| Святитель Макарий благословил подвижников устроить монастырь в 5-ти верстах от г. Пошехонья Ярославской области и вручил им храмозданную грамоту, а иеродиакона Адриана рукоположил во пресвитера и возвел в сан игумена, В ставленной грамоте, выданной преподобному Адриану, святитель повелел «священноиноком, диаконом, иноком и простым людем слушати его и во всем повиноватися, яко пастырю и учителю». В Москве пошехонские пустынники нашли и щедрых благотворителей, которые, видя дерзновение старцев, подали обильные пожертвования на возведение храма. Вернувшись в свою пустыню 31 мая 1543 года, святой игумен Адриан заложил церковь с трапезою в честь Успения Пресвятой Богородицы. Украсив и освятив новую церковь , преподобный Адриан приступил к устройству обители. В монастыре был введен строгий устав преподобного Корнилия. Не имея ничего своего, довольствуясь во всем малым, большую часть времени иноки посвящали молитве, церковной и келейной, немало времени уделялось и на чтение Священного Писания . Причем чтение это совершалось «не велегласно, ни красно, но смиренным гласом и кротким; один читал, а второй рассуждал о прочтенном», читали также и наедине. Преподобный Адриан, кроме трудов настоятельских, занимался и писанием икон, а когда святая душа его желала полного безмолвия, он удалялся для молитвы в чащу леса, в устроенную им келлию с часовней, в версте от обители. Через шесть лет по основании обители мирно почил о Господе старец Леонид († 1549), и преподобный Адриан с братией честно погребли его. Братия к тому времени умножилась. Иноки построили три келлии для жительства и четвертую для приготовления пищи и печения хлеба. Святой Адриан задумал возвести большой каменный храм и собрал для этого значительную сумму денег. Но через год по преставлении старца Леонида, в 1550 году, в Великий пост, в ночь с 5 на 6 марта, на память 42-х Амморейских мучеников, в монастырь ворвались вооруженные грабители и после истязаний задушили преподобного Адриана, а тело его бросили на берегу реки Ушломы. |
| Никону любил строить новые храмы, пристраивать новые и перестраивать старые помещения патриаршего дворца. Храмы созидались патриархом в его вотчинах; много забот приложил он и к окончательному устройству Моисеева женского монастыря в Москве на Тверской улице (при котором находилась богадельня) 313 . Еще больше потрудился патр. Адриан в переустройстве своего дворца. «В 1691 г. он указал построить на своем большом дворе в верху перед ризницей в сенях столовую палату по данному плану с точным расписанием, что и как сделать. Из расписания виден в патр. Адриане знаток и любитель строительства. В 1692 г. построены патр. Адрианом новые каменные палаты, где велено быть вновь Дворцовому Приказу. В 1694 г. перестроено помещение патр. Разряда. В 1697 г. патр. Адриан указал купить на домовый большой двор к строению ризницы 100 тыс. кирпича и произведены были мелкие перестройки в патр. дворе. Летом 1699 г. произведены различные починки и переделки снаружи у церкви 12 апостолов. В том же году патр. Адриан указал перекрыть Крестовую Палату вместо теса «свицким железом» и т. под. Частые перестройки и постройки вновь вызывались хозяйственными потребностями сложного патриаршего быта. Самый патр. двор представлял в своем роде целый городок, состоявший из особняков каменных и деревянных, из палат и изб с разным назначением, требовавших постоянного и неусыпного наблюдения 314 . Все означенные и многие другие постройки требовали больших сумм, почему и составляли особую статью расхода «на церковное строение». Патр. Адриана в церковном строительстве можно поставить на ряду с такими видными патриархами, как Филарет, Никон и Иоаким По счетным спискам подьячих в 1695 г., на который не приходится ни одна из указанных выше построек патр. Адриана, на ризницу и церковное строение израсходовано 432 р. 5 к. (ок. 8 т. руб. на наши деньги) да на дворцовое и богаделенное строение 331 р. 80 к. (ок. 6 тыс.) 315 . Комнатная обстановка патр. Адриана Заботился патр. Адриан и о внутреннем убранстве и красоте своих внутренних покоев. |
| Батюшка был покрыт манией и лежал в полоборота к стене. Перед его глазами стояли икона святителя Николая и именной образ преподобного Нектария в серебрянной ризе. На столике возле кровати лежали требник и епитрахиль. В обеих комнатах этой половины горели свечи. Батюшка тяжело дышал. Мария Ефимовна резко сказала: «Читайте отходную!» О. Адриан облачился в епитрахиль и начал читать отходную. Читал медленно, вглядываясь по временам на Батюшку. Казалось, будто из глаз Батюшки шла слеза. Батюшка смотрел на образ: очевидно он был в сознании. Когда кончилась отходная, батюшка еще дышал, но дыхание становилось все медленнее, все с большими промежутками. О. Адриан прочел разрешительную молитву и, став на колени, покрыл лицо умиравшего мантией. После этого дыхание продолжалось еще долго, минут сорок, может быть и час. «Тихое, тихое дыхание с интервалами, – рассказывает о. Адриан, – но наступил момент, когда я почувствовал, что это последние вздохи, и я поднялся и положил епитрахиль на батюшкину голову. Мне были видны рот и шея. После некоторого промежутка времени полного покоя было заметно некоторое движение в горле. На губах появилась улыбка. Это был последний вздох. В это время Батюшка был покрыт епитрахилью. Когда Батюшка замер, я снял епитрахиль с его головы и закрыл ему глаза, которые были полуоткрыты. Мария Ефимовна с трепетом сказала мне: «Какой, батюшка, старец был прозорливец? Ведь Батюшка начал умирать при мне, я хотела остаться совсем одна, но вспомнила, как Батюшка еще в январе говорил мне: «Маня, позови отца Адриана!» И когда я объяснила, что о. Адриана здесь нет, Батюшка категорически ответил: «Позови! его забрали на другую половину!» Я вспомнила это теперь и задрожала от мысли, что нарушаю Батюшкин завет, и позвала Вас!» Как только открыли дверь комнаты, явился агент ГПУ и отобрал у о. Адриана документы. Вызвали о. Тихона, местного священника. Он и о. Адриан приготовили тело к облачению. На другой день рано утром о. Тихон ушел готовиться к Литургии, а о. Адриан остался читать над Батюшкой Евангелие, которое читал без перерыва до восьми вечера воскресения, когда стали подходить из Козельска и прибывать из Москвы и Смоленска первые группы людей. Приехали и священники и начали служить парастас. |
| Дав такое определение σχματα διαυοας, Адриан переходит к разъяснению их. Все это разъяснение заключается в том, что Адриан приводит из Священного Писания несколько мест, где тот или иной образ встречается. «От членов,– рассуждает Адриан, – заимствованы такие выражения, как «очи Его… испытуют сынов человеческих» ( Пс. 10, 4 ); «очи Господа… на праведных» ( Пс. 33, 16 ); «ибо уста Господни говорят» ( Ис. 1, 20 ); «Благ мне закон уст Твоих» ( Пс. 118, 72 ); «из уст Моих исходит правда» ( Ис. 45, 23 ); «Лице же Господне на творящыя злая» ( Пс. 33, 17 )... О правой руке, как о наиболее почетной, Священное Писание говорит в хорошем смысле, напр., «десница Господня сотвори силу» ( Пс. 117, 16 )... От чувств заимствованы выражения: «С небесе призре Господь, видя вся сыны человеческия» ( Пс. 32, 13 ); «Гласом моим ко Господу воззвах, и услыша мя» ( Пс. 3, 5 ); «Господь обонял воню благоухания» ( Быт. 8, 21 ); «…простри руку Твою и коснись кости его» ( Иов. 2, 5 )» – и пр. Подобным же образом Адриан поясняет библейскими изречениями и другие намеченные им фигуры смысла. Переходя к σχματα λξεως, к особенностям в употреблении слов, Адриан не дает никаких пояснительных замечаний относительно того, что собственно он разумеет под этими особенностями. Поэтому второй отдел Введения Адриана является не вполне понятным. Приемы автора, впрочем, и в этой части таковы же, как и в первой: каждое свое положение он подтверждает многочисленными примерами из библейского текста. «Писание, – читаем мы во второй части Введения, – говорит спать ( κοιμã σθαι вместо нашего успокоиться ( καταπαεσθαι), как напр.: «Аще поспите посреде предел…» ( Пс. 67, 14 ) или: «В мире вкупе усну и почию» ( Пс. 4, 9 )... Словом лоно ( κλπο) часто обозначается (в Писании) нечто неотделимое, напр., «Воздаждь соседом нашым седмерицею в лоно… их» ( Пс. 78, 12 ) вместо – «воздай наказание Твое так, чтобы они не могли избежать его»... Омыть руки (на языке Писания) означает не принимать участия в каком-либо деле, так как омовение в этом случае было заповедано древним; напр., «Умыю в неповинных руце мои» ( Пс. 25, 6 )... |
| На поездку вдвоем у нас денег не оказалось, решили, что о. Адриан поедет один. Отец Адриан был еще не вполне здоров. Время тогда было тяжелое, и для священника, носящего рясу... могли быть всякие неприятности. Я хотя и очень беспокоилась, но все-таки пошла покупать билет и вообще устраивала поездку. Помню, что, когда я стояла в очереди за хлебом, подбежал ко мне беспризорник и так ударил по руке, что сумочка выскочила, и я ее каким-то чудом поймала в воздухе. Страшно переволновалась, так как ведь в ней был билет на поездку к Батюшке! В общем, о. Адриана я снарядила, и он уехал 27 апреля вечером. Приехал он на станцию Думиничи 28-го вечером; там он встретил сестру Марии Евфимовны и диакона из Гомеля, ожидавших поезда на Гомель. Они рассказали, что они только что из Холмищ, что Батюшка еще жив, что о. Сергий Мечев уехал московским поездом обратно в Москву; он был у Батюшки по его вызову и Батюшку причастил Святых Тайн. Отцу Адриану удалось только часа в два ночи получить подводу. Ехать было очень трудно, везде было много воды. Приехали в деревню Чернышево только в 12 часов дня. Там оказалось, что вода размыла мост и нельзя проехать. Пришлось долго ожидать, пока не наладили переезд. В общем, только в 4 часа дня 29 апреля о. Адриан приехал в Холмищи. Батюшка лежал покрытый новой простыней и белым вязаным платком. Отец Адриан с грустью увидел, что Батюшка его не узнает. Он перешел в приемную и начал читать Псалтирь Божией Матери, которая всегда читалась у Батюшки. На шестой кафизме о. Адриана позвали к Батюшке его перекладывать. Были София Александровна Энгельгардт и Мария Евфимовна. Отцу Адриану нужно было подложить руки под корпус Батюшки, кто-то держал голову. Когда о. Адриан приподнимал Батюшку, он так ласково посмотрел на него и что-то прошептал; все видели, что Батюшка узнал о. Адриана. Мария Евфимовна принесла два образа из приемной: великомученика Пантелеймона и преподобного Серафима, и, указывая на образ великомученика Пантелеймона, сказала: «Батюшка, благословите им отца Адриана». |
| Патр. Адриан не знал, что ему делать с явлениями нового, чуждого ему времени и потому просто в своих церковных поучениях обличал и отрицал новые формы жизни. Писал, что московские люди, «и знатные и простые, от злоглагольств лютерских, кальвинских и прочих еретиков и от пипок табацких объюродели». Не хотят слушаться уставов церкви, «вопрошая: сие чесо ради? И сие откуда взято? И сие кто предаде?» Для идеологического перевоспитания русского общества патр. Адриан охотно принимал советы патр. Досифея, присылавшего для переводов с греческого новую восточную литературу. А всеусердный инок Евфимий нес огромный труд по переводу этих новых греческих авторов: Максима Пелопонезского, Мелетия Сирига, Нила Солунского. Опубликованное лишь по-гречески «Православное исповедание» митрополита Петра Могилы переведено и напечатано по-русски (в 1696 г.) иноком Евфимием. В этом же году приготовлен был к печати и объемистый сборник полемических и исторических статей «Щит Веры», вновь вошедшего в ряды иерархов Афанасия, еп. Холмогорского. Изгнав братьев Лихудов из Москвы в ссылку в Ипатский монастырь, патр. Адриан довольно наивно просил патр. Досифея на их место прислать других ученых мужей. Патр. Досифей обещал на словах, но бессилен был дать что-нибудь на деле. Разрушительный удар понизил уровень преподавания в Академии, хотя потребность проходить школу в интересах служебных, торговых и церковных автоматически разрасталась в Москве и углублялась. Академия, после изгнания из нее, по приказу Досифея, преподавания латинского языка, переменила и свое наименование. Назвалась: «Эллино-Славянской Академией». Учительствовать в ней после Лихудов остались их ученики: Федор Поликарпов, Николай Головин, Чудовский монах Иов и вернувшийся из заграницы Палладий Роговский (1699 год). До Палладия все названные учителя сами не прошли еще ни философских, ни богословских дисциплин. А потому, по изгнании Лихудов, Академия опустилась до младшего уровня только грамматики, пиитики, риторики, славянского и греческого языков. Патр. Адриан, по крайней старомодности своих взглядов и настроений, по-видимому, не хотел поддерживать явно слабеющую школу. Сам Петр, навещая болящего патриарха, не желал насильно давить на него, но каждый раз напоминал ему о школьном развале: «в ней мало, которые учатся и никто ее, как подобает, не надзирает». Но Адриан продолжал пребывать в своем равнодушии, в то время как развал школы становился почти общественным скандалом. В 1700 году, тотчас по смерти патриарха, прибыльщик Курбатов в своем срочном рапорте Петру, стоявшему под Нарвой, писал об Академии: «Школа, Государь, которая был под призрением своего патриарха и вручена монаху Палладию, – зело, Государь, в ней живущие с полтораста человек, скорбят и всего лишаются и учиться в ней невозможно. Потолки и печи и иное строение обвалилось. Требуют. Государь, твоего всемилостивейшего осмотрительного милосердия». |
| Соборное решение церковных вопросов при патр. Адриане и общий ход высшего церковного управления Патр. Адриан ничего не предпринимал к устранению такого порядка церковного управления, так как единственная в то время мера упорядочения последнего – это отмена проживания в Москве архиереев 115 и в силу этого единоличное назначение и поставление патриархом преемников умершим архиереям, без замедления, была бы нарушением церковных канонов, требовавших присутствия при патриархе освященного собора епископов для решения многих дел управления, а патр. Адриан, как известно, был хранителем святоотеческих канонов. При нем всегда находился освященный собор из вызывавшихся на «чреду священнослужения» епархиальных архиереев, с которым он и обсуждал все текущие дела церковного управления. В этом сильная и слабая сторона патриаршества Адриана. Участие в делах церковного правления представителей высшего епархиального духовенства предохраняло патр. Адриана от принятия мер, несогласных с убеждениями великороссийской иерархии и слагало с него ответственность за тот или иной ход церковного управления, но это же соборное решение всех вопросов, без резкой индивидуальности направления, сообщаемой патриархом, делало его мало влиятельным, низводило в ряды прочих участников собора и превращало в простого исполнителя велений участников освященного собора. Везде, как–то, проглядывает слабая инициатива патр. Адриана в общецерковных вопросах, нерешительность его в принятии экстренных, самостоятельных, от себя лично и за свой страх и риск, мер. Патр. Адриан, предлагая все церковные дела на соборное решение, свою собственную власть, патриарха, делал мало заметной и мало влиятельной. Выходило, что не патр. Адриан направлял церковную жизнь, а находившийся при нем собор, который, не имея руководителя с темпераментом и с резко определенной практической программой (теоретическая же программа патр. Адриана была слишком «не от мира сего», возвышенна и далека от действительности русской церковной жизни), действовал канцелярски, по традиции, ни в чем резко не отступая от того, как заведено при отцах и дедах. Отсюда в церковном управлении при патр. Адриане ничего нового, выдающегося, сильного, жизненного, что говорило бы за широкий размер деятельности патриарха и его собора... |
| В свой понтификат он, продолжая в этом отношении политику Николая и Адриана, объявил об очередном отлучении святителя Фотия, которое было игнорировано в самом Константинопольском Патриархате. Марин освободил Формозу от клятвенного обещания не возвращаться в Рим, снял с него отлучение и восстановил в епископском сане. Понтификат Марина продолжался менее полутора лет. 15 мая 884 года он умер. Два дня спустя папский престол занял Адриан III, понтификат которого был столь же коротким, как и его предшественника, составив 1 год и 4 месяца. Адриан родился и вырос в Риме. Ему усваивают декретал, согласно которому делегатам императора воспрещалось присутствовать при посвящении папы. Адриану принадлежит послание, адресованное христианам Испании, как тем, которые жили в христианских государствах, так и тем, кто находился под властью мусульманских правителей, с укорами за чрезмерно дружественные отношения с местными иудеями, в чем папа находил угрозу для их приверженности вере во Христа. Во взаимоотношениях с Церковью Востока Адриан придерживался иной позиции, чем его предшественник Марин, стремился поддерживать добрые отношения с патриархом Фотием. Народ почитал Адриана III при жизни за то, что он тратил средства Римской курии на хлеб для голодающих Император Карл Толстый назначил на лето 885 года созыв имперского собрания в Вормсе, для участия в котором был приглашен папа. Оставив Рим на попечение епископа Павии Иоанна, Адриан покинул свой кафедральный город и направился в Вормс, но в пути заболел и скончался на вилле Сан-Чезарио, расположенной близ Модены, 15 сентября 885 года. Его останки были погребены в церкви святого Сильвестра в монастыре Нонантола, расположенном около Модены. Народ почитал Адриана III при жизни за то, что он тратил средства Римской курии на хлеб для голодающих, а после его кончины гробница с останками Адриана в Нонантольском монастыре стала местом паломничества. Папа Адриан был причислен к лику святых Католической церкви, правда, его канонизация состоялась чрез тысячелетие с малым после его кончины, в 1891 году при папе Льве XIII. |
| Церковное управление в Киевской митрополии упорядочилось в означенный период, благодаря согласованности действий киевского митрополита с предписаниями патр. Адриана. Адриан, как патр. Московский, коему перешло верховное наблюдение за малороссийской церковью, должен был иметь неослабное попечение о малороссийской церкви, и потому, частью побуждаемый посланиями восточных иерархов, напр. патр. Досифея, частью вызываемый на то просьбами о руководстве и поддержке, поступавшими от самого митр. Варлаама – отечески призирал и пастырски радел (по словам Ясинского) о юго–западной церкви, заботясь, чтобы в ней совершалось все по чину и благообразно. Характерны в этом отношении два письма патр. Адриана митр. Варлааму: – одно с различными наставлениями, касающимися управления митрополией (в январе 1694 г.), другое (в дек. 1694 г.) содержащее внушение наблюдать за странствующими в Малороссии греческими архиереями. Из наставлений, преподанных патр. Адрианом митр. Варлааму одни относятся к разряду общих мер управления паствой Киевской митрополии, другие касаются специально урегулирования отношений киевского митрополита к зарубежным православным в Литве и Белоруссии и защите их от притеснений инославного правительства. Утверждая протопопы в прежних пределах – одни за Киевской кафедрой, другие за Черниговской, патр. Адриан определяет, чтобы жители церковных владений в духовных делах были подсудны архиерею своей епархии, а священники и причетники также не покидали своей определенной епархии. Тоже определялось и относительно монахов, которые должны жить в монастырях, где кто постригся, и без благословной причины не бежать в иные епархии и там без свидетельства властей монастырских не должны ставиться иноепархиальным архиереем в диаконы и пресвитеры. В противном случае, принявший посвящение и посвятивший бегуна должны быть наказаны согласно с канонами. Живущие в монастырях старцы, если кто допустит бесчиние и впадет в порок, по суду подлежат ведению архиерея 232 . Заботясь о народной нравственности и отмечая факт стремления некоторых христиан вступать в четвертый брак, патр. Адриан предписывает митр. Варлааму запретить четвертый брак, как «скверну беззакония, проклятую соборными правилами» 233 . Не пожелал патр. внести соблазн в церковь представлением отставленному за какие–то проступки архим. Никону, жившему на покое в Киево–Печерской Лавре, быть в какой–либо обители снова архимандритом, согласно просьбе митр. Варлаама. «И священствовати, – писал Адриан, – убо ему, в том сущему виновну, не подобает. Бог сам совесть смотрит, человецы же делам судители и в делех свидетели, при чесом утверждатися должно и судити праведно» 234 . |
| Адриан не был гасителем просвещения в Малороссии. Из отношения патр. Адриана к Киево–братскому училищу можно усмотреть совсем иной взгляд его на юго–западную ученость, отличающийся от взгляда его предшественника патр. Иоакима, не ценившего киевского просвещения и приписывавшего ему появление в юго–западной церкви многих заблуждений в церковной практике и богословии. Патр. Иоаким, как известно, удалил в 1689 г. из Москвы киевских ученых, и как выше было отмечено, потребовал, чтобы все новые произведения прежде печатания отсылались на цензуру в Москву. Патр. Адриан, оставив в силе требование патр.Иоакима, мягче относился к самой киевской учености, больше ценил ее, заботился о поддержании как творческой работы юго–западных писателей, считая ее полезной для всей восточной церкви, так и очагов просвещения, главным образом Киево–братского училища, и их учителей. Патр. Адриан понимал, напр., важность для всей церкви труда св. Дмитрия – Четьи–Миней. Как только вступил на патриарший престол, он счел долгом выразить благодарность смиренному автору житий святых и преподать благословение на дальнейшие труды св. Дмитрия в таких выражениях, называя его братом: «Сам, Бог в Троице животворящей благословен сый во веки воздаст ти, брате, всяцем благословением благостынным, написуя тя в книги живота вечного за твои богоугодны труды в писании, исправлении же и типом издании книги душеполезныя житий святых на три месяцы» 269 ... Когда же в 1695 г. была напечатана типографией Лавры, составленая Димитрием вторая трехмесячная часть Четьи–Миней (за декабрь, январь и февраль) и послана к патр. Адриану с письмами митр. Варлаама, гетмана Мазепы, архим. Мелетия и самого автора, заключающими в себе просьбу как принять этот труд с любовью, так разрешить продажу его желающим и дать благословение на продолжение Четьи–Миней 270 , патр. Адриан пишет всем ответные благодарственные письма и усердно просит, чтобы были составлены Четьи–Минеи и на остальные шесть месяцев 271 . Особенно обращает на себя внимание письмо патр. |
|
|
