| На самом деле, однако, этого не было, так как Алексей не согласился на сделанное ему от Мелиссина предложение разделить власть над востоком и западом и старался завладеть Константинополем, прежде чем войти в какие-нибудь обязательства по отношению к восточному претенденту на царство. Приблизившись к столице в конце марта 1081 г., Алексей, не прибегая к осаде, вступил в тайное соглашение с начальником немецкого отряда, охранявшего башню при воротах Харисиевых (Адрианопольские), который условился сдать Комнину защищаемую им башню и ворота. 1 апреля Алексей овладел воротами и главной улицей, ведущей через площадь св. Апостолов и площадь Тавра к церкви св. Софии. Малодисциплинированное и состоявшее из отрядов разного происхождения войско Комнина рассеялось по главным улицам и начало беспощадный грабеж и избиение. Это был очень критический момент для счастливого претендента, но им не воспользовался слабый и нерешительный Вотаниат. Он думал вступить в переговоры с Мелиссином и, опираясь на часть флота, мог бы еще справиться с нестройным ополчением Комнина, но ему изменил отец Палеолога, бывшего в числе приверженцев Комнина, и убедил моряков перейти на сторону Алексея. Чтобы спасти хотя тень власти, Вотаниат предложил Алексею усыновление и приобщение к власти, предоставив ему действительное управление, оставляя себе лишь царский сан и внешний почет. Но и это унижение не помогло. Ход дел направлялся в пользу Алексея Комнина, так как на его стороне оказался не только самый почетный представитель фамилии Дук, кесарь Иоанн, но и современный описываемым событиям патриарх Косьма I. Вотаниат покинул остававшихся еще на его стороне немногих приверженцев и в храме св. Софии объявил об отречении от престола. Пострижение в монашеское звание он принял в монастыре Перивлента. В первый день Пасхи, 4 апреля, Алексей занял Большой дворец и венчался императорским венцом, положив начало знаменитой династии, занимавшей престол сто с лишком лет. Глава 3. Северная и восточная границы империи. Печенеги и Турки-Сельджуки |
| Вслед за этим Н. С. пытается истолковать противоречащие его взгляду сведения синоптических Евангелий. Ради этого он объявляет вслед за Иоанном Филопоном упомянутый там «первый день опресноков» всего лишь «днем перед опресноками», в замечании евангелиста Луки о том, что именно тогда надлежало «заколать пасху» (Лк 22. 7), усматривает лишь указание на близкое наступление праздничного дня и обращает внимание на отсутствие в описаниях Тайной вечери к.-л. указаний на опресноки, горькие травы или посохи в руках ее участников (ГИМ. Син. греч. 250. Л. 407 об.- 409). В заключение Н. С. обращается к «учителю, и пастырю, и предстоятелю словесных овец римской овчарни... святейшему и почтеннейшему папе», к-рого он называет «кладом многих успехов и вместилищем всех добродетелей, много страдающим и много трудящимся за Христа, ненавидящим, как врагов, всех ненавидящих Его и любящим, как друзей, всех любящих Его» (Там же. Л. 412). Н. С. призывает рим. понтифика отказаться от Filioque, соблюдения суббот, причастия на опресноках, неупотребления будто бы слова «Богородица», а также др. обычаев, и принять «единство кафолической Церкви». Лишь тогда, по мнению Н. С., христианам подчинятся «варварские и иноверческие народы», восстающие против них из-за «их разрывов, длительного разделения и отпадения от божественной любви». Как видно, Н. С. рассчитывал донести свое «Слово...» до внимания папы, но об успехе его замысла судить невозможно. 3. «Слово к императору Алексею Комнину о новоявленном учении митрополита Никейского Евстратия» в рукописи Athen. Nat. Bibl. 483 датировано 6624 г. от Сотворения мира (между 1 сент. 1115 и 31 авг. 1116, или между 21 марта 1116 и 20 марта 1117). Видимо, дело Евстратия рассматривалось на Соборе в К-поле в течение краткого срока в кон. апр.- нач. мая 1117 г. ( Бармин А. В. Вступление// Евстратий Никейский. Опровержительные слова. М., 2016. С. XIX-XXII). Уместно предположить, что речь Н. С. по делу Евстратия была написана незадолго до этого. Т. о., более вероятно, что «Слово...» было написано в нач. 1117 г. |
| следующее место: «С тех пор, как христианство разделилось на две не соединенные доселе половины, Вселенских Соборов не может быть, доколе не последует общего соединения. Тридентский собор, на который, по словам, самого Тридентского символа, особенно опирается нынешняя римская церковь , есть частный собор сея церкви, а не церкви Вселенской». Точно также, после того, как я написал указанное выше, я получил от одного из моих православных друзей в Лондоне письмо, в котором говорится: «Православно-кафолическая Церковь , при всей своей чистоте и вселенском характере, никогда не являла себя саморешающей, и поэтому, при всём своём желании единения, никогда не стремилась так или иначе сделаться католическою церковью, которая издавна привыкла предписывать всем свои законы. Эта высокая и мудрая умеренность в её направлении готова, кажется, сделаться наконец очевидною и неоспоримою, как, факт, для всего христианского мира». 79 Правда папы несколько раз, приглашали Восточную Церковь к соединению, но приглашали повелительным тоном, т.е. к покорности и раскаянию. Кист в I гл. на стр. 28 и 29 говорит: «Замечательно во всяком случае то, что в продолжении всего XII столетия, римская церковь почти постоянно старалась присоединить и подчинить себе, греческую церковь . Уже собор в Баре (в Апулии) в 1098 году, на котором знаменитый Ансельм Кентерберийский играл главную роль, собирался с тою целью, чтобы подчинить папе греческую церковь в южной Италии. Вскоре после того (в 1113) папа Пасхалий II отправил с той же целью архиепископа Миланского Петра Хризолана к императору Алексею Комнину в Константинополь. Тоже самое случилось в 1135 году, когда прибыл в Константинополь Анзельм, епископ Гавельбергский, как посланник Императора Лотаря и папы Иннокентия II (Ср. Спикера в Illgens Zeitschrift für hist. Theologie 1846. II. S, 18 ff). В 1166 году подобное посольство подало повод к созыву собора при Константинопольском патриархе Михаиле Анхиале; собор этот, как поименованный выше, так и вообще многие другие попытки, увеличили только отвращение греков к Риму и воспламенили энтузиазм их к защите своей церкви». |
| Подобно древнеримским квиндецемвирам. и в Византии были люди, занимавшиеся изучением этих загадок и применением их к личности тех или других императоров. На их основании Никифору Вотаниату было предсказано, что восстание его против Михаила Парапинака будет удачно. Загадка гласила, что пятидесятая цифра возьмет перевес над сороковой (περτερδει τ Ν το Μ), в первой найдено указание имени Никифора, во второй – Михаила. 2825 Имя другого соискателя престола, Вриенния, тоже было Никифор, поэтому если бы Вриенний овладел престолом, то загадка, не теряя в глазах византийца всего своего значения, имела бы иное приложение, благоприятное Вриеннию; но при данных обстоятельствах факт был безапелляционным истолкованием в пользу Вотаниата, не только в его борьбе с Парапинаком, но даже с Вриеннием. В этом последнем случае заключение о торжестве Вотаниата над Вриеннием выводили из того обстоятельства, что в загадке цифра 50 стоит простая, а не двойственная (στοιχεον το Ν πλον μνον κα ο διπλον), 2826 что, следовательно, один Никифор, а не два займут престол, который занимал Парапинак. В числе загадочных изречений читались еще следующие: ν κεσωδνοις πεσεται (падет в утоляющих боль) и γκρι καυθες πεσεται (падет, обожжённый железом). Оба эти афоризма прилагались к Алексею Комнину. Болезнь Алексея Комнина потребовала операции: ему прожгли живот железом и перенесли в Манганский дворец, по климату более полезный императору в его состоянии, где он и скончался. Мудрецы-толкователи под утоляющим боли (κεσωδνοις) разумели Манганы, под γκρι – железо, которым произведена операция. 2827 Другой систематизированный вид предугадывания будущего – толкование снов. По тогдашнему воззрению, сновидения имели двойственное происхождение: или проистекали из самой души, были прирожденным (μφυτος) ей сознанием бываемого, раскрывающимся во сне, или же привносились извне (ξωθεν), были высшим знанием, получаемым душой в момент ее разлучения с телом, происходящего во время сна. 2828 В последнем случае источником знания служит сверхъестественная сила, откровение от Бога и Его святых или вообще от небожителей, людей, перешедших в лучший, загробный мир, которые в сонном состоянии могут приходить в соприкосновение с живущими людьми, являться им и сообщать сведения. |
| Известны нам два случая, когда патриарх Николай Грамматик обнаружил в отношении Алексея Комнина особенную твердость характера, по достоинству оцененную последним. В 1087 году оказались вакантными митрополичьи кафедры гг. Базилеи и Мадита, бывших некогда епископиями, но впоследствии возведенных в митрополии. Митрополиты Анкирский и Кизикский, которым прежде подчинены были епископии Базилеи и Мадита, выступили с заявлением, что право избрание митрополитов в эти города принадлежит им, а не патриархии. Спор, по-видимому, вызвал издание императорского хрисовула, по которому никто не должен оспаривать достоинства архиепископии или митрополии, полученного той или другой епископией, если только это достоинство не даровано каким-либо царем временно. Но митрополит Анкирский остался недоволен хрисовулом и впоследствии обратился к императору с просьбой пересмотреть дело. Алексей Комнин при особом своем разъяснении передал вопрос патриарху, который совместно с своим синодом должен был сделать постановление, независимо от прежней новеллы императора. И вот патриарх Николай, по обсуждении вопроса на соборе, в 1087 г. пишет Алексею Комнину длинное соборное послание, в котором обстоятельно разбирает каноническую сторону дела и, между прочим, говорит, что хотя названное разъяснение императора и удовлетворило многих, однако законов и канонов церковных оно не может устранить, что «не должно царю самовольно распоряжаться в подобных вопросах, но церковные дела должны решаться канонически“, что сделанное нехорошо, должно быть исправлено хорошо, согласно с канонами, которые он, патриарх, считает необходимым хранить нерушимо. 30 Вероятно, в связи с этим посланием Николая Грамматика находится издание Алексеем хрисовула – de episcopis in ultiorem thronum promotis, в котором между прочим читаем: «царство мое определяет епископию не иначе возводить на более высокую степень – архиепископии или митрополии, как если царь по собственному побуждению, без неблаговидного посредства человеческого ходатайства, пожелает предоставить ей высшее достоинство, или ради чести города, или по любви к этой святой церкви, или же в уважение к добродетели её предстоятеля, и при том будучи побуждаем к предоставлению такой чести собственной волей. |
| 162 . «Да не едина их воля, но и да совет вселенских патриархов о исправлении книг будет вкупе» царь и патриарх решили снестись с восточными иерархами. Поэтому вскоре после собора 163 Никон составил грамоту к константинопольскому патриарху Паисию I с вопросами касательно чинов церковных, погрешностей в книгах, а так же – правил христианской жизни; 164 грамота отправлена была с греком Мануилом Константиновым, который выбыл из Москвы не ранее 15 мая 1654 г.; 165 ему поручалось выждать соборного ответа на вопросы и привести его в Москву. По прибытии Мануила в Константинополь, Паисию было предложено 28 вопросов. Патриарх созвал собор; соборно составлены были ответы; к 20 числу декабря (1654) соборные заседания вполне были закончены, а 27 того же декабря Мануил выехал из Константинополя в обратный путь. 166 Между тем начался приток книг в Москву с Востока. К июню (1654 г.) прибыл сюда сербский патриарх Гавриил: он поднес Никону книгу, в которой были напечатаны три литургии. 167 2 февраля 1655 г. прибыл в Москву антиохийский патриарх Макарий и также привез некоторые богослужебные книги. О том, что в Москве нуждаются в книгах, на Востоке узнали от Арсения Суханова . Последний, посетив Афон и Царьград, возвращался в Москву (в сентябре 1654 г.), затем снова ездил в Иерусалим и обратно вернулся, вероятно, в феврале следующего (1655) года. Он привез 498 книг, взяв их главным образом из монастырей Св. горы – Ватопедского, Лаврского, Пантократорова, Дохериа и др., а больше всего – из Иверского. Тут были книги библейские, святоотеческие, канонические и собственно богослужебные, восходившие по своей древности от XVII до VIII–VII века. 168 Халкидонский митрополит Гавриил прислал древнюю рукописную Псалтирь, принадлежавшую императору Алексею Комнину (1081–1118). Из афонских монастырей Хиландарского, Павловского и Иверского доставлено было до 50 книг. От иерархов Александрийского, Иерусалимского и др. – не менее 200. Диакон Мелетий грек, нарочито по поручению правительства ездивший (1656–7 г.) за покупкой книг, привез более 10 названий богослужебных книг. Наконец, были случаи привоза некоторых книг и другими лицами. 169 |
| Прп. Максим Исповедник. Мозаика кафоликона мон-ря Осиос Лукас. 30–40-е гг. XI в. Прп. Максим Исповедник. Мозаика кафоликона мон-ря Осиос Лукас. 30–40-е гг. XI в. На миниатюрах поздневизант. и поствизант. времени М. И. изображался в минейном цикле дважды. Напр., в минологии на год с циклами двунадесятых праздников и Жития вмч. Димитрия Солунского 1322-1340 гг. под 21 янв. полуфигура старца в розовой хламиде помещена за контуром горки (Bodl. gr. th. f. 1. Fol. 25v). Его изображение повторено под 13 авг.- он обращен к соседней фигуре юного мученика (Fol. 51); имя святого присутствует на обеих миниатюрах. В афонской греко-грузинской рукописи кон. XV в., служившей книгой образцов (РНБ. O.I.58. Л. 96 об., 124 об.), М. И. стоит вместе с др. святыми, чья память приходится на 21 янв., мучениками Неофитом Тарсийским и Евгением Трапезундским; он в монашеской одежде, волосы и борода седые, короткие, в правой руке сжимает крест, в левой - свиток. Под 13 авг. он написан рядом с прор. Михеем и композицией Успения Пресв. Богородицы. Облик его сходен с миниатюрой под 21 янв., только голова имеет более высокий лоб. Прп. Максим Исповедник. Миниатюра из Минология. XIII в. (Paris. gr. 1561. Fol. 87r) Прп. Максим Исповедник. Миниатюра из Минология. XIII в. (Paris. gr. 1561. Fol. 87r) Вариант, когда образ М. И. включен в многофигурную композицию, использован в выходной миниатюре неск. иллюстрированных рукописей «Догматической Паноплии» Евфимия Зигабена (Vat. gr. 666. Fol. 1v, до 1118; ее копия - ГИМ. Син. греч. 387. Л. 5 об., нач. XIII в.). На ней М. И. опознается по надписи («о а Максим»). Он и прп. Иоанн Дамаскин замыкают ряды святителей и преподобных Вселенской Церкви, передающих свитки со своими сочинениями имп. Алексею I Комнину, к-рый на соседней миниатюре преподносит кодекс сидящему на престоле Христу. Как и прп. Иоанн Дамаскин, М. И. облачен в темную рясу, его лицо обрамлено бородой средней длины, на голове зеленоватый остроконечный куколь. Сцена отсечения рук и языка М. И. вошла в иллюстрированные исторические сочинения. В Лицевом Хронографе (в составе Лицевого летописного свода, 70-е гг. XVI в., РНБ. F.IV.151. Л. 691 об.) на одной миниатюре представлено мучение М. И., двух его учеников по имени Анастасий и папы Римского Мартина Исповедника. На дальнем плане по приказу имп. Константа, «внука Ираклиева», его слуги, склонившись над поверженным святым, отрубают кисть правой руки и урезают язык. М. И. в монашеских одеждах, с короткими волосами и небольшой бородой. В верхнем правом углу он стоит в молении перед Господней десницей, протягивая к небу обе ладони. |
| Правда, такое решительное суждение он подтверждает аргументами: но, —574— во 1-х, эти аргументы – не его, а чужие, и им не проверенные, и во 2-х они – таковы, что дают основание для вероятного только предположения, но отнюдь не для категорического утверждения. Вот эти аргументы: Аргумент 1-й: „Как хроника, так и все другие сочинения Зонары написаны им в монашестве; в монашество же он поступил никак не при Алексие Комнине: некролог этого императора он писал по личным воспоминаниям, следов., находился еще тогда при дворе; не мог бы он описывать и современных Алексею Комнину придворных событий, если бы удалился уже тогда на уединенный остров. Едва ли принял Зонара монашество и вскоре по смерти Алексея Комнина, так как знал события из времен следующего императора. Может даже быть, что Зонара не был монахом и в 1156 году: по крайней мере на соборе этого года в числе присутствовавших придворных чинов упоминается μεγαλεπιφα-υστατος πωτοασητις Νιλαος Ζωνας, а это может быть и есть историк и канонист Зонара под своим мирским именем“ (Стр. 60–61). Как видно из самого строя речи этого аргумента, весь он состоит из предположений. Предположения же сии ниспровергаются показанием самого Зонары в последней странице его хроники. Описав кончину и погребение Алексия Комнина и представив сжатую и общую характеристику его, Зонара так оканчивает свою хронику: „здесь и да будет конец моему писанию, и да остановится течение истории, зашедшее так далеко: ибо предавать письмени теперь совершающееся (δοναι γ γδαφ νυν α τ λεποντα) мне кажется и бесполезно, и не благовременно“. Из этого показания видно, что хроника Зонары дописана была в первые годы царствования Иоанна Комнена (А когда начата? – Без сомнения еще в царствование Алексея Комнина: ибо она – труд, весьма большой), и что в это время Зонара был уже монах (ибо, как сей час увидим он в монашестве уже начал писать и первые строки своей хроники). —575— Аргумент 2-й: „Хроника не была – читаем у Г. Красножена – одним из последних предсмертных трудов Зонары; наоборот, это был первый литературный труд знаменитого канониста после его пострижения в монашество. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКОЛАЙ КАЛЛИКЛ [Греч. Νικλαος Καλλικλς] (XI-XII вв.), визант. поэт. Н. К. был преподавателем медицины и придворным врачом. Он принадлежал к ближайшему кругу корреспондентов Феофилакта Болгарского , архиеп. Охридского: между 1097 и 1104 гг. Феофилакт, вынужденный бежать из Охрида в Пелагонию, обращался к нему с просьбами о помощи, называя его «начальником врачей» (ρχιατρ) ( Th é ophylacte d " Achrida. 1986. P. 477-479; согласно П. Готье, послание адресовано др. придворному врачу - Михаилу Пантехнису: Ibid. P. 69-73). В 1105-1106 гг. Феофилакт просил Н. К. одолжить ему списки медицинских трудов Галена и Гиппократа (Ibid. P. 536-537) и предотвратить разорение его дома в Фессалонике и владений в Македонии (Ibid. P. 534-535). В 1117 г. Н. К. участвовал в консилиуме относительно недуга имп. Алексея I Комнина . В результате неудачного заезда императора на скачках, когда поднялся сильный ветер, у него обострились боли в плече от ревматизма. Н. К. настаивал на том, что необходимы очистительные процедуры, поскольку болезнь может перекинуться на др. органы и поставить под угрозу жизнь Алексея. С ним согласилась и дочь императора, Анна Комнина , однако мнение др. врачей сыграло решающую роль. В итоге император поправился, не прибегая к лекарствам ( Ann. Comn. Alex. XV 11. 2-3). В авг. 1118 г. Н. К. был одним из 3 врачей, облегчавших предсмертные страдания императора (Ibid. XV 11. 13). Поэтическое наследие Н. К. можно разделить на 2 части: надгробные поэмы и посвятительные эпиграммы на иконах, церковной утвари и предметах прикладного искусства. Поэтические эпитафии посвящены императорам Алексею I и Иоанну II Комнину , его супруге - св. имп. Ирине Комнине, представителям к-польской знати. Н. К. использовал различные поэтические техники: ямбы на смерть Андроника Палеолога Дуки представляют собой диалог путника и надгробной плиты на могиле усопшего, эпитафия знатной Докиане написана от лица ее безутешного мужа. Некоторые эпитафии действительно могли быть высечены на гробницах, другие (напр., поэма в честь Иоанна II) были созданы еще при жизни адресата по его прямому распоряжению. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКИТА [Греч. Νικτας] (XI в.), митр. Анкирский, автор канонических сочинений. Сведения о Н. малочисленны. В 1084 г. он подал запрос имп. Алексею I Комнину (1081-1118) о разрешении спорной ситуации, к-рая сложилась вокруг овдовевшей кафедры Юлиополя (близ совр. Сарыяра, Турция) в Галатии . До 60-х гг. XI в. эта кафедра подчинялась митрополиту Анкиры (ныне Анкара, Турция) ( Darrouz è s. Notitiae. N 7. P. 275; N 9. P. 297; N 10. P. 311; N 13. P. 355; подробнее об истории Юлиополя и о его церковном статусе см.: Ramsay. 1890. P. 244-245), однако имп. Константин X Дука (1059-1067) инициировал возведение епископа Юлиопольского в сан митрополита, лишив, т. о., Анкирскую митрополию епископства-суффрагана (RegImp, N 964). Возможно, речь шла о Синесии Юлиопольском, с к-рым переписывался Михаил Пселл ( Mich. Psell. Ep. 32// Idem. Scripta minora, magnam partem adhuc inedita/Ed. E. Kurtz, F. Drexl. Mil., 1941. Vol. 2. P. 49-50; в надписании Синесий обозначен как митрополит). Впосл. имп. Михаил VII Дука (1071-1078) подтвердил статус митрополии для еп-ства. Отправляя запрос, Н. стремился не допустить превращения личной привилегии одного из епископов Юлиополя в привилегию кафедры. Фактически Н. выражал интересы «олигархии митрополитов» ( Darrouz è s. 1966. P. 29), подвергавших резкой критике дробление церковных провинций (митрополий) и желавших сохранить за собой право поставления новых епископов. Эта линия вошла в противоречие со стремлением Алексея I Комнина контролировать различные стороны церковной жизни, включая статус кафедр и епископские хиротонии. Во 2-й пол. XI в. в связи с наступлением турок-сельджуков в М. Азии большое число митрополитов и др. архиереев стало прибывать в К-поль. Они стремились к сохранению традиц. привилегий, в т. ч. права самостоятельно назначать епископов на подчиненные им кафедры, а также к повышению своей роли на К-польских Соборах. Часть митрополитов становились насельниками мон-рей, расположенных в столице и ее окрестностях (нек-рые смогли стать настоятелями этих обителей), др. получали места в приходских церквах, однако наиболее привлекательной для глав церковных провинций была перспектива получения адм. должностей и зачисления в клир храма Св. Софии. Необходимость противостоять действиям митрополитов побудила императора заключить своеобразный союз с многочисленным духовенством храма, к-рое не стремилось принимать в свои ряды провинциальных архиереев. Позиция патриарха Николая III Грамматика (1084-1111), на к-рого оказывали давление обе партии, до конца неясна (подробнее о борьбе партий внутри К-польской Церкви и роли императора в церковной жизни см.: Angold. 1995. P. 54-56). |
|
|
