| 469 Село Волковый упоминается в акте от 7 октября. 1459 года в жалованной грамоте, которою вел. князь Свидригайло Ольгердович подтверждает Луцкому Св.-Васильевскому монастырю права на имения, наданные ему ещё князьями Мстиславом Володимировичем Мономаховичем и Василько Романовичем, причём село Волковый лежало на границе этих имений (Архив, ч. 1, т. 1, стр. 182). Ещё оно упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, составленной королевскими посланцами Юрием Фальчевским, епископом Луцким, и дьяком госкодарским Львом Наткевичем-Тишковичем; в числе городень этого замка упоминается городня «Рогозинской с Рогозна и с Волковый»: ниже, в помещённой в этом икте грамот Казимира, короля Польского, об установлении мыт, сказано, между прочим: «в Волковыях не надобно» брать мыто (Памятнки, т. 4, отд. 2, стр. 126). Ещё оно упоминается в акте от 6 февраля 1566 года в жалобе земянина Данилы Рогозенского о нанесении побоев его крестьянам крестьянами его брата Василия на Волковыйском ставу (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,040, стр. 4, п. 5). 470 При церкви села Рудки священнослужителями состояли: 1) свящ. Григорий Горинович (1775 г. – 1798 г.); 2) свящ. Харитон Теребинский (1800 г. – 1820 г.); 3) наблюдающий священник с. Лишни Афанасий Добровольский (1821 г. – 1829 г.); 4) свящ. Антоний Корчинский (1828 г. – 1870 г.) и 5) свящ. Флор Васильев. Гутовский – с 15 августа 1870 г. ныне (1890 г.) служит. Село Рудка – под именем Рудки и Рудец (– цы), как имение Василия Рудецкого, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня Василия Рудецкаго с Рудки»; ниже, в описании большого земского Луцкого моста, упоминается ещё «городня Василия Рудецкаго с Рудец на четыре жолоба» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 78, 85 и 114). Ещё оно упоминается в акте от 14 ноября 1561 года в жалобе Луцк. еврея Авраама Хижимовича об ограблении под предлогом мыта и нанесении ему побоев слугами пана Андрея Рудецкого в с. Рудке (Опись актовой книги Киевск. |
| Спириты старались много сделать, для разъяснения этого рода явлений, но так как теории их не пользуются большим доверием, то дело с страшными домами остается в прежнем положении. В Петербурге во мнении многих подобною худою славою долго пользовалось характерное здание бывшего Павловского дворца, известное нынче под названием Инженерного замка. Таинственные явления, приписываемые и привидениям, замечали здесь почти с самого основаниям замка. Еще при жизни императора Павла тут, говорят, слышали голос Петра Великого, и, наконец, даже сам император Павел видел тень своего прадеда. Последнее, без всяких опровержений, записано в заграничных сборниках, где нашли себе место описания внезапной кончины Павла Петровича, и в новейшей русской книге г. Кобеко. Прадед будто бы покидал могилу, чтобы предупредить своего правнука, что дни его малы и конец их близок. Предсказание сбылось. Впрочем, тень Петрова была видима в стенах замка не одним императором Павлом, но и людьми к нему приближенными. Словом, дом был страшен потому, что там жили или по крайней мере являлись тени и привидения и говорили что-то такое страшное, и вдобавок еще сбывающееся. Неожиданная внезапность кончины императора Павла, по случаю которой в обществе тотчас вспомнили и заговорили о предвещательных тенях, встречавших покойного императора в замке, еще более увеличила мрачную и таинственную репутацию этого угрюмого дома. С тех пор дом утратил свое прежнее значение жилого дворца, а по народному выражению — «пошел под кадетов». Нынче в этом упраздненном дворце помещаются юнкера инженерного ведомства, но начали его «обживать» прежнее инженерные кадеты. Это был народ еще более молодой и совсем еще не освободившийся от детского суеверия, и притом резвый и шаловливый, любопытный и отважный. Всем им, разумеется, более или менее были известны страхи, которые рассказывали про их страшный замок. Дети очень интересовались подробностями страшных рассказов и напитывались этими страхами, а те, которые успели с ними достаточно освоиться, очень любили пугать других. |
| Этот Семашка в отсутствие Кирилла из Луцка поставил у ворот луцкого замка, в котором находились православная соборная церковь и архиерейский дом, своего привратника с гайдуками и приказал им брать по грошу и по два со всех православных, духовных и мирян, идущих в церковь, а иначе никого не пропускать. Когда 11 апреля возвратился епископ, то гайдуки пропустили в замковые ворота только его одного с мальчиком, а всех прочих слуг и всего имущества его не пропустили, от чего оно, находясь под дождем целую ночь, частию перепортилось, частию же было расхищено. В Страстную Субботу и Светлое Воскресение, 20 и 21 апреля, в соборной церкви вовсе не было богослужения, потому что некому было служить. Все духовенство Луцка в эти дни толпилось у ворот замка, но никто из духовных не был пропущен ни в церковь, ни к епископу. Сам епископ в оба дни сидел в заключении, не ел и не пил, иззяб от холода и отощал, потому что к нему не пропускали ни съестных припасов, ни слуг, а иных даже вытолкали из замка. Между тем Семашка, потешаясь над епископом, в оба дни приходил в его соборную церковь и в притворе ее заводил танцы и другие игры с музыкою, приказывал своим гайдукам стрелять из своей комнаты в золоченый крест и купол собора, потом и в церковные стены, и гайдуки отбили от креста две цепи, повредили купол и на стене церковной образ святого Иоанна Богослова, во имя которого был освящен собор. В следующем месяце, когда владыка Кирилл, желая поправить свою соборную церковь, нанял уже мастеровых и велел доставлять к собору строительные материалы, Семашка не пропустил в замок возов с деревом и забрал дерево себе. В начале июня он потребовал епископа к себе на суд, обвиняя его в том, будто он и его слуги 1 июня вошли в замок со множеством военного оружия вопреки закона, потом не выдали этого оружия присланным от старосты лицам и не заплатили штрафа. Кирилл оправдывался пред судом, представлял свидетелей, что ничего этого не было, но староста не хотел слушать оправданий, продолжал настаивать на уплате штрафа и не принял от епископа апелляции в трибунальский суд. |
| Действительно, он прошел по всем ступеням, на которых мог выработаться прекрасный духовный руководитель. Сперва жил он в качестве ученика под руководством старца, чтобы научиться быть учителем. Он жил долгое время в безвестности, чтобы слава впоследствии его не смущала. Он испытал великие искушения, чтобы помогать искушаемым. Таков был Антоний, когда вышел из старого замка, где провел двадцать лет в вольном заключении, молясь, борясь и подвижничая, чтобы показать нам этим мудрым поведением, что не должно никогда поспешно браться за руководство других и что это страшное служение требует, чтобы к нему свято подготовились. Ко времени выхода его из этого старого замка должно отнести основание его монастырей, появление его учеников и начало тех наставлении, которые он им давал. Его добродетели, чудеса, сила его слова влекли к нему слушателей и учеников со всех сторон, и тут под его руководством стало образовываться знаменитое сословие иноков, число которых впоследствии настолько увеличилось, что, по словам церковного писателя Руфина, в пустынях было столько же жителей, как в городах. Первые его ученики селились в окрестностях этого замка, в пустынях, расположенных между Мемфисом, Арсиноей, Вавилоном и Афродитой, по обе стороны Нила. Отшельники эти жили так или по несколько вместе, образуя род общин или уединяясь в пещерах в качестве отшельников. Всеми руководил Великий Антоний, и под его руководством плоды их жизни были столь обильны и чудесны, что святитель Афанасий говорит о них с живым восторгом. «В горах, — пишет этот великий учитель церкви, — были монастыри, представлявшие как бы храмы, наполненные дивными ликами людей, которых жизнь проходила в пении псалмов, в чтении молитв, постах и бдениях, которые полагали все свои надежды в будущих благах; которые жили в чудном единении и любви и трудились своими руками гораздо менее для себя, чем для бедных. Это было какой-то обширной областью, совершенно отделенной от мира, счастливые жители которой не имели другой заботы, кроме упражнения в благочестии». |
| Не раз бывал Израиль в таком состоянии. Но, пожалуй, в особенности перед пришествием Мессии-Христа. Духовная лень, удовлетворенность и привязанность к земному уюту не позволили Израилю встать навстречу Жениху, когда Он, наконец, пришел по исполнении времен в Рождественской полуночи. Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину. Ягве приходит к Своему народу. Образ настойчивой любви Его. Хотя народ и не вышел по зову Его к Нему навстречу, не послушал гласа пророков, но Ягве все равно протянул руку Свою навстречу ему. В особенности это произошло, конечно, при воплощении Господнем. Но и в ветхозаветные времена Он протягивал десницу Свою к народу Своему, будил его, хотя тот и не желал этого. И внутренность моя взволновалась от него. Наконец-то прошла сонливость, устыдилась лености, внутренность взволновалась , встрепенулась, вострепетала душа народная от прикосновения любящей руки Господней. Вспомним, как после примера старца Елеазара при братьях Макковейских вострепетала, взволновалась душа народа иудейского, возревновала по славе Господней, вспомнила об отеческих обычаях. К сожалению, во времена Христа-Мессии этого уже не произошло. Внутренность иудеев, как народа, тогда уже не взволновалась, не потянулась к Нему. Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка. Отпирают двери Возлюбленному руки , с коих капала мирра . Мирра означает дух пророков и помазанников Божиих. Именно они открывают двери Господу Израиля. Мирра капала на ручки замка , на то самое место, которого только что касалась рука Возлюбленного . Страданиями, скорбями, особыми посещениями касалась десница Господня скважины замка двери дома Израилева, и, наконец, через Воплощение. И вот на эти места каплет мирра пророческого духа. Пророки изъясняли народу смысл этих событий и посещений Господних, пророчествовали о них. В особенности капала мирра пророчеств о грядущем пришествии Мессии, о месте, времени и образе Его пришествия. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел . Когда Господь Сам приходил к Израилю, Израилю было лень и неохота выйти навстречу Жениху. Но когда Израиль все-таки обращается к Ягве, тогда Бог отвращается и уходит. Израиль должен прочувствовать свою вину. Поленившись принять своего Господа в уюте своего дома, Израиль должен теперь искать Его вне, во хладе ночи. Не пожелав малого труда, Израиль должен теперь совершить великий. Ягве хочет любви Израиля. |
| Мало того, случалось, что одна и та же архиерейская кафедра или архимандрия давалась двум-трем лицам, между которыми начинались споры и даже борьба с вооруженной силой. Так, в 1565 г. король Сигизмунд II Август еще при жизни Владимир-Волынского епископа Иосифа пожаловал кафедру последнего почти одновременно еще двум лицам: шляхтичу Борзобогатому и Холмскому епископу Феодосию Лозовскому. Лишь только умер епископ Иосиф, Борзобогатый поспешил прибыть во Владимир и, введенный в управление епархией королевским чиновником, оставил здесь заведовать всем своего сына Василия, а сам уехал к королю. Через некоторое время туда же явился владыка Холмский Феодосий с двумястами конных и тремястами пеших вооруженных людей и потребовал от Василия уступить ему Владимирскую кафедру добровольно. Получив от Василия отказ, Феодосий на другой день увеличил свой отряд до двух с половиной тысяч вооруженных людей и, расставив по разным местам девять пушек, приказал стрелять из них по епископскому замку и соборной церкви. Шесть раз посылал он свое войско на штурм замка, во время которого повреждены были здания замка и соборная церковь и много людей было убито. Пан Василий принужден был ночью бежать из замка, а владыка Феодосий торжественно вошел в него и завладел Владимирской кафедрой. По жалобе Борзобогатого король потребовал Феодосия к себе на суд, но тот, избив королевского посланника, от явки отказался. И после этого Феодосий все-таки остался на Владимирской кафедре и «украшал» ее еще много лет. На раздачу православных монастырей мирянам короли смотрели как на дело обычное, и никогда эта отдача не совершалась так часто, как при королях Сигизмунде Августе и при Батории. Так, только в последние годы жизни Сигизмунда Августа им роздано было шесть монастырей, причем некоторые из них «на вечность», т.е. в потомственное владение. Не отставал в этом деле от Сигизмунда и Стефан Баторий, отдавая монастыри иноверцам. Не принимая духовного сана, миряне управляли монастырями, как хотели, не повиновались епископской власти, только собирали доходы с монастырских земель, а монастыри разоряли. |
| Так прошла ночь в башне графа Герберта Пероннского замка. С первым лучом рассвета, проникшим в старинную готическую комнату, король кликнул к себе Оливье. Брадобрей застал своего государя сидящим в халате и был поражен переменой, которая произошла в его наружности за одну ночь смертельной тревоги. Он открыл уже было рот, чтобы высказать свое беспокойство по этому поводу, но Людовик прервал его и заговорил сам. Он начал торопливо излагать своему слуге и помощнику все способы и ухищрения, с помощью которых раньше старался приобрести себе друзей при бургундском дворе, и в заключение поручил Оливье продолжать начатое дело, как только ему разрешат выходить из замка. И никогда еще этот лукавый приспешник Людовика не был так поражен ясностью ума своего господина и его глубоким знанием тех тайных пружин, которые управляют людьми и их поступками. Часа два спустя Оливье выпросил у графа де Кревкера разрешение выйти из замка и отправился исполнять поручения короля. Между тем Людовик позвал к себе астролога, которому, по-видимому, опять возвратил свое доверие, и долго совещался с ним. К концу этой продолжительной беседы к Людовику, казалось, вернулись и бодрость, и уверенность, которые он как будто утратил вначале. Затем он оделся. И когда Кревкер явился к нему с утренним приветствием, он был поражен спокойствием и самообладанием, с которыми король его принял, тем более что он уже слышал о том, что герцог несколько часов находится в таком расположении духа, каковое ставит под угрозу безопасность короля. Стоики – философы Древней Греции и Древнего Рима, которые проповедовали жизнь, свободную от страстей и влечений и подчиненную только разуму; так же называют людей, проявляющих твердость и стойкость в жизненных испытаниях и несчастьях. Род Капетов – династия Капетингов, французская королевская династия, ведущая начало от Гуго Капета, ставшего королем Франции в 987 году. В 1328 году Капетингов сменила династия Валуа – ветвь Капетингов; поэтому иногда всех французских королей (и Валуа, и Бурбонов) называют родом Капетов. Сен-Дени – старинный монастырь вблизи Парижа, где хоронили французских королей. Рекомендуем Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 2301 чел. Всего просмотров 67 млн. Всего записей 2584 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Генерал Ламновский умер позднею осенью, в ноябре месяце, когда Петербург имеет самый человеконенавистный вид: холод, пронизывающая сырость и грязь; особенно мутное туманное освещение тяжело действует на нервы, а через них на мозг и фантазию. Все это производит болезненное душевное беспокойство и волнение. Молешотт для своих научных выводов о влиянии света на жизнь мог бы получить у нас в это время самые любопытные данные. Дни, когда умер Ламновский, были особенно гадки. Покойника не вносили в церковь замка, потому что он был лютеранин: тело стояло в большой траурной зале генеральской квартиры, и здесь было учреждено кадетское дежурство, а в церкви служились, по православному установлению, панихиды. Одну панихиду служили днем, а другую вечером. Все чины замка, равно как кадеты и служители, должны были появляться на каждой панихиде, и это соблюдалось в точности. Следовательно, когда в православной церкви шли панихиды, — все население замка собиралось в эту церковь, а остальные обширные помещения и длиннейшие переходы совершенно пустели. В самой квартире усопшего не оставалось никого, кроме дежурной смены, состоявшей из четырех кадет, которые с ружьями и с касками на локте стояли вокруг гроба. Тут и пошла заматываться какая-то беспокойная жуть: все начали чувствовать что-то беспокойное и стали чего-то побаиваться; а потом вдруг где-то проговорили, что опять кто-то «встает» и опять кто-то «ходит». Стало так неприятно, что все начали останавливать других, говоря: «Полно, довольно, оставьте это; ну вас к черту с такими рассказами! Вы только себе и людям нервы портите!» А потом и сами говорили то же самое, отчего унимали других, и к ночи уже становилось всем страшно. Особенно это обострилось, когда кадет пощунял «батя», то есть какой тогда был здесь священник. Он постыдил их за радость по случаю кончины генерала и как-то коротко, но хорошо умел их тронуть и насторожить их чувства. — «Ходит», — сказал он им, повторяя их же слова. — И разумеется, что ходит некто такой, кого вы не видите и видеть не можете, а в нем и есть сила, с которою не сладишь. Это серый человек, — он не в полночь встает, а в сумерки, когда серо делается, и каждому хочет сказать о том, что в мыслях есть нехорошего. Этот серый человек — совесть: советую вам не тревожить его дрянной радостью о чужой смерти. Всякого человека кто-нибудь любит, кто-нибудь жалеет, — смотрите, чтобы серый человек им не скинулся да не дал бы вам тяжелого урока! |
| 1, т. 6, стр. 32–36). Ещё оно упоминается в акте от 8 октября 1545 года в решении комиссии, составленной, по приказанию короля, из бискупа Луцкого Юрия Фальчевского и владыки Луцкого Феодосия для рассмотрения жалобы архимандрита Жидичинского монастыря Макария на князя Ивана Масальского о присвоении монастырских земель и других его обидах монастырю; в числе этих имений упоминается и село Рудлевское (Архив, ч. 1, т. 6, стр. 45–47). 427 Село Голятин упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня князя старосты Владимирского (Сангушко) с Голятина; ниже в том же акте находится список раздачи волостей и сёл замка Владимирского и Луцкого, данный составителю описи замка Льву Потею, Сангушкою, князем Кошерским, старостою Луцким; в этом списке сказано, между прочим, что князь, староста Владимирский, Сантушко «стеснил Голятинских, скупил и теперь устроил замок, а самых Голятинских держит за невольников и сестёр их выдал замуж за простых холопов. Да и многих других землян обидел, поселивши на вотчинных своих землях людей княжеских и панских, без всякого права: таковых наберётся теперь несколько сот человек; а отсюда его милости господарю двоякий урон: одних землян он стеснил, а у других землям сбежали вотчинные люди и у него поселились; от тех и других нет никакой службы его милости, господарю» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 75, 183:184). Ещё оно упоминается в акте от 19 января 1565 года в жалобе князя Александра Сангушка-Кошерского на Голятинского урядника князя Романа Сангушка, Степана Андреевского, о нападении в дороге на крестьян жалобщика и грабеже (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,039, стр. 3, п. 23). Ещё оно упоминается в акте от 30 июля 1594 года в жалобе земян господарских Смыковских о личном нападении епископа Кирилла Терлецкого с толпою вооружённых людей на землю Смыковскую и о завладении этою землёю; здесь, между прочим, сказано, что епископ Луцкий Кирилл Терлецкий «заехал с войском людей и стрелбою, яко ся на то был приготовал, сам особою своею, маючи теж при собе с плугами подданых своих Жабецких, Колодезских, Губинских и з инших именей своих на то зогнаных, плугов зо сто, в року тепер идучом деветдесят четвертом, месеца июля, двадцать осмого дня, в четверг, зыменя своего Жабча, на властный кгрунт наш Смыковский, против Жабча лежачий, на волоки наши помереные моцно кгвалтом наехавши, и так, того дня в четвер, яко и назавтрее в пятницу, почавши от частки Жабецкое, против дворца слуги своего, пана Войтеха Защинского, в Жабчу мешкаючого, а от стены нашое волостное, запустом нашим Смыковским заложоное, аж до дворища Пушкаровское долины, противко гатонки Илковское, а оттоль до Озерищ, и через то врочище Озерища аж до дороги и гостинца, который з Голятина, через село Колодези, до Луцка идет, а кгрунт наш Смыковский з кгрунтом Колодезским граничит, а нашир аж до дорожку, которая з Жабча, мимо дворец тогож пана Защиньского, через кгрунт наш же Смыковский, до Голятина идет» (Архив, ч. |
| Через 100 лет, во время реконструкции тюрьмы по проекту архитектора Шимоновского, были снесены тюремные постройки, примыкавшие к храму. В 1887 г. храм переосвятили во имя святого благоверного князя Александра Невского. В 1899 г. храм был вновь перестроен и освящен в честь Покрова Пресвятой Богородицы. В 1909 г. по проекту архитектора В.В. Воейкова пристроили звонницу (не сохранилась). Покровскую церковь закрыли вскоре после 1917 г., устроили в ней пересыльные камеры. В 1930-е гг. храм разделили на два этажа, над ним надстроили третий этаж для медсанчасти. В эти годы количество узников Бутырской тюрьмы многократно возросло; всего единовременно в ней содержались до 20 тысяч человек. В Бутырской тюрьме в разное время находились в заключении – С.П. Королев, О.И. Мандельштам, А.И. Солженицын, В.Т. Шаламов. В Бутырской тюрьме содержались более 200 новомучеников (в том числе – митрополит Петр Крутицкий, архиепископ Илларион Верейский, протопресвитер Александр Хотовицкий, священник Владимир Амбарцумов). В настоящее время тюрьма продолжает располагаться в этом старинном комплексе и переезжать не планирует. Храм освятили в 1992 г. на третьем этаже здания церкви. На Пасху 1993 г. в Бутырской тюрьме состоялся крестный ход во внутреннем дворе вокруг храма. В 1997 г. после того как рухнула крыша переместили на первый этаж церковного здания. Его иконостас выполнен иконописцем Ольгой Клодт. Михаил Вострышев " Москва православная. Все храмы и часовни " . Тюремный замок. У Бутырской (иначе Дмитровской) заставы. Построен в 1782 году. Стены замка составляют квадрат высотой около 4,5 сажени. Внутри квадрата расположены крестообразно тюремные здания. Главный корпус построен в 1888 году по системе одиночного заключения. В пяти этажах этого здания размещено 396 одиночных камер, 5 карцеров, 4 кладовых, ванная, библиотека и 2 кабинета для занятий чинов судебного ведомства. Другие корпуса перестроены и перестраиваются. По углам замка находятся четыре двора больших и четыре малых. Внутри замка домовая церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Тут же и Центральная пересыльная тюрьма с церковью Св. Александра Невского, сооруженной в 1879 году и перестроенной в 1884 году. Заботами старосты купца Хрулева церковь в последнее время возобновлена. |
|
|
