| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКИТА II МУНТАН [Греч. Νικτας Μουντνης] († после февр. 1189), патриарх К-польский (02.1186 - 02.1189). До избрания был диаконом, занимал должность сакеллария Великой ц. в К-поле. После того как был свергнут Андроник I Комнин и императором стал Исаак II Ангел (12 сент. 1185), патриарха К-польского Василия II Каматира , в церковной политике всецело следовавшего решениям Андроника, вынудили отречься от престола (февр. 1186). По инициативе нового императора на К-польскую кафедру был возведен Н. М. В апр. 1186 г. он провел Собор, осудивший Василия Каматира за то, что последний в 1183 г. дал разрешение на брак между Ириной, незаконной дочерью имп. Андроника I, и Алексеем, незаконным сыном Мануила I Комнина (1143-1180). Собор признал брак неканоничным по причине близкого родства Ирины и Алексея (RegPatr, N 1162, 1168). Через 3 года имп. Исаак II, к-рый, видимо, счел Н. М. неспособным к управлению Церковью, принял решение удалить его с престола, сославшись на преклонный возраст патриарха. Преемником Н. М. стал Досифей Иерусалимит. Ист.: RegPatr, N 1168-1175; Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken. W., 1975. Tl. 1. S. 229. (CFHB; 12/1); Zacos G. Byzantine Lead Seals. Berne, 1984. Vol. 2. N 29. Лит.: Fedalto. Hierarchia. Vol. 1. P. 8; Angold M. Church and Society in Byzantium under the Comneni, 1081-1261. Camb.; N. Y., 1995. P. 122. Е. А. Заболотный Рубрики: Ключевые слова: |
| 2181 Варяжский корпус достался в наследство преемникам Василия II, при которых занимал прежнее положение. Это была пехота, вооруженная секирами, 2182 копьями, имевшая щиты и, может быть, луки и мечи. 2183 Корпус мог пополняться детьми и потомками наличных членов, а еще более новыми выходцами из Руси, прибывавшими не только в одиночку, но и значительными партиями, как показывает пример Хрисохира, который явился в конец царствования Василия II с восьмисотенным отрядом, хотел наняться на службу, но не сошелся в условиях и потерпел со всеми своими воинами плачевную участь. 2184 В варяжскую дружину могли поступать и люди другой национальности, кроме русской; тем не менее русский элемент был преобладающим до воцарения Алексея Комнина. Можно допустить, что до Алексея Комнина в варяжской дружине, кроме россов, находились скандинавские норманны, составлявшие незначительную часть, сравнительно с россами. Эту уступку следует сделать сагам, источнику, впрочем, малонадежному и позднему (не ранее XII в.). В сагах говорится о причислении к варяжской дружине, как учреждению ранее существовавшему, тех или других норманнов, как-то: Болле Боллесона, которого Лаксдельская сага (записанная в начале XIII в.) называет первым норманном, вступившим в общество вэрингов (около 1026 г.), Геста и Торстейна (герои Вигастировой саги), Колскегга (Ньялова сага), Торстейна Дромунда и Торбиорна Аунгула (Греттирова сага) и особенно Гаральда Гардрада (Гаральдова сага). Гаральд Гардрад с его спутниками имеет свидетельства своей службы в Византии и в других памятниках, кроме саги, – в песнях скальдов и в произведениях историков. 2185 Кроме скандинавских норманнов, есть указания на присутствие в варяжской дружине, именно в том отряде, который охранял особу императора, арабов: по поводу осады Константинополя Торником говорится об обществе агарян, состоявшем на царской страже при Константине Мономахе и участвовавшем в обороне города. 2186 Наконец, странную глоссу о варягах времени Михаила Стратиотика, внесенную в сочинение Скилицы-Кедрина, 2187 и объяснение Анны Комнины о происхождении варягов, защищавших при Вотаниате Византию от Алексея Комнина, 2188 можно объяснять не только тем, что авторы перенесли позднейшие порядки на более раннее время, но и тем, что еще до Алексея Комнина, после завоевания Англии Вильгельмом Норманнским в 1066 г., и даже раньше, были отдельные случаи поступления англо-саксов в число варягов. |
| Таков факт. В своём настоящем, а не в искажённом виде он, очевидно, является опровержением, а не доказательством теории автора: «требовали казней» не члены «крайней правой», а «умеренные». Следить далее за применением схемы г. Грибовского нет возможности: для этого пришлось бы написать целую книгу. Отметим только несколько наиболее типичных случаев, где автор спотыкается на факты. Раньше уже говорилось, что г. Грибовский очень благосклонно смотрит на императора Алексея Комнина, который «окончательно примирил крайности, отводя каждому из начал византизма подобающее ему место» (стр. 80). «Комнин не копался в душе человеческой. Преследуя с внешней стороны римский принцип религиозного единства или, лучше сказать, подчинения, он требовал хотя бы только наружного примирения, соблюдения формы» (стр. 131). Но тут г. Грибовскому приходится натолкнуться на факт отношения Алексея к богомилам, который целиком опровергает отзывы автора об этом императоре. Г. Грибовский употребляет все усилия, чтобы представить это отношение в таком виде, какого оно не имело в действительности. Сожжение на костре богомила Василия автор считает «вынужденной жестокостью» Алексея (стр. 132–133). Кто же его вынуждал? Известный церковный историк проф. Лебедев излагает дело совершенно иначе 20 и кончает своё изложение следующим заключением: «Конечно, едва ли кто похвалит Алексея Комнина, который в настоящем случае ровность к церкви проявил в коварстве и бесцельной жестокости. При этом мы должны припомнить, что к таким странным мерам не прибегали в лучшую пору жизни церкви, например, в ΙV и V веках». Для г. Грибовского этот отзыв должен оказаться неожиданностью. По его схеме выходит, что чем дальше от Константина В. и Феодосия, тем лучше, а оказывается как раз наоборот. Бедная схема! Дальнейшие приключения с теорией автора уже просто комичны. В правление македонской династии борьба иконоборцев и иконопочитателей стихла. Но ведь романизм г. Грибовского был ещё жив. Он требовал новой борьбы. Партии должны были явиться снова: без них последовала бы кончина схемы автора. И вот «западничество превратилось, если можно так выразиться, в западничество отечественное, т. е. без непосредственного подчинения западу в действительности, оно усвоило себе некоторые его идеалы и прежде всего идеал папства в перенесении его на византийскую почву. Мы говорим о папистических стремлениях константинопольских патриархов, домогавшихся не только относительной самостоятельности, но – и прямого подчинения себе светского монарха» (стр. 118) 21 . |
| Нельзя не радоваться столь заметному возрастанию успеха византийских занятий. Как бы много ни делалось и в этой области на Западе, русская наука должна стремиться к самостоятельной разработке истории Византии и ее образованности. Этого требует столько же наша национальная честь, сколько и разные практические запросы, предъявляемые историей нашего собственного народа и славянского племени. Западноевропейские ученые, при всем их стремлении к объективности, долго еще будут становиться в тупик перед различными явлениями византийской жизни: многие из этих явлений будут им казаться непонятными, чуждыми, отрицательными или совсем не заслуживающими внимания. Известное историческое воспитание, исторические традиции забываются не так легко даже у людей высокообразованных и, безусловно, честных и правдивых. Напротив, гораздо большая возможность широких кругозоров и более верного и глубокого понимания многих событий и сторон византийской истории открывается для русского исследователя. Прекрасное доказательство верности этого положения представляет новое вышеобозначенное, весьма замечательное сочинение профессора Петербургской Духовной академии г-на Н. Скабаллановича, своим появлением в свет подтверждающее высказанную нами мысль об успехах византийских изучений на русской почве. Г-н Скабалланович, уже известный в науке исследованием «Об апокрисисе Христофора Филалета» (СПб., 1873), в новом своем труде поставил перед собой весьма любопытную, но вместе с тем и трудную задачу – рассмотреть положение византийского государства и Церкви в XI в., в период от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина. Любопытная сторона задачи заключается в выборе эпохи и в тех рамках исследования, какие назначил себе автор. Эпоха от Василия II Болгаробойцы до Алексея I Комнина хотя и не представляет таких громких, блестящих событий, какими отличаются непосредственно предшествовавшая ей и следовавшая за ней эпоха династий – Македонской и Комниных, тем не менее она не лишена весьма важного исторического значения. |
| Западные историки (Rom. Sal., 173; Chron. Amalf., 215; Dandolo, 249) тоже ошибаются, называя Алексея Комнина megadomesticum. 2089 Attal., 173: δομστικος τς νατολς (доместик Востока); Bryenn., 58: δομστικον τν σχολν τς νατολς (доместик схол Востока). 2090 Attal., 250, 288: δομστικος τς δσεως (доместик Запада) (Scyl., 736; Zon.,228; Glyc., 616); 299: τ τν σπερων ταγμτων ρχοντι, τ νωβελλισμω δηλαδ A λεξω κα δουκ τς δσεως (...командующему западными тагмами, то есть новеллисиму Алексею, дуке Запада). 2091 Cedr., II, 593: τ φα τγματα πντα... στρατοπεδρχην νομσας. Ср. из времени Василия II, Cedr., II, 417: πισττην τν φων ποδεκνυσι πντων ταγμτων τν πατρκιον Πτρον, στρατοπεδρχην ατν νομσας (Во главе всех восточных тагм он ставит патрикия Петра, наименовав его стратопедархом). 2094 Cedr., II, 601. Под начальством Самуила Вурцы находилась оборона всего лагеря, лагерных окопов. В византийской армии пехота, кроме роли, которую она играла в сражении, особенно при осаде крепостей, когда должна была сталкиваться с машинами, имела еще специальную обязанность занимать города (Attal·, 268) и охранять окопы при расположении армии лагерем. 2095 Грамота Парапинака Михаилу Атталиоту от 1075 г.: ξκουσσευθσονται δ και π μιττου ρχντων ταγματικν θεματικν, ετι δ Ρς, Βαργγων, Κουλπγγων, Φργγων, Βουλγρων, Σαρακηνν, λλων τινν (...освобождаются от обязанностей принимать на постой начальников фем и тагм, а также – русских, варягов, кульпингов, франков, болгар, сарацин и других). См.: Sathas. Bibl. gr., I, 55. Грамота ему же Никифора Вотаниата от 1079 г. (Ibid., 64) буквально повторяет те же слова. Грамота Алексея Комнина Христодулу от 1088 г.: ξκουσευθσεται... π τε μιττων ρχντων ταγματικν κα θεματικν, ρωμακν τε παραταγν κα εθνικν ετι τε Ρσων, Βαρννων, Κουλπννων, γγλνων, Φργγων, Νεμτζων, Βουλγρων, Σαρακηνν, Αλλανν, A βασγν, θαντων κα λοιπν απντων ρωμαων τε κα θνικν (...освобождается... от обязанности принимать на постой начальников фем и тагм, ромейских воинов и наемников, росов, варягов, кульпингов, англов, франков, немцев, болгар, сарацин, аланов, абазгов, «бессмертных» и всех прочих ромеев и наемников). |
| Не столь удачна была борьба Алексея Комнина с другими, только что явившимися еретиками; говорим о богомилах, которые до своим воззрениям были родственны с павликианами. Богомильство в конце XI и начале XII вв. распространяется в Константинополе между мирянами и духовенством и проникает даже в сферу аристократических фамилий, но распространяется тайно. Это обеспокоивает императора. Он хочет разузнать: в чем состоит новое учение, и вступить в борьбу с ересью. Ему удается узнать, что главой этих еретиков в Константинополе – один монах, бывший прежде врачом, по имени Василий. Император с умыслом призывает его тайно во дворец, оказывает ему всякие почести, разделяет с свою царскую трапезу, открывает ему, что будто он сам хочет перейти в общество, образованное Василием, и для этого желает знать подробности богомильского учения. Василий сначала недоверчиво относится к этим признаниям Алексея, а потом настолько поддается, что рассказывает ему касающееся ереси. Между тем император посадил в то время за занавес скорописца, который все речи Василия занес в протокол. Каково же было изумление Василия, когда император вдруг одергивает занавес и глазам Василия предстаёт целое собрание высших духовных и светских лиц Константинополя. Во главе первых был патриарх Николай. Еретику предъявлен был протокол, в котором с точностью были записаны его признания. Василий не отказался от своих слов и объявил, что он за свое учение готов умереть. Еретик брошен был в темницу. Множество народа из всех сословий по сопричастности к ереси также было арестовано. Из арестованных одни сознались, что они действительно принадлежат к ереси, а другие упирались. Чтобы отделить виновных от невиновных, Алексей употребляет следующую хитрость: он назначает торжественное собрание всех лиц высших сословий на открытой площади; посреди собрания был устроен трон для самого императора; сюда он велел привести всех арестованных, но не сознающихся в принадлежности к тайному обществу еретиков. В то же время устроены и зажжены два больших костра, над одним из них был поставлен крест, а на другом – нет. Нужно знать, что богомилы отвергали почитание креста. Когда Все было готово, император объявил обвиняемым: «Так как нет возможности отделить правых от неправых, то я решился всех вас сжечь. Те, кто желает умереть православными, должны приблизиться к костру, над которым утвержден крест». После того, как произошло деление осужденных на две партии, из чего император мог с безошибочностью заключить, кто из предстоящих был действительно привержен к ереси и кто нет, Алексей отпустил на свободу желавших умереть с крестом, признавая их православными, а остальных снова заключил в темницу. Затем император, при по мощи патриарха, употреблял все усилия к обращению заблуждающихся; относительно некоторых это действительно ему удалось. Упорствующих Алексей продолжал держать в темнице, а главу богомилов, монаха Василия, приказал сжечь на костре 267 . |
| К сожалению, этого нельзя сказать об отношениях Алексея Комнина к богомильству. Ересь богомилов 64 представлявшая собой смесь манихейства и павликианства, впервые появилась при имп. Алексее, в болгарских областях. Распространителем её был монах Василий, которому удалось посеять семя нового нечестивого лжеучение и в самой Византии. Здесь ересь нашла приверженцев среди высших классов населения. Нет основания думать, будто на первых порах и сам Алексей сочувствовал еретикам. 65 Напротив, император беспокоился новым еретическим движением, и так как не имел точных сведений о характере еретических заблуждений богомилов, то, разузнав, что главой еретиков является монах Василий, и притворившись, что желает стать его учеником, заманил ересиарха во дворец, здесь сумел заставить его изложить учение богомилов, и когда он окончил это изложение, то неожиданно император отдернул занавес, скрывавший от Василия целое собрание духовных и светских лиц, во главе с патр. Николаем – собрание, которое и предъявило Василию обвинение на основании его же собственных признаний. Еретик не отказался от своих слов и был заключен в тюрьму. Затем были произведены многочисленные аресты, причем одни из арестованных сознавались в принадлежности к новой ереси, а другие не сознавались. Чтобы узнать, кто в действительности богомил, а кто православный, царь велел приготовить на площади два костра и над одним из них поставить крест. Когда все было готово, император сказал, что все заподозренные в принадлежности к богомильской ереси должны будут умереть на кострах, но кто желает умереть православным, пусть приблизится ко костру, над которым возвышается крест. Таким образом император отделил православных от богомилов, не почитавших, как известно, креста, и последних заключил в тюрьмы. Император употреблял все средства, чтобы обратить их в православие. Некоторые действительно склонялись на убеждение императора, но сам Василий оказался настолько непреклонным, что был осужден духовной властью и императором на сожжение. |
| Не столь удачна была борьба Алексея Комнина с другими, только что явившимися еретиками; говорим о богомилах, 276 которые до своим воззрениям были родственны с павликианами. Богомильство в конце XI и начале XII вв. распространяется в Константи нополе между мирянами и духовенством и проникает даже в сферу аристократических фамилий, но распространяется тайно. Это обеспокоивает императора. Он хочет разузнать: в чем состоит новое учение, и вступить в борьбу с ересью. Ему удается узнать, что гувя этих еретиков в Константинополе – один монах, бывший прежде врачом, по имени Василий. Император с умыслом призывает его тайно во дворец, оказывает ему всякие почести, разделяет с свою царскую трапезу, открывает ему, что будто он сам хочет перейти в общество, образованное Василием, и для этого желает знать подробности богомильского учения. Василий сначала недоверчиво относится к этим признаниям Алексея, а потом настолько Поддается, что рассказывает ему касающееся ереси. Между тем император посадил в то время за занавес скорописца, который все речи Василия занес в протокол. Каково же было изумление Василия, когда император вдруг одергивает занавес и глазам Василия предстаёт целое собрание высших духовных и светских лиц Кон стантинополя. Во главе первых был патриарх Николай. Еретику Предъявлен был протокол, в котором с точностью были записаны его признания. Василий не отказался от своих слов и объявил, что он за свое учение готов умереть. Еретик брошен был в темницу. Множество народа из всех сословий по сопричастности к ереси также было арестовано. Из арестованных одни сознались, что они действительно принадлежат к ереси, а другие упирались. Чтобы отделить виновных от невиновных, Алексей употребляет следую щую хитрость: он назначает торжественное собрание всех лиц высших сословий на открытой площади; посреди собрания был устроен трон для самого императора; сюда он велел привести всех арестованных, но не сознающихся в принадлежности к тайному обществу еретиков. В то же время устроены и зажжены два больших костра, над одним из них был поставлен крест, а на другом – Нет. |
| 1069 Варда Склир (доместик Востока) в 976 г. поднял восстание против Василия II Болгаробойцы (976—1025). Никея была взята Вардой в начале 978 г. (Schluinberger, /Ерорее byzantine..., р. 390 sq; Ostrogorsky, History..., р. 265). Г. Шлумберже ошибочно считает прадеда Анны, Мануила Комнина (Эротика), не отцом, а братом императора Исаака Комнина. Название башни «Гонат» происходит от греч. γνυ «колено». Об этой башне в других известных нам источниках никаких сведений нет. 1070 «Черепаха» представляла собой обитый кожей деревянный навес, под прикрытием которого осаждающие подкапывали или пробивали стену (См. Атанасов и др., Българското военно изкуство..., стр. 78). 1071 Ср.: Gesta, II, 8; Alb. Aq., II, 31; Raim. Ag., III; Ord. Vit., IX, 7. По сообщениям западных хронистов, это предприятие не имело никакого успеха. 1072 Это единственный случай упоминания места под таким названием. 1073 В дальнейшем (XI, 6, стр. 305) Анна еще более подробно объясняет, почему Алексей не пришел на помощь крестоносцам, запертым в Антиохии. Эти отступления не случайны. Западные хронисты единодушно осуждают византийского императора за то, что он не сдержал слова, бросил на произвол судьбы войска крестоносцев. Сама Анна приводит письмо Боэмунда (XI, 9, стр. 311—312), в котором он упрекает Алексея в нарушении своего обещания. Как и в других случаях, Анна старается обелить отца и освободить его от обвинений. 1074 Ср.: Gesta, I, 8; Alb. Aq., II, 32; Raim. Ag., III; Ord. Vit., IX, 7. В этих челнах находились туркопулы. Вероятная дата этих событий — 11 июля 1097 г. (Hagenmeyer, Chronologie..., 157). 1075 По сообщению Вильгельма Тирского (Guil. Туг., III, 11), жена султана Килич-Арслана вместе с двумя детьми после взятия Никеи была доставлена в Константинополь, где Алексей принял ее со всеми почестями и вскоре отправил к мужу. 1076 Сдача Никеи произошла 19 июня 1097 г. (Hagenmeyer, Chronologie..., 160). В «Алексиаде» содержится наиболее подробный рассказ о взятии города. Сообщения западных хронистов весьма кратки (Gesta, II, 8; Rad. Cad.,XVII; Fulch., I, 10). Известие о взятии Никеи мы находим также в письме Стефана Блуасского к жене (Hagenmeyer, Die Kreuzzugsbriefe..., S. 140). Стефан ликует по поводу взятия города и надеется в самый кратчайший срок дойти до Иерусалима. |
| Но все же норманны оказались сильным врагом. Они не только преодолели сопротивление византийцев и их союзников, но и сумели переломить ход войны. Развивая успех, сицилийцы направились к границам папских владений, чтобы отомстить понтифику. Защищать его, собственно говоря, было некому, а потому папа, смирив гордыню, направил к Вильгельму I своего посланника, канцлера Роланда Сиенского и двух кардиналов, чтобы приветствовать короля и предложить прекратить давнюю вражду. Едва ли правителя Сицилии устраивали предложения Адриана IV, но и продлевать открытый конфликт с ним у него не было никакого желания. Поэтому стороны долго спорили и лишь 18 июня 1156 г. пришли к соглашению, в соответствии с которым король признал апостолика своим сюзереном, а тот в свою очередь подтвердил легитимность его коронации и права на территориальные владения 538 . Почти одновременно с этим папа Адриан IV получил предложение Мануила I Комнина о военной помощи и 5 тысяч фунтов золота в обмен на уступку трех прибрежных городов в Южной Италии. В свою очередь понтифик высказал старую идею воссоединения Кафолической Церкви. Конечно же, эта мера могла несказанно поднять его авторитет на фоне собственного бессилия и могущественных монархов Европы. С данным предложением папа обратился к Византийскому императору через популярного и уважаемого архиепископа Фессалоники Василия Охридского и не получил отказа. В послании к Василию Охридскому апостолик писал, что, как глава Церкви, считает себя обязанным позаботиться об отпавших от Апостольского престола греках, которых он сравнивал с «потерянной драхмой» и «заблудшими овцами». Папа просил архиепископа активно содействовать воссоединению Римской и Константинопольской церквей и убедить в том императора. В ответном письме, составленном, надо полагать, с ведома василевса, Василий Охридский одобрил желание церковного мира, но отмечал явно незаслуженную оценку византийцев со стороны Рима. Греки не вводили ничего нового, напомнил он Адриану IV, а все новации принадлежат исключительно латинянам. Впрочем, это – второстепенные предметы, не должные разъединять две Церкви, и, по мнению архиепископа, папа найдет в лице императора Мануила I надежного союзника и помощника в своих начинаниях 539 . |
|
|
