| В. Отсюда и характеристика Феодора, какую дают греческая и мемфисская редакция диаметрально противоположны. По греческому житию, Феодор, будучи молодым, всегда обращался своими сердечными мыслями к Богу и укреплялся духом, следуя во всем за руководящим его отцом Пахомием и повинуясь ему, как Богу. Если же иногда случалось, что исполняя поручения Пахомия, он что-нибудь изменял и делал не то, что приказано, и Пахомий, порицая его, говорил: «зачем сделал ты это, юноша?» – Феодор не удивлялся и не оправдывался в защиту своего понимания, но молчал и так говорил себе: «Человек не изменяет слов своих, но быть может, как бы в экстазе захваченный Духом Св., приказывает сделать что-нибудь против своей воли, чтобы испытать меня, неопытного. Если же не так, то почему он порицает меня, исполняющего его приказания. Подобное сему нахожу у пророка Иеремии, где Господь порицает народ за жертвоприношения, совершаемые не в истине: «поскольку не так заповедал я отцам вашим ( Иер. 72, 2 )», хотя именно чрез Моисея именно это повелел» 82 . Но этот смиренник, во всем повиновавшийся Пахомию, как Богу, по коптским рассказам, в некоторых случаях проявлял по отношению к своему учителю замечательную дерзость. Братьям, работавшим в пекарне в Тавенниси, предписывалось полное молчание; если один брат нуждался в помощи другого, напр., для того, чтобы подать воды, он ударяет рукой по квашне, врытой в землю, но вот один брат, вместо того, чтобы воспользоваться этим молчаливым знаком, сказал словами: дай мне немного воды. Пахомий призвал с Певоу Феодора, на обязанности которого и лежало заведывание пекарней, и сказал: «пойди, узнай, как они нарушили вчера правило в пекарне», Феодор поспешно пошел и, узнавши, что в нарушении правила виноваты 18 человек, возвратился к Пахомию возмущенный и поднял руку, чтобы ударить его. Пахомий обратил все это дело в шутку 83 ). Г. Еще один случай. В начале пребывания Пахомия в Тавенниси, явились к нему жители из местечка, называемого Табак, в числе 80-ти человек с целью стать монахами. |
| 182 . Кроме книг Божественного Писания, имелись и книги Отцов и учителей Церкви. Это можно заключить из того, что пр. Пахомий строго запрещал касаться книг Оригена . Ибо других учителей, стало быть, можно и должно было касаться. 183 . Такими путями братия обогащались ведением всякой истины; и очень не дивно, что между ними воспитывались многосведущие Аввы, и смотрители, которые могли изустно предлагать частые и назидательные поучения братиям. 184 . Прилично эти правила заключить словами устава, помещенными в нем между 142 и 143 пунктами в виде заглавия: «Вот заповеди и постановления, как братья должны собираться для слушания Слова Божия, да избавляются души их от заблуждения и славят Бога во свете живых и ведают, как подобает в дому Божии жити, без преткновения и соблазна, чтобы не были опьяняемы какою-либо страстью, но стояли в истине и преданиях св. Апостолов и Пророков, подражая им в достодолжном хождении в дому Божием». 17) Нравственное преспеяние 185 . Но ведение истины есть путеводительный для жизни свет. Оно ценно, поколику содействует тому, чтобы украшать нрав всякими добродетелями. Посему устав Тавеннисиотского Общежития, столько питая дух молитвою, Словом Божиим, богомыслием, поучениями старших, взаимным собеседованием, требовал от них наиболее строгих подвигов, направленных к созиданию доброго иноческого нрава, и к утверждению духовной жизни. Таковы: 186 . Молчание . Уже не раз повторялось, что иноки должны так себя держать, чтоб руки работали, а ум занят был Божественным, по указанию Слова Божия. Это норма их жизни. Беседа между собою разрешалась только для припоминания того, что слышали в поучении от старших. О мирском ни о чем не должно было быть и помина. Устав прямо это предписывал: «Когда братия сидит дома, непозволительно им говорить ни о чем мирском; но пусть, если смотритель говорил что из Писания, вместе пересматривают то и передают друг другу, что кто из слышанного удержал в памяти» (п. 122, то же и в 60). 187 . Кроме этого разрешенного собеседования, хранилось молчание; и как в этом собеседовании проходило очень немного времени, то можно сказать, что иноки, по уставу, всегда должны были молчать. |
| Иногда от сего самого света, возгорающегося в сердце, открывается внутреннейший и глубочайший и сокровенный свет, так что человек, весь погрузясь в сладостное созерцание, не владеет более собою и становится буиим – и странным для мира сего, по преизобилию любви и услаждения и по сокровенным тайнам, им созерцаемым; высвободившись на то время, он спешит достигнуть меру совершенства, чтобы быть чистым и свободным от греха» 160 . Четвертый век по Рождестве Христовом представляет собою, как мы уже заметили выше, период самого блестящего расцвета восточного иночества, но вместе с тем как слава об иночестве распространяется по всему тогдашнему миру, возбуждая других к подражанию великим подвижникам, – в то же время приготовляет оскудение духа иночества, потому что она действует на самолюбие более слабых подвижников, в противоположность их иноческому призванию. В различных Патериках и Сказаниях о жизни и изречениях святых отчее нередко можно встречать известия о тщеславии иноков своими чудесами или победами над страстями. Современный нам истинный выразитель иноческого жития, недавно почивший преосвященный Феофан в своем труде «Древние иноческие уставы» об одном из первых и лучших рассадников восточного иночества – обители Тавеннисиотов, славившейся во всем мире и отовсюду привлекавшей к себе посетителей, – говорит: величественное «здание святости, столь прочно основанное и так крепко сплоченное трудами преподобного Пахомия, казалось, должно бы простоять непоколебимо до конца веков; но немощи человеческие каких не обманывали ожиданий? Блаженный Палладий, святой Кассиан, Иероним и Руфин, 50 лет спустя после преподобного Пахомия, говорят о Тавеннисиотах с полною похвалою и уважением; но тогда замечалось уже, что и чрезмерно умножившееся число братий, делая необходимым умножение средств содержания, начало уже вводить среди их заботы и печали века сего. Эти заботы в связи с нерадением, а отчасти и любочестием некоторых настоятелей, мало-помалу ввели распущенность и в отношении к иноческим порядкам, и в отношении к нравственности вообще, которая (распущенность), возрастая, со временем сделала то, что в Тавеннисиотах нельзя было уже узнать тех славных иноков, какие при преподобном Пахомии и ближайших его преемниках так сияли благодатию Христовою» 161 . |
| Среди иноков, державшихся Тавеннисиотского устава, было несчетное множество горевших духом ревнителей, которых вся забота состояла в том, чтоб совершенно отрешась от мира, нести Богоугодно благое иго Христово, и тем благонадежнее соделать свое спасение. Мир для них не существовал; и они не жили уже на земле, но некоторым образом наслаждались небесными радостями. Ибо как они искренно взыскали Единого Бога и Ему Единому служили со всем усердием, так и Бог преисполнял их сладостью небесных утешений, и приосенял глубоким внутренним миром, который драгоценнее всего, что может дать и обещать мир при самом широком обилии своих утех. Они все были тесно соединены между собою союзом любви, чистой и святой; взаимно себя воодушевляли на подвиги для преспеяния в жизни духовной; с некоторою ненасытностью питали себя духовно Словом Божиим; у них не было другой беседы, как о том, как восторжествовать над врагом, преодолеть страсти и достигнуть совершенной чистоты; и хотя множайшие из них были не более, как селяне, люди неученые и необразованные, но тщательным изучением Писанья, опытами жизни и озарениями свыше доходили до таких степеней мудрости духовной, что достойно составляли предмет удивления для всех знавших их. Нечего дивиться после сего, что многие из них были браты на епископские кафедры. и что обители Тавеннисиотов славившиеся во всем мире, отвсюду привлекали к себе посетителей, не только для того, чтоб своими глазами удостовериться в дивном образе их жизни, но и самим остаться среди их, подчиняясь тому же чину душеполезному, или научившись всему и навыкнув всем порядкам возвратиться во свояси, чтобы и там завесть подобное. Такое здание святости, столь прочно основанное и так крепко сплоченное трудами преподобного Пахомия, казалось, должно бы было простоять непоколебимо до конца веков; но немощи человеческие каких не обманывали ожиданий? Блаженные Палладий, св. Кассиан, Иероним и Руфин, 50 лет спустя после пр. Пахомия, говорят о Тавеннисиотах с полною похвалою и уважением; но и тогда замечалось уже, что чрезмерно умножившееся число братий, делая необходимым умножение средств содержания, начало уже вводить среди их заботы и печали века сего. Эти заботы в связи с нерадением, а отчасти и любочестием некоторых настоятелей, мало по малу ввели распущенность, и в отношении к иноческим порядкам и в отношении к нравственности вообще, которая, возрастая, со временем, сделала то, что в Тавеннисиотах нельзя уже было узнать тех славных иноков, какие, при пр. Пахомии и ближайших его преемниках, так сияли благодатию Христовою. |
| Сохранил его нам блаженный Иероним . Некоторые иноки из Италии, подвизавшиеся в Фиваиде и по всему Египту, не знавшие ни Греческого, ни Египетского языка, желали иметь устав пр. Пахомия на своем родном языке, как он ходил по рукам на Египетском и Греческом. С сею целью, доставши Греческий список записанных правил пр. Пахомия, они препроводили его к бл. Иерониму, прося его перевесть их на латинский язык. Бл. Иероним не отказался удовлетворить их прошение и перевел. В этом-то переводе мы и имеем устав пр. Пахомия. (В твор. бл. Иер. т. 2. Patr. Lam. 23). Он, как замечено, не обнимает всех порядков общежительного иночествования в Тавеннисиотских обителях, и правила в нем собраны без всякого плана. Бл. Иероним многое знал о тамошних порядках по слухам или узнал от тех, которые принесли ему устав Греческий и просили перевесть и заметил то в небольшом предисловии, предпосланном уставу. Между этими заметками, большая часть таких, которые указывают на вещи, не содержащиеся в писанном уставе. Кроме этого дополнения, многие правила сохранил Кассиан в своем уставе восточных обителей и в других статьях. Все это надобно иметь во внимании желающему начертать полный устав пр. Пахомия, не забывая и того, что дают знать и жития трех великих Авв. Если перевесть только правила пр. Пахомия, сохраненные в переводе бл. Иеронима, то это не даст надлежащего понятия о Тавеннисиотских общежительных порядках, по неполноте тех правил и по беспорядочности, в какой они собраны. Надлежит необходимость разложить их на группы по содержанию и дополнив недостающее из житий св. Основателей сего чина, из писаний Кассиана, из предисловия Иеронима и из некоторых сказаний в отечниках, предложить все в известном порядке, чтоб всякий мог ясно вообразить себе образ заведенной в тех обителях жизни. Это и предлагается. Труд этот однакож не новый. На Западе католические иноки давно занялись уяснением устава пр. Пахомия. – Один из опытов такого уяснения представляет автор Vies des peres des desert d " Orienm. Им воспользуемся с небольшими отступлениями в порядке и дополнениями в содержании. |
| По возвращении из ссылки преп. Макарий до самой кончины продолжал руководить насельниками Скитской пустыни. Он отошел ко Господу глубоким и всеми уважаемым старцем около 390 года. Память преп. Макария Великого празднуется 19 января/1 февраля. §2. Сочинения Та роль, которую играл преп. Макарий Великий в монашеском возрождении IV века, предопределила и его учительское служение. Плодом сего служения стал свод сочинений, являющихся по форме беседами и отчасти посланиями. Несмотря на то, что православная церковная традиция на протяжении столетий признавала подлинность сочинений преп. Макария, ряд исследователей ставят этот факт под сомнение и предлагают вести речь о псевдо-Макарии и о «Макариевском корпусе». Можно допустить, что преп. Макарий не являлся автором всех приписываемых ему сочинений и даже что не он, а его ученики с его слов составили рукописный свод его творений, но нет достаточных оснований сомневаться в том, что ядро «Макариевского корпуса» принадлежит именно преп. Макарию. Тот факт, что среди ближайших учеников преп. Макария был первый «философ пустыни», авва Евагрий, свидетельствует, что преп. Макарий – не был старцем-простецом, а обладал гибким и глубоким умом и великой мудростью, что и отразилось в его сочинениях. «Макариевский корпус» включает в себя около 70-ти сочинений, из которых традиция устойчиво считает принадлежащими преп. Макарию 50-т «Духовных бесед», 7-мь слов (наставлений), два послания и пять молитв, вошедших в ныне употребляемые утреннее и вечернее правила (по греческим рукописям утренняя молитва «Святый Ангеле, предстояй окаянной моей души...» тоже приписывается преп. Макарию). Соответственно, сочинения преп. Макария носят нравственно-аскетический и литургический характер. Нравственно-аскетические сочинения преп. Макария обращены не к новоначальным послушникам, приходившим в Нитрийскую пустыню или в Тавеннисиотское общежитие, а к скитянам, превосходившим своей жизнью прочих египетских монахов. Молитвы преп. Макария скорее всего носили не просто личный характер, а являлись богослужебными (не забудем, что он, будучи пресвитером, возглавлял богослужения). Благодаря тому, что эти молитвы, вероятно, стали общеупотребимы в богослужебной практике Скитской пустыни, они были записаны и сохранены. Если в самом деле молитвы преп. Макария были созданы нарочито для богослужебного пользования, то он – один из первых представителей монашества участвовавших в церковно-литургическом творчестве. |
| Уставы предлагаются в том же порядке, в каком они являлись на свет: 1) пр. Пахомия великого, 2) св. Василия великого, 3) пр. Кассиана и 4) пр. Венедикта.-Особенности каждого из них, не в духе, а в образе изложения, увидит всякий при чтении их. Заметим только относительно устава пр. Пахомия вел., ту особенность, что устав его так тесно связан с его жизнью и жизнью ближайших его преемников, Орсисия и Феодора Освященного, что впереди его належала нужда поместить начертание жизни их. Тоже самое впрочем можно сказать и об уставе св. ВасилиЯ вел., а отчасти и о последних двух уставах, хотя не в такой мере. Древние иноческие уставы 1. Устав преподобного Пахомия великого Устав пр. Пахомия дошел до нас в переводе бл. Иеронима. Но этот устав не представляет во всей полноте всего чина общежития, учрежденного св. Пахомием; потому что многое в него не внесено, а вошло в дело по непосредственному распоряжению Св. Учредителя, как значится в его житии. И из тех пунктов, какие есть в сохранившемся уставе, многие непонятны для незнакомого с обстоятельствами жизни сего главы Тавеннисиотов. Почему уставу надобно предпослать житие св. Пахомия. Читающий сие житие не может не заметить, что, хотя Тавеннисиотские порядки в главном очертились еще при жизни св. Аввы, но многие подробности продолжали определяться и при ближайших преемниках его, Орсисии и Феодоре Освященном. Можно положить наверное, что многие пункты и в устав внесены уже при сих преемниках. Потому, для полнейшего уразумения и начертания сего устава, надо взять во внимание обстоятельства жизни и этих великих Авв. Из сих Авв, преемников Св. Пахомия, Св. Феодор часто говорил поучения к братиям, но они не сохранились. От Аввы же Орсисия сохранилось большое наставление об устроении иноческого жительства, которое он составил, уже приближаясь к кончине, и предал братиям в виде отеческого завещания. Оно обнимает весь строй иноческой жизни, объясняя наиболее, в каком духе должна быть строго выдерживаема та или другая сторона сей жизни. Почему наставление сие можно назвать кратким обзором Тавеннисиотского устава.- |
| 16. Имея всегда Господа пред очами своими, будем воспоминать крестные страдания Его и смерть, коею мы искуплены и оживлены. 17. Возненавидим мир и все, что в мире; возненавидим и всякий телесный покой; отвержемся от самой жизни, да Богови жить возможем. 18. Будем помнить звание наше, и то, как, вступая в него, обещались мы служить Богу: в день суда это самое и потребуется от нас. 19. Будем алкать, жаждать, наготствовать, бденно бодрствовать и из глубины сердца воздыхая, проливать слезы во время псалмопений и молитв. 20. Испытанию строгому должно нам подвергать самих себя,-делаем ли мы хоть что-нибудь, достойное беспредельной милости к нам Божией. 21. Не будем бегать утеснения прискорбностями, чтоб восприять покой утешения в Господе, и сподобиться вечных благ в нескончаемой жизни. 3. Преподобного Орсисия аввы Тавеннисиотского наставления 1. Об устроении монашеского жительства 1. «Слыши Израилю заповеди живота, внуши разумети смышление. Что есть Израилю? Что яко еси на земли вражии? Обетшал еси на земли чуждей, осквернился еси с мертвыми, вменился еси с сущими во аде, оставил еси источник премудрости. Аще бы путем Божьим ходил еси, жил бы в мире во время вечное. Научися, где есть смышленее, где есть крепость, где есть мудрость, еже разумети купно: где есть долгожитие и жизнь, где есть свет очес и мир? Кто обрете место ея? И кто вниде в сокровище ея?» (Варух. 3:9—15). Это говорил Пророк Варух тем, которые были отведены в плен в землю Вавилонскую,-в страну врагов своих за то, что не хотели исполнять увещания Пророков и забыли закон, данный чрез Моисея. Бог, однако же, навел на них такие казни и кары и подверг их игу рабства с тем, чтоб вразумить их, как своих, и как отец детей исправляет, исправить их. Не хотел Он, чтоб испытав такое наказание, они погибли, но желал спасти их чрез покаяние. 2. А мы, смотря на это, должны припоминать слова Апостола, который говорит: «аще Бог естественных ветвей не пощаде, да не како не пощадит и нас» (Рим.11:21).-Еще ли будем небречь об исполнении заповедей Божиих? – «Сия вся образы прилучахуся о нем, писана же быша в научение наше, в них же концы веке достигоша» (1Кор. 10:11).-И те были переведены из города Иудейского в город Халдейский,-т. е., переменили место на земле; а мы, если Бог всегда будете видеть в нас одну беспечность, потеряем тот град свой, который в будущем веке. Тогда вместо веселия будем мы преданы в плен мукам и лишимся вечной радости, которую отцы наши и братья обрели постоянством в труде. |
| Такое смиренное с самозабвением послушание тем более в нем имело цены, что он и родом был из знатных и по дарованиям, и образованием превосходил там всех. И если в последствии, он стал во главе всего братства, то на такую высоту возвели его не познания и не другие какие преимущества, а именно то, что он при всех их умел беспрекословно повиноваться. Пр. Пахомий питал большие о нем надежды, и не боялся делать ему разные довольно трудные поручения, то утешать скорбящих, то укреплять ослабевающих, то возвращать к долгу непокорных. И все такие поручения он успевал исполнять к удовольствию Аввы с отменным благоразумием. Замечателен следующий случай: один брат нерадивый и непокорный, не терпя более обличений, какие делал ему пр. Авва, и исправиться желания не имея, решил бежать из монастыря. Блаж. Феодор, узнав об этом, притворился, будто и сам имеет неудовольствие на старца, и желает бежать из монастыря, и сказал тому брату: ведаешь ли, брат, жестоки паче меры слова этого старца, и не знаю, возмогу ли я более терпеть здесь. Брат тот обрадовался, думая, что нашел единомышленного себе товарища. Тогда пр. Феодор сказал ему: побудем еще немного здесь, брат, и если старец переменится к нам и станет добр, останемся здесь, а если по-прежнему будет зол и яростен, бежим отсюда вместе. Брат согласился на это и остался в обители ждать, пока выдут оба вместе. Между тем пр. Феодор рассказал все пр. Авве. Одобрив эту меру, пр. Пахомий, спустя немного, позвал их обоих, и преклонив голову пред ними, сказал: простите мне, братие, согрешил я пред вами; но и вы должны, как искренние сыны, терпеть и носить немощи Отца вашего. Видя такое смирение старца, брат умилился, сознал свою виновность и положил быть вперед во всем исправным, отбросив всякое помышление о побеге из обители. Пр. Пахомий, находя пр. Феодора достаточно утвержденным в жизни по Богу и мудрым в ведении внешних дел, поручаемых, ему, наконец положил вверить ему и настоятельство над братьями. Он поставил его Аввою монастыря Тавеннисиотского, сам же давно уже жил в Пабо, который сделался местом пребывания главных Авв. Пр. Феодору было тогда около тридцати лет. Не смотря, однакож на такую молодость, кроме управления особым монастырем пр. Пахомий часто поручал ему посещение и всех других обителей с правом делать в них распоряжения, какие найдет нужными, и распоряжения сии исполнять так, как бы сам пр. Пахомий лично их делал. Об этом обители предварительно были извещены самим пр. Пахомием. |
| 236. Один искусный брат пришел из Скита в Фиваиду и вступил в киновию, в которой почти все братия были мужи святые из так называемых тавеннисиотов. Пробыв там несколько дней, говорит он архимандриту: сотвори молитву, авва, и отпусти меня, ибо я не могу пребывать здесь! Авва спрашивает: почему, сын мой? Брат отвечает ему: потому что здесь нет труда, а посему и мзды. Все здешние отцы суть подвижники, а я человек грешный и пойду туда, где могу встретить поношение и уничижение, ибо сии спасают человека грешного. Удивясь тому и узнав, что он делатель, авва отпустил его, сказав: поди, сын мой, мужайся, и да крепится сердце твое, и потерпи Господа ( Пс. 26:14 ). 237. Старец сказал: смирение часто и без трудов спасало многих, как свидетельствуют о сем мытарь и блудный сын, кои, произнесши только несколько слов, были спасены. Труды человека, если нет при них смирения, губят его, ибо многие от великих трудов, какие подъемлют, падают в гордость, как фарисей. 238. Брат пришел к старцу и спросил его: каково тебе, отче? Старец отвечал: худо. Брат говорит ему: почему, авва? Старец сказал: вот уже восемнадцать лет предстою я Богу, проклиная себя и говоря: прокляти вси, уклоняющиися от заповедей Твоих ( Пс. 118:21 ). Услышав сие, брат вышел, получив великую пользу от смирения старцева. 239. Пришел некогда в Раифу богатый человек из чужой страны и дал в милостыню братиям по монете, послал также и одному безмолвнику, сидевшему там в келлии. В ту ночь видит старец поле, исполненное терний, и кого-то, говорящего ему: ступай жни на поле давшего тебе монету. Утром послал безмолвник за приславшим ему монету христолюбцем и отдал ее ему, говоря: прими, брат, монету. Куда мне жать чужие терния! О, если бы очистить хотя свои! 240. Старец сказал: если сидишь в пустыне на безмолвии, не содержи в уме, будто делаешь что-то великое, но лучше почитай себя собакою, изгнанною из среды народа и привязанною за то, что нападает на людей и кусает их. 241. Старец сказал: если человек потрудится в том, чтоб всегда обличать, укорять и уничижать сокровенно душу свою, то уверит ее, что она бесчестнее собак и зверей, ибо те никогда не прогневляли Сотворившего их и не приидут на суд. Гораздо лучше не восстать на суд, нежели, восставши, вечно мучиться. |
|
|
