| Очищение «от тайных» (κ των κρφιων) предполагает внутренние, сокровенные грехи и страсти, а под «чуждими» подразумеваются, вероятно, бесовские «приражения» извне. См. у св. Иустина: «Мы, верующие в Бога, молим его Сохранить нас «от чуждых», то есть злых и лживых духов, как образно говорит пророческое слово одного из верующих в Него». Св. Иустин Философ и Мученик. Творения. М., 1995, с. 178—179. Монах, к которому обращался Феодор, подвергался, как видно, обоюдному искушению. Данная фраза (8ς μχρι του παρντος νδημν τ σματι ερστει τω Κυριω) может иметь и тот смысл, что Феодор еще был жив, когда Аммон писал свое послание (так понимается в старом русском переводе: «Феодор Александриец еще доселе не разлучился с плотию, иугождает Господу»), но этот вариант перевода менее вероятен. Феодор Александриец представлял собою весьма выдающуюся личность среди всех пахомиевских иноков. Обратившись в христианство в 17 лет, он был крещен св. Афанасием и 12 лет проходил служение чтеца. После этого Феодор стал «тавеннисиотом» и исполнял послушание переводчика при преп. Пахомии, высоко ценившим его подвижническую жизнь и ясный ум. Когда преп. Пахомий «сам несколько усвоил греческий язык, чтобы иметь возможность иногда лично беседовать с греками», то «для ближайшего руководства монахами иностранцами избрал Феодора Александрийца, как более всех преуспевшего в подвигах монашеских и усвоившего в достаточ-ной степёни и коптский язык. Феодор передавал грекам то, что говорил преп. Пахомий в своих поучениях. Он ревностно заботился о спасении вверенных его попечению монахов. Еще при жизни Пахомия он три года (по новейшим сведениям 13 лет. — А. С.) был начальником монахов иностранного происхождения. Он оставался в этой должности и по смерти св. Пахомия, при его преемниках авве Орсисии и Феодоре Освященном». Архимандрит Палладий. Указ. соч., с. 94. Если все же предположить, что Феодор Александриец еще здравствовал, когда Аммон писал свое послание, то ему должно было быть более 90 лет. |
| Александр, пр. обители Неусыпающих, † 430 г., 23 февр. и 3 июля. Александр пресвитер муч., 13 мар. Александр муч. и другой того же имени † 303 г., 15 марта. Александр муч. † около 250 года, 10 апреля. Александр, пр. Ошевенский, † 1479г., 20 апреля. Александр муч. † 298 г., 13 мая. Александр муч. (с Фалалеем) † 284 г., 20 мая. Александр муч. † III в., 29 мая. Александр Куштский, пр., † 1439 г., 9 июня. Александр муч. † 311 г., 10 июня. Александр преп. † 431 г., 3 июля. Александр из 45 муч. в Никополе † 319 г., 10 июля. Александр муч. † 296 г., 11 авг. Александр, епископ Команский, † 251 г., 12 августа. Александр, патр. Констант., † 340 г., 30 августа. Александр Свирский , пр., † 1533 г., 30 августа. Александр Невский † 1263 года, 30 августа и 23 ноября. Александр Иерусалимский 251 г., 12 декабря. Алексий, митр. Московский, † 1378 г., 12 февраля, 20 мая и 5 октября. Алексий, человек Божий, † 411 г., 17 марта. Алексий муч. † 730 г., 9 августа. Алексии, затворник Печерский, † XIII века, 21 сентября. Алим (или Ахим) из Маккавеев, 1 августа. Алипий, иконописец Печерский, † XII века, 17 августа. Алипий столпник † 640 г., 26 нояб. Алфей муч. в Сицилии 251 года, 10 мая. Ама муч. † 346 г., 9 июня. Алфей Апостол, 26 мая. Аманд муч. (с Фидием), 320 г., 15 сентября. Амвросий Медиоланский † 397 года, 7 декабря. Аммоний исповедн. IV века, 20 мая. Аммоний Печерский XII века, 28 авг. Аммоний (с Вавилой), 4 сент. Аммон, настоятель Тавеннисиотской обители V в., 2 января. Аммон преп. † около 350 года, 4 октября. Амос пророк, 15 июня. Амилий, Апостол из 70-ти, 4 янв. и 31 октября. Амфилохий, епископ Волынский, † 1122 г., 28 августа. Амфилохий, пр. Глушицкий, † 1452 г., 12 октября. Амфилохий Иконийский † 395 года, 23 ноября. Амфиан муч. † 306 г., 2 апреля. Анания, Апостол из LXX, 4 янв. и 1 октября. Анания муч. † 344 года, 17 апреля (с Симеоном Персидск.). Анания иконописец † 1581 года, 17 июня. Анания отрок, 17 декабря. Анастасий Персянин муч. † 622 г., 22 января. Анастасий Печерский † XI в., 22 янв. и 21 сентября. |
| 75 Или «раз в два дня». Подобная аскеза практиковалась уже назареями (свт. Епифаний Кипрский . Панарий, XXIX, 5, 3//Vol. 1, p. 326: 10–11 Holl; PG 41, 397 B 13–14). Св. Антоний Великий вкушал единожды в день после захода солнца, но иногда увеличивал интервал в приёме пищи (свт. Афанасий Александрийский . Житие Антония, 7//SC 400, p. 152: 25–27 Bartelink; PG 26, 852 C; рус. пер. т. 3, с. 185: «и через два дня, а нередко и через четыре» – неправилен). Впоследствии эта практика стала довольно обычной среди монахов (Палладий. Лавсаик, житие XVIII [ Макарий Александрийский ], 14//P. 52: 20 Butler; P. 86: 121 Bartelink [в PG 34, 1058 A это чтение отсутствует]; XXXII [Пахомий и тавеннисиоты], 11//P. 95: 12 Butler; P. 158: 95 Bartelink; PG 34, 1105 B 6; Блж. Феодори Кирский. История боголюбцев IV, 12//SC 234, p. 318: 8 Canivet – Leroy-Molinghen; PG 82, 1349 B 12; XXVI, 5//SC 257, p. 166: 4 Canivet – Leroy-Molinghen; PG 82, 1468 C 3 [рус. пер. по ред. А. И. Сидорова , с. 182 и 265: «через два дня» – в обоих случаях неправилен, ср. правильные указания PGL, p. 343, δι A 2]; Изречения святых отцов (алфав.). Аммон, 4//PG 65, 120 С; Серапион, 1//PG 65, 416 В [рус. пер. на с. 34 и 184 в обоих случаях «через два дня» неправилен]; анонимное собрание//Revue de l’Orient Chretien. 2me serie. T. 4 (14). 1909. P. 363, 242 Nau [ δο δο и δι δο]). 76 Hapax. Гл. 65 почти полностью цитируется в Уставе монастыря Предтечи, 18 (p. 29: 10–12 Papadopoulos-Kerameus). 81 Сочетание редко встречающегося слова λιμοκτονε с прилаг. σθενεστρους ( περγζεται) может намекать на одно место из Государства (589 а 1) Платона, где древнегреческий философ описывает борьбу добродетели и порока в душе человека: с виду кажется, что перед тобой один человек, но внутри его прячется чудище наподобие химеры, в котором происходит борьба человека, многоголового зверя и льва; тот, кто откармливает чудище, делает льва сильнее ( ποιεν σχυρν κα τν λοντα κα τ περ τν λοντα), а человека уморяет голодом и делает его слабее ( τν δ νθρωπον λιμοκτονεν κα ποιεν σθεν), так что человек не может приручить зверя и льва, но они постоянно враждуют друг с другом. |
| (18.12) Услышав, что тавеннисиоты имеют великое жительство, переоделся он и, взяв мирскую одежду рабочего, через пятнадцать дней пришел в Фиваиду, держа путь через пустыню. И войдя в монастырь тавеннисиотов, спрашивал их архимандрита по имени Пахомий, мужа славнейшего и имеющего дар пророчества. От Пахомия же было скрыто о Макарии. И встретившись с ним, говорит ему: «Прошу тебя, прими меня в монастырь твой, чтобы я стал монахом». (18.13) Говорит ему Пахомий: «Ты уже состарился и не можешь подвизаться. Братья – подвижники, и ты не снесешь их трудов, и соблазнишься, и выйдешь, злословя их». И не принимал его ни в первый, ни во второй день, до семи дней. Поскольку же тот не отступал, пребывая в посте, затем говорит ему: «Прими меня, авва, и если не буду поститься, как они, и работать, повели меня выгнать». Убеждает братьев принять его. А община одного этого монастыря до сего дня – четыреста тысяч человек. (18.14) Итак, он вошел. Когда же прошло немного времени, настала четыредесятница, и видит он, что каждый подвизается различным образом. Кто ест вечером, кто через два дня, кто – через пять. Иной же стоит всю ночь, а днем сидит. И наломав множество ветвей от финиковых пальм, стоял он в одном углу, и, покуда не исполнилось сорок дней и не настала Пасха, не вкушал ни хлеба, ни воды. Ни колен не сгибал, ни ложился, ни принимал ничего, кроме немногих листов капусты, и те по воскресеньям, чтобы думали, что он ест. (18.15) И если когда и выходил по своей нужде, скорее снова приходя, становился, не разговаривая ни с кем, не раскрывая рта, но молча стоял. Кроме молитвы в сердце и ветвей в руках ничего не делал. Видя его, все подвижники восстали против игумена, говоря: «Откуда ты привел к нам этого бесплотного во осуждение нам? Или выгони его, или увидишь, что все мы уйдем». Услышав о его жительстве, помолился Богу, чтобы ему было открыто, кто он. (18.16) И открылось ему, и, взяв его за руку, выводит его в дом молитвы 87 , где был жертвенник, и говорит ему: «Иди сюда, честный старче. Ты Макарий и скрыл от меня. Много лет желал я тебя видеть. Благодарю тебя, что проучил 88 моих чад, чтобы не думали много о своих подвигах. Иди же в свое место. Достаточно ты наставил нас. И молись за нас». Тогда тот, будучи почтен, удалился. |
| Епископы испугались, пригласили с своей стороны на собор множество мирян и солдат. Пахомий прибыл больной, но получив предложение обсудить вопрос мирным путем, на носилках внесен был в собрание. Епископы тотчас же открыли формальный допрос: «правда ли, что ты восходил на небо и знаешь все, совершающееся в душе человека?» Один монах, некогда находившийся при Пахомии, робко засвидетельствовал последний пункт обвинения. «Почему же ты боишься сказать откровенно, – заметил Пахомий, – ты говоришь истину». Обратившись к некоторым епископам, прежде подвизавшимся с ним в тавеннисийских общежитиях и теперь заседавших в рядах судей, он спросил: «правда ли, что вы не знаете, каково было мое поведение в те дни, когда вы были со мной??» Четверо из них ответили: «мы знаем тебя за человека благочестивого и праведного и никогда не слышали, чтобы ты говорил: «я восходил на небо» и: «знал, что совершается в душах человеческих». «Это правда, – заявил во всеуслышание собора Пахомий, – я не говорил, что знаю все, совершающееся в сердцах человеческих, но когда братия умножилась в монастыре, я утверждал, что Господь дал мне благодать различать добрых от злых, когда они приходят ко мне, чтобы сделаться монахами. Что же касается ваших слов, будто бы я восходил на небо, то я этого никогда не говорил; но я сказал: я был восхищен в рай, по повелению Господню: я сказал истину и не стал бы лгать даже в присутствии царей». При последних словах Пахомия епископы закричали толпе: «слышали ли вы что-нибудь подобное от человека?» Толпа стала неистовствовать; в церкви началось кровопролитие; послышались крики: «никого не убивать, кроме Пахомия». С большим трудом два сильных брата вынесли его на постели из храма, но лишь только он появился на улице мужчины и женщины с терасс и крыш начали бросать в него камнями. Городские беспорядки могли бы зайти далеко, если бы не вмешалось одно влиятельное лицо в городе – Сабин, пригрозивший гражданам строгим наказанием со стороны римских властей. Тавеннисийские монахи, пользуясь общим шумом, незаметно спасли его от бушующей черни и вместе с ним возвратились в монастыри 124 . |
| Но о св. юродивых мы должны сказать, что рознь между ними и современным им обществом простирается еще далее, чем указано и доходит до полной противоположности интересов той и другой стороны, потому что св. юродивые ни во что вменяют все то, чем живет окружающий их мир. По отношению к ним и обществу в данном случае сбываются слова святого апостола Павла: «душевный человек, не принимает того, что от духа Божия, потому что он почитает это безумием и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может» 771 . Св. юродивых, как людей духовных, могли понимать только такие же, как и они, духовные люди, т. е. вполне отрешившиеся от мира. Характерный случай представляет житие св. Исидоры тавеннисиотской, о чем было говорено выше. Из жития св. Киприана Устюжского известно, что он любил принимать к себе св. юродивого Прокопия (Устюжского) и много утешался посещением этого угодника Божия 772 . Из жития преп. Иринарха затворника видно, что на его духовное развитие много влиял св. юродивый Иоанн Власатый, и что, когда Иринарх терпел временное изгнание из обители, то пользовался советами и утешением от него 773 . Словом, для людей того же духовного склада, каким отличались св. юродивые, для соучастников в одной общей брани духовной, какая ведется всеми св. угодниками, странности св. юродивых не казались таковыми, так как в духовной жизни они естественны и целесообразны. В самом деле, духовная жизнь на высших ступенях её развития очень разветвляется: брань с невидимым врагом, старающимся при всяком случае привнести в эту жизнь что либо свое, усложняется, видоизменяются приемы и средства в этой брани. Вот один из них, указываемый св. Лествичником: «постараемся, говорит он, не только бороться с демонами, но и нападать на них. Кто победил страсти, тот поражает демонов, притворно показывая, что имеет страсти и тем обманывает своих врагов, оставаясь неуязвленным для них 774 . И здесь заключается разгадка таких непонятных явлений в жизни св. |
| Итак, желая ввесть читающих в полное представление Тавеннисиотских порядков, предлагаем:- во I-x, Жития св. великих Авв: Пахомия, Орсисия и Феодора Освященного; – во II-x, Устав Тавеннисиотского Общежития; – в III-x, Наставление Орсисия об устроении иноческого жительства.-Приложим к сему- в IV-x, три небольшие сборника уставных правил, изреченных отцами соборно, и два начертания правил пр. Макария Александрийского. Жития св. великих Авв Тавеннисиотских Не все подробности их жизни внесем сюда, а только те обстоятельства, которые касались учреждения общежительных порядков в Тавеннисиотских обителях. Заимствуем сказания о сем из Четь-Минеи, из Дионисия малого Patr. Latin. t. 73, и из Vies des Peres des deserts Orient, раг 1е К. Р. Michel Agne Marin, de Ì ordre des minimes. 1824. 1. Житие пр. Пахомия великого По происхождению, пр. Пахомий был Египтянин Верхней Фиваиды, по вере язычнике; но лета юности провел в чистоте и непорочности. Эта чистота нрава дала ему возможность ощутить присутствие неземных начал жизни в жителях города Оксиринфа, когда взятый в военную службу на 20 году своем, миновал он вместе с другими этот город и видел необыкновенное родственное к себе и своим соратникам радушие его обитателей. Узнав, что они потому таковы, что были христиане, он тут же положил в сердце своем, если возвратится живым с войны, принять христианство и жить по духу его. Возвратившись в добром здоровье, он крестился в своем селении Шенобоске и, по некоем видении во сне, исполнившем сердце его пламенным влечением к пребыванию с единым Богом, удалился в пустыню к известному в той местности отшельнику Паламону. Паламон сначала отказывался принять его, указывая на крайние лишения и суровость своей жизни; но потом, удостоверившись, что Пахомий искренно готов на всякого рода труды самоумерщвления, и что их то именно и искал, принял его в свое руководство, ввел в свою келию и скоро потом облек в иноческое одеяние. Оба они проводили время в молитве, псалмопении, взаимном собеседовании и особном богомыслии. Рукоделием их было прясть волну и готовить власяницы, и они не щадили себя, занимаясь этим делом, не потому, чтобы нужда большая заставляла это делать, а для того, чтобы всегда иметь под руками, чем помочь нуждающемуся, не меньше сего и для того, чтобы преутруждать и держать в утомлении плоть свою. |
| Среди иноков, державшихся Тавеннисиотского устава, было несчетное множество горевших духом ревнителей, которых вся забота состояла в том, чтоб совершенно отрешась от мира, нести Богоугодно благое иго Христово, и тем благонадежнее соделать свое спасение. Мир для них не существовал; и они не жили уже на земле, но некоторым образом наслаждались небесными радостями. Ибо как они искренно взыскали Единого Бога и Ему Единому служили со всем усердием, так и Бог преисполнял их сладостью небесных утешений, и приосенял глубоким внутренним миром, который драгоценнее всего, что может дать и обещать мир при самом широком обилии своих утех. Они все были тесно соединены между собою союзом любви, чистой и святой; взаимно себя воодушевляли на подвиги для преспеяния в жизни духовной; с некоторою ненасытностью питали себя духовно Словом Божиим; у них не было другой беседы, как о том, как восторжествовать над врагом, преодолеть страсти и достигнуть совершенной чистоты; и хотя множайшие из них были не более, как селяне, люди неученые и необразованные, но тщательным изучением Писанья, опытами жизни и озарениями свыше доходили до таких степеней мудрости духовной, что достойно составляли предмет удивления для всех знавших их. Нечего дивиться после сего, что многие из них были браты на епископские кафедры. и что обители Тавеннисиотов славившиеся во всем мире, отвсюду привлекали к себе посетителей, не только для того, чтоб своими глазами удостовериться в дивном образе их жизни, но и самим остаться среди их, подчиняясь тому же чину душеполезному, или научившись всему и навыкнув всем порядкам возвратиться во свояси, чтобы и там завесть подобное. Такое здание святости, столь прочно основанное и так крепко сплоченное трудами преподобного Пахомия, казалось, должно бы было простоять непоколебимо до конца веков; но немощи человеческие каких не обманывали ожиданий? Блаженные Палладий, св. Кассиан, Иероним и Руфин, 50 лет спустя после пр. Пахомия, говорят о Тавеннисиотах с полною похвалою и уважением; но и тогда замечалось уже, что чрезмерно умножившееся число братий, делая необходимым умножение средств содержания, начало уже вводить среди их заботы и печали века сего. Эти заботы в связи с нерадением, а отчасти и любочестием некоторых настоятелей, мало по малу ввели распущенность, и в отношении к иноческим порядкам и в отношении к нравственности вообще, которая, возрастая, со временем, сделала то, что в Тавеннисиотах нельзя уже было узнать тех славных иноков, какие, при пр. Пахомии и ближайших его преемниках, так сияли благодатию Христовою. |
| Может быть, при жизни пр. Пахомия, кроме правил, начертанных Ангелом на дщице, ничего писанного и не было. Весь устав был в пр. Пахомие и действовал на практике, будучи исполняем теми, на коих возлагаемо было блюдение заведенных порядков. Впоследствии, стали записывать то сторонние посетители, то свои для памяти. В записи не соблюдался какой либо порядок, а что приходило когда на ум или представлялось важным, то и записывалось. Так прилагалось правило к правилу, и составился сборник правил, составляющих дошедший до нас писаный устав пр. Пахомия. Сохранил его нам блаженный Иероним. Некоторые иноки из Италии, подвизавшиеся в Фиваиде и по всему Египту, не знавшие ни Греческого, ни Египетского языка, желали иметь устав пр. Пахомия на своем родном языке, как он ходил по рукам на Египетском и Греческом. С сею целью, доставши Греческий список записанных правил пр. Пахомия, они препроводили его к бл. Иерониму, прося его перевесть их, на латинский язык. Бл. Иероним не отказался удовлетворить их прошение и перевел. В этом-то переводе мы и имеем устав пр. Пахомия. (В твор. бл. Иер. т. 2. Ратг. Lam. 23). Он, как замечено, не обнимает всех порядков общежительного иночествования в Тавеннисиотских обителях, и правила в нем собраны без всякого плана. Бл. Иероним многое знал о тамошних порядках по слухам или узнал от тех, которые принесли ему устав Греческий и просили перевесть и заметить то в небольшом предисловии, предпосланном уставу. Между этими заметками, большая часть таких, которые указывают на вещи, не содержащиеся в писанном уставе. Кроме этого дополнения, многие правила сохранил Кассиан в своем уставе восточных обителей и в других статьях. Все это надобно иметь во внимании желающему начертать полный устав пр. Пахомия, не забывая и того, что дают знать и жития трех великих Авв. Если перевесть только правила пр. Пахомия, сохраненные в переводе бл. Иеронима, то это не даст надлежащего понятия о Тавеннисиотских общежительных порядках, по неполноте тех правил и по беспорядочности, в какой они собраны. |
| Среди иноков, державшихся Тавеннисиотского устава, было несчетное множество горевших духом ревнителей, которых вся забота состояла в том, чтоб совершенно отрешась от мира, нести Богоугодно благое иго Христово, и тем благонадежнее соделать свое спасение. Мир для них не существовал; и они не жили уже на земле, но некоторым образом наслаждались небесными радостями. Ибо как они искренно взыскали Единого Бога и Ему Единому служили со всем усердием, так и Бог преисполнял их сладостью небесных утешений, и приосенял глубоким внутренним миром, который драгоценнее всего, что может дать и обещать мир при самом широком обилии своих утех. Они все были тесно соединены между собою союзом любви, чистой и святой; взаимно себя воодушевляли на подвиги для преспеяния в жизни духовной; с некоторою ненасытностью питали себя духовно Словом Божиим; у них не было другой беседы, как о том, как восторжествовать над врагом, преодолеть страсти и достигнуть совершенной чистоты; и хотя множайшие из них были не более, как селяне, люди неученые и необразованные, но тщательным изучением Писания, опытами жизни и озарениями свыше доходили до таких степеней мудрости духовной, что достойно составляли предмет удивления для всех знавших их. Нечего дивиться после сего, что многие из них были браты на епископские кафедры и что обители Тавеннисиотов, славившиеся во всем мире, отвсюду привлекали к себе посетителей, не только для того, чтоб своими глазами удостовериться в дивном образе их жизни, но и самим остаться среди их, подчиняясь тому же чину душеполезному, или научившись всему и навыкнув всем порядкам возвратиться восвояси, чтобы и там завесть подобное. Такое здание святости, столь прочно основанное и так крепко сплоченное трудами преподобного Пахомия, казалось, должно бы было простоять непоколебимо до конца веков; но немощи человеческие каких не обманывали ожиданий? Блаженные Палладий, св. Кассиан, Иероним и Руфин, 50 лет спустя после пр. Пахомия, говорят о Тавеннисиотах с полною похвалою и уважением; но и тогда замечалось уже, что чрезмерно умножившееся число братий, делая необходимым умножение средств содержания, начало уже вводить среди их заботы и печали века сего. Эти заботы в связи с нерадением, а отчасти и любочестием некоторых настоятелей, мало-помалу ввели распущенность и в отношении к иноческим порядкам и в отношении к нравственности вообще, которая, возрастая, со временем сделала то, что в Тавеннисиотах нельзя уже было узнать тех славных иноков, какие при пр. Пахомии и ближайших его преемниках так сияли благодатию Христовою. |
|
|
