| Донесение 634 Феодорита митрополиту (Иерапольскому) Александру От некоторых пришедших (а они утверждают, что в это время были в городе Тиане и видели это) мы узнали, что Фирм 635 , привлекши нескольких из своей «провинции» (de provincia sua), выступил с толпою (cum multitudine) против боголюбезнейшего Евферия 636 и посвятил кого-то из числа ассессоров (ех assessoribus) 637 , и что великолепнейший комит Лонграс (Longras) прислал Исаврян на помощь святейшему епископу Евферию 638 , а граждане заперли ворота города для тех, которые пришли против епископа. Итак, – прежде чем ворвались все, – успевших уже войти задержали и в том числе того, кто был посвящен тем Фирмом. Но даже и тот, кто был посвящен 639 , отрицал свое посвящение, говоря, что он посвящен против воли и что он недоволен, так как он только что пред этим (посвящением) надел на себя хламиду (chlamydem) 640 и, идя в театр, ожидал зрелищ. Другие же, которые были с ним, успели убежать в Назианз. Узнавши это, я исполнился великою скорбью и унынием, размышляя о единственном и во всем злейшем возмущении и волнении церквей, которые повсюду (кафолических?). Итак, твоя святость пусть просит и умоляет Господа, чтобы Он уничтожил эту сильнейшую бурю и подал церквам хотя бы даже только умеренную тишину. А что враги истины отважились сделать против боголюбезнейшего епископа Дорофея Маркианопольского 641 , – ты, владыко, узнаешь это из того, что сказано им в письме к христолюбивому народу царствующего города (Константинополя). Ради сего и я препроводил твоей святости присланный ко мне другими экземпляр тех писем 642 . Письмо 232. (глава 47) Другое 643 увещательное письмо (commendatitia epistola) Феодорита народу Константинопольскому Как сильно печалит нас заблуждение тех, которые оставили правый путь, так же сильно радует (нас) горячая ревность вашего боголюбия по евангельской вере. Ибо мы находим, что и блаженный Павел сильно скорбел о неразумии врагов, но он же и восхищался по поводу единения верных. Посему, и пиша Тимофею, он открыл и печаль, которую имел о тех, и облегчение по отношению к этим, говоря ( 2Tuм. I, 15. II, 17 ): веси ли, яко отвратишася от Мене вси, иже от Асии, от них же Филет и Ермоген? И показывая, как он чрез то уныние получил свыше утешение, он тотчас же присоединил и следующее: да даст милость Господь дому Онисифора, иже многажды мя упокои, и вериг моих не постыдеся: но пришед в Рим, тощнее взыска мя и обрете: да даст ему Господь обрести милость от Господа ( 2Tuм. I, 16–18 ). |
| – Итак, не думаем, чтобы Сократ окончил и издал в свет свой труд в 439 году, так как это обнаруживало бы с его стороны поспешность и торопливость, ничем не вызываемую; не думаем, чтобы это последовало в 442 или 443 году, так как в таком случае историк мог бы рассказать что-нибудь из истории церковных дел 439–441 годов. Всего вероятнее, что Сократ окончил и пустил в публику свое произведение в 440–441 годах. Из жизни Сократа отметим некоторые черты, которые положили свой отпечаток на характере его истории. Свое образование Сократ получил у грамматиков Аммония и Элладия, которые прежде имели школу при языческом святилище в Александрии, но которые потом, по разрушении этого святилища при Феодосии Великом, переселились в Константинополь и сделались здесь также наставниками юношей (V, 16). Нам ничего определенного неизвестно о каких-либо наставниках Сократа из среды христиан. Очень вероятно, что все его школьное образование ограничивалось тем образованием, какое он получил под руководством названных нами наставников его из язычников. А это имело то существенное влияние на Сократа, что он отличался особенно высоким уважением к языческой греческой науке; этим же обстоятельством объясняется и то, что он не настолько был подготовлен к деятельности в качестве христианского ученого, насколько это было бы желательно. Из языческих писателей позднейшего времени Сократ был знаком с Юлианом и Ливанием, сочинения которых, направленные против христиан, он разбирал критически (III, 23); из древних на него сильное влияние оказал Фукидид, которому он подражает 163 в некоторых частях своей истории (напр. в предисл. к кн.). Что касается его богословской образованности, приобретенной им, кажется, при написании его истории, как говорится ad hoc, то несомненно, что он недостаточно был начитан в богословской литературе. Кроме Евсевия, Руфина, Филосторгия, Савина и св. Афанасия, о чем было упомянуто раньше, он знал лишь акты Архелая (I, 22), «Якорь» св. Епифания (V, 24), одно сочинение Георгия Лаодикийского (I, 24), исторические повествования о монашестве – Евагрия (III, 7) и Палладия (IV, 23), проповеди Нестория (VII, 32). За исключением этого немногого, он знал еще очень немногое по части богословской письменности. Сочинения так называемых отцов Каппадокийцев ( Василия Великого и др.) он знал очень поверхностно. Оригена знал недостаточно, по преимуществу, кажется, по апологии, написанной пресвитером Памфилом в пользу Оригена . О христианской литературе, появившейся до времен Оригена , Сократ знает кое-что и то больше понаслышке. Кой-где он ссылается на Климента Александрийского , Иринея Лионского , Аполлинария Иерапольского (III, 7), но говорит о них так, как может говорить и человек, не имевший в руках ни одного из их сочинений. |
| Молчаливое пользование «Увещанием» заметно и у свт. Кирилла Александрийского в его сочинении против Юлиана Отступника; Евсевий и Говар знали «Увещание», как сочинение Иустина Мученика . Однако приписываемо оно ему быть не может: 1) стиль отличается от иустиновского чистотою, изяществом, последовательностью; 2) воззрения не имеют специфического иустиновского отпечатка; учение о Логосе встречается между прочим (Ps.-Iust. Martyr. Cohort. ad Graec. 15, 38//PG. T. 6. Col. 272:309) и вовсе не раскрывается Его значение, как принципа Откровения; к философии отношение отрицательное (ibid., 7//PG. T. 6. Col. 256AB); нет и следа теории о возможности постижения некоторых истин и у философов при помощи λγος σπερματικς (cp.: Iust. Martyr. 2 Apol., 13//PG. T. 6. Col. 465BC; р. п.: C. 119); все хорошие мысли объясняются заимствованием из Ветхого Завета; субъектом богоявлений считается Сам Бог, а не Логос (Ps.-Iust. Martyr. Cohort. ad Graec., 31//PG. T. 6. Col. 300A и др.); демоны в воззрениях автора «Увещания» не играют никакой роли: многобожие возникло у людей на основании слов искусителя: «будете, как боги» ( Быт. 3:5 ) (ibid., 21//PG. T. 6. Col. 280AB; cp.: 36:38), боги же языческие сами по себе – ничто, плод фантазий (ibid., 36, 38//PG. T. 6. Col. 305–312), а не демоны; 3) У св. Иустина тон апологий примирительный, тогда как в «Увещании» – полемический. Разные учёные называли разных авторов «Увещания»: Фельтер – Аполлинария Иерапольского (II в.), Дрэзеке – Аполлинария Лаодикийского (еретика IV в.). Но заглавия сочинений этих писателей-епископов: «Об истине» (Иерапольский) и «В защиту (πρ) истины» (Лаодикийский) (Euseb. Hist. eccl. IV, 27//PG. T. 20. Col. 397B; р. п.: C. 186; Sozom. Hist. eccl. V, 18) вовсе не подходят к содержанию «Увещания» (λεγχος); к тому же Аполлинарий Лаодикийский имел в виду Юлиана Отступника, между тем как в «Увещании» на него нет никаких намёков 227 . Отсюда лучше всего признать, что автор «Увещания» неизвестен. Для решения вопроса о времени написания важно установить отношение «Увещания» к «Хронографии» Юлия Африкана 228 (221 г.). Доказывая древность Моисея (Ps.-Iust. Martyr. Cohort. ad Graec., 9//PG. T. 6. Col. 257–261), автор «Увещания» приводит те же синхронизмы, которые имеются и у Ю. Африкана. Является вопрос, кто от кого зависит. Одни учёные стоят за приоритет «Увещания» или общего их источника (Гутшмид), другие – за приоритет Африкана. Последнее предположение вероятнее. Цитата в «Увещании» производит впечатление взятой из вторых рук: в ней упоминаются такие писатели, как Гелланик, Филохор, Кастор, Таллос, у которых речи о Моисее нет, но которые сопоставлены у Африкана с Моисеем по синхронистическим соображениям; а цитата из Полемона приводится с теми истолкованиями, какие излагал Африкан, как слова самого Полемона. При признании зависимости «Увещания» от Ю. Африкана время написания его следует отнести к III веку. |
| Кой-где он ссылается на Климента Александрийского , Иринея Лионского , Аполлинария Иерапольского (III, 7), но говорить о них так, как может говорить и человек, не имевший в руках ни одного из их сочинений. Сократ, по его словам, родился и жил в Константинополе; этим условливалось то, что он с особенною подробностью описывает события, происшедшие в Восточной столице (V, 24). В своем месте нами было замечено, что профессией Сократа была адвокатура, но трудно в его истории отыскать следы серьезного юридического образования: вероятно – он был адвокат – практик. Ни по образованию, ни по своей общественной деятельности Сократ не имел никаких особенно близких отношении к духовному сословию, к духовным сферам. Правда, в церковной истории его встречается одна заметка, из корой иногда делают вывод, что он более или менее продолжительное время был клириком в Фессалии. Так, в пятой книге (гл. 22) его истории читаем: «Быв клириком в Фессалии, я знал еще один обычай. Там клирик, если»... и проч. В таком виде это место читается и в русском переводе истории Сократа. Но некоторые критики церковной истории Сократа (напр. знаменитый Валуа) находят такое чтение неправильным. Чрез изменение пунктуации и самую незначительную перестановку слов в греческом тексте этого места, получается такое чтение: «я знал обычай в Фессалии: там клирик»... и пр. 161 Основанием к такой поправке в чтении Сократовой истории служить то, что сам Сократ весьма ясно говорить, что он родился, воспитался и жил в Константинополе; на житье же его в Фессалии и духовную должность, исполнявшуюся им здесь, нет в его труде никакого намека. Некоторые писатели считают Сократа не совсем православным. Его признают новационином, приверженцем секты новацианской. Таким из числа древних писателей считал его историк Никифор Каллист, а из более новых – Бароний, Лаббе 162 . Рассмотрим, сколько основательности в подобном мнении. Во-первых, утверждают, что он, Сократ, слишком тщательно следить за преемством епископов новацианских, отмечает год их вступления в должность и год их смерти, и вообще очень подробно и внимательно оповещает о том, что хорошего или дурного случилось с последователями Новациана на Востоке. |
| Хотя приводимые Факундом и другими защитниками Феодора отрывки из его сочинений с антинесторианской окраской дошли до нас единственно чрез их руки 7 ; но, тем не менее, пробегая даже поверхностно дошедшие до нас другим путем fragmenta из Феодоровых сочинений, мы не можем не видеть в них рядом с несторианскими и как будто антинесторианских выражений, подобных, a иногда и тождественных с приводимыми у Факунда. О таких выражениях знали еще древние противники Феодора (император Юстиниан, папа Вигилий, Леонтий Византийский , отцы V-ro Вселенского собора и папа Пелагий II). Поэтому мы, избегая вопроса о существовании у него таких выражений, считаем нужным лишь решить вопрос о том, могут или нет они защитить Феодора от обвинения в несторианстве. Мы знаем, что сам Несторий и говорил, и писал об одном Лице во Христе, разумея, впрочем, одно Лицо по достоинству, по χσει, a не φσει, морально и по праву, а не физически и субстанциально. Так раз, он говорил проповедь на 1Kop.XV:21 и так раскрывал здесь свой взгляд на Спасителя: «в Нем внутренне соединены друг с другом два естества; однако одно достоинство, поскольку Божественное возвысило в Нем человеческую половину до равного с собой величия; поэтому один Христос, один Сын Божий» 8 . Подобное же находим и в письме его к еретику Александру Иерапольскому. Содержание этого письма император Юстиниан в своем «исповедании веры» передает так: Феодор «трактует здесь, будто бы у двух естеств одно значение, одна сила или власть и одно лицо в силу одного достоинства и той же чести» 9 . И так, если Несторий своими выражениями «одно лицо», «один Христос», – «один Сын Божий» не мог освободить себя от обвинения в признании двух лиц Христа, двух сынов, то мы вместе с древними противниками Феодора (Юстинианом и Вигилием) a priori можем сказать, что на антинесторианские, по-видимому, отрывки из сочинений Феодора нельзя смотреть, как на доказательства антинесторианских его воззрений. Очень может быть, что с правильными выражениями он, как и Несторий, соединял неправильный смысл; а потому нам нужно посмотреть, какой смысл скрывается под этими выражениями Феодора. Смысл ведь должно предпочитать выражениям, по отношению к которым – смысл является как бы оком, способным раскрыть их пред нами. |
| У Евсевия (Церк. Ист. IV 26. 1; 27. 1) имеется свидетельство об Аполлинарии Иерапольском, обратившемся с речью к имп. Марку Аврелию. Ему же принадлежали и др. апологетические сочинения: «К эллинам» в 5 кн., «Об истине» в 2 кн. и 2 кн. «К иудеям». Ритор Мильтиад также в царствование Марка Аврелия написал 2 кн. против эллинов, 2 кн. против иудеев и апологию христианской философии (Там же. V 28. 4; 17. 5). Ученик мч. Иустина Татиан (ок. 120–185) до своего уклонения в ересь написал «Речь против эллинов» (после 165), в которой подверг уничижительной критике всю языческую культуру. Несмотря на резкость суждений, Татиан стремился к тому, чтобы добиться терпимости и уважения к новой вере. Проблема взаимоотношений Церкви и государства на примере связи судеб Римской империи с христианством была развита св. Мелитоном Сардийским в «Апологии» (др. название – «Книжка к Антонину», ок. 170, сохранилась только в отрывках), адресованной Марку Аврелию. Современником Татиана и Мелитона был Афинагор, христ. философ из Афин. Ему принадлежит «Прошение о христианах» (ок. 177), направленное императорам Коммоду и Марку Аврелию, в котором он стремился доказать, что преследование христиан неразумно. В правление имп. Коммода (180–192) св. Аполлоний произнес апологетическую речь, сохранившуюся в мученических актах. Среди раннехристианских апологетов были и такие, которые адресовали свои произведения частным лицам. Из них прежде всего следует упомянуть последнего из греч. апологетов II в. св. Феофила Антиохийского, автора 3 кн. «К Автолику» (ок. 182), написанных для образованного и влиятельного язычника, имеющего предубеждения против христианства. Анонимное «Послание к Диогнету» (ок. 200) представляет собой апологию, составленную в форме письма для знатного язычника, желающего познакомиться с христ. религией. В III в. апологии пишут Климент Александрийский и Ориген. В отличие от предыдущих апологий, «Протрептик» («Увещание к эллинам», нач. III в.) Климента Александрийского создан уже не столько для защиты христианства от нападок и преследований, сколько ради привлечения язычников к истинной вере. К жанру «Протрептика» близко и сохранившееся на сир. яз. «Слово к Антонину» Псевдо-Мелитона (нач. III в.). Самым значительным произведением раннехрист. греч. апологетики является соч. Оригена «Против Цельса» (сер. III в.). Цельс был одним из наиболее серьезных критиков христианства из среды язычников. Долгое время его сочинение против христиан не имело достойного опровержения и только в лице Оригена, спустя ок. 75 лет, получило надлежащую отповедь. |
| Одновременно с Иоанном антиохийским писал неизвестный автор «Пасхальной хроники», полный текст которой сохранился до нашего времени. Эта «Пасхальная хроника» имеет довольно своеобразную литературную историю. Когда первые известия о ней дошли до Рима и принесен был кодекс ее (от X в.) из Сицилии, то ее приняли за консульскую хронику (fasti siculi). Первое издание «Пасхальной хроники» было сделано в Мюнхене (1615 г.) Матфеем Радером. В основу этого издания положен поздний мюнхенский кодекс. Рукопись была не особенно исправна и издание Радера не совсем удовлетворительное. Он назвал хронику «александрийской», тогда как александрийского в ней менее всего: название обязано случайному обстоятельству, именно тому, что хроника начинается выписками из Петра александрийского . В 1688-м году 2-е издание в Париже было выполнено знаменитым филологом Дю-Канжем, который очень много сделал для «Пасхальной хроники». Оно повторено в Венеции в 1729 г. Новейшее издание в заключительной форме дано было Людвигом Диндорфом в боннском собрании 1832 года и повторено в «Патрологии» Миня (т. 92). Здесь представляются существенные улучшения текста; издатель пользовался двумя рукописями (Vaticanus 1941 и Monacensis [olim Ilerdensis]). Ватиканская рукопись начинается сообщениями из Филона о времени празднования пасхи, Аполлинария иерапольского и Петра александрийского из его пасхального слова. Но это не есть начало хроники, а только введение, где высказана цель написания хроники. Далее автор устанавливает метод вычисления времени празднования пасхи. Автор называет свое сочинение « Epitomh» xrónwn», «Сокращение времен», и ведет его от времени Адама до царствования Ираклия (630 г.). На самом деле ватиканская рукопись оказывается незаконченной. Она обрывается на средине текста послания императора Ираклия от 628 г., хотя незаконченным остается очень немногое. Название «Пасхальной хроники» дано этому труду потому, что автор намерен пользоваться пасхальными вычислениями для установления того или другого события. |
| (93). В ер. 151 Феодорит приводит часть вероизложения как памятник [и для него] символически авторитетный, но не под своим именем. В ер. 112 Феодорит говорит как один из немногих остающихся в живых участников событий 431 г. «Мы» имеет смысл коллективный [напр., ν φσ παρ’ μν γεγενημνη χαθαρεσις το τς λεξανδρων ------- κα ες τν Κωνσταντινοπολιν κληθντες -------- πμψαμεν]; при том же τα παρ’ μν κτεθντα=вероизложение в Πρην – Εφραινσθωσαν, а это, во всяком случае, дополнительная редакция вероизложения, составленная в Эфесе. – Мелетий мопсуестийский (92) привлечен сюда по недоразумению. В 434–435 гг. Феодорит уже потому не был beatus, что был еще жив. Фанатик Мелетий в это время мог разве только презирать Феодорита как отступника, а не ублажать его. Cf. Synod, с. 174: «ipsam [fidem] servantes ut apostolicam et a beatis patribus traditam, quam a Magno Theodoro, qui ea quae illi tradidere, tradens claruit, accepimus. ------- me, cui totius ecclesiae, et ecclesiae, cujns exstitit doctor, commissus est praesulatus». Из этих слов того же Мелетия ясно, что под истолкованием никейского [(:92) не «эфесского»] символа он разумеет осужденное эфесским собором изложение «Τος νν πρτον» Феодора мопсуестийского 17 , и, следовательно, и в послании к Неотерию нужно читать: «sicut ea beatus ille dominus noster [не Theodoretus] explanavit». – (90). От Александра иерапольского сохранилось девять посланий к Феодориту, и всегда он к епископу кирскому обращается с отечески благоволительным «ты» (te, tua sanctitas). Лишь в последнем письме Александр заговорил было на «вы» [Synod, с. 169: «Ab initio ego nec vos nec Cilicas sum secutus, et maxime vos» etc.], но сейчас же пояснил себя [«vos» autem dixi, ut facerem commune quod tuum est»] и затем перешел на «ты» и закончил сердечно простым: «Non igitur tua religiositas fatigetur, sed oret pro nobis tantummodo». В Synod, c. 96 Александр говорит Феодориту трижды «tua sanctitas»; но: «epistola [«Consequenter quis»] – quae tunc a vestra religiositate conscripta est» и при том: «detestati sunt qui tunc Ephesi [это послание] conscribebant». Если кто и может по данному вопросу ссылаться на это послание Александра Феодориту, то – только тот, кто полагает, что послание «Consequenter quis» – произведение той фракции, к которой принадлежал и Феодорит, но составлено отнюдь не самим Феодоритом. |
| Совсем иначе мыслил Александр. Он думал, что ему предлагают «общение с еретиком, анафематствование правой веры и низложение православного человека» 548 и потому не сдавался ни на шаг. Тогда Феодорит сам обращается к своему митрополиту, чтобы смягчить его сердце: «хотя бы твое благочестие, – замечает он Иерапольскому епископу, – начало преследовать меня, изгонять и употреблять против меня запоры, я и тогда не перестану умолять, припадать к ногам твоим и обнимать колена»... Затем Феодорит указывает на пример Исаврийцев и Киликийцев и побуждает его согласиться с ним, так как это будет нимало не противно долгу и совести. Киррский пастырь надеется лично прибыть к Александру и изложить ему все доводы в пользу уступчивости 549 . В то же время Феодорит старается заручиться помощью окружающих Евфратисийского митрополита лиц и просит их повлиять на его расположение. С этою целью он обращался к эконому Иерапольской церкви Моциму, извещая его о том, что найдено лекарство, могущее исцелить непреклонного владыку от недуга догматической скрупулезности. Феодорит выражает желание, чтобы адресат переговорил с Александром и приготовить его к имеющему быть собеседованию 550 . Как оказалось потом, Киррскому пастырю не пришлось путешествовать в Иераполь, потому что Александр закрывал все пути туда; на моления его он отвечал в таком тоне 551 : «я думаю, твое благочестие не только не опустило ничего, что относится к спасению моей несчастной души, но и превзошло того усерднейшего пастыря, о котором упоминается в Евангелии. Тот однажды приходил для взыскания погибшей овцы; ты же приходил и в Гарбат-гору, и в Иераполь, и в Зевгму, а ныне и в Антиохию для взыскания моей погибшей души. Итак, прошу тебя успокоиться и более не тревожить себя. Я не смотрю на то, как поступают Киликийцы и Исаврийцы; но если бы даже все, жившие от начала мира, воскресли и стали называть отвратительное Египетское нечестие благочестием, – свидетельство их не было бы для меня достовернее знания, дарованного мне щедрым Богом». |
| Одновременно с Иоанном антиохийским писал неизвестный автор «Пасхальной хроники», полный текст которой сохранился до нашего времени. Эта «Пасхальная хроника» имеет довольно своеобразную литературную историю. Когда первые известия о ней дошли до Рима и принесен был кодекс ее (от X в.) из Сицилии, то ее приняли за консульскую хронику (fasti siculi). Первое издание «Пасхальной хроники» было сделано в Мюнхене (1615 г.) Матфеем Радером. В основу этого издания положен поздний мюнхенский кодекс. Рукопись была не особенно исправна и издание Рад ера не совсем удовлетворительное. Он назвал хронику «александрийскою», тогда как александрийского в ней менее всего: название обязано случайному обстоятельству, именно тому, что хроника начинается выписками из Петра александрийского. В 1688-м году 2-е издание в Париже было выполнено знаменитым филологом Дю-Канжем, который очень много сделал для «Пасхальной хроники». Оно повторено в Венеции в 1729 г. Новейшее издание в заключительной форме дано было Людвигом Диндорфом в боннском собрании 1832 года и повторено в «Патрологии» Миня (т. 92). Здесь представляются существенные улучшения текста; издатель пользовался двумя рукописями (Vaticanus 1941 и Monacensis [olim Ilerdensis]). Ватиканская рукопись начинается сообщениями из Филона о времени празднования пасхи, Аполлинария иерапольского и Петра александрийского из его пасхального слова. Но это не есть начало хроники, а только введение, где высказана цель написания хроники. Далее автор устанавливает метод вычисления времени празднования пасхи. Автор называет свое сочинение «Επιτομ χρνων», «Сокращение времен», и ведет его от времени Адама до царствования Ираклия (630 г.). На самом деле ватиканская рукопись оказывается незаконченной. Она обрывайся на средине текста послания императора Ираклия от 628 г., хотя незаконченным остается очень немногое. Название «Пасхальной хроники» дано этому труду потому, что автор намерен пользоваться пасхальными вычислениями для установления того или другого события. |
|
|
