| Здесь основали они в лесных местах три небольших селения: первое – Мечетное на реке Иргизе, где впоследствии возник город Николаевск, второе – на той же реке в урочище Каменке, третье – Балаково несколько выше Иргиза на берегу Волги. Немедленно, по обычаю своих единоверцев, они завели в окрестных лесах небольшие скиты или землянки, куда начали сходиться на богомолье. Мало-по-малу образовалось три главных скита: верхний – Никольский против села Мечетнаго, средний против Каменки и нижний недалеко от села Балакова – в Криволучьи. Но первоначально состояние иргизскпх скитов было незавидное: они не имели ни одной часовни, ни священника, хотя принадлежали к секте поповщинской. Уже в 1770 г. успели они выписать себе из Стародубья беглого попа, постриженного в монашество тамошним настоятелем Михаилом калмыком под именем Иакова, который и поставил им в верхнем монастыре первую часовню во имя введения во храм Пресв. Богородицы. Впрочем и после этого скиты мало улучшались, имели в себе самое ограниченное число насельников и не пользовались почти никакой известностью до тех пор, пока не явился здесь инок Сергий 539 . Он был старший сын московского купца Петра Юршева, одного из главных виновников страдальческой кончины московского архиепископа Амвросия (1771г.), и в мире назывался Симоном. Опасаясь участи, постигшей отца, Симон скрылся в дремучие леса, принадлежавшие Лопухину, где тайно привитало тогда множество раскольников и всякого сброду, и в одном из скитов принял пострижение с именем Сергия. Когда многочисленные беспорядки этих скитников обратили на себя внимание правительства: тогда, в числе прочих, схвачен был и инок Сергий и посажен в московский острог. Но из острога он успел уйти и бежал в Польшу. Спустя немного, захотел возвратиться в отечество и при переходе через границу показал, что он уроженец русский, но не помнит, где родился и кем завезен в Польшу. Тут же Сергий употребил и другую хитрость, которая впоследствии ему очень пригодилась: он заблаговременно накупил и навил на палки много холста, который и нес с собою: на распросы пограничных стражей, что это такое, он отвечал, что это полотняная походная церковь , и даже упросил их упомянуть о ней в его пашпорте. |
| Эти " подвиги» Голицына в значительной степени противоречили воле тогда еще нерешительного в своей политике по отношению к расколу Николая I. Санкционировав ту часть голицынских предложений, которая касалась унификации политики правительства в отношении старообрядцев, Николай I повелел иерархии прекратить «действия, принятые против раскольников, и ограничиться исполнением общих законов» 1305 . Явная противозаконность действий Голицына, очевидно, возмутила и государя, любившего полное повиновение власти. Несколько лет саратовские старообрядцы могли наслаждаться сравнительным покоем. Но в 1833 г. особая правительственная комиссия под руководством Арсеньева снова подняла тревогу по поводу положения в Саратовской губернии, указывая, что раскол продолжает усиливаться и охватывать все новые и новые районы Поволжья. Арсеньев отмечал, что, хотя на Иргизе официально только 30 000 старообрядцев, но на самом деле их гораздо больше. Число монахов в обителях значительно упало, но все же достигало, по подсчетам Арсеньева, не менее тысячи человек, а монастыри продолжали привлекать тысячи и тысячи богомольцев. Арсеньев видел главные причины роста раскола в мягкости администрации губернатора Переверзева и в фанатизме старообрядцев, и считал положение опасным. По совету Арсеньева для ослабления влияния старообрядческих поселений были основаны новые, с более смешанным населением города Николаевск, Новоузенск и Царев (но и они вскоре тоже стали почти чисто раскольничьими центрами). Иргизские монастыри были распределены между разными уездами, самый главный из них, Успенский (Верхе-Спасо-Преображенский), подлежал закрытию, а Средне-Никольский должен был быть преобразован в единоверческий 1306 . Новое заседание Секретного комитета по делам раскольников дополнило постановления Комитета министров и личные инструкции царя. Губернским и епархиальным властям предписывалось действовать негласно и с осторожностью. Все мероприятия должны были быть проведены секретно. Средне-Никольский монастырь после перевода в единоверие должен был быть отдан под управление архимандрита Зосимы, опытного единоверческого администратора 1309 . |
| 3. Недостаток церквей и духовенства. Были деревни, отстоящие от приходской церкви на 50–70 верст; иногда священник приезжал в деревню всего раза 2–3 в год. Притом и духовенство, не имея достаточного образования, оставалось за отдалённостью епархиальной власти, совсем без надзора. Местность эта состояла в ведении: то Астраханских (Никифор Феотоки, 1786–1792), то Тамбовских, то в последнее время Пензенских архиереев, которые весьма редко её посещали. Беглые попы свободно разъезжали, совершали требы и заменяли православных. Святоши вторглись в дома богатых граждан. В раскольничьих монастырях воспитывались девицы, которые потом в своих деревнях проповедовали раскол. В уединённых местах поселялись выходцы раскольничьих монастырей, и тоже распространяли раскол. Богатые, совращенные в раскол, оказывали всякое заступление и покровительство беззакониям и преступлениям раскольников, имея в них хороших и преданных приказчиков и работников. Жаловаться было некому. Бедным и нуждающимся от раскола было оказываемо пособие. Все это особенно относится к Заволжью, которое лишь со времени основания Иргизских монастырей стало заселяться, да и то преимущественно бедняками и бродягами, которые могли получать помощь лишь от раскольников и людей, преданных богатым Иргизским монастырям. Но такое состояние дел отражалось, хотя и в более слабой степени, и в уездах, лежащих по правою сторону Волги. 4. Недостаточное в то время устройство гражданского управления. Лишь в 1836 г. за Волгою были открыты уездные города: Николаевск, Новоузенск, а до того во всём Заволжье не было ни одного города; многие селения отстояли от ближайшего своего начальства на 300 и более верст. Усиление раскола обратило на себя внимание правительства. Вслед за открытием в 1828 г. Олонецкой епархии, в видах противодействия тамошнему расколу, в октябре 1828 г. повелено было учредить епископскую кафедру в Саратове; в новую епархию был назначен епископ Вологодский Моисей Богданов. Местопребыванием Владыки св. Синодом был назначен, до постройки или покупки архиерейского дома, Спасопреображенский в Саратове монастырь; но монастырь не имел достаточно помещения как для архиерейского дома, так и для Консистории, и притом находился на не близком расстоянии от города, как о том сообщал Саратовский губернатор А. Б. Голицын Синодальному обер-прокурору Мещерскому. Саратовское Городское общество наняло за 1800 р. для помещения Архиерея и консистории дом Теплякова, в котором 30 декабря 1828 г. преосвящ. Моисеем была открыта консистория. Затем начались хлопоты об устройстве на новых местах помещений для Владыки, его штата и консистории. Пока шла переписка, утверждались планы, фасады и перестройка старых зданий для архиерейского помещения, преосвящ. Моисей был 12 марта 1832 г. назначен на грузинский экзархат; архиерейский дом был окончен постройкою и устройством лишь в 1837 г. преемником его преосвящ. Иаковом. |
| Вслед же за губернатором бежали из монастыря и все сопровождавшие его гражданские власти. «Так кончилось, говорит «описание», не благовременное распоряжение г. губернатора относительно вывода раскольников из монастыря. Но, прибавляет «описание», оно не произвело бы такого смятения, ежели бы было во время дня». Очевидным становилось, что после всего того, что произошло, обратить монастырь из раскольнического в единоверческий можно было не иначе, как только открытою силою. Утром следующего дня, т в. 22 февраля губернатор отдал приказ, чтобы все понятые, число которых доходило до 1,060 человек, уходили по своим домам. В этом распоряжении видно признание со стороны самого Степанова положительной несостоятельности всех предшествующих мер, которыми он думал достигнуть обращения монастыря из раскольнического в единоверческий. Днем Степанов снова отправился в монастырь, в котором еще продолжали оставаться целые тысячи раскольников. В монастыре Степанов еще раз обратился как к инокам, так и к находившимся здесь раскольникам с вопросом: хотят ли они добровольно покориться воле и распоряжениям верховного правительства? Получивши отрицательный ответ, губернатор оставил монастырь и уехал в город Николаевск. Отсюда он отправил донесение о ходе всего дела министру внутренних дел и просил последнего сделать распоряжение относительно того, что ему предпринять на будущее время относительно монастыря. Уезжая в тот же день из Николаевска в Саратов, Степанов распорядился, чтобы и все те лица, которые в разное время командированы были к монастырю и которые в течение 16 дней бесполезно проживали под стенами монастыря, также отправлялись по своим местам. Исключение сделано было только по отношению к одному архимандриту Зосиме, который вызван был из единоверческого Высоковского монастыря, Костромской губернии, для принятия в свое ведение Средне-Никольского монастыря после обращения его в единоверие. Архимандриту Зосиме сделано было предложение до окончательного разъяснения дела и до возможного нового востребования отправиться в Нижне-Воскресенский единоверческий монастырь на Иргизе. |
| Причем считаю не излишним уведомить Вас, что, к сожалению, стекло на кивот для иконы св. Иннокентия дорогою разбилось, оттого что верхняя доска была тонка, да и ящик сделан плохо: если бы не кожа, то он развалился бы дорогой; итак, пришлось шлифованное стекло заменить простым. В мае думаю отправиться в Николаевск и, быть может, ранее августа не ворочусь в Благовещенск; а ранее этого лампадки не будут нужны. Затем, прощайте. Господь с Вами и со всею Вашею домашнею церковью. Ваш вседоброжелательный слуга Иннокентий, А. Камчатский Февраля 7 дня 1867 . Р, S. Потрудитесь узнать у г. Кони, когда он пришлет мне барометр металлический, который я купил у него прежде через Вас и который я ему отправил обратно, согласно письму его; а за барометр, который он послал с отцом Гавриилом (и за который он получил деньги особо), скажите ему мою благодарность. Он действует исправно. 429. Гавриилу Матвеевичу Корнилову. 10 февраля Милостивый Государь, Гавриил Матвеевич 35 Может быть, и до Вас дошел слух, что и жители Амурской области и, преимущественно, города Благовещенска, так же, как и Вы, москвичи, и прочие, изъявили желание увековечить память события 4 апреля 1866 года, и именно сооружением иконы Спасителя, и привести в исполнение это они поручили мне. И потому, покорнейшее прошу Вас, Милостивый Государь, принять на себя труд устроить означенную икону Спасителя применительно к прилагаемому при сем рисунку, т. е. с предстоящими по бокам в бордюр св. Александра Невского и преподобного Иосифа Баснописца, и с подписью внизу: В память 4 апреля 1866 года, от жителей Амурской области; а в открытом Евангелии написать славянскими буквами: «И ни едина от них падет на земли без воли Отца вашего. Вам же и власы главнии вси изочтени суть. Не убойтеся убо». Живопись лица Спасителя должна быть, сколько можно, получше. Икона должна быть на доск вышиною 18½ верхов, а шириною 14¼ в серебряной золоченой ризе лучшей работы. И так как эту икону назначается поставить за клирос, то к ней нужно золоченую деревянную раму, или в род киота, с резьбой по углам и с какою-нибудь фигурою с крестом на верху; а пьедестала не нужно. |
| «Мы всякую казнь претерпим, но добровольно не уступим нашу церковь !» – кричал озлобленный народ. «Это не Высочайшая воля», – кричали некоторые из толпы раскольников: «она подложная. Она писана не на гербовой бумаге, и нет на ней печати Государя». Некоторые из толпы раскольников доходили до такой дерзости, что решительно объявили, что никого не хотят слушать. Особенною дерзостью выдвигался из огромной толпы раскольников крестьянин села Камишкира, Кузнецкого уезда Семен Лазарев. Представители местной полиции этого крестьянина, как самого дерзкого крикуна, приказали арестовать. Но столпившиеся раскольники вырвали его из рук солдат и спрятали его в задние ряды. Другие из раскольников кричали, что необходимо поднять общую тревогу чрез набатный колокольный звон. Успокоить расходившуюся толпу раскольников путем убеждений, внушений и даже угроз оказалось невозможным. Оставалось одно средство повлиять на толпу чрез настоятеля монастыря, инока Корнилия, который вместе с некоторыми монахами в то время, когда толпа буйствовала в монастыре, оставался в своих настоятельских кельях и не выходил к народу. К этому последнему средству и решились прибегнуть исполнители Высочайшей воли. Корнилию представили, что он, занимая положение главы всего собравшегося раскольнического общества, только один и может успокоить волнующий народ, внушив ему повиновение Высочайшей воле и законной власти, что в противном случае главная ответственность падет на него. Но Корнилий неизвестно, по искреннему ли убеждению, или с злым умыслом, дал такой ответ, что он лично не препятствует исполнению воли Высочайшего правительства, но что и «сам уже не может остановить буйство народа, страшась и сам насилия его». После такого заявления духовные лица и гражданские чиновники, назначенные привести в исполнение Высочайшую волю об обращении монастыря из раскольнического в единоверческий, вполне убедились в том, что сделать это невозможно «без сильных мер». Поэтому все они, оставивши монастырь, возвратились в город Николаевск, написали донесение о всем происшедшем в город Саратов губернатору Степанову и стали ожидать от него дальнейших распоряжений. Очевидным становилось, что монастырь нисколько не был приготовлен к обращению его в единоверческий, в противоположность тому, что о нем сообщил в своем донесении в С.-Петербург губернатор Степанов. Но в виду уже начатого дела, совершенно бросить его или остановиться па полдороге представлялось невозможным. Необходимо было употребить «сильные меры», Но к ним прибегнуть исполнители Высочайшей воли не решались без особого повеления. |
| Преображ.-Спасов-Гдовский, II, 1003. Преображ. у Старцева Угла Когуева, Симб. г., II, 1083. Преображ.-Севский, I, 474. Преображ.-Тюменский, II, 1276. Преображ.-Усть-Медведицкий, Донской обл., I, 395. Преображ.-Челнский, Чемский или Чонский, Орл. г., II, 1353. Преображ.-Чернеев-Шацкий, I, 594. Преображ.-Шужгор., Новг. г., II, 778. Преображ.-Якутский, I, 471. Преподобинский-Суздальский, II, 1114. Пречист. на Воинище, Твер. г., 1314. Пречистая – Рожд.-Богород.-Медведева, Моск. г., II, 920. Пречистен.-Казан.-Рыльский, II, 1098. Пречистен. – Рожд.– Богор.-Порховский, II, 1134. Пречистый – Богор.-Успен.-Староладожский, II, 1328. Пречистый-Отрочь-Успенский-Тверской, II, 1032. Прилуцкий-Густынский, I, 167. Прилуцкий-Димитр.-Вологод., II, 1174. Прилуцкий-Никол., Волог. г., II, 1001. Прилуцкий-Новый, Арх. г., II, 1194. Пристанский или Пристаннический-Валуйский, II, 1329. Пройкова-Липецкая, II, 1295. Происхожденский – Крестовоздв. – Нижегородский, I, 396. Проломская-Успен.-Сергиева, Тамб. г., II, 1297. Промзинская-Николаев. или Старо-Николаев., Симб. г., II, 949. Пронская-Спасская, I, 468. Прусинский-Никол., Олон. г., II, 974. Псково-Печерский-Успенский, I, 398. Псков.-Алексеевский с Поля, II, 611. Псков.-Архангело – Михаил.– Черницкий в Поле или в Песках, II, 1354. Псков.-Варварин. из-за Петровских ворот, I, 98. Псков.-Зачатей. в Торгу или с Милца, II, 805. Псков.-Ильин.-Завеличский или Ильи Сухого, II, 829. Псков. – Иоанно-Богосл. – Постельников или Котельницкий на Мишариной горе, II, 836. Псков.-Козмодем. на Гремячей горе, I, 253. Псков.-Ильин., I, 213. Псков.-Медведев – Иоанно-Златоустов., I, 293. Псков.-Никитинский с Поля или Микитьева пустынь, II, 946. Псков.-Николаевск.-Каменные Ограды, II, 983. Псков.-Пантелеймонов на Красном Дворе, II, 1037. Псков.-Спасо-Мирожский – Завеличский, II, 1162. Псков.-Старо-Вознес.-Сретен.-Александров, II, 1207. Псков.-Успен. на Полонище, II, 1327. Пупковский-Введен., Влад. г., II, 698. Пурдышевский-Рожд.-Богор., Пенз. г., II, 1099. Пустынно-Николаев.-Киевский, I, 399. |
| Осознание значимости присоединения Сибири как важнейшего исторического и геополитического события для России произошло при Императоре Александре III, и ознаменовалось в 1881 году празднованием 300-летия присоединения Сибири, после чего праздник ежегодно пышно отмечался по всей России в течении четырех десятилетий, вплоть до 1920 г. Его второе наименование – День благодарения Сибири. Немало усилий в освоении этого обширного края было приложено Царем Петром I , активно развивающим исследование природных богатств, разработку полезных ископаемых и создание горнодобывающих производств в Сибири. Как и мастеровой Урал, вскоре Сибирь начала напрягать свои стальные мускулы и стала укреплять матушку Россию. Кто у нас в стране не слышал о Демидовских заводах и серебре из Сибири, достигшем 90 % объема выплавки всего этого драгоценного металла в России? «Российское могущество прирастать будет Сибирью…», – так пророчески откликнулся на будущее этой необъятной земли, наш великий русский учёный Михаил Ломоносов. Но главное в Сибири это не природные богатства – главное в Сибири люди! Особые условия Сибири, её удаленность от центра государства способствовали формированию особых человеческих отношений. В Сибири не было развито крепостное право. При этом сама государственная власть в лице Екатерины II, а затем Павла I, всячески поддерживала зарождающийся новый вид социально-экономических отношений «крестьянских обществ», получивших в коллективное владение землю и выборное самоуправление: «Свободное, окраинное крестьянство мыслилось в качестве правительственной опоры для решительной, но постепенной отмены дворянского землевладения в центре страны ставилась задача через правовую поддержку государством принципов общественного самоуправления в среде " низов " , воспитать сознательных граждан из свободных крестьян – базу регулярной армии и следовательно опору монархии, именно эта сила должна была противостоять корпоративному эгоизму дворянства». Такой подход, заложенный государственной властью более двух веков назад, специфические социальные и природные условия, крепкая православная вера, сыграли ключевую роль в формировании особого характера сибиряков, ставших надежной опорой в деле защиты и строительства государства на все времена. Не раз в истории сибирякам приходилось проявлять свою стойкость и мужество в деле защиты Отечества и веры. |
| Из Де-Кастри путешественникам пришлось вернуться в Николаевск и провести здесь всю зиму. Встреча с Просветителем Японии Николаем Касаткиным. В это же время сюда прибыл выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии, командированный на службу в Японию, в церковь при Российском консульстве, иеромонах Николай (Касаткин), будущий архиепископ, просветитель Японии, прославленный ныне в лике святых угодников Божиих двумя Православными Церквами — Русской и Японской. Зная не понаслышке о трудностях предстоящего служения, архиепископ Иннокентий по-отечески принял начинающего миссионера. Он много полезного советовал ему: говорил он том, что необходимо принимать участие в бытовых и культурных нуждах паствы, обучать неизвестным им ремеслам, стараться лечить их. Помог опытный наставник батюшке и в житейских делах. Владыка сам выкроил новую рясу для отца Николая и подарил ему свой наградной бронзовый крест за Русско-турецкую кампанию. — Хоть и не совсем по форме, да все-таки крест, а без него являться к японцам не годится! В начале лета 1861 года иеромонах Николай (Касаткин) отправился в Японию, а святитель Иннокентий, как только вскрылся Амур, уехал в Благовещенск. Вернувшись из Благовещенска, Высокопреосвященный вновь попытался выехать на Камчатку, и вновь непогода в Татарском проливе помешала ему. В ночь на 29 августа началась сильная буря. Судно, на котором плыл святитель Иннокентий, бросало из стороны в сторону, все были в смятении и ожидали смерти. Вместе с Владыкой на Камчатку ехал недавно прибывший из Москвы псаломщик Семен Казанский. Во время этой сильной качки он оказался рядом с архиерейской каютой. При очередном ударе волны дверь отворилась. Семен решил, что Владыка хочет кого-нибудь позвать к себе, и вошел в каюту. Он остановился пораженный: среди общего смятения, треска судна и грохота волн Высокопреосвященный Иннокентий спокойно стоял перед образом на коленях и молился, читая себе отходную (канон на исход души). Семен смутился и быстро вышел. Через некоторое время Святитель с невозмутимым видом появился на палубе и стал давать советы капитану. |
| Между тем в монастырь собралось до 300 окрестных жителей, и лже-монахи, ободренные появлением их, оказали еще большее сопротивление. Толпа, потребовала объявления ей Высочайшего повеления, и, по выслушании его, решительно объявила, что не допустит отдать церковь для единоверия, хотя бы то стоило крови. После тщетных увещаний к повиновению, приглашены были и другие гражданские чиновники, но все усилия их оказались безуспешными: монахи и толпа опять потребовали объявления им Высочайшего повеления и опять отказались от повиновения. Архимандрит Зосима, по-видимому, успел убедить настоятеля Корнилия и некоторых из братии к принятию единоверия, но только по видимому, потому что эти лица на самом-то деле только раздували пламя мятежа. Когда Зосима пошел в церковь вместе с чиновниками, – толпа, подстрекаемая монахами, загородила им дорогу, и в ту ж минуту поднялся набатный звон на колокольне. Опасаясь оставаться в монастыре на ночь, архимандрит Зосима со всею свитою уехал в Николаевск, отстоящий недалеко от монастыря. Число мятежных раскольников, запершихся в монастыре, возрастало все более и более, так что на другой день их было уже до 500 человек. Меры кротости и снисхождения, употреблённые со стороны начальства, ни к чему не повели: мятежники продолжали упорствовать даже и тогда, когда были прочитаны им статьи из уголовных законов касательно того, чему подвергают себя они за сопротивление верховной власти. «Всякую казнь перетерпим, кричали они, но волею не уступим нашу церковь !» Около монастыря поставлен был караул, и обо всем случившемся донесено высшему начальству. В таком положения мятежное состояние скопища раскольников оставалось, без особенно замечательных приключений до 21 февраля, когда вечером прибыл в монастырь начальник губернии и приказал Православным, собравшимся около монастыря в числе 800 человек, выводить раскольников за монастырскую ограду. Но темнота ночи помешала понятым распознавать раскольников. Произошло большое смятение, а набатный звон во все колокола взволновал окрестных раскольников, которые со всех сторон начали стекаться на помощь к монастырю. |
|
|
