| и дополн. – Там же, 1897; 4-е изд. – Москва, 1898, 1900; 5-е изд. – Там же, 1900–1901; 6-е изд., вновь испр. и дополн. – СПб., 1904–1905; 7-е изд. – Там же, 1911. Автограф (б/д) Главы 17 «Несколько главнейших методических указаний о преподавании церковного пения» – РГИА, ф. 1119, оп. 1, ед. хр. 33. 6. К вопросу о программе преподавания хорового нения в городских училищах (отдельное мнение преподавателя Казанской учительской семинарии Ст.В. Смоленского) //Приложение к Циркуляру по Казанскому учебному округу, 1885, 10. С. 1–34. Опубликована в сокращении под названием «Церковное пение, народная песня и школьные хоры (мысли С.В. Смоленского о пении в школе)»//Хоровое и регентское дело, 1915, 2 (С. 25–32), 3 (С. 57–64). Автограф без заглавия (1885) – РГИА, ф. 1119, оп. 1, ед. хр. 16, л. 17–23 об., 30–33 об. 7. Ст. С. Новая гармонизация литургии древнего напева [Д.Н. Соловьева]//Церковный вестник, 1886, 2. С. 33. 8. По поводу предполагаемого преобразования программы преподавания церковного нения в духовных училищах и семинариях//Церковный вестник, 1886, 5 (С. 84–85); 6 (С. 104–107). То же – отдельный оттиск. Автограф (1884, 1886) – РГИА, ф. 1119, оп. 1, ед. хр. 16, л. 36–50, 69. Корректура статьи с замечаниями Д.В. Разумовского – ОР РГБ, ф. 380, оп. 10, 8. 9. Краткое описание древнего (XII-XIII века) знаменного Ирмолога, принадлежащего Воскресенскому, Новый Иерусалим именуемому, монастырю. Казань, 1887. 10. Общий очерк исторического и музыкального значения певчих рукописей Соловецкой библиотеки и «Азбуки певчей» Александра Мезенца//Православный собеседник (Казань), 1887, февраль. С. 235–251. То же – отдельный оттиск. Черновой автограф без заглавия (30 января 1887) – РГИА, ф. 1119, оп. 1, ед. хр. 16, л. 76–84, 86–91. Авторграф предисловия к описанию знаменных и нотных рукописей Соловецкой библиотеки – РГИА, ф. 1119, оп. 1, ед. хр. 16, л. 154–156. 11. Снимки с певческих рукописей к Описанию соловецких рукописей (152 оттиска). Казань. Литография Н. Данилова. Без титула и года (в продажу не поступало). |
| По каким же признакам определялась относительная звуковысотность, учитывая что из периода становления богослужебно-певческой канонической системы на Руси в XI–XIV вв. не сохранилось ни одно теоретического руководства? И существовали ли они вообще? Однако более поздние источники, какими являются певческие азбуки XV–XVI веков, дают некоторое представление о высотном положении знамен относительно друг друга. Так например, в певческих азбуках толкованиях мы читаем «Крюк простой – возгласить его мало повыше строки. А мрачный – повыше простаго. А светлый – мрачного выше» (170, 61). Таким образом, можно сделать вывод о существовании исходного звуковысотного уровня распевания богослужебного текста, или исходного основного тона который именуется строкой 37 . Этот основной исходный тон располагается посредине певческого участка какого-либо гласа. Выше или ниже от строки располагаются производные от нее звуковысотные уровни, которые выражаются при помощи основных знамен или их разновидностей как в приведенном примере крюк простой, крюк мрачный, крюк светлый, запятая. Важно отметить что сами знамена выражают не конкретные звуки, но интонацию или характер перехода от одного звуковысотного уровня к другому. По словам В. Мартынова процесс интонирования заложен уже в самих определениях, выражающих не предметность, но действенность и отвечающих не на вопрос что? но на вопрос как? «Мало повыше», «вельми повыше» и т.д. (89, 120). С середины XVII века, когда произошли определенные изменения в певческом мышлении и система богослужебного пения вошла во взаимодействие с системой музыкальной, ладовая основа осмогласия стала характеризоваться неизменностью единого звукоряда квартового строения, состоящего из четырех согласий: простого, мрачного, светлого, пресветлого, отстоящих друг от друга на кварту. Каждое согласие состоит из трех ступеней, таким образом что каждый четвертый звук является тождественным первому. Такой звукоряд в со временной теории модальных ладов называется обиходным (161, 192–203). |
| Приведем пример их толкования из книги прот. Бориса Николаева «Толковая грамматика знаменного пения». Так например, параклит по словам Б. Николаева в древности считали «кратким иероглифическим начертанием молитвы Св. Духу, своего рода сигналом к мгновенной, но действенной молитве», завершающий почти каждое песнопение крыж «напоминает певцу о крестном знамении». А запятая, «появляясь перед сильными ударениями, а также перед знаменами, возводящими и усиливающими звуки мелодии, напоминает певцу самим своим названием и формой о «запинании» духовном, она безмолвно говорит певцу о некоторой сдержанности, о «радости с воздержанием». Она «запинает» его певческую гордость и неумеренную удаль, неуместные в духовном делании. Не прервать звук заставляет певца запятая, как это делает запятая грамматическая, а умерить следующий звук, дабы он не вышел за пределы духовности и не превратил бы тем самым духовное ликование в разгульное веселье суетного мира или в бесчинный вопль» (105, 14–37). Обратим также внимание на толкование знамени параклит в связи с формообразованием в песнопении. Согласно исследованию Г. Алексеевой, параклит не только выставляется в начале песнопения, но и показывает начала отдельных певческих строк, особенно тех которыми завершается или начинается какой-либо раздел песнопения или группа его строк. Тем самым, по мысли исследователя, знамя параклит согласно своей греческой этимологии призывает певцов к вниманию перед окончанием разделов, настраивает на более осмысленное их исполнение (27, 15–16) Что же касается певческо практического толкования знамен, то оно изложено в целом ряде азбук XVI – XVII веков, собранным в единое издание Д. Шабалиным 50 . Эти азбуки являются важнейшим документальным источником для осознания современными певчими и исследователями звуковысотной и попевочной систем столпового знаменного пения. Классификация знамен 51 . Изучение огромного количество невм (крюков) столповой знаменной нотации 52 требует какой-либо их систематизации или классификации по определенным признакам, представляющим непременную важность для грамотного прочтения этих знамен исследователем или певчим XXI века. |
| —515— накладывали наизусть», – следовательно, господствовало исключительно изустное изучение крюковой симиографии, наглядное, опытное, по примерам и образцам, без теоретических учебников и руководств. И действительно, такие руководства, довольно краткие сначала, в XV в. появляются только с одним перечнем наименований крюков и их начертаниями: параклит, кулизма, столица, крюк мрачный, светлый и проч., без определения их певческого достоинства, которое, очевидно, сообщалось самим мастером; затем, с XVI в., к таким кратким азбукам стали прибавляться пояснения: «крюк простой возгласити его мало выше строки», «светлую стрелу подернути гласом вверх и дважды ступити» и проч. Однако, ни те, ни другие позднейшие поколения не удовлетворяли; более совершенные азбуки дали только во второй половине XVII в. А. Мезенец и Тихон Макарьевский, причем, последний с переводом крюков на ноты. Но русские сведения еще далеко недостаточны для полного уяснения русской симиографии. Здесь приходится обращаться к симиографии греческой, о которой в иностранной литературе существуют довольно обстоятельные сведения, как у Герберта, Виллото, Бурго-Дюкудрэ, Флейшера, Тибо и др. Особенно ценны труды современных ученых Флейшера и Тибо. Их трудами выяснена старая греческая симиография, как в отношении знаков великих – хирономических, так и в отношении малых – псалмодийных или экфонетических. Сличая эти знаки со знаками русской крюковой симиографии, нельзя не убедиться в весьма большом сходстве тех и других, и в зависимости вторых от первых, причем хирономические знаки вошли в симиографию и знаменную, и кондакарную вместе с малыми знаками – симадийными, греческая же, более поздняя симиография, с XV в., осталась с одними знаками малыми, и только старая греко-сирийская симиография X–XI веков почти вполне совпадает с русской, что и составляет особенность этой последней. Глава семнадцатая представляет собой итоги исследования или обстоятельное резюме всего содержания книги, в кратких сжатых положениях обнимающее работу автора в ее развитии от первой главы до последней. В этом резюме автор еще раз подчеркивает основные положения своего |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДВОЗНАМЕННИК певч. книга, разновидность азбуки певческой (или ее раздел), содержание к-рой изложено параллельно 2 нотациями, одна из к-рых служит средством объяснения другой. Термин «Д.» в рукописях не встречается, введен в употребление исследователями для обозначения наличия в записи 2 типов «знамен» (т. е. нотаций). Небольшое число сохранившихся списков Д. свидетельствует о том, что широкого распространения они не имели. Исходя из способов записи, Д. можно разделить на 2 группы. В 1-й содержание изложено 2 крюковыми нотациями, во 2-й - столповой ( знаменной ) и 5-линейной нотациями. Исторически наиболее ранней является 1-я группа - крюковые Д. Принцип изложения материала 2 крюковыми нотациями был использован впервые в певч. руководствах путевой нотации . Таковыми являются Грани и Согласник , появление к-рых относится к первым годам XVII в. В названных руководствах менее известная путевая нотация объясняется посредством перевода ее певч. знаков и попевок на общеизвестную столповую нотопись. Переводы записаны последованием певч. знаков, прочитываемых по их алфавитному значению. В рукописях такая форма записи именуется «дробным знаменем» : «…о дробном бо знамени путном и столповом об[ъ]явлено в гранях. Еже, что вместо параклита или крюка и прочих дробных» (ГИМ. Син. певч. 1160. Л. 23, 50-е гг. XVII в.). Поскольку разводы путевых знамен и попевок выполнены беспометным столповым знаменем, в наст. время не поддающимся точному прочтению, то нет возможности правильно понять их. Информация ограничена сведениями о длительностях и ритмическом рисунке развода , точные высотные соотношения знаков в разводах остаются неизвестными. Последнее почти исключает возможность использования путно-столповых Д. при расшифровке путевой нотации. Количество путно-столповых Д. небольшое. Известно 10 списков Граней (ГИМ. Син. певч. 1240, 1072, 1160, 74, 1334; РНБ. Кир.-Бел. 665/922; Соф. 490; Вяз. О-80; РГБ. Ф. 178. 875; Ф. 37. 240), бытующих в певч. рукописях от нач. до 60-х гг. XVII в., и 3 списка Согласника (РНБ. Кир.-Бел. 665/922; РГБ. Ф. 247. 217; ГИМ. Син. певч. 1160): 1-й датируется 1604 г., 2-й - 20-ми, 3-й - 50-ми гг. XVII в. |
| Назидательность виршей с акростихом обеспечила их популярность отдельно от «К. р.». Они есть в сб. «Круг великий миротворный» 1680 г. (РГБ. Ф. 178. 1372), в компиляции на основе вариантов трактата Дилецкого (ГИМ. Син. певч. 777, нач. XVIII в.), в старообрядческих певч. азбуках (напр.: РГБ. Ф. 210. 3, сер. XIX в.), в т. ч. в переложении на крюки (напр.: РГБ. Ф. 178. 881, сер. XIX в.; в виде двознаменника - РГБ. Ф. 379. 6, сер. XIX в.; транскрипцию фрагмента по ркп. сер. XVIII в. РГБ. Ф. 210. 2 см. в изд.: Протопопов. 1989. С. 68-69). Структура «К. р.» стала одним из образцов для старообрядческих азбук. Имели место и прямые заимствования, прежде всего вводной части и заключения, к-рые выполняли в старообрядческих азбуках риторические функции (напр.: РГБ. Ф. 379. 7, 8-1, обе - сер. XIX в.). Изображение ключа нередко помещалось в старообрядческих азбуках: с пометами - как наглядное пособие (РГБ. Ф. 210. 3), в виде простого рисунка - как символ изучения знаменной премудрости (РГБ. Ф. 379. 8-1). В редких случаях заимствовалось «Сказание о нотном гласобежании» (РГБ. Ф. 210. 3). В теоретической части нотации влияние «К. р.» на последующие тексты незначительно. Можно отметить развитие классификации знамен (напр.: ГИМ. Син. певч. 930). Издания Проект публикации «К. р.» вместе с др. древнерус. руководствами был задуман В. Ф. Одоевским и обсуждался в Об-ве древнерусского искусства. Для этого проекта в 1866 г. были отлиты пунсоны и матрицы знаменного шрифта (см.: Церковное пение пореформенной России в осмыслении современников. 1861-1918. М., 2002. С. 37, 96. (РДМДМ; 3)). Прот. Д. Разумовский подготовил копию «К. р.» на основе сличения 4 рукописей (РГБ. Ф. 310. 4. 12, ок. 1863; описание копии - РГБ. Ф. 310. 4. 11, 60-е гг. XIX в.). После смерти Одоевского проект остался без руководителя и не был осуществлен. Вирши из «К. р.» неоднократно издавались (см.: Ундольский В. М. Замечания для истории церковного пения в России//ЧОИДР. 1846. 3. Отд. 1. С. 15; Игнатьев А. А. Богослужебное пение Православной Русской Церкви с кон. XVI до нач. XVIII в. по крюковым и нотно-линейным певчим рукописям Соловецкой б-ки. Каз., 1916. С. 349-350; и др.). «К. р.» был опубликован как часть факсимиле рукописи кон. XVII в. РНБ. Вяз. Q. 215 (Знамения осмогласного пения с литерными пометками и линейными нотами. СПб., 1880. (Изд. ОЛДрП; 51)). Фрагменты «К. р.» по отдельным спискам изданы Д. С. Шабалиным (Певческие азбуки Древней Руси: Тексты. Краснодар, 2004. С. 255-257, 302-304, 314-320). Полного научного издания «К. р.» не существует. |
| Это последнее замечание старообрядца, и притом знатока (и, возможно, мастера) пения, чрезвычайно важно. Оно свидетельствует так или иначе, пускай с некоторыми позднейшими наращениями (аккордовое пение), о продолжении в известной степени певческой традиции Патриарших певчих дьяков – традиции, которой Петербург не имел и не мог иметь, о чем у нас говорилось в гл. 2, 3 и 4. Вообще, по-видимому, годы после прекращения преследований старообрядчества (т. е. начиная с Пасхи 1905 г.) были временем открытого, энергичного возрождения не только подлинного знаменного, но и демественного пения, исполняемого не по нотным транскрипциям, но по подлинной безлинейной нотации. Вполне понятно, что не все любители и знатоки церковного пения, привыкшие к хоровому и к композициям на богослужебные тексты в синодальной Церкви, могли по достоинству оценить художественные достоинства подлинного знаменного и демественного пения. Эти роды пения не могли – да и не должны были – давать то, что требовалось от хорового пения по западному образцу, к которому привыкли в синодальной Церкви. Старообрядческий мастер церковного пения Л. Калашников издал «Азбуку церковного знаменного пения» (учебник столповой нотации типа А) 935 , в которой певческие знаки объяснены не нотами, а исполнение этих знаков объяснено словами, например в главе V 936 , урок пятый, «статьи», под 84: «(статья) малая закрытая: 3 звука; 1 зв. В ½, 2 зв. В ¼ одинаковой с 1-м высоты, 3-й звук вниз 1/4» – и так далее. Издана эта азбука очень аккуратно, в два цвета. После объяснения певческого значения приведено несколько важнейших «лиц и кулизм» (причем под «кулизмами» разумеются некоторые попевки). Певческо-мелодическое значение условных последовательностей певческих знаков объяснено столповым же знаменем, а не нотами (хотя бы квадратными), как то делали Разумовский, Смоленский и Металлов. Относительно самой техники пения – дыхания, держания рта и прочих технических подробностей в деле постановки голоса – Калашников 937 не дает никаких указаний, а просто отсылает читателя у существующим руководствам по постановке голоса (т. е. к господствовавшей тогда манере bel canto). О динамике при исполнении пения по столповой нотации, о динамическом и тембровом значении певческих знаков Калашников, как и прежние авторы и древние «Азбуки», не говорит ничего. Вероятно, потому, что все эти оттенки и особенности исполнения безлинейных певческих знаков столповой нотации можно было перенять только от учителя-мастера непосредственно, т.к. они не поддаются описанию словами 938 . |
| Если в последних структуру невменной строки определяли формульные комплексы с ясно выраженной просодической функцией и строгой «орфографией» последования знамен, то в негласовых обиходных песнопениях, особенно мелизматического типа, порядок знамен был более свободным и на первый план выступали их высотные соотношения. Существенное обновление З. н. во 2-й пол. XV-XVI в. затронуло словарь знамен и мелодических формул, а также невменную запись песнопений в целом; сложилась их новая графическая редакция. Часть знаков ранней З. н. вышла из употребления: двойная запятая как самостоятельное знамя, стрела «крюковая» (статия + крюк) как знамя, отличающееся от стрелы с оксией (статия + оксия), стрелы с одиночной запятой (запятая + оксия) и с голубчиком (голубчик + оксия), разновидности осоки, рожека, лигатуры крюка, стрелы и чашки со змеицей и др. Семейства знамен, утратив нек-рые архаичные начертания, обогатились новыми: в азбучных перечнях появились тресветлые разновидности крюка и стрелы (знаки с 3 точками), стрела с полукрыжем, семейство подчаший (наряду с крюковым подчашием; РНБ. O. XVII. 6. Л. 5-5 об., сер. XVI в.; Солов. 277/289. Л. 291 об.- 292, 50-60-е гг. XVI в.; см.: Шабалин. 2003. С. 18, 28); число знаков в нек-рых семействах заметно возросло. Изложение знамен в азбуках-перечислениях (термин М. В. Бражникова - Бражников. 1972. С. 25-67) становилось более упорядоченным: яснее проступала тенденция располагать их по семействам, а в пределах семейства - с учетом их высот относительно друг друга (см. семейства крюков, статий, запятых в азбуках) или количества звуков соответственно числу точек при основном знамени (см. семейства стрел). Знамена с точкой, названные в ранней редакции азбуки «имена знамянием» «светлыми» и рассредоточенные в ее тексте, были встроены в соответствующие семейства согласно логике увеличения числа точек и получили название «мрачные» (за исключением стопицы, чашки и палки). Они заняли место между «простой» и «светлой» разновидностями; перемена их названия отразила изменение смысла точки в процессе эволюции З. н. от древней формы, удерживавшей ранневизант. содержание знака, к «столповой». В XVI - 1-й пол. XVII в. семейства знамен пополнялись новыми знаками (разновидностями стрел, статий), позволявшими более точно фиксировать мелос, дифференцированно отражать высотные и ритмические особенности оборотов, мелодический контур песнопения в целом, однако сохранялись и более архаичные по составу знаков руководства. (См. ил.: Певческая азбука «Сказание имена знамению».) |
| По образцу выпущенных ОЛЦП изданий московских напевов был подготовлен ряд сборников, содержащих местные напевы др. епархий (Сб. церковных песнопений разных напевов, употребляемых во Владимирской епархии: В 3 кн./Сост.: диак. Ф. Соколов. 1885, 18884; Сб. церковных песнопений, обычного напева Нижегородской епархии/Сост.: В. В. Драницын. Н. Новг., 1889; Обиход Тамбовских гласовых напевов и иных напевов неизменяемых песнопений, по преимуществу употребляемых в Тамбовской епархии/Сост.: свящ. В. В. Лебедев. 1900, 19132; Райский Л., свящ. Всенощное бдение по напеву Уфимской епархии. СПб., 1902; Он же. Из Осмогласника воскресного по напеву Уфимской епархии. СПб., 1902; Сб. церковных песнопений разных напевов, употребляемых в Астраханской епархии. Ч. 1: Всенощное бдение/Сост.: В. Севастьянов. Астрахань, 1904; Зиновьев В., свящ. Всенощное бдение по напеву Ярославского архиерейского хора. Ярославль, 1908). Важную роль в нотоиздании играли церковные и монастырские изд-ва, находившиеся преимущественно в Москве и С.-Петербурге. В 1873 г. в Синодальной типографии в Москве было напечатано «Руководство к практическому изучению древнего богослужебного пения Православной Российской Церкви» Н. М. Потулова , одноголосное учебное издание в киевской нотации для ДУ, ДС и средних и низших учебных заведений Мин-ва народного просвещения, состоящее из 2 частей: «Нотной азбуки» и «Сборника песнопений древних и употребительнейших напевов» (переизд.: 1875, 1878, 1884, 1888, 1898). Издательская комиссия Училищного совета при Святейшем Синоде подготовила «Церковно-певческий сборник» (ЦПС) в 5 томах, напечатанный в Синодальной типографии в С.-Петербурге (Т. 1: Всенощное бдение. 1898, 19002, 19033; Т. 2: Литургия. Ч. 1. 1900, 19012; Ч. 2. 1901, 19052, 19113; Т. 3. Ч. 1: Триодь Постная. 1902; Т. 3. Ч. 2: Страстная седмица. 1904; Т. 4: Триодь Цветная. 1905, 19082; Т. 5: Задостойники. 1901). ЦПС сразу стал популярным изданием: напр., 2-я ч. 2-го т. вышла в сент. 1901 г. тиражом 10 тыс. экз., а уже в нояб. того же года была переиздана тиражом 20 тыс. экз. Тираж от 1 до 3 тыс. экз. имели и другие «массовые» церковнопевческие издания. Порядок тиражей свидетельствует о том, что ноты рассылались по церквам и церковноприходским учебным заведениям по всей России. |
| К методикам, основанным на описанных выше направлениях, как правило, отличающимся в деталях, но направленных на осуществление основной их задачи — освоения знаменного пения (а наше время стоит проблема и скорости обучения), можно присовокупить и методику «От нот к крюкам». Итак, разрабатываются специальные сборники (которые можно употреблять на практике, а также использовать как учебные пособия), состоящие из двух частей: первая — песнопения, фиксированные в аутентичной нотации — знаменами, вторая — те же песнопения в линейной нотации. По нотному материалу заучиваются наизусть песнопения, параллельно может осваиваться крюковая азбука, далее песнопения прорабатываются по знаменам; в случае затруднения можно опять возвращаться к нотному материалу. Первая часть сборников может состоять из песнопений: а) на крюках пометных; б) на крюках пометных и беспометных. В последнем случае освоение знаменной грамоты и принципа пения по крюкам углубляется: изучив песнопение по пометным крюкам можно затем переходить к беспометным, что будет свидетельствовать о более прочном знании распева. Переменные знамена и лица излагаются в знаменной записи в данном случае без развода; для быстрого и лёгкого определения эти знамена и лицевые начертания было решено записывать красным цветом. При этом крюковая грамматика должна быть выверена и хорошо отредактирована, во избежание всевозможных разночтений и вариантов, которыми обычно изобилуют традиционные крюковые рукописи, где точности и однотипности изложения определённого последования знамен в одинаковых фрагментах, вероятно, не придавалось большого значения. С нашей точки зрения, в настоящее время для богослужебно-певческих нужд РПЦ необходимо знаменное книгоиздание в следующих направлениях: 1) Крюковые азбуки (в том числе и для детей), учебники, учебные пособия, с возможным приложением учебной аудиозаписи; 2) Сборники крюковые с обязательным приложением учебной аудиозаписи; 3) Сборники в 2х частях: крюковой и нотной, с возможным приложением учебной аудиозаписи. |
|
|
