| В 1971 г. А. Г. Шанидзе опубликовал груз. редакцию Типикона Петрицонского мон-ря с рус. переводом. По его мнению, дошедшая до наст. времени копия XIII в. греч. текста Типикона была искажена и переделана, в ней появились поздние вставки об арм. версии Типикона и о подписи Г. П. арм. буквами. Его т. зр. поддержали такие груз., болг. и рус. ученые, как С. Г. Каухчишвили , В. Копалиани, А. Урушадзе, И. Долидзе, Г. С. Гозалишвили, Н. Ю. Ломоури, А. Костов, А. Костова, Д. Казасов, Г. Цанкова-Петкова, Я. Н. Любарский , А. А. Васильев , М. Иванов, Г. Острогорский , А. П. Каждан , Э. Бакалова, М. Дерибер и др. А. А. Богверадзе допускал, что арм. редакция Типикона также была составлена Г. П. и он же подписал греч. текст арм. буквами, дабы предупредить посягательство арм. наследников - своих племянников на Петрицонский мон-рь. В Типиконе Григория Пакуриана содержатся подробные сведения о Г. П., его происхождении и семье. Отец был «родным сыном блаженной памяти Бакуриана, блистательного эристава эриставов, происходящего из Востока, и грузина» (Типик Григория Пакуриана. С. 2). В груз. редакции Типикона отец назван «мтаваром эриставов» (первым среди эриставов), что позволило Шанидзе считать его принадлежащим к царствующей груз. династии Багратиони ( Шанидзе. 1971. С. 9, 11, 13), но это представляется маловероятным. Г. П. неск. раз упоминает в Типиконе об отце в связи с установлением поминальных служб о нем (Типик Григория Пакуриана. С. 21, 31, 37). Отец скончался, оставив сыновей малолетними, а мать, «следуя женскому обычаю», все наследство отдала старшим дочерям, к-рые, «выйдя замуж, рассеялись... по разным странам и там растратили все» (Там же. 18). Г. П. не раз акцентирует, что он и его брат Апасий всего добились «своей кровью» и «честной службой святым царям» - визант. императорам Константину X Дуке (1059-1067), Роману IV Диогену (1068-1071), Михаилу VII Дуке (1071-1078), Никифору III Вотаниату (1078-1081) и Алексею I Комнину (1081-1118) (Там же. 1. 4). В 1064 г. Г. П. занимал почетную должность помощника или соправителя наместника визант. фемы Ивирия, резиденция к-рого располагалась в г. Ани (территория совр. Турции). Наступавшие на империю с востока турки-сельджуки осадили Ани, город после долгой и безрезультатной защиты был сдан. Г. П. переведен на Балканы. В 1071 г., после Манцикертской битвы, в к-рой империя понесла значительные потери, а имп. Роман IV Диоген был взят турками-сельджуками в плен, Г. П. был назначен доместиком Востока, правителем (дукой) фемы Ивирия со столицей в Феодосиополе (Карине, ныне Эрзурум, Турция). |
| Усердно автором изучены комментарии названных византийских канонистов; характеристики их, в общем, обстоятельны и верны. Но здесь труд автора был сравнительно легче, так как под руками у него был готовый русский перевод толкований. Книга вообще составлена основательно и как ученая монография по праву найдет себе внимание в курсах канонического права. Но при своих достоинствах, она возбуждает иногда основательное сомнение относительно верности некоторых положений, хотя и выраженных категорически, и вызывает в читателе потребность обратиться к автору за некоторыми дополнениями. Так: 1) Автор очень решительно утверждает, что Иоанн Зонара написал свои толкования после толкований Аристина. Я „несомненно“ жил и писал их даже при императоре Мануиле Комнине (1143–1180). Правда, такое решительное суждение он подтверждает аргументами: но, во-первых, эти аргументы не его, а чужие, и им не проверенные, и во-вторых они таковы, что дают основание для вероятного только предположения, но отнюдь не для категорического утверждения. Вот эти аргументы: Аргумент 1-й: „Как хроника, так и все другие сочинения Зонары написаны им в монашестве; в монашество же он поступил никак не при Алексее Комнине: некролог этого императора он писал по личным воспоминаниям следов, находился еще тогда при дворе; не мог бы он описывать и современных Алексею Комнину придворных событий, если бы удалился уже тогда на уединенный остров. Едва ли принял Зонара монашество и вскоре по смерти Алексия Комнина, так как знал события из времен следующего императора. Может даже быть, что Зонара не был монахом и в 1156 году: по крайней мере на соборе этого года в числе присутствовавших придворных чинов упоминается μεγαλεπιφανστατος πρετοασηκρτις Νικλαος Ζωναρς, а это может быть и есть историк и канонист Зонара под своим мирским именем“ (Стр. 60–61). Как видно из самого строя речи этого аргумента, весь он состоит из предположений. Предположения же эти ниспровергаются показанием самого Зонары в последней странице его хроники. Описав кончину и погребение Алексея Комнина и представив сжатую и общую характеристику его, Зонара так оканчивает свою хронику: „здесь и да будете конец моему писанию, и да остановится течете истории, зашедшее так далеко: ибо предавать писанию теперь совершающееся (δοναι γρ γραφ vυv κα τ λεποντα) мне кажется и бесполезно, и не благовременно». |
| 2) Первый долг епископа с самым внимательным разбором назначать учителями, уполномоченными на церковное учительство, людей безупречных и одаренных способностью, которые должны обучать юношество. 3) Эти лица, зрелого возраста, священники или диаконы, известные ему как они сами, так и их учители, возрастом по крайней мере 27 лет, должны быть производимы без всякой платы. 4) Священники должны совершать брак и крещение натощак, в церкви, после чего должны преподавать причастие; если есть опасность смерти для дитяти, они должны приступать во всякое время совершенно безвозмездно. 5) Всякая священническая обязанность, как крещение, брак, погребение, должна исполняться благоговейно, без пустословия и смеха, среди теплых молитв семьи. 6) Крещальные купели должны быть установлены прочно и покрыты покрывалом, ибо это есть великая тайна. 7) Брак должен совершаться с выбором, с соблюдением 6 степеней родства; жених должен иметь не менее 14 лет, и невеста не менее 12-ти. 8) Чужой епископ, вардапет, священник или другой кто высокой степени не должен ни обходить, ни строить без позволения местного епископа; но должен получить его разрешение. 9) Должность чтеца должна быть поручаема, после публичного засвидетельствования, лицам ученым, имеющим практическое знание и навык во всякого рода книгах; чтец должен точно так же избирать своих учеников после испытания и на основании свидетельства надежных людей. 10) Епископ должен заставлять списывать священные церковные книги чрез каллиграфов ученых и православных. 11) Епископ два раза в год должен обходить свой диоцез, собирать торжественно своих овец и ставить хорепископа благочестивого и ученого, могущего решать дела по канонам, боящегося Бога и беспристрастного. 12) В духовники должно избирать людей старых и ученых, которые каждое воскресенье должны приглашать исповедовать грехи недели безвозмездно; священники, с разрешения духовников, должны безвозмездно допускать достойных из своего общества к причастию; больные также должны быть приобщаемы безвозмездно. |
| «Мы признаем тело (Христа) той же самой сущности, какой наше, ибо оно было из вещества Адама и плотное, не призрачно являющееся под видом только тела, как явилось Аврааму, и притом не только до воскресения, но и после воскресения, как и Сам сказал: «прикоснитесь ко Мне и рассмотрите, что это Я Сам, ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня», хотя по божественной силе, когда хотел, делал тело легким, как тогда, когда ходил по морю и когда исходил из запечатанного гроба и когда входил к ученикам чрез запертые двери. Ибо не Он служил законам природы, как мы, но законы природы служили Ему, как Творцу. Это затем можно понять и из девственного рождения и других замечательнейших чудес. Если тело не было плотно, то кого на кресте пригвоздили гвоздями? и если не был повинен страсти (каким образом страдал? и если не был смертен телом), каким образом, преклонив главу, положил душу? Но он добровольно потерпел все и с властию, а не против воли и не по слабости, так как Сам говорит: «Власть имею положить душу и власть имею принять ее». Но если кто по причине добровольных страстей, голода и жажды, и плача, и пролития на кресте крови, которою мы оживотворены, тело Его называет тленным, то и мы это признаем. Если же кто называет Его тленным по причине недобровольных и предосудительных страстей, т. е. по причине порочных выделений пищи и питья, то с этим мы не соглашаемся; ибо тление есть следствие греха, а кто не совершил греха, над тем не имеет власти разрушение. Опять свидетельством писания подтверждается, что Он претерпевал страсти не против воли, но добровольно; а эти тленные страсти не добровольно, но против воли и наспльно производятся в нашей природе; кто же говорит это, показывает, что не страсти служили Ему, а Он страстям. Если же против воли Он угождал этого рода тленным страстям, то ясно, что Он был подвержен и греху, который есть отец тления, чего да не будет, чтобы принимали и говорили правильно верующие. Но если кто скажет, что это было для подтверждения человечности, то очевидных и непредосудительных страстей, которые написаны, достаточно для разумения, что Он был истинный человек, а кто исповедует Его истинным Богом, не нуждается в неписанном и худшем» 206 . |
| Это был громадной важности исторический факт, служивший прологом к полной перемене внутреннего строя Византии, вызванной громадным наплывом в Константинополь и большие приморские города итальянцев и других иностранцев. Перечень мест и городов начинается с восточной границы. Венецианцам дается право доступа в Лаодикею и Антиохию, Мопсуестию, Таре, Атталию, Хиос, Ефес. Затем в Европе – Драч, Авлона, Бондица с островом Корфу, Модон и Корон, Навплия, Коринф, Фивы, Афины, Негропонт, Димитриада, Солунь, Хрисополь (при устьях Стримона), Абидос, Адрианополь, Ираклия, Силиврия и, наконец, самый Константинополь. Во всех упомянутых местах, продолжает хрисовул, венецианцы имеют право торговать свободно, не внося никаких пошлин и не делая никаких взносов в казну за ввозимые и вывозимые товары, будучи свободны от власти морского эпарха, от логофета казны, коммеркиариев, хартулариев, счетчиков и всех чинов, ведающих сборами пошлин, ибо им предоставлена беспошлинная торговля всяческим видом товаров. Если же какой чин нарушит изложенные в хрисовуле вольности венецианцев, подвергается штрафу в пользу приказа двора ( των οικειακων) в 10 ливров и платит вчетверо против той суммы, на какую по его вине потерпели ущерб венецианские купцы. Глава 6. Состояние империи накануне крестовых походов Есть некоторая возможность ознакомиться с мировоззрением и умственными течениями в обществе на основании учено-литературных фактов. Во второй половине XI в. наиболее популярными именами среди константинопольских мыслителей и ученых были философы Михаил Пселл и Иоанн Итал. Первый был вместе с тем и государственным деятелем, но оба одинаково пользовались большим влиянием в обществе, имели много учеников и оставили после себя сочинения, имеющие первостепенное значение в истории византинизма. Чтобы ввести читателя в существо дела, обращаемся к судебному процессу, производившемуся в духовном и светском суде. В начале 1082 г. только что вступившему на престол царю Алексею Комнину подан был донос, в котором излагались тяжелые обвинения против ученого, не только пользовавшегося известностью в столице, но и занимавшего важный пост ипата философов, который давался ученым первой величины. |
| 954 Оказывается, что Алексей Комнин привлекал к себе войско не только военными подвигами и талантами, но также деньгами, обещаниями и искусными речами, смысл которых был тот, что от Вотаниата солдаты ничего не могут получить, что если бы он, Комнин, был на месте Вотаниата, то излил бы на них всевозможные блага. Рассказ грешит, может быть, излишней конкретностью, тем, что в уста Комнина влагает такие, а не иные речи, но по своему существу он едва ли может встретить возражение, потому что не противоречит свидетельству Анны Комнины. Анна, разумеется, обошла молчанием хитрость, употребленную Комнином для привлечения войска, так как это могло скомпрометировать ее отца. Тем не менее ее повествование как бы дополняет рассказ западных историков, знакомит нас с тем, что происходило в промежутке между двумя моментами: отъездом Алексея Комнина из лагеря в столицу и его возвращением к войску. Анна Комнина разъясняет нам, почему отцу ее необходимо было убеждать Вотаниата в своих верноподданнических чувствах, кто были те приверженцы, содействие которых он обеспечил себе, и в какую именно ночь он выехал из Византии. У Вотаниата было два доверенных лица, славяне по происхождению, 955 Борилл и Герман, которые пользовались его безграничным доверием и были вполне ему преданы. 956 Они, особенно Борилл, человек проницательный и энергичный, зорко охраняя интересы своего патрона, обратили внимание на предприятие Комнинов и предостерегали Вотаниата. Пребывание Алексея Комнина в столице совпало с событием, которое весьма было кстати для Комнинов и дало повод названным советникам Вотаниата усилить свою бдительность. В это самое время турки взяли Кизик. Вотаниат приказал Алексею Комнину как доместику Запада вооружить часть войска и направить против турок. Алексей воспользовался этим, чтобы придвинуть к столице расположенные к себе войска, и разослал приказы. Войска отовсюду стали стекаться по направлению к Византии. Бориллу дело показалось подозрительным: он недоумевал, зачем приведена в движение и направлена на столицу вся армия, когда велено снарядить лишь часть ее. |
| Риторические и богословские труды Феофилакта могут поведать нам кое-что об их авторе, и, вероятно, не столь уж фантастична попытка проследить по ним проявления двух черт, ему присущих, что явствует и из сочинений Феофилакта, и из его жизненного пути. Во-первых, это органичный, естественный консерватизм мировоззрения, подкрепленный, несомненно, его положением восходящего светила при дворе и патриархии, и, во-вторых, способность к доброжелательному пониманию взглядов и общественных установлений, ему чуждых. Консерватизм его отчетливо виден в обоих Logos basilicoi, обращенных к Константину Дуке и Алексею Комнину. В обоих сочинениях он следует условностям жанра имперских панегириков, установленным его византийскими предшественниками, причем не только Михаилом Пселлом . Другая особенность его характера – известное сочувствие по отношению к западным христианам – была для Византии значительно более редкой. Ныне мы бы назвали это редкостным даром эмпатии. Обе эти стороны личности Феофилакта нашли отражение в его письмах. Мы располагаем примерно ста тридцатью опубликованными письмами Феофилакта, написанными им за время пребывания на Охридской кафедре. Ученые находили в них сведения о самых различных предметах: о структуре византийского управления в Болгарии, о фискальной политике империи в провинциях, о социальной и экономической истории Македонии, о средневековых ересях; к ним обращались, как к некоему «Кто есть кто?», своеобразному биографическому справочнику византийских чиновников. Относительно небольшое внимание уделялось свидетельствам более личного характера, мало кто исследовал письма Феофилакта, с тем чтобы выяснить, какой свет проливают они на личность самого автора, на то, как он относился к своим человеческим и профессиональным обязанностям. Нижеследующие страницы, не претендуя на исчерпывающий характер, вероятно, помогут в заполнении этого пробела. Читая эти письма, исследователь испытывает некоторые затруднения. Во-первых, легкости понимания не способствует аттицизм его греческого языка при нарочитой затемненности стиля. Изобилие загадок и туманных метафор, встречающихся иной раз в его сочинениях, указывает на связь стиля Феофилакта с принятой в Византии того времени эллиптической манерой писания писем, а иногда и с «параболически-образным» стилем, преобладавшим тогда в некоторых литературных жанрах Европы. Хотя Феофилакт и отрекался от намерения следовать канонам этого стиля, но отрекался не слишком решительно и время от времени все же прибегал к нему. Эта манера «нагромождения загадок», «хитросплетения головоломок» и «темных словес» приводит к тому, что корреспондент оказывается в лабиринте, откуда без нити Ариадны ему не выбраться. Воздействие этого стиля на читателя хорошо описала Маргарет Маллетт: |
| Политическая ситуация в Сирии характеризовалась противостоянием сельджукских правителей Дамаска и Алеппо (Халеба), что привело к фактической изоляции эмира Антиохии Яги-Сиана во время осады. Слабые попытки сир. правителей оказать ему помощь были отражены крестоносцами. 31 дек. 1097 г. выдвинувшиеся к Антиохии войска дамасского эмира Дукака были разбиты отрядами Боэмунда Тарентского и Роберта Фландрского, совершавшими вылазку за провиантом. 9 февр. 1098 г. объединенная армия под командованием Боэмунда отбила атаку на лагерь крестоносцев, предпринятую Ридваном, эмиром Алеппо, и надолго пресекла попытки правителей окрестных территорий оказать поддержку Антиохии. Ситуация кардинально изменилась в мае 1098 г., когда на помощь Яги-Сиану выдвинулась большая армия сельджуков под командованием атабека Мосула Кербоги. Крестоносцам пришлось форсировать осаду. В ночь на 3 июня в результате измены контролировавшего зап. ворота города армянина Фируза Антиохия пала. Уже на следующий день ее осадили войска Кербоги, однако обретение провансальцем Петром Варфоломеем реликвии, к-рую, несмотря на скептическое отношение еп. Адемара, сочли копьем святым , воодушевило крестоносцев. Реликвия была вынесена к войску во время решающего сражения с Кербогой 28 июня 1098 г., закончившегося бегством сельджуков. Серьезной проблемой после победы крестоносцев над тюрками стал вопрос о судьбе Антиохии. Претензии Боэмунда Тарентского на владение городом по праву завоевания оспаривал Раймунд Тулузский, к-рый требовал передать Антиохию имп. Алексею I Комнину, в соответствии с принесенной в К-поле клятвой. Ситуация осложнялась тем, что византийский император получил от гр. Стефана Блуаского ложную информацию о полном провале похода и временно отказался от поддержки крестоносцев (позднее гр. Стефан принял участие в походе 1101 г.; см.: Лучицкая. 1996). 1 авг. 1098 г. скоропостижно скончался от чумы еп. Адемар, что усугубило конфликт. По условиям с трудом достигнутого компромисса между Раймундом и Боэмундом, Антиохия должна была достаться Боэмунду только в том случае, если он продолжит путь к Иерусалиму вместе с др. |
| 141 Эти нападения и походы начались с царствования Романа Лекапина (919–945). Полководец Романа Иоанн Куркуа, разбивши на голову аравитян, отнял у них Армению, но страх, который тогда внушали еще аравитяне, не позволил империи трактовать ее, как страну завоеванную. Армянские князья, так же как и грузинские, ограждали себя угрозою, что они «откажутся от повиновения императору и перейдут к сарацинам». В прямую зависимость от империи Армения (и то не вся, а в известных частях) стала лишь при Василии II Болгароктоне (976–1026). В таковой зависимости она находилась до 1069 года, когда подпала под власть Турок-Сельджуков. Впрочем, и после этого византийским императорам из фамилии Комниных (1081–1185) удавалось не раз восстановлять свою власть по крайней мере над некоторыми областями и городами Армении. См. Н. Хониата, по русск. пер. т. I стр. 24, 34, 43, 49, 175 и д. 142 Таких размеров их взаимная ненависть достигла уже в 943 году. Enfin, la chose alia si loin, que les Grecs et les Armeniens no parlaient plus les uns des autres qú avec Íexpression du plus profonde mepris. Samue Aniensis под 943 г. y Рамбо в L " Empire Grec au dixieme siecle. Paris 1870. p. 518. He менее энергически выражалась эта ненависть со стороны армян и далее. В трудах тогдашних армянских историков – Матфея Едесского и его продолжателей везде, где только заходит речь о греках, выражается неодолимая ненависть и антипатия к ним. Так Матфей горько жалуется «на позорную греческую нацию» за то, что она «презирает битвы и воинскую доблесть», жалуется на ее «подозрительное правительство, которое, встречая в Армении знаменитого воина, спешит или ослепить его или утопить в море, – правительство, которое армянских юношей обращает в евнухов и вместо брони одевает их в длинные одежды с широкими складками, – правительство, которое поручало охрану Армении полководцам и воинам из скопцов до той самой минуты, пока пришли турки и овладели всем востоком». Матфей Едесский у Rambau р. 520–521. Он же называет императора Романа Диогена «Юлианом отступником». В том же роде выражаются и продолжатели его о византийских императорах. Так Guiragos de Kautzag отказывает в имени христианина Алексею I Комнину за его недостойное поведение относительно крестоносцев, равно как и матери его Анне Далансьенской, а внука его Мануила Комнина называет «антихристом» и при этом дает такое игривое объяснение его имени: Эммануил – nobiscum Deus, Мануил – longe a nobis Deus; Самуил Анийский называет Алексея I «сыном сатаны», а Мануилз «антихристом», принимая также и игривое объяснение его имени, придуманное Киракосом. См. Recueil des historiens des croisades. t. 1. Documents Armeniens. Paris. 1869. p. 413, 416, 445 и 452. |
| 2103 В первый раз «бессмертные» упоминаются при Парапинаке по поводу несчастного случая, когда двое «бессмертных» были убиты молнией у западной городской стены, в Византии, в промежуток времени между 1074 и 1077 гг. 2104 При Вотаниате «бессмертные» посылались на Восток, против турок, ходили с Алексеем Комнином против Вриенния, при осаде Византии Алексеем Комнином защищали стены столицы и, как земляки Вотаниата, считались его вернейшими приверженцами, хотя вообще не славились дисциплиной и верностью, служили не по чувству долга, а по расчету на богатое вознаграждение. 2105 Хоматинцы получили название от города Хомы, лежавшего на юге Малой Азии, в древней Писидии, недалеко от Памфилийского залива. 2106 Хоматинцы первый раз появляются при Вотаниате, с которым вместе они и прибыли в столицу. В числе войск, отправленных с Алексеем Комнином против Вриенния, упоминаются и хоматинцы. 2107 Во время занятия Константинополя Алексеем Комнином, Борилл рассчитывал уничтожить претендента, между прочим, с помощью воинов, происходивших из Хомы. 2108 Хоматинцы служили потом Алексею Комнину. 2109 Таким образом, это было войско, находившееся в столице при особе императора, получавшее постоянное содержание, происходившее из известной, определенной местности, тем не менее не областное, потому что ни откуда не видно, чтобы Хома составляла фему. 2110 Греческое войско не могло удовлетворить потребностям византийского государства. Все почти местное войско было областное, численность его находилась в прямом отношении к территориальной пространственности государства. Но пределы государства, начиная особенно со второй пол. XI в., стали быстро сокращаться, вместе с тем военные силы стали уменьшаться, потребность же в оборонительных средствах нисколько не уменьшилась, напротив – увеличилась. Это обстоятельство повело к тому, что Византия чем далее, тем чаще и усерднее прибегает к помощи наемных войск, из иностранцев ( μισθοφορικν, συμμαχικν, σμμαχοι, ξενικαι δυνμεις). Между иностранными наемниками отличались два рода войск: а) императорская лейб-гвардия и б) простые наемники-иноземцы. |
|
|
