| Дальше размыло в памяти месяца два. Помню только, что я у Рудольфи возмущался тем, что он послал меня к такому, как Рвацкий, что не может быть издатель с мутными глазами и рубиновой булавкой. Помню также, как екнуло мое сердце, когда Рудольфи сказал: «А покажите-ка векселя», – и как оно стало на место, когда он сказал сквозь зубы: «Все в порядке». Кроме того, никогда не забуду, как я приехал получать по первому из этих векселей. Началось с того, что вывеска «Бюро фотографических принадлежностей» оказалась несуществующей и была заменена вывескою «Бюро медицинских банок». Я вошел и сказал: – Мне нужно видеть Макара Борисовича Рвацкого. Отлично помню, как подогнулись мои ноги, когда мне ответили, что М.Б. Рвацкий… за границей. Ах, сердце, мое сердце!.. Но, впрочем, теперь это неважно. Кратко опять-таки: за фанерной перегородкою был брат Рвацкого. (Рвацкий уехал за границу через десять минут после подписания договора со мною – помните плацкарту?) Полная противоположность по внешности своему брату, Алоизий Рвацкий, атлетически сложенный человек с тяжкими глазами, по векселю уплатил. По второму через месяц я, проклиная жизнь, получил уже в каком-то официальном учреждении, куда векселя идут в протест (нотариальная контора, что ли, или банк, где были окошечки с сетками). К третьему векселю я поумнел, пришел к второму Рвацкому за две недели до срока и сказал, что устал. Мрачный брат Рвацкого впервые обратил на меня свои глаза и буркнул: – Понимаю. А зачем вам ждать сроков? Можете и сейчас получить. Вместо восьмисот рублей я получил четыреста и с великим облегчением отдал Рвацкому две продолговатые бумажки. Ах, Рудольфи, Рудольфи! Спасибо вам и за Макара, и за Алоизия. Впрочем, не будем забегать вперед, дальше будет еще хуже. Впрочем, пальто я себе купил. И наконец настал день, когда в мороз лютый я пришел в это же самое помещение. Это был вечер. Стосвечовая лампочка резала глаза нестерпимо. Под лампочкой за фанерной перегородкой не было никого из Рвацких (нужно ли говорить, что и второй уехал). Под этой лампочкой сидел в пальто Рудольфи, а перед ним на столе, и на полу, и под столом лежали серо-голубые книжки только что отпечатанного номера журнала. О, миг! Теперь-то мне это смешно, но тогда я был моложе. |
| Ссылаясь на ряд других примеров, Святейший Патриарх Ириней в письме к Франциску указывает, что Степинац слишком часто изображается как бессильный и изолированный человек, хотя известно, что он возглавлял военный викариат вооруженных сил НДХ, чьё духовенство было во многом связано с военными преступлениями. «Мы опасаемся, что слишком много открытых вопросов и незатянувшихся ран, которые символизирует кардинал Степинац, и его канонизация – только углубит существующие противоречия, – писал Патриарх Ириней и просил понтифика посвятить личности усташеского кардинала время, дабы «трезво и мудро рассмотреть его место в истории», особенно всего, что связано с концлагерем Ясеновац. Во втором письме от 10 июля 2015 года Святейший Патриарх Ириней пишет, что Синод Сербской Православной Церкви с радостью принимает предложение Ватикана о создании рабочей группы Римско-католической церкви и Сербской Православной Церкви, которая рассмотрела бы все открытые вопросы, касающиеся действий Степинаца. Однако эта группа так и не была создана. Напомним , «Русская народная линии» публиковала размышления протодиакона Владимира Василика о русском издании книги «Архиепископ геноцида», посвященной усташско-католическому геноциду сербов. «Каково же было отношение главного героя книги Алоизия Степинаца, архиепископа Загребского к преступлениям подведомственного ему духовенства и паствы? – писал отец Владимир. - В основном - нейтрально-благожелательное. Он приветствовал " поглавника " и его программу, принимал его милости и награды, всеми средствами укреплял новую власть и добивался дипломатического признания Ватиканом Независимого Государства Хорватии, которое и было получено de facto. Он раздавал палачам иконки и кресты, вместо того, чтобы отлучать от Церкви, публично одобрял все то, что совершалось в Хорватии. Как глава военного духовенства, он не сделал ничего, чтобы удержать своих подчиненных от преступлений. Правда, приватно он посылал Павеличу письма с некоторыми протестами, главным образом после Сталинграда, но от них жертвам геноцида было ни жарко, ни холодно. Степинац интриговал против Павелича в 1944 г., но, в отличие от других, не пострадал. Перед бегством, Павелич доверил Степинацу часть награбленного у жертв золота». |
| Это последнее сочинение представляет собою первый опыт научного, систематического изложения основных догматов веры, и, как такой опыт, независимо конечно от внутреннего его содержания, по всей справедливости, дает Оригену право называться отцем, первым основателем христианской догматики в смысле науки, системы. Не удивительно поэтому, если Ориген преимущественно пред всеми другими учителями первенствующей церкви был во все времена предметом особенного внимания и непрерывного усиленного изучения, и это особенно с указанной нами последней стороны, то есть как богослов – догматист. Это конечно прежде всего потому, что внутренние душевные убеждения человека, составляющие основу и сердце всех жизнепроявлений его, во всякой значительной исторической личности для исследователя историка представляют и самый большой интерес, и то самое глубочайшее и существеннейшее содержание, без исследования и знания которого невозможно правильное суждение ни о каком из проявлений такой личности. Тем больший интерес представляют догматические убеждения в личности Оригена , – Оригена, который с одной стороны во многих случаях быль носителем и выразителем общецерковных убеждений своего времени, с другой,-также во многих других случаях был провозвестником новых, неслыханных в среде церкви мнений. Но если в каком, то преимущественно в этом отношении Ориген составлял всегда для исследователей его такой неисчерпаемый источник разноречий и противоречий, как никто никогда: на протяжении целых 16 веков мы встречаем непрерывный почти ряд то серьёзных исследователей, то простых поверхностных ценителей Оригена, и этот ряд представляет собою замечательное явление поочередной смены между дружбою и великим уважением к Оригену , как великому учителю церкви, и враждою к нему, как учителю неправославному, еретическому. Даже литературные явления последних годов нашего времени представляют не меньшее разноречие в суждениях об Оригене; так в последнем издании сочинений Оригена (Cursus Completus Patrologiae ап. 1857), мы часто встречаемся то с простым указанием странных нехристианских мнений Оригена и предостережением читать места, заключающие их, с особенною благоразумною осторожностью (caute lege! caute lege!), то с указанием даже тех мутных источников, из которых почерпнуты они; а между тем, в непосредственно почти затем вышедшем в свет исследовании римского профессора Алоизия Винценци, Ориген является повидимому совершенно неповинным ни в каких неправославных мнениях, очищенным от всяких подозрений даже в неправославии, словом – учителем церкви не менее православных, чем Афанасий, Григорий и другие великие столпы христианской веры; наконец, что страннее всего, по исследованию самого новейшего историка Френпеля, Ориген в одно и тоже время касательно одних и тех же догматов веры является сколько правомыслящим, столько же и неправославным. |
| Экспертизы 1991 – 98 гг. Экспертные исследования по делу проводились с 24 августа 1991 года по 24 января 1998 года. Выводы судебно-медицинской экспертной комиссии сводятся к следующему: 1. Представленные на экспертизу костные объекты являются останками девяти человек (4 мужчин и 5 женщин). 2. Все скелеты значительный срок (не менее 50 – 60 лет) находились в условиях одного захоронения. 3. Судебно-медицинскими и молекулярно-генетическими исследованиями достоверно установлена принадлежность пяти скелетов лицам, составляющим одну конкретную семейную группу, а именно: скелет 4 – Романову Николаю Александровичу, скелет 7 – Романовой Александре Федоровне, скелет 3 – Романовой Ольге Николаевне, скелет 5 – Романовой Татьяне Николаевне, скелет 6 – Романовой Анастасии Николаевне. По остальным четырем скелетам установлено, что они являются останками: скелет 1 – Демидовой Анны Степановны, скелет 2 – Боткина Евгения Сергеевича, скелет 8 – Харитонова Ивана Михайловича, скелет 9 – Труппа Алоизия Егоровича. Останки Романовой Марии Николаевны и Романова Алексея Николаевича среди исследованных костных объектов в этот период найдены не были. Каких либо повреждений шейных позвонков, свидетельствующих о возможном отчленении голов, не обнаружено. Эксперты заявили о «признаках воздействия агрессивной химической среды» на останки. Это объясняет малое количество сохранившихся фрагментов скелетов (Харитонов И.И.) и (Трупп А.Е.), которые находились в месте максимальной концентрации данного реагента. Эксперты говорят о «кратковременном воздействии агрессивного вещества, возможно, серной кислоты» и подтверждают, что «следов воздействия высокой температуры на представленных останках не выявлено». Как некий неопровержимый аргумент при идентификации останков следствие предлагает результаты генетических экспертиз. Вывод генетиков звучит так: «Вероятностный анализ и оценка статистической значимости полученных экспериментальных данных показали с достоверностью не менее 99%, что пять конкретных скелетов из девяти исследуемых являются останками членов семьи Романовых – отца, матери и трех дочерей». |
| – Мне не трудно найти желаемыя сведения, так как это событие произошло очень недавно и произвело на меня сильное впечатление. Я не рассказывал вам о нем, потому что у вас было другое дело, и вы не любите мешать одно с другим. – О, вы говорите об истории с мебельным магазином на Гросвенерской площади. Она совершенно выяснена, да впрочем и сначала было видно, в чем дело. Нус, расскажите, что вы нашли в газетах. Вот первая заметка в “Morning Post”, написанная, как видите, несколько недель тому назад. “По слухам в скором времени предстоит бракосочетание лорда Роберта Сен-Симона, второго сына герцога Бальмораль, с мисс Гэтти Дорэн, единственною дочерью Алоизия Дорэн, эсквайра из Сан-Франциско, Калифорния, С.-А. С. Ш.” – Коротко и ясно,– заметил Холмс, протягивая к огню свои длинныя, тощия ноги. – Более подробная заметка появилась на той же неделе в одной из фешенебельных газет; “Национальное производство на брачном рынке скльно страдает от применения принципа свободной торговли. Необходимо принять охранительныя меры. Аристократические дома Великобритании один за другим переходят в руки наших прекрасных заатлантических родственниц. На прошлой неделе список завоеваний очаровательных похитительниц увеличился ценным приобретением. Лорд Сен-Симон, в продолжение двадцати лет противостоявший стрелам маленькаго божка, объявил о предстоящем своем браке с мисс Гэтти Дорэн, прелестной дочерью калифорнийскаго миллионера. Мисс Дорэн, грациозная фигура и редкая красота которой обращала на себя общее внимание на балах,– единственная дочь. Говорят, что цифра ея приданаго превышает шестизначное число, помимо надежд на будущее. Так как всем известно, что герцогу Бальмораль пришлось за последние годы распродать свои картины, а у лорда Сен-Симона нет своего имущества, за исключением маленькаго Бирзмурскаго поместья, то ясно, что счастие не только на стороне калифорнийской красавицы, которая так легко переходит из гражданок республики в ряды британской титулованной аристократии.” – Есть еще что-нибудь? – спросил, зевая, Холмс, |
| «- Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, но он не совпадает с евангельскими рассказами». А далее последовало издевательство сатаны над атеистом: «- Помилуйте, - снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, - уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в Евангелиях, не происходило в самом деле никогда, и если мы начнём ссылаться на Евангелия как на исторический источник... - он ещё раз усмехнулся, и Берлиоз осёкся, потому что буквально то же самое он говорил Бездомному, идя с тем по Бронной к Патриаршим прудам». Если Берлиоз знал о несоответствии Евангелиям «древних глав», которые и составляют роман Мастера, то, несомненно, знал об этом и сам Мастер. Он рассказывает Ивану Бездомному, что знает пять языков: английский, немецкий, французский, латынь, греческий и немного читает по-итальянски. Совершенно очевидно, что человек, которому в 1928 году «примерно тридцать восемь» и который так глубоко образован, Евангелия знает не хуже Булгакова. И что тогда роман Мастера? Это сознательное богохульство или, как у самого автора, предупреждение распоясавшимся атеистам? Есть ли подсказки у мастера загадок Булгакова? Мастер, в отличие от Булгакова, слишком наивен, чтобы сознательно бросить вызов победившему атеизму. Советскую действительность он просто не знает и не понимает. Подобное предположение порождает его восхищение умом Алоизия Могарыча: «Если я не понимал смысла какой-нибудь заметки в газете, Алоизий объяснял мне её буквально в одну минуту, причём видно было, что объяснение не стоило ему ровно ничего. То же самое с жизненными явлениями и вопросами». В этом случае возникает прямая параллель между Мастером и Алоизием - Иешуа и Иудой. Наивен Мастер и не знает жизни, хоть и говорит о своей недоверчивости и подозрительности. Что же двигало им во время работы? Что говорит об этом он сам? А говорит он почему-то подробно об обстановке своей квартирки, когда пытается рассказать о периоде своего писательства: «- Ах, это был золотой век, - блестя глазами, шептал рассказчик, - совершенно отдельная квартирка, и ещё передняя и в ней раковина с водой, - почему-то особенно горделиво подчеркнул он, - маленькие оконца над самым тротуарчиком, ведущим от калитки. Напротив, в четырёх шагах, под забором, сирень, липа и клён... Ах, какая у меня была обстановка... Необыкновенно пахнет сирень! И голова моя становилась лёгкой от утомления, и Пилат летел к концу...» |
| Острожский окончил жизнь в феврале 1608 года в глубокой старости. Сын его Януш еще при жизни родителя перешел в католичество; другой сын, Александр, оставался православным, но дочери его все приняли католичество, и одна из них, владевшая Острогом, Анна-Алоизия, отличалась фанатической нетерпимостью к вере своих праотцов. Высший класс в Польше был всемогущ, и конечно, если бы русское шляхетство оставалось твердо в вере и крепко решилось стать за отеческую веру, никакие козни короля и иезуитов не в состоянии были ее ниспровергнуть. Но в том-то и заключалось несчастие, что это русское шляхетство, - этот высший русский класс, которому слишком выгодно было находиться под властью Польши, - не мог устоять против нравственного гнета, тяготевшего тогда над православной верою и русскою народностью. Породнившись с польским шляхетством, усвоив польский язык и польские обычаи, сделавшись поляками по приемам жизни, русские люди не в силах были удержать веру отцов своих. На стороне католичества был бросающийся в глаза блеск западного просвещения. В Польше на русскую веру и русскую народность смотрели презрительно: все, что было и отзывалось русским, в глазах тогдашнего польского общества казалось мужичьим, грубым, диким, невежественным, таким, чего следует стыдиться образованному и высокопоставленному человеку. У католиков средств к образованию было несравненно более, чем у православных, и потому дети православных панов учились у католиков. Настроенные своими учителями, которые внушали им предпочтение к католичеству, выйдя в свет, в котором они, при господствовавшем духе пропаганды, повсюду слышали о том же предпочтении, русские юноши неизбежно усваивали тот взгляд на веру и народность своих праотцов, какой обыкновенно имеют на свое родное те, которые заимствуют что-нибудь чужое с полным убеждением, что это чужое служит признаком образованности и дает почет и уважение в той житейской среде, в которой им суждено обращаться. Перешедшие в католичество потомки православных знатных родов, оглядываясь назад на нравственное деяние своих праотцов, очутились в таком же настроении, в каком были за много веков их предки, когда, покидая язычество, усваивали христианство. |
| —511— 1866 г. Полоцкой кафедре, в архиерейском доме, вероятно, никаких поправок и возобновлений не было, и потому жилище полоцкого архипастыря к 1866 г. пришло в такое положение, о котором ректор семинарии, архим. Никанор в письме своем ко мне от 16-го июля означенного года писал: «помещения архиерейского жалче здешнего на своем веку я нигде не видал»… И только лишь за несколько дней до моего прибытия в Витебск архиерейский дом был приведен в некоторый порядок: своды и потолки в комнатах побелены, полы покрашены, в некоторых комнатах повешены были иконы, которых в доме, как писал архим. Никанор, вовсе не было. Когда на другой день, по водворении моем в Витебске, вышел я в свою обширную залу, я чрезвычайно неприятно поражен был видом картин, коими увешаны были все стены залы и из коих некоторые были во всю вышину стен. Мне показалось, что я нахожусь не в жилище православного архиерея, а в палатах генерала иезуитского ордена Игнатия Лойолы, благословляемого св. Троицею, и умирающего Ксаверия Сальского, и Алоизия Гонзаго, и трех иезуитов-миссионеров с большими крестами в руках, и портреты женских лиц, и проч. и проч. – Я немедленно приказал удалить с глаз эти, столь несвойственные жилищу православного епископа, украшения. – Напрасно г. Рачинский в письме своем к Н.Н. Новикову называет картины эти превосходными и приписывает их кисти Ксаверия Розы 1806 . Я показывал их бывшему у меня мимоездом академику Солнцеву 1807 , и он одну только из них, не помню, какую именно, оценил рублей в триста, а прочие признал не заслуживающими никакого особенного внимания. Когда я начал всматриваться в хозяйство архиерейского дома, то нашел, что при доме не было ни колодца, ни удобного погреба для помещения овощей, ни бани, ни одного приличного экипажа, ни для выездов в городе, ни для поездок по епархии как мне, так и моей свите. Всё это необходимо было сейчас же устроять и заводить —512— 1866 г. вновь. К счастью, благодаря значительному промежутку между удалением от епархии архиеп. Василия (27-го марта) и моим вступлением на кафедру (9-го сент.), сбережена была при архиерейском доме довольно значительная сумма, а именно, около 5 000 р. |
| Так прочно, по-видимому, ограждаемо было состояние православных в Польше! Но, к сожалению, только на словах; на деле происходило совсем другое. Польские магнаты, мало помышлявшие о воле ко роля в других случаях, по наставлению латинского и униатского духовенства употребляли происки и насилия, чтобы остановить исполнение королевских и сеймовых определений. Лучшие монастыри, вотчины, принадлежавшие православным, оставались за униатами 355 . Хитрые иезуиты не упускали при этом случае обращать православных в унию или латинство, останавливаясь по преимуществу на лицах, владевших богатыми поместьями и имевших влияние на простой народ, твердо преданный древней вере. По смерти православных князей Острожских единственною наследницею все еще обширного имения осталась Анна Алоизия, дочь Александра Константиновича, вдова знаменитого гетмана Ходкевича. Эта княжна – добрая, но слабодушная – не могла по смерти отца и деда устоять против обаяния иезуитов, которые вскоре превратили ее в безусловно-покорное орудие своей воли. Исполняя желание иезуитов, Анна выстроила для них в Остроге коллегиум, предоставила им воспитание юношества и распространение латинской веры в землях острожских. Щедро наделяя богатыми вкладами костелы, устроенные из православных церквей, она и сама заботилась об обращении своих подданных в унию и для лучшего достижения этой цели установила, чтобы в день празднования «Божиего тела» (Boe cialo) все крестьяне, даже из дальних сел и деревень, съезжались в Острог, где на расставленных по улицам богато украшенных алтарях ксендзы читали им евангелие на языке славянском, родном и понятном для них 356 . Анна, притеснявшая православных обывателей Острога, была предметом ненависти для подданных; и только латинское духовенство, в особенности иезуиты, ею облагодетельствованные, до небес превозносили мнимую святость княжны Острожской 357 . Ненависть народа скоро обнаружилась в действиях, и Анна принесла жалобу на своих подданных. Трибунал осудил многих острожских мещан на мучительную казнь. Анна объявила виновным пощаду и удовольствовалась тем, что по тому же приговору трибунала сорок православных священников были изгнаны из владений острожских. С этого времени бедные жители, лишенные пастырей, должны были поневоле расставаться с древнею верою своих предков 358 . |
| Я всегда был порядочным малым и, конечно, прислуживал во время мессы так же, как и ты, а в певческом ферейне распевал песни во славу отца Колпинга и святого Алоизия. К двадцати годам я уже шесть лет прослужил в этом заведении. И если я не потерял веру в человеческий род, то лишь потому, что на свете есть несколько таких людей, как молодой Фемель и его мать. Забирай свои деньги, вынь изо рта сигару и поклонись мне повежливей, ведь я уже старый человек и видел на своем веку столько пороков, сколько тебе и во сне не снилось; пусть бой подержит тебе вращающуюся дверь, и убирайся. – Я не ослышался? Ты хочешь поговорить с директором? Тут посетитель побагровел, а потом посинел от злости… Черт побери! Неужели я опять подумал вслух и, возможно, даже обратился к тебе на «ты»; разумеется, это никуда не годится, я совершил непростительную ошибку, потому что с такими людьми, как вы, я на «ты» не бываю. Как я смею? Что же, я старик, мне уже под семьдесят, и я, бывает, заговариваюсь, у меня небольшой склероз, я малость впал в детство и нахожусь поэтому под защитой пятьдесят первого параграфа, а здесь я живу из милости. Армия и вооружение?… Этого еще не хватало. – К директору, пожалуйста, налево, за угол, вторая дверь направо; книга жалоб – в сафьяновом переплете. А если ты закажешь себе глазунью и если твой заказ придет на кухню, когда я буду там, я сочту за особую честь лично плюнуть на сковородку. Ты получишь мое объяснение в любви, так сказать «о натюрель», смешанное с растаявшим маслом. Не стоит благодарности, милостивый государь! – Я ведь уже сказал вам, сударь. Сюда за угол налево, потом вторая дверь направо, там дирекция. Книга жалоб – в сафьяновом переплете. Вы хотите, чтобы о вас доложили? С удовольствием. Коммутатор. Господина директора вызывает портье. Господин директор, здесь господин… Как ваша фамилия? Неттлингер, и прошу прощения, доктор Неттлингер хотел бы срочно поговорить с вами. По какому делу? Жалоба на меня. Да, спасибо. Господин директор ожидает вас… Да, сударыня, сегодня вечером фейерверк и парад, первая улица налево, потом вторая направо, затем опять третья налево, и вы увидите стрелку с надписью: «К древнеримским детским гробницам». |
|
|
