| Нотации. Изначально в момент возникновения и путевой и демественный роспевы не имели своей письменной системы и песнопения этих роспевов записывались дробной (то есть без таинозамкненных сочетаний знамен) столповой нотациеи. Новые виды нотации (знаковые системы) зафиксированные в певческих азбуках сложились примерно во второй половине XVI века. Путевая нотация как предполагают исследователи начинает складываться к середине XVI века хотя первые азбуки путного знамени относятся к началу XVII века 268–297] Она состоит как из совершенно самостоятельных знаков так и из видоизмененных знаков знаменной нотации. Интересно отметить, что знак путевой нотации «голубчик» в конце XVI века стал также использоваться в столповой знаменной нотации наряду с уже имеющимся одноименным знаменем, но в несколько ином значении как «голубчик тихий» то есть поющийся в два раза медленней. Во второй половине XVII века путевая нотация почти исчезает из письменной традиции одноголосия но зато встречается в раннем русском многоголосии – строчном пении где ведущий голос «путь» изложен путевым знаменем 187]. Демественная нотация так же сложилась к середине XVI века однако количество рукописей песнопений записанных этим видом нотации до конца XVII века является незначительным. Как считают исследователи «редкие списки изложенные демественной нотацией при внимательном рассмотрении оказываются партиями раннего многоголосия » 212] Демественные азбуки как и одноголосные песнопения записанные этим видом нотации широко были рас пространены в старообрядческой среде начиная с XVIII века. Как и путевая нотация демественная нотация представляет собой своеобразную модификацию столпового знамени. Ее примечательная особенность – в наличии так называемых «двойных» знамен представляющих собой соединение двух знамен в одно Большой знаменный роспев. Подобный термин появился в конце XVI века по отношению к наиболее пространным мелодически раз витым песнопениям изобилующим развернутыми мелизматическими построениями. Такие обозначения мы встречаем например, в одном из самых полных по составу стихирарей XVI века принадлежащих собранию Троице Сергиевой Лавры. Так над стихирой Богоматери «Давыда провозгласи» есть надпись «Большое знамя». Впрочем, эта стихира не выделяется среди других песнопений той же рукописи, не имеющих такого обозначения, и даже уступает некоторым по широте распева Можно было бы считать все песнопения этого собрания относящимися к большому роспеву. |
| Кроме «Азбуки церковного знаменного пения» Калашников составил еще «Азбуку демественного пения», изданную старообрядческим книгоиздательством «Знаменное пение» в Киеве в 1911 г. В предисловии к этой «Азбуке» Калашников пишет 939 : «Среди любителей церковного пения в последнее время все чаще и чаще приходится слышать нарекания на певцов-профессионалов за то, что ими почти совершенно не употребляется при богослужении демественное пение». Свою азбуку демественного пения Калашников составил по общему плану таких рукописных азбук, т. е. демественный певческий знак (демественный ключ), написанный киноварью (а степенные пометы – тушью), он тут же объясняет столповым знаменем, написанным черным цветом, с соответствующими киноварными пометами. Никаких словестных пояснений или примечаний Калашников при этом не дает. При составлении своей демественной азбуки Калашников пользовался, как он пишет в предисловии, некоторыми старинными рукописными старообрядческими азбуками демественного пения, а также азбукой демественного пения, помещенной в третьем выпуске труда Д.В. Разумовского «Церковное пение в России». Но у Разумовского демественные ключи объяснены («разведены») и столповым знаменем, и квадратной нотой. Калашников же, верный традиции старообрядчества, дает толкование деместенных ключей только при помощи столпового знамени, не приводя нотного толкования. Появление в старообрядческом издании двух «Азбук» Калашникова свидетельствуют о потребности иметь их во многих экземплярах для обучения по ним детей старообрядческих семейств уставному столповому и демественному пению непосредственно по соответствующим безлинейным нотациям. Но, по-видимому, теоретических и историко-археологических работ в области богослужебного пения в старообрядческой среде еще не появлялось, после стольких лет преследований старообрядчества властями интерес сосредотачивался и то, насколько это доступно теперь исследователям, на практическом выполнении и усовершенствавании техники выполнения богослужебного пения в меру доступности при данных условиях и в данном месте. |
| Многие современные старообрядцы России являются наследниками тысячелетней музыкально-поэтической культуры...» 46 . Для практического овладения навыками знаменного пения составлялись специальные пособия – певческие азбуки. Ко времени раскола они приобрели вид развернутых, подробных музыкально-теоретических трактатов. «Музыкальное знание было строго дифференцированным и всеобъемлющим. Именно в таком виде оно и· было воспринято старообрядцами – на пике расцвета древнерусской теоретической мысли. Азбуки предусматривали твердое знание древнего нотного письма (крюкового), разных типов нотаций, появившихся в процессе развития певческого искусства в Московском государстве (путевой, демественной и др.), мелодический словарь певческих книг, а также словарь виртуозных стилей пения (так называемого фитного и др.), жанров пения, законов гласового пения (осмогласия), принципов воспроизведения текстов по музыкальным моделям (пение “на подобен”), умение распевать текст в вариантах (“ин”, “произвол”, “ино пение”). Кроме того, давались познания практического характера для овладения исполнительскими навыками. Эти сведения выписывались в предисловиях» 47 . Вместе с тем грамотные певцы («знаменщики», или «солевики») всегда составляли привилегированную группу в старообрядчестве. В общинах их постоянно не хватало. Но даже при их отсутствии службы продолжали совершаться благодаря тому, что в каждой общине всегда имелись «малограмотные» певцы, которые хотя и не освоили крюковую грамоту, однако обладали многолетней практикой и каждодневным участием в церковной службе. Эти «малограмотные» настолько хорошо затверживали часто исполняемые напевы, что знали их не хуже «грамотных». Так складывалась устная традиция богослужебного пения, или «напевка». Под «напевкой» обычно понимают своеобразную версию знаменных песнопений, сложившуюся в той или иной общине. С годами напевка входит в традицию и образует фактически новый распев. При этом изначальная мелодия упрощается, и на первый план выступает текст. |
| 32. S. 82-88; Παρανκας Μ. Τ παλαιν σστημα τς κκλησιαστικς μουσικς//Ελληνικς φιλολογικς σλλογος. 1891. [Τ.] 21. Σ. 164-176; Металлов В. М. Азбука крюкового пения. М., 1899; Озорнов М. Д. Азбука крюкового пения. М., 1901; Покровский А. М. Азбука крюкового пения. М., 1901; Fleischer O. Die spätgriechische Tonschrift. B., 1904. S. 17-24. (Neumen-Studien; 3); Wellesz E. Die Rhytmik der byzantinischen Neumen//Zschr. f. Musikwissenschaft. 1919/1920. Bd. 2. S. 629-632; Tillyard H. J. W. Handbook of the middle Byzantine musical notation. Copenhagen, 1935. (MMB, Subsidia; Vol. 1); Стефанович Д. Црквенски превод приручника buзahmujcke неумске homaцuje рукопису 311 монастира Хиландара//Хиландарски зборник. Београд, 1971. [Т.] 2. С. 113-130; Бражников М. В. Древнерусская теория музыки. Л., 1972; Στθης Γ. Τ Χειργραφα Βυζαντινς Μουσικς - λδβλθυοτεΑγιον Ορος. Αθναι, 1975-1976. Τ. Α-Β; Кручинина А. Н., Шиндин Б. А. Первое русское пособие по музыкальной композиции//ПКНО, 1978. Л., 1979. С. 188-195; Бражников В. М. Лица и фиты знаменного распева. Л., 1984; Кравченко С. П. Словарь фит певческой книги «Праздники»//Проблемы дешифровки древнерусских нотаций. Л., 1985. С. 157-195; Никишов Г. А. К вопросу о составе «Ключа» Тихона Макарьевского//Musica antiqua. VII: Acta scientifica. Bydgoszcz, 1985. P. 707-718; Богомолова М. В. Азбуки путевой нотации//Musica antiqua. VIII. Bydgoszcz, 1988. Vol. 1: Acta musicologica. P. 111-133; Герцман Е. В. Византийское музыкознание. Л., 1988; он же. Греческий учебник музыки XVIII века//ПКНО, 1988. М., 1988. С. 161-177; Гусейнова З. М. Принципы знаменного роспева (по мат-лам муз.-теорет. руководств XV - нач. XVII в.)//Musica antiqua. VIII. Bydgoszcz, 1988. Vol. 1: Acta musicologica. P. 427-439; она же. Руководства по теории знаменного пения XV века (источники и редакции)//Древнерусская певческая культура и книжность. Л., 1990. С. 20-46. (Проблемы музыкознания; Вып. 4); она же. «Извещение» Александра Мезенца и теория музыки XVII века. СПб., 1995; Владышевская Т. |
| Широкому кругу вопросов по истории и теории древнерусского церковно певческого искусства, его преемственности византийской культуре посвящены труды Н. Успенского «Древнерусское певческое искусство», «Образцы Древнерусского певческого искусства», М. Бражникова «Древнерусская теория музыки», «Русская певческая палеография», Г. Вагнера, Т. Владышевской «Искусство Древней Руси», Т. Владышевской «Музыкальная культура Древней Руси», Г. Алексеевой «Древнерусское певческое искусство», «Византийско русская певческая палеография», Г. Пожидаевой «Певческие традиции Древней Руси», Д. Шабалина «Певческие азбуки Древней Руси», «Древнерусская музыкальная энциклопедия». Следует также отметить работы выдающихся ученых медиевистов рубежа XIX–XX вв. прот. И. Вознесенского , прот. В. Металлова , А. Преображенского, прот. Д. Разумовского , С. Смоленского, а также исследователей последней четверти XX – начала XXI вв. Ю. Артамоновой, М. Богомоловой, 3. Гусейновой, Н. Денисова, Н. Заболотной, Н. Захарьиной, Б. Карастоянова, А. Конотопа, А. Кручининой, И. Лозовой, М. Макаровской, Е. Мещериной, Н. Парфентьевой, Н. Парфентьева, Н. Рамазановой, Н. Серегиной, О. Тюриной, Е. Шевчук, Б. Шиндина и многих др. исследователей. Отдельным периодам истории богослужебного пения (ветхозаветного, византийского, древнерусского в связи с господством тех или иных роспевов нотаций) посвящены работы Е. Коляды «Музыкальные инструменты в Ветхом Завете», Е. Герцмана «Византийское музыкознание», Н. Заболотной «Музыкальная культура Древней Руси в певческих рукописях XI–XIV веков», В. Беляева «Раннее русское многоголосие», М. Богомоловой «Знаменная монодия и безлинейное многоголосие на примере Великой Панихиды». Истории русской духовной музыки XVIII–XX веков значительное внимание уделено в трудах Н. Герасимовой – Персидской, Н. Гуляницкой, Е. Гущиной, И. Дабаевой, С. Зверевой, А. Кандинского, Ю. Келдыша, А. Лебедевой -Емелиной, Е. Левашева, Л. Малацай, А. Наумова, Ю. Паисова, А. Полторухина, Н. Плотниковой, Вл. Протопопова, М. Рахмановой, С. Хватовой и др. Особо следует отметить серию книг «Русская духовная музыка в документах и материалах», внесшую значительный вклад в изучение богослужебно певческих традиций и авторской духовной музыки, исследование Н. Гуляницкой «Поэтика музыкальной композиции. Теоретические аспекты русской духовной музыки XX века». |
| Смоленского, с одной стороны, на основании изучения мелодического и ритмического устройства, устанавливается оригинальное художественное значение древних церковных роспевов, с другой – на основании изучения подробностей знаменного письма объясняется тесная связь развития семиографии 761 параллельно с развитием русского церковно-певческого искусства. Владея вполне пониманием крюковых записей напевов, Смоленский в своих исследованиях основывается исключительно на документальных данных, привлекая для этого множество подлинных памятников и свидетельств. Издание Азбуки Мезенца, обзор певческих нотаций, описание Воскресенского ирмолога, краткое сообщение о древне-певческих рукописях в собрании Московского Синодального училища церковного пения – дают целый ряд весьма ценных и новых в литературе сведений и выводов. Последнее сообщение имеет в виду собранную трудами автора – в бытность его директором Синодального училища – богатейшую библиотеку рукописей крюковых и линейных, одноголосных и хоровых, которой, вероятно, суждено будет, по выражению автора, вписать совершенно новые страницы в историю церковного пения, страницы живые и поучительные. Несомненное значение имеет также совершенная летом 1906 г. поездка С.В. Смоленского на Афон, давшая до 1500 снимков с греческих крюковых рукописей XI-XII в.». В.М. Металлов, писавший в самом конце XIX в. и по своим научным трудам принадлежащий уже к четвертому периоду, так пишет об «Азбуке Александра Мезенца», изданной Смоленским 762 : «Сочинение во всех отношениях расширяет кругозор познаний в области крюковой симиографии и углубляет взгляд исследователя на самую сущность, внутреннюю сторону крюковой системы нотописания, раскрывая в ней особые качества, отличающие ее от нотописи, дающие возможность выражать в пении различные оттенки силы и мягкости напева, модуляции и т.п. Автор тем самым как бы подтверждает мысль, что крюковая система имеет право на собственное, отдельное, самостоятельное существование. В отношении технического разбора знаменного роспева и других автор отступает от принятого прот. |
| Он обратил на себя и на этот предмет внимание русских ученых археологов своим докладом «О нотных безлинейных рукописях церковного пения», читанным им 704 23 сентября 1863 г. в московском Обществе любителей духовного просвещения. И вообще Разумовский сосредоточил свою работу на исследовании знаменного роспева и его безлинейной нотации. После Разумовского остался значительный архив, в котором имелись и безлинейные богослужебные певческие рукописи, как пометные (тип А и В), так и беспометные (тип С), фитники, крюковые азбуки и т.д. Кроме того, Разумовскому были доступны книгохранилища Москвы, Петербурга, разных монастырей и даже частных лиц 705 . В его архиве и имелись также и греческие певческие рукописи. Разумовского, безусловно, следует рассматривать как крупнейший авторитет по древнерусской безлинейной столповой нотации в середине XIX в. Именно Разумовскому принадлежит часть введения в научную терминологию названия кондакарное пение и кондакарная нотация (кондакарное знамя) (см. гл. 6, п.2, гл. 7). При основании в 1866 г. в Москве консерватории по настойчивой мысли кн. В.Ф. Одоевского в консерватории была основана кафедра истории русского церковного пения. Введение такой еще в те времена не существовавшей дисциплины создало прочный фундамент для чисто практического, утилитарного и, в общем, элементарного направления регентско-образовательного значения Придворной капеллы. Круг осведомленных в церковном пении людей значительно расширился. Этот круг перестал уже ограничиваться только регентами и учителями пения, но распространился на всех, кто интересовался этим предметом. И хотя еще не могло быть речи об определении какого-либо метода для самостоятельных исследовательских работ в направлении истории и археологии русского богослужебного искусства, но уже закладывались для таких работ прочные основания. В 1867 г. Разумовский издал свои лекции по истории церковного пения, читанные им в новооснованной Московской консерватории за первый год ее существования, под заглавием «Церковное пение в России». |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Прошлое поет, пока мы его слышим О певческих рукописях, хранящихся в отделе редких книг и рукописей Зональной научной библиотеки Саратовского государственного университета 09.08.2013 653 Время на чтение 14 минут Феномен певческой рукописи Певческие рукописи имели прежде всего богослужебную предназначенность. В течение долгих столетий, почти от самых истоков принятия христианства на Руси, в них переписывались тексты песнопений в сопровождении особых музыкальных знаков - крюков, или «знамен», а затем, с конца XVII века, и в сопровождении нот. Названия многих певческих рукописей аналогичны названиям служебных книг - Октоихи, Ирмологии, Триоди, Праздники (собрание стихир Минеи Праздничной). Есть и специфические певческие типы книг, например Трезвоны. В такой книге собраны службы святым или почитаемым на Руси иконам, а название она получила от колокольного звона, положенного в праздничные дни. Или, к примеру, Обиход: в нем обычно записывались неизменяемые песнопения суточного круга - ектеньи, «Свете тихий», «Ныне отпущаеши», Херувимские, «Милость мира», «Достойно есть», постовые песнопения, а также из молебна, панихиды, венчания, иначе говоря - всё, что необходимо в церковном обиходе. Некоторые типы русских певческих книг имеют почти тысячелетнюю историю - как правило, это те, в которых собраны песнопения, изменяемые в зависимости от праздника или дня недели, - стихиры, ирмосы. А песнопения обиходные, постоянные, что удивительно, начинают фиксироваться в рукописях только с XV века, да и книга Обиход распространяется в XVI столетии: значит, эти «постоянные песнопения» на протяжении нескольких веков хранились устно! К числу певческих книг относятся также «азбуки» и теоретические руководства, связанные с искусством богослужебного пения. В них могут быть просто перечислены крюковые знаки («знамена») с их названиями, могут быть даны их толкования (способ исполнения), могут быть собраны сложные, требующие специального выучивания, длительные по распеву строки из песнопений. |
| Система пения в средневековой Руси - по крюкам - была принципиально иной, чем пение по нотам. Принцип обучения был основан на послушании - от учителя к ученику, из уст в уста. И то, что осваивалось на слух, параллельно подкреплялось, подтверждалось и напоминалось нотацией. Поэтому функцию крюковой нотации называют мнемонической (напоминающей). В крюковой нотации есть своя особая красота, она более многозначна и одушевленна по сравнению с унифицированными нотами. Чего стоят одни названия знаков и их певческие соответствия: параклит - Святой Дух, знак, выставлявшийся в начале песнопения, символизирующий призывание Святого Духа, крыж - знак Креста - всегда в конце песнопения, голубчик (голубь) - знак восходящего мелодического движения, два в челну - знак покачивания голосом, змийца - распев которого извивался словно змейка. А еще были «тайнозамкненные», или «тайносокровенные», формулы. Записывались они сокращенно (как священные слова под титлом), но заключали в себе длительные и сложные распевы. Сигналом такой формулы была фита (q), буква греческого алфавита и кириллицы, которая в греческих источниках толковалась как начальная буква слова qema - тема, выразительный мелодический оборот, но также, по замечанию современных петербургских знатоков древнерусского пения А. Н. Кручининой и Н. В. Рамазановой, является первой буквой в слове qeos - Бог. Фитные формулы выучивались певчими по специальным руководствам - фитникам, чтобы затем применять их в песнопениях. Иногда такие специальные руководства (азбуки, фитники и т. п.) помещались непосредственно в богослужебную книгу, а иногда собирались в отдельные певческие «справочники». Пение по крюкам к концу XVII века постепенно вытеснялось квадратной нотацией на пяти линейках, имевшей юго-западные корни и называемой киевской. В то время создавались так называемые двознаменники, в которых песнопения сопровождались одновременно и крюками, и нотами. Интересно наблюдать по рукописям, что певчие «переводили» музыкальные тексты с крюков на ноты, крюки были для них естественной формой записи, а ноты - необычной, чуждой. Для современных музыкантов это кажется немыслимым! |
| Историко-палеографический очерк» (вторая в жизни Смоленского Макариевская премия; первая была получена им за издание «Азбуки Александра Мезенца»). Однако кабинетная работа, конечно, не могла вполне удовлетворять Степана Васильевича: его кипучая натура искала выхода в различных сферах деятельности. Уже в августе 1903 года, едва освободившись от службы, он обсуждает с С.Д. Шереметевым возможность издания церковно-певческого журнала (либо газеты): «Вопрос давний (…) для чего есть и люди, а могут быть и деньги через того же графа». Запись от 9 сентября говорит о привлечении к делу Преображенского: «Продолжение переговоров с А.В. Преображенским об издании певческой газеты (…) Ш 4 [С.Д. Шереметев] предлагает [название] «Доместик», подобно тому как существует «Изограф " » (Дневник 4, л. 252, 266). Вскоре Смоленский помещает на страницах Дневника и разработку программы «двухнедельного журнала, посвященного вопросам древнего и нового русского богослужебного церковного пения, а также и школьного пения (…) с иллюстрациями, крюковыми или нотными приложениями» (Дневник 5, л. 4). Подобная идея осуществилась, как известно, лишь в 1909 году, незадолго до смерти Смоленского, когда начал выходить журнал «Хоровое и регентское дело». Неиссякавшая потребность в разнообразной деятельности, и особенно в любимой педагогической, заставляла Смоленского искать возможности общения со студенческой аудиторией. Но его предложение прочесть курс истории церковного пения в Петербургской консерватории было отклонено директором А.Р. Бернгардтом. В сентябре 1903 года с тем же предложением Смоленский обращается в Духовную академию и вновь получает отказ: в Академии имеются «более существенные для богословия пробелы», чем пение (Дневник 4, л. 266). С конца 1904 года Смоленский в качестве приват-доцента читает курс истории церковного пения в России с обозрением певческих рукописных памятников и палеографии певческих рукописей на филологическом факультете Петербургского университета (Дневник 5, л. 175). Наконец, упразднение регентских классов Придворной капеллы, имевшее место летом 1907 года, позволяет Степану Васильевичу учредить, с разрешения Св. |
|
|
