| Так св. Павел предостерегает: „Если мы или ангел с неба, стал бы вам благовествовать не то, что, вы приняли, да будет анафема ( Гал.1:8 ). „Кто не любит (следовательно – и не верит в Иисуса Христа – анафема“ ( 1Кор.16:26 ). Сам нежный, мягкий сердцем, апостол любви, св. Иоанн определённо и в решительных выражениях пишет о не принимающих и искажающих Христову истину: „кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос“ ( 1Ин.2:22 ). „Многие обольстители вошли в мир, не исповедующие Иисуса Христа, пришедшего во плоти, – такой человек есть обольститель и антихрист“... Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его“ ( 2Ин. 7–11 ). Как видите, апостол любви устанавливает к проповедникам лже-верия и разномыслия отношение, далёкое от той веротерпимости и религиозного безразличия, которые проповедуют защитники равноправности всех вер и лже-верий. Что если кто-либо из пастырей или миссионеров. следуя совету апостола, вздумал бы так поступить с современными еретиками, думаем, такового сочли бы за фанатика. Не подлежит сомнению, апостолам были чужды принцип дряблого безразличия и начала полной и равноправной свободы проповеданной ими Христовой истины с несогласными с этой истиной учениями. Более того, апостолы прямо и решительно называют религиозное разномыслие – „погибельными ересями“ ( 2Пет.2:1 ), делами тьмы и плоти, на ряду с такими нравственными преступлениями, как блудодеяние, убийство, бесчинство, предваряя, что поступающие так Царствия Божия не наследуют ( Гал.5:20 ). Замечательно, что это место св. Писания находится в той главе, где св. Павел, этот апостол свободы, возвещает (ст. 13) христианам: „в свободу вы призваны, бр.“, но тут же ограничивает эту свободу, говоря: „только да не будет свобода ваша в вину плоти“, – поводом к делам плоти, т. е. грехам, а далее – в 20 ст. выясняет, какие же это дела плоти. Ограничивает также эту свободу и св. Пётр, говоря, что „свободным не нужно употреблять свободу для прикрытия зла“ (Посл.2:16). |
| Уже было сказано о том, что проповедь св. Апостолов имела особую силу, получаемую Апостолами от Духа Святого. Но, кроме этого, были и ещё причины, которые способствовали успеху апостольской проповеди. Причины эти двух видов — внешние и внутренние. Внешние, заключающиеся в благоприятных исторических обстоятельствах. Распространению апостольской проповеди немало способствовало рассеяние иудеев с их синагогами почти по всей вселенной и политическое объединение древнего мира под владычеством римлян. Как известно из книги Деяний св. Апостолов, Апостолы начинали свою проповедь в городах, как правило в иудейских синагогах, имевшихся почти в каждом городе, и здесь преобретали первых последователей, а затем уже переносили свою проповедь за стены синагог. Синагоги на первом этапе апостольской проповеди были готовыми аудиториями для благовествования. Другое обстоятельство, содействовавшее быстрому распространению апостольской проповеди было политическое объединение древнего мира под владычеством римлян. Широкая веротерпимость римского правительства первоначально способствовала миссионерской деятельности Апостолов. Известно, что когда иудеи в Ахаии напали на апостола Павла и привели его пред судилище, то проконсул Галлион сказал им: “Иудеи! Если бы какая-нибудь была обида, или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас. Но когда идёт спор об учении, и об именах, и о законе вашем, то разбирайтесь сами: я не хочу быть судьёю в этом. И прогнал их от судилища” (Деян. 18:11–16). Такое отношение к делу апостольской проповеди со стороны римских чиновников, было весьма благоприятно для её беспрепятственного распространения. Хорошие римские дороги и непрестанные торговые связи с самыми отдалёнными уголками империи также способствовали быстрому передвижению Апостолов и распространению их учения. Указанные внешние причины безусловно оказали влияние на распространение апостольского благовествования, но они имели, конечно, второстепенное значение. Главные причины успеха и действенности проповеди Апостолов заключались во внутренних причинах: 1) в характере христианского учения и в его отношении к миросозерцанию и жизненному строю древнего мира и 2) в личном характере самих праведников. |
| Фараон сказал им: пусть будет так, Господь с вами! я готов отпустить вас: но зачем с детьми? видите, у вас худое намерение! (Исх 10:10). Этот отрывок перекликается с предыдущим анализом методов ведения разведки древними государствами. Выявив наличие таковой как класса внешнеполитической деятельности, находим во фразе фараона то же понимание ситуации, что в современных государствах просматривается относительно собственных агентов разведки, которые, осуществляя свою деятельность за границей, должны в качестве гаранта чистоты своих намерений оставлять на родине семью и детей. В том же направлении, которое настолько верно, насколько и жестоко, мыслил и фараон. Наблюдайте опресноки, ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное (Исх 12:17). Уже на начальном этапе “исхода”, предвосхищая предстоящий путь, Господь указывает на необходимость формирования израильского народа как военной организации, ещё, может быть, не осознаваемой самими людьми. Он выводит не только народ, не только людей, но уже ополчения, заранее готовя их к непростой свободе существования. Может быть, здесь исподволь показывается, что в этих рамках нашего земного существования каждый народ, желающий жить в условиях свободы как физической, так и духовной, должен выходить из рабства “по ополчениям”. Фактически проблема войны и мира решена в пользу “хорошей войны” против “плохого мира” как мира, где отсутствие кровопролития оправдывает отвержение Бога (например, в светском обществе веротерпимости — как запрета на вероисповедание). Всё-таки вершиной ценностей является Бог, несмотря на естественное желание сделать ею земную жизнь человека 18 . И ещё одно наблюдение можно привести в качестве комментария к данному отрывку: все граждане современного Израиля, а также все проживающие на территории государства, по достижении 18 лет подлежат призыву на службу в Армию обороны Израиля. То есть слово Господне о выводе еврейского народа из Египта по ополчениям в мировой перспективе предвосхитило судьбу этого народа, до сих пор живущего ополчением и являющего, по оценке специалистов, необыкновенно высокий потенциал, позволяющий противостоять перманентной военной угрозе со стороны арабских стран. Дальнейший анализ текстов Писания покажет, как происходило становление еврейской армии, определившее по слову Божию её уникальность. Израильская армия и по сей день, осознанно или нет, сохраняет данное ей Божественное определение и в полном смысле слова являет собой общенациональный состав, не образуя замкнутую профессиональную корпорацию в отличие от большинства других армий. |
| 1912. Кн. 12. С. 115–139 (о положении сектантов в конце XIX в. – 1911 г.). 25 Санкт-Петербургские ведомости. 29.IX.1901; Миссионерское обозрение. 1901, 2. С. 528–540. Полемизируя со Стаховичем, В. Скворцов в «Миссионерском обозрении» (1902, 1. С. 216) пишет, что трубчевская история была 20 лет назад и секли штундистов «по постановлению схода», так что в данном случае речь должна идти скорее о народных нравах, чем о вмешательстве государства. Это, однако, не лишает силы довода Стаховича относительно принципа веротерпимости и законодательства по этому вопросу. 30 Рейснер М. А. Мораль, право и религия по действующему русскому закону//Вестник права. 1900. 8. С. 3–4 34 Красный архив. 1922. Т. 2. С. 38. Составленный Мещерским по словам министра юстиции Н. В. Муравьева, манифест был несколько переделан Плеве и, кажется, дан на просмотр С. Ю. Витте. 44 И. С. Правительственные законопроекты о веротерпимости//Журнал для всех. 1905. 3. С. 197–198 (обсуждение в Комитете Министров и тексты постановлений). 46 Этот раздел излагаем в основном по статье М. Красножен: Новейшее законодательство по делам Православной Русской Церкви//Ученые записки Юрьевского университета. 1909. 8. С. 1–71 (подробный обзор законодательства за 1904–1907 гг.). 47 Журнал Комитета Министров. 25 января 1905 г. в ст. «17 апреля 1905 г. Именной Высочайший Указ...». СПб., 1905. С. 15 и далее; см. также: И. С. Правительственные законопроекты о веротерпимости//Журнал для всех. 1905. 3. С 197–198. 48 Журнал Комитета Министров. 25 января 1905 г. в ст. «17 апреля 1905 г. Именной Высочайший Указ...». СПб., 1905. С. 15 и далее; см. также: И. С. Правительственные законопроекты о веротерпимости//Журнал для всех. 1905. 3. С. 197–198. 49 Журнал Комитета Министров. 25 января 1905 г. в ст. «17 апреля 1905 г. Именной Высочайший Указ...». СПб., 1905. С. 15 и далее; см. также: И. С. Правительственные законопроекты о веротерпимости//Журнал для всех. 1905. 3. С 197–198. 50 Сборник «17 апреля 1905 г. Именной Высочайший Указ...». СПб., 1905. |
| Начало церковных преобразований, вернее путь движения к Собору приходится на годы, предшествовавшие первой русской революции и на саму первую русскую революцию 1905-1907 годов. И сразу нужно отметить важный момент, который характеризовал весь последующий период вплоть до революции 1917 года – очень тесную спайку церковной проблематики с проблематикой общественно-политической. Уже императорские манифесты 1903 и 1904 годов о преобразованиях и об усовершенствовании государственного порядка, ставили церковный вопрос в связь с, например, развитием местного самоуправления, когда в этих манифестах говорилось о том, что развитие местного самоуправление должно быть поставлено в связь с преобразованием православного прихода. А непосредственным толчком для церковных преобразований стало обсуждение в Комитете министров в конце 1904 года вопроса о расширении веротерпимости, поскольку эта задача о расширении веротерпимости в Российской империи была поставлена перед министрами императором. И тогда готовился основополагающий очень важный документ, который был принят в апреле 1905 года, который фактически стал эпохальным рубежом в развитии свободы совести в Российской империи. И для большинства министров, и для главы Комитета министров – Сергея Юльевича Витте было понятно, что расширение прав неправославных подданных империи, а именно естественно об этом шла речь в контексте расширения веротерпимости, оно невозможно без какого-то освобождения от бюрократической опеки самой так называемой господствующей Церкви, самой православной Церкви. И поэтому в Комитете министров Витте поставил в связь вопрос о церковных преобразованиях и вопрос о веротерпимости. Предполагалось, что собственно одновременно, или в непосредственной близости от объявления манифеста о веротерпимости будет дан старт и созыву Собора православной Церкви. В связи с этим начало обсуждения церковных преобразований состоялась так называемая «историческая переписка» между Витте, Константином Петровичем Победоносцевым (тогдашним обер-прокурором Святейшего Синода) и митрополитом Антонием Вадковским (Санкт-Петербургским митрополитом). Переписка о перспективах церковных преобразований, где Победоносцев выступал с охранительных позиций, утверждая, что столь радикальных преобразований, как предлагают Витте и Антоний для Церкви не нужно. А собственно Витте и Антоний прежде всего ставили вопрос о будущем созыве церковного Собора. |
| Потрясающий, фантастический дар. Потрясающая посмертная судьба. И очень несчастная, горькая жизнь. История о том, как и чем платит человек за свой талант, свой дар, свою избранность. Алексей Беглов , кандидат исторических наук Все лекции цикла можно посмотреть здесь . Начало церковных преобразований, вернее путь движения к Собору приходится на годы, предшествовавшие первой русской революции и на саму первую русскую революцию 1905-1907 годов. И сразу нужно отметить важный момент, который характеризовал весь последующий период вплоть до революции 1917 года – очень тесную спайку церковной проблематики с проблематикой общественно-политической. Уже императорские манифесты 1903 и 1904 годов о преобразованиях и об усовершенствовании государственного порядка, ставили церковный вопрос в связь с, например, развитием местного самоуправления, когда в этих манифестах говорилось о том, что развитие местного самоуправление должно быть поставлено в связь с преобразованием православного прихода. А непосредственным толчком для церковных преобразований стало обсуждение в Комитете министров в конце 1904 года вопроса о расширении веротерпимости, поскольку эта задача о расширении веротерпимости в Российской империи была поставлена перед министрами императором. И тогда готовился основополагающий очень важный документ, который был принят в апреле 1905 года, который фактически стал эпохальным рубежом в развитии свободы совести в Российской империи. И для большинства министров, и для главы Комитета министров – Сергея Юльевича Витте было понятно, что расширение прав неправославных подданных империи, а именно естественно об этом шла речь в контексте расширения веротерпимости, оно невозможно без какого-то освобождения от бюрократической опеки самой так называемой господствующей Церкви, самой православной Церкви. И поэтому в Комитете министров Витте поставил в связь вопрос о церковных преобразованиях и вопрос о веротерпимости. Предполагалось, что собственно одновременно, или в непосредственной близости от объявления манифеста о веротерпимости будет дан старт и созыву Собора православной Церкви. В связи с этим начало обсуждения церковных преобразований состоялась так называемая «историческая переписка» между Витте, Константином Петровичем Победоносцевым (тогдашним обер-прокурором Святейшего Синода) и митрополитом Антонием Вадковским (Санкт-Петербургским митрополитом). Переписка о перспективах церковных преобразований, где Победоносцев выступал с охранительных позиций, утверждая, что столь радикальных преобразований, как предлагают Витте и Антоний для Церкви не нужно. А собственно Витте и Антоний прежде всего ставили вопрос о будущем созыве церковного Собора. |
| Остановимся и мы на этом вопросе. Правда ли, что в пределах нашего отечества иноверцы и сектанты стеснены, что законы русского государства чужды веротерпимости? По самому положению первенствующей державы, Россия включила в свои необъятные пределы различные народности, различно усвоившие и проявляющие свои религиозные верования. Признавая господствующим православное учение единой Церкви вселенской, законы нашего отечества одинаково покровительствуют, даже более того, ревниво оберегают религиозную совесть всех своих верноподданных сынов. Католик и лютеранин, еврей и магометанин, язычник и христианин, словом, всякий инородец и иноверец под самодержавным скипетром русским молится и верует по обычаю своих предков. Во всех видных центрах земли русской мы находим храмы и молитвенные дома иноверцев, ограждённые такою же неприкосновенностью, как и храмы православных. Это нужно сказать не только об окраинах России, но и о таких городах, как Киев, Москва, Нижний Новгород. Праздники и религиозные обычаи различных вероисповеданий на всём пространстве земли русской уважаются всеми. Солдат-еврей, напр., освобождается от обязательной военной службы в свои праздники; ученик-католик и лютеранин свободен от уроков в свои праздники и т. д. Можно ли видеть в таком положении дела, как это иным хочется, отсутствие у нас в России веротерпимости? Не меньшей же свободой пользуются у нас и бывшие чада церкви православной, недугующие лжеучениями раскола и сектантства. И раскольники разных сект и толков, и сектанты разных ветвей и их подразделений все наделены, хотя не в одинаковой степени, правами для отправления своих религиозных потребностей. Кому неизвестны поражающие своим богатством молитвенные дома раскольников в обеих столицах России? Кому не приходилось слышать про большого любителя пышных церковных служб глаголемого архиепископа московского и всея России безграмотного простеца Савватия Левшина? Это ли отсутствие веротерпимости? А наши сектанты не так же ли свободны? Хлысты, духоборцы, молокане, баптисты, штундисты и все прочие, им же несть числа, разве они преследуются законом за то, что принадлежат к этим сектам? Нисколько. Закон запрещает только пропаганду того или другого лжеучения, а за принадлежность к секте не наказывает. Но сектанты, как известно, не желают оказать и этой уступки существующим узаконениям. Закон говорит: исповедуй каждый своё вероучение, но не привлекай в него других. А доктора Раевские и им подобные просветители устраивают собрания и совращают православных. Это ли стеснение религиозной совести? Какой ещё нужно нашим либералам большей веротерпимости? |
| идея свободы совести) подлежит исключениям, когда касается совести погрешительной, как напр. христианские греческие императоры, конечно, не согрешали, когда повелевали разрушать языческие храмы и строго запрещали жертвоприношения, не совещаясь с язычниками о деле, касающемся языческой веры и совести; во вторых, что вышесказанное начало не ведет к предполагаемому заключению. Раскольники имеют свою неправую веру и погрешительную совесть, а правительство со всею церковью и Россией имеет свою правую веру и совесть. Посему надобно щадить, по возможности, неправую совесть раскольников; но несравненно выше стоит обязанность не возмущать совести всей православной церкви и России» 578 . «Мысль о веротерпимости, говорить он в другом месте, – мысль благовидная, но справедливая только тогда, когда верно и точно определены ее предмет и пределы. Мысль об охранении единства вероисповедания, господствующего в государстве, должна стоять выше мысли о веротерпимости и полагать ей пределы» 579 . Он вооружается поэтому против тех, которые «злоупотребляли» этою веротерпимостью и «желали унизить ее до постыдной слабости» 580 . «В настоящее время, пишет он в 1865 году, для многих новые благозвучные слова: «свобода верования» – заглушают старую строгую мысль: «охранение верования». Но если в государстве самая широкая свобода по необходимости ограничивается законом, охраняющим целость государства и безопасность мирных его членов; менее ли необходимо, чтобы свобода верования была ограничиваема законами, охраняющими целость церкви и безопасность мирных ее членов» 581 . Обращаясь к церковно-государственной жизни Запада, веротерпимость которого ставили в образец нашему правительству, м. Филарет фактическими данными доказывает, что и там где веротерпимости полагаются законные пределы. «И да не смущает нас мысль, говорит он, будто пример Европы обязывает нас, во имя веротерпимости, не предпринимать ничего против раскольников. И в европейских государствах веротерпимость имеет пределы» 582 . «Англия есть государство, которое лучше других умеет пользоваться свободою. |
| Религиозная политика Петра I в отношении «раскола» положила начало принципиально новому явлению как в истории российской веротерпимости, так и в истории религиозных преступлений. Новое петровское законодательство не предусматривало открытых религиозных гонений и не преследовало лиц, вышедших из канонического подчинения православным архиереям. Отныне каноническое преступление в форме уклонения в раскол уже не воспринималось как преступление государственное. В связи с этим приверженцы «старой веры» априори перестали быть уголовными преступниками, превратившись в объект религиозной дискриминации, дополнительного налогообложения и социальной стигматизации. " Во время раскола " , картина художника С.В. Иванова, картине изображено изъятие для последующего уничтожения старообрядных церковных книг. Взамен же государство требовало от старообрядцев официальной регистрации с целью выявления их количества, установления над ними административно-церковного контроля и решения специальных задач фискальной политики. В результате, отлученные от Русской церкви и ограниченные в гражданских правах, зарегистрированные, или (записные) старообрядцы приобретали право на легальное существование, которое обеспечивало им дискриминационное законодательство, и основанная на нем административная практика. Петровская легализация старообрядцев свидетельствовала о том, что государство начало выходить из состояния зависимости от церковно-канонической точки зрения на «раскол», положив тем самым начало новой секулярной политики веротерпимости к «расколу». Однако при этом необходимо учитывать, что названная веротерпимость имела весьма ограниченный характер и существенно отличалась от веротерпимости к западных инославным христианам, которая законодательно и институционально легализовала их религиозные общины, церкви и духовенство, запретив при этом миссию среди поданных империи. Создаваемые Петром основы института веротерпимости к инославным христианам предусматривали характер отношений, которые с государственной точки зрения укладывались в оппозицию «свой-иной», уровень конфликтности которой не требовал особых мер религиозной дискриминации и принуждения к принятию православия. Инославные христиане – «чужие» для Православной церкви в силу религиозных различий, становились «иными» для государства, которое не только признавало их на законодательном уровне, но и руководствуясь практическими мотивами, наделяло определенным объемом привилегий. Как отмечал русский юрист XIX века А. С Павлов: «Но если русские государственные законы не допускают образования сект или расколов внутри господствующей Православной церкви, то у нас всегда терпимы были, в большей или меньшей мере, другие христианские вероисповедания иноземного происхождения». |
| 14 июля 1905 г. V. В поисках веротерпимости 18 (Поездка к сектантам) I «Всуе законы писать, ежели их не исполнять» В мае 1905 г. мне пришлось совершить небольшую экскурсию на юг к местным сектантам-рационалистам. Я был среди штундистов Харьковской, Полтавской и Херсонской губерний, т.е. среди тех сектантов, которых огулом зачислили в среду «социалистов» и «революционеров» и так усиленно преследовали за последние годы под благовидным предлогом якобы антиправительственного характера их учения. Преследователи были наивно убеждены в том, что путем репрессий и неимоверных штрафов можно заставить этих людей отказаться от своих религиозных верований, идущих в разрез с учением господствующей церкви, заставить их думать не так, как повелевает им совесть и пробудившееся сознание, сумевшее критически отнестись к окружающим явлениям, а так, как этого хочется закоснелой и застывшей в своей мертвой неподвижности правящей бюрократии. До указа 17-го апреля, когда с провозглашением принципов веротерпимости вероисповедные привилегии распространились и на лишенных прежде самых элементарных религиозных прав штундистов, какое-либо непосредственное знакомство с ними для беспристрастного, научного исследования их быта и мировоззрения было невозможно, всякий, кто являлся к этим сектантам, занесенным в проскрипционные списки политически неблагонадежных, неминуемо зачислялся администрацией в среду тех же «крамольников, и хорошо еще, если такому не в меру смелому исследователю приходилось лишь ограничиться более близким знакомством со всеми прелестями сельских холодных. Только патентованным миссионерам, явным и тайным провокаторам был открыт сюда свободный доступ. Но вот «всколыхнулось болото стоячее, для России, казалось, наступила новая эра после официального объявления веротерпимости. «Не должен царский глас на воздухе теряться по-пустому», наивно думал я, вспоминая слова поэта, когда через месяц по опубликовании Высочайшего Указа о веротерпимости отправлялся из Москвы в глубину России, за тысячи верст от того центра, где пишутся и публикуются указы, гласящие о наступлении обновленной жизни для нашей родины. Однако, многочисленные злоключения, которые я претерпел в течение своего путешествия, доказали мне обратное. Какие-то тайные пружины по-прежнему заставляют и высшие и низшие административные власти действовать совсем в ином направлении, чем им предписывается по тем правительственным актам, о которых доводится до сведения русского общества. Зардевшаяся было заря свободы совести еще не взошла, веротерпимость часто остается лишь на бумаге, а в жизни во многих случаях господствует классическая формула: все обстоит по-старому. Там, где администрацией руководствуют соображения «особливой важности», там по-прежнему царит религиозная нетерпимость, там по-прежнему сохраняют всю свою силу «административные стеснения, прямо в законе не установленные». Лучшим примером может служить знаменитое в судебных летописях село Павловки, Сумского уезда, Харьковской губернии. |
|
|
