический трактат по христианской теологии. Он первый ввел именование Девы Марии Богородицей. Он разрабатывал доктрину о трех уровнях постижения Священного Писания , открывая дорог) аллегорическому истолкованию как методу толкования Писания, впрочем, опираясь на подход, разработанный еще Филоном Александрийским. Ориген родился в Александрии ок. 185 г. и носил египетское имя, означающее «рожденный (богом) Гором». Его родители были христианами; возможно, его отец, Леонид, сам дал ему христианское образование. Несомненно, на Оригена произвела сильное впечатление мученическая смерть его отца во время гонений имп. Севера (202 г.). Имущество семьи Оригена было конфисковано. Хорошо известна история про самооскопление Оригена в юности, вследствие буквального понимания Евангелия ( Мф. 19, 12 ). Не имеется свидетельств в пользу того, что Ориген учился у Климента Александрийского ; впрочем, христианская община Александрии была небольшой, так что Ориген мог знать о Клименте, как и о его учении. Репрессии императора Севера едва не привели к разгрому зарождающейся Александрийской школы христианской теологии. Огласительное училище было закрыто, и Ориген окунается в глубины языческой премудрости. В 209–210 гг. он слушает лекции неоплатоника Аммония Саккаса, изучает труды Платона, пифагорейцев и стоиков. Однако Ориген не отрекается от христианства. В 216 г. александрийский архиепископ Димитрий (189–231 гг.) назначает Оригена главой восстановленного огласнтелного училища; полтора десятка лет преподавания, проповедей и размышлений над основами христианского вероучения увенчались трактатом «О началах», а также многочисленными комментариями к Библии. Ориген много сделал для превращения огласительного училища в настоящую богословскую академию. |
| Гносис сочетает две стороны: Богопознание (теологию) и высшее нравственное совершенство. Положительное Богопознание, повторяет Климент, в полной мере недостижимо. Следует говорить, скорее, о том, чем Бог не может являться. Апофатика, таким образом, приобретает здесь классический облик. Бог выше всего сущего, выше единичности. Он бесконечен, безвиден и не имеет имени, а отчасти познается лишь в Сыне-Логосе, который есть Сила и Мудрость Отца, существует от века и не-тварен. Логос – «энергия» Отца, посредник между ним и миром, закон и разум всего сущего. Логос стоит вслед за Отцом, но чем дальше от Логоса, тем слабее связь с первоосновой бытия. Святой Дух – на третьем месте в Божественной Троице. Мы видим, таким образом, что апологетический субординационизм у Климента сохраняется. Высшая ступень Богопознания должна сопровождаться нравственным совершенством. Гносис, следовательно, есть устойчивое интеллектуально-нравственное состояние, в котором знание о Боге сочетается с аскетической безупречностью и герменевтической искушенностью. На высшей ступени гносиса платонический идеал созерцания первоначала в уподоблении ему сливается с христианским идеалом любви к Богу u ближнему. Однако этические воззрения Климента выдают влияние стоического идеала «бесстрастия», так как Бог – высшее нравственное совершенство – лишен страстей. Преемником Климента во главе Александрийской школы стал Ориген (ок. 185–264) – одна из самых необычных (чтобы не сказать – экстравагантных) фигур патристики как в человеческом, так и в интеллектуальном отношении. «Судьба Оригена , – писал Евсевий Кесарийский , посвятивший Оригену почти всю шестую книгу своей «Церковной истории», – представляется мне уже, так сказать, с пеленок чем-то необычайным» (VI 2, 2). Ориген родился в христианской семье и с детства посещал начальные классы Александрийской школы, где слушал Пантена и Климента. Когда во время гонений был схвачен его отец, Ориген так стремился разделить его участь, что лишь благодаря хитрости матери, спрятавшей одежду сына, остался в живых (там же VI 2, 6). В 203 г. Ориген возглавил школу в связи с отъездом Климента и вел самый аскетический образ жизни. Распространена легенда, что Ориген добровольно оскопил себя в молодости, дабы целиком отдаться ученым занятиям (там же Vl 8, 1–3). В возрасте 25 лет он, возможно, слушал известного философа Аммония Саккаса, у которого несколько позже учился основатель неоплатонизма Плотин. Так в лице Оригена зримо встретились две культурные традиции – эллинства и христианства. Почти тридцать лет Ориген плодотворно трудился в Александрии, но затем обстановка в городе ухудшилась. В 232–233 г. (когда родился ученик Плотина Порфирий) Ориген переселился в Кесарию Палестинскую и открыл там собственную школу. Погиб он мученической смертью при очередным гонениях. |
| Христианский Дидаскалион (греч. διδασκαλεον училище) явился антиподом гностических и неоплатонических школ. От александрийской науки он унаследовал тривиум, квадривиум и эклектический метод философствования, однако наполнил его новым содержанием, в качестве критерия истины положив сокровенный смысл Священного Писания . Обнаружение этого смысла стало здесь главной проблемой, причем не столько научной, сколько духовной и жизненной. На этом подробнее мы остановимся в следующих лекциях. Вопросы к семинарским занятиям • Охарактеризуйте Александрийскую эпоху как период в истории мировой культуры. • Каковы были предпосылки расцвета образованности в Александрии? • Какой смысл вкладывается исследователями в понятие «культурная ревизия» применительно к эллинизму? • Назовите имена философов, действовавших в Александрии с III в. до Р. Х. по II в. по Р. Х. К каким школам они принадлежали? • Объясните причины сравнительной непопулярности платонизма в Александрии. При каких обстоятельствах это направление стало усиливаться? • Расскажите о роли неопифагорейства в становлении александрийской интеллектуальной культуры. Темы докладов и творческих работ 1. Александрийский Мусейон: организация и структура. 2. Историческое значение «Великой библиотеки» в Александрии Египетской. 3. Средний платонизм: его место в развитии античной философии. 4. Александрийская филология и поэзия в структуре мировоззрения эпохи эллинизма. 5. Философские школы древней Александрии. 6. Александрийский скептицизм. 7. Плотин как ученик Аммония Саккаса. Лекция 2. Религиозность как фактор своеобразия александрийской интеллектуальной традиции Веротерпимость александрийского язычества, на которую обращают внимание исследователи, конституировалась всем строем александрийской культуры. Оно уже не было язычеством национальным, даже в том смысле, в каком сохраняла свой национализм государственная религия римлян. Призванное служить освящением династическому культу Лагидов и сочетая прежде всего элементы религии эллинской и египетской, александрийское язычество было либерально практически к любым формам религиозности, способным к синкретистской диффузии. |
| В. Иди в Царствие Небесное «узким путем» (Мф.7:14; Лк.13:24). 1. Тесные врата «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата: ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут» ( Лк.13:24 ). Этими словами Иисус Христос направлял Своих последователей к подвигу о спасении своей души. Недостаточно желать только спасения, необходим строгий подвиг, т. е. сосредоточение всех мыслей, напряжение всех сил к одной цели и устойчивость до конца. Преосвященный Феофан говорит: «Подвизайтеся внити сквозь тесная врата». Тесные врата – не по своей воле, не по своим желаниям, не в угоду себе; широкие врата – жизнь по всем движениям и стремлениям страстного сердца, без малейшего себе отказа в чем-либо. Таким образом, врата в Царствие – самостеснение. Стесняй себя во всем, – и это будет то же, что напряжения или упор в дверь, чтоб отворить ее и протесниться сквозь нее. Как и чем себя стеснять? Заповедями Божиими, противоположными страстным движениям сердца. Когда начинаешь сердиться на кого, вспомни заповедь Господа: «не гневайтеся всяко», и стесни тем сердце свое. Когда придут блудные движения, приведи на мысль запрещение даже и смотреть на жену с вожделением, и стесни тем свое похотение. Когда захочется осудить кого, вспомни слово Господа, что этим ты делаешь Судию Небесного неумолимым в отношении к тебе, и стесни тем свою заносчивость. Так в отношении и ко всякому порочному движению. Собери против каждого из них изречения Божественного Писания, и держи их в памяти. Как только выйдет из сердца какое либо дурное желание, ты тотчас свяжи его направленным против него изречением; или наперед обвяжи свои желания и помышления Божественными словесами и ходи в них: будешь будто в узах. Но в этих узах – свобода, или свободный путь в Царствие Божие. (Мысли на каждый день года епископа Феофана). 2. Подвиги благочестивые святых, шедших узким путем в Царствие Небесное I. Александрийский еп. Феоефил (кон. IV и нач. V в.), рассказывает, что некто Аммоний, нитрийский аскет 20 или инок, для усмирения плотской страсти выжигал себе раны на различных частях тела и время от времени подновлял их посредством раскаленного железа. Другой нитрийский монах, св. Макарий Александрийский или Младший, в продолжение шести месяцев лежал обнаженный среди скитского болота, отдавая себя на терзание ядовитым комарам. Подобное же блаж. Феодорит говорит о знаменитом столпнике св. Симеоне. Этот последний в продолжение долгого времени позволил кусать себя двадцати червям, необыкновенно большим и ядовитым, чтобы «малыми подвигами приучить себя к упражнению в больших». |
| О проблеме универсалий у александрийских неоплатоников, в школе Аммония (сына Гермия), см.: Linos Benakis, «The Problem of General Concepts in Neoplatonism and Byzantine Thought», Neoplatonism and Christian Thought. Ed. Dominic J. ÓMeara (Norfolk, Virginiä International Society for Neoplatonic Studies, 1982), 75–86. Бенакис фиксирует ряд существенных отличий в понимании соотношения общего и частного, выработанных в этой школе. Так, он доказывает (р. 82), что (1) реагируя на критику Аристотелем учения Платона об идеях, александрийцы постулируют отдельное существование универсалий в модусе отличном от такового у чувственных и частных вещей; (2) комментаторы более не говорят об области идей, существующих вне природного миропорядка; (3) идеи существуют внутри частных конкретных объектов или, скорее, частные объекты выражают саму идею, которая проявляется в них. Тем не менее, проявление идеи не означает, что явленное (феномен) тождественно этой идее; явление остается репрезентацией идеи, её копией, способом, которым идея проявляется; явленное всегда ниже своей идеи. Общее не перестает существовать как общее, когда начинает присутствовать в частных. Бенакис заключает (р. 84), что в школе Аммония общее онтологически первично относительно чувственного и частного; при уничтожении чувственного (первой сущности) перестает существовать не само общее (вторая сущность), но только его постижение умом. Общее существует тремя способами: как то, что прежде многого; то, что внутри многого; то, что относится ко многим и мыслится в связи с ними. Ср.: Аммоний, In Aristotelis Categoria 26, 10–14: «Частные суть подлежащее для общих не для того, чтобы общие существовали (ибо общие предсуществуют им), но чтобы общие относительно их сказывались», 40, 19–21: «Общее нуждается в первых, то есть частных сущностях, не для того, чтобы составляться ( συστ), но чтобы сказываться ( ηθ) сообразно им». Для александрийских неоплатоников универсальные идеальные сущности не только имеют реальность независимую от познающего субъекта, но также и существование более истинное, чем существование чувственных объектов. Универсальное есть воистину «первая» сущность (пусть и именуемая «второй»), которая выше частных сущностей в онтологическом плане; частное обладает даже более истинным существованием внутри универсального, чем само по себе (р. §1). |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Христианский гносис и Климент Александрийский Л. П. Карсавин. Святые отцы и учителя Церкви 1. С большой сдержанностью и верным чутьем к относительному значению чистой теории и к существенно и жизненно важному наметил Ириней ясные и основные линии церковного учения. Исходя из Предания, он попытался отгородить богословие от эллинской философии и лжеименного гносиса. Но Ириней понятен лишь в целом бурного религиозно-философского потока, который равно волновал и нехристианский и считающий себя христианским мир и в котором иудаизм, гностицизм и поздняя эллинская философия пытались слиться с христианством. Среди «христиан» богословие апологетов и Иринея воспринималось одними как слишком эллинствующее и грозившее единобожию, другими — как чрезмерно отграничившее себя от эллинской мудрости. Казалось, что можно было, отвергая ложь язычества и гностицизма и не покидая почвы Предания, раскрыть христианство более философски и гностически. Иными словами — к христианству стремился новый слой, не тот, из которого вышли малоасийские богословы, Ириней, ученик его Ипполит, Тертуллиан. Хотели быть христианами люди, принадлежавшие к течению, которое в язычестве было уже представлено Плутархом, Нумением, Аммонием Мешечником и скоро достигнет своего апогея в гениальном Плотине. Это сосредоточивавшееся в Александрии течение не было, по существу, ни языческим, ни христианским, но оно могло и хотело «креститься». В Александрийской Церкви, скоро вовлекшей в сферу своего влияния и Палестину, к концу II в. еще не существовало точных выкованных формул и окончательно установленного канона Писания. Но она все же жила Преданием и Писанием, ссылаясь на учение своих «старейших» (стр. 39); только жила свободнее, чем традиционалистский Запад. Издавна существовала в ней «катехизическая школа», одним из первых учителей которой предание позднее считало апологета «философа» Афинагора (гл. III). Ок. 180 г. во главе этой школы стоял прежний стоик Пантэн, «сицилийская пчела, собиравшая с цветов апостольского луга чистое сокровище ведения и влагавшая его в души слушателей». Его, «сокрывшегося в Египте, уловил» Тит Флавий Климент, долго искавший истину в эллинской философии и мистериях, объехавший Великую Грецию, Восток и Палестину. Приняв крещение, а потом и сан пресвитера, Климент около 190 г. сделался помощником Пантэна, чтобы вскоре его заменить. В 202—203 г. под грозой гонений он бежал к бывшему ученику своему еп. Александру в Кесарию Каппадокийскую, где и возник новый центр александрийского христианского гносиса. Умер Климент до 216 г. |
| Правда, эту цель они осуществили не христианскими средствами; но кровопролитие могло быть фактом неожиданным и для самих монахов: это ведь вполне возможно с точки зрения психологии толпы. 645 И вот, мы видим со стороны Кирилла какую-то двойственность в его отношении к этому печальному событию и, в частности, к герою его – Аммонию: сначала он превозносит Аммония, а потом старается замалчиванием изгладить из памяти всех и это событие, и этот поступок Аммония. Как могло произойти это в душе св. Кирилла? Нам кажется, что св. Кирилл, сначала обратив внимание на то, что именно хотели высказать монахи своим протестам, в душе одобрил эту цель прихода в город монахов. Кровопролитие, при этом происшедшее, могли ему объяснить случайностью, неизвестно кем допущенной, Аммония же – невинным страдальцем за неизвестно кем допущенное беззаконие. Невинности Аммония слишком легко можно было поверить, потому что трудно было допустить, что Орест или кто другой мог среди толпы в 500 человек, возбужденной, бунтовавшей и кричавшей безошибочно и быстро найти виновника нанесенного ему грубого оскорбления действием. Поверив невинности Аммония, св. Кирилл, желая подчеркнуть свое одобрение мысли, которую хотели высказать своим протестом монахи (хотя выражение её случайно вылилось в слишком грубую, нехристианскую форму), желая показать, что вопрос об отношении между светской и духовной властью в христианском государстве настолько важен, что на почве его решения могут быть даже мученики, устраивает Аммонию торжественное погребение, прославляет его „великодушие, как подвиг за благочестие“. Но когда всеобщий голос народа, а быть может, и нарочито произведенное по поручению св. Кирилла следствие доказало, что виновником грубой, нехристианской формы выражения высокой и похвальной мысли был именно Аммоний, то св. Кирилл сознает свою ошибку и своим молчанием на укоры со стороны пасомых старается загладить свой невольный грех . Таким образом, и в этом случае, если и можно видеть ошибку со стороны св. Кирилла, то корень её в том, что он слишком идеализировал нитрийских монахов и опрометчиво доверился слухам, оправдывавшим Аммония. |
| Он был учеником Аммония, преподававшего в то время философию блестящим образом. Ориген сделал в школе его большие успехи в науках, но не в поведении, потому что Аммоний был сперва христианином и воспитан христианскими родителями; но как скоро сделался способным рассуждать, то принял установленное законом богопочитание; напротив того, Ориген же, бывший язычником и воспитанный язычниками, 227 впал в варварскую безрассудность и до того извратил философию, что даже жил христианином, вопреки законов. Что же касается мнений его о Божестве, то он старался согласить учения Греков с баснями, им принятыми. Постоянно читал Платона, постоянно в руках у него были творения Нумения, Крония, Аполлофания, Лонгина, Модерата, Никомаха и прочих, считавшихся самыми знаменитыми среди перипатетиков. Также пользовался он книгами стоиков Херемона и Корнута. К писаниям еврейским прилагал он методу, посредством которой философы объясняли таинства Греков». Итак, сам Порфирий не мог отвергать учености Оригена . Некоторые из верующих, мало рассудительных, упрекали его за ученость, недостойную христианина; Ориген же рассудил оправдываться в одном замечательном письме, где говорится: «Когда я посвятил себя слову Божию и приобрел известность своей ученостью, то стало приходить ко мне множество еретиков, людей, посвященных в науки эллинские, особенно в философию. Тогда решился я вникнуть в догматы еретиков и во все мнения философов касательно истины. Поступил я так, подражая Пантену, который еще до нас был полезен очень многим и глубоко посвящен в науки этого рода а также по примеру Ираклия, заседающего ныне среди пресвитеров Церкви Александрийской и учившемуся в продолжение пяти лет у того же преподавателя философии, когда я пошел слушать его уроки. 228 Ираклий даже оставил обыкновенную одежду и надел манию философа и носит ее доныне». Мантия философа считалась в то время большим почетом. Иустин носил ее, принявши христианство, а Ираклий, по свидетельству Оригена , даже будучи пресвитером Церкви Александрийской. |
|
|
