| PЦXIДHU. Ф. 17. Оп. З.Д. 1037. Лл. 33–34. Машинопись, заверенная копия. Имеется факсимиле подписи И. Сталина. 376. Сообщение Внешней разведки НКГБ СССР в Разведуправление Генштаба Красной Армии о концентрации немецких войск 2/7/2575 10 апреля 1941 г. Данными закордонной агентуры и показаниями нарушителей границы устанавливается, что концентрация частей германской армии на границе с Советским Союзом продолжается. Одновременно идет форсированное строительство оборонных сооружений, аэродромов, стратегических железнодорожных веток, шоссейных и грунтовых дорог. Дислокация воинских частей германской армии Город Сувалки. В казармах бывшего 41-го пехотного полка польской армии (ул. Костюшки) и бывшей гимназии расквартирована пехота. На этой же улице в казармах бывшего 2-го полка польских уланов и на ул. З Мая в казармах бывшего 3-го полка уланов – кавалерийские части. В казармах на Филипповской ул. – артиллерийская часть, во дворе – 25–30 пушек. В казармах на Августовской ул. расположен военный госпиталь, во дворе – значительное количество грузовых машин. Город Рачки. Около железнодорожной станции в 20 новых бараках – пехотные части. На западной окраине города – воинский обоз. Конский состав обоза содержится в конюшнях, принадлежащих жителям. Деревня Турово – расквартирован один полк пехоты. Местечко Хотылово – в лесу расположена танковая часть, имеющая в своем составе до 100 танков. Танки этой части зимой были выкрашены в белый цвет, теперь – в зеленый. Город Янов-Подляски – расквартировано кавалерийское подразделение в 500 сабель. Деревня Корощин – размещено кавалерийское подразделение в 200 сабель (по 34 человека в доме). Район д. Збуйна (между г. Новогруд и г. Мышинец) – в сосновом лесу по обе стороны шоссейной дороги Новогруд – Мышинец во вновь отстроенных деревянных бараках дислоцируется подразделение пехоты – 350 человек. В этих же бараках содержится около 300 военнопленных французов. Город Ортесбург (восточная часть) – в 600 м от железнодорожной станции в 8 трехэтажных кирпичных казармах, огороженных деревянным забором, расквартирован 116-й пехотный полк. Площадь, занимаемая этими казармами, равна 3 га. |
| Филарет, приведя эти выдержки, – что сие учение не вредно для государства; напротив не трудно усмотреть, что сии правила ведут к мятежу» 68 , что фактически и подтверждает «вреднейшая» секта «странников». Ибо она, по своим политическим, равно и религиозным воззрениям, вполне примыкает к беспоповщине; отличается же от нее лишь тем, что «злое наследие своей матери умножает до крайности, и нагло провозглашает и приводит в действие правила, которые та старается прикрывать». Поэтому она не довольствуется скрытным признанием приведенного беспоповщинского взгляда на правительство, а пропагандирует явное неповиновение ему, как антихристову. Уже основатель ее Евфимий, бывший первоначально последователем Филипповского согласия, в своих сочинениях упрекал филипповцев, федосеевцев и прочих, что хотя в душе они не признают земной власти, почитая ее антихристовою, но ей повинуются и тем обманывают Бога. Отсюда, по учению страннической секты, «непозволительно ни записываться. в ревизию, ни платить подати, ни принимать должности с присягою, ни вступать в военную службу, ни даже нанимать за себя в рекруты других». Все это ясно видно из личных показаний сектаторов, данных на следствии, произведенном графом Стенбоком, «следственно при таких обстоятельствах, – замечает митр. Филарет, – когда они не только не имели причины преувеличивать, но имели сильные побуждения скрывать, или умягчать свои мнения, ведущие к строгости правосудия». «Наставник странников Мокей говорит, что он, согласно правилам их учения, отказался от повиновения земной власти. Странница Аполлинария говорит, что странники, выключая себя из подвластных царю, то есть, по их мнению, антихристу, в записях не должны состоять, гражданские законы для них не существуют, и они не признают никакой власти. Странник Мефодий говорит: от лет Никона патриарха царей за благочестивые не признаю, а за богоотступники, сопротивники, антихристы, гражданская власть также антихристовы слуги. Странница Васса говорит: странники принимают в соглас всех беглых и бродяг, и, на основании главного догмата учения, те, которые имеют вольноотступню, или паспорт, обязаны наперед таковые истребить... |
| Выше сказано было, что женатые в федосеевском и филипповском согласии, доколе пребывают в брачном состоянии, не могут быть допущены к исповеди. Холостые, если и падают, удобны к покаянию, могут, хотя и лицемерно, сказать пред отцом духовным, что оставляют грех; а женатому сказать того нельзя, ибо имеет обличительницу жену, с которой, по понятиям безбрачных, состоит в открытой и постоянной блудной связи. Исповедать его без расторжения брака значило бы признать брак справедливыми, а, не признавая брака справедливыми, допустить до исповеди, значило бы быть потаковником явного беззакония: то и другое тяжко, посему и доступ к исповеди для семейных людей почитается невозможным. Но богобоязливому человеку как быть без очищения совести покаянием? Это все равно, что лишиться надежды спасения. И чтобы спасти себя от такой страшной участи, ищет он выхода из погибельных безбрачных сект: либо в поморскую секту переходит, либо начинает рассматривать погрешность раскола и непорочность Церкви Православной. Это обстоятельство заставило и твердых проповедников безбрачия сделаться мягкосердыми, во многом снисходить женатым, особенно из людей богатых. Так и насчет исповеди мудрые федосеевские старцы, желая стадо свое соблюсти, придумали, что и брачных можно исповедовать, ради успокоения их совести, но так при этом поступать, чтоб и себя от согласия на брак их избавить. Придумали они исповедовать женатых не стоя, якоже обычно, но сидя вместе с исповедующимся совершать исповедь. Теперь, если какой ревнитель безбрачных преданий, как и случается, нападет на старика: зачем он исповедовал женатого? – у него готов ответ: «Я не исповедовал, мы только беседу имели, посоветовали вкупе, как ему от греха избыть». А если женатый спросит: для чего не по чину его исповедует, для чего оба сидят, а не стоят на исповеди? – тому скажет: «Нельзя друг! Я бы и рад иначе сделать, да меня самого отлучат, а ты довольствуйся и такой исповедью». Я спросил одного федосеевского настоятеля: «Почему, отче, когда женатых исповедуете, велите им сидеть, а не стоять?» Он отвечал: «Для того, чтоб исповедь эта не почлась за исповедь». |
| Не удивляйся, что получаешь от нас ответ без твоего вопроса; причиною сего письмо П.П. По крайней краткости времени не находя возможности отвечать на его строки, развязавшие наши руки и успокоившие несколько смутившуюся мать, я решился поручить тебе – объявить П.П. общую нашу благодарность за то, что он —239— решительным своим последним отзывом устранил невольное наше недоумение, не ко времени и не к месту на нас напавшее, прояснил так чисто свои расположении, что и следы мрачной мнительности изгладились из наших дум. Доселе действовали мы во всём, что нужно, безостановочно; теперь начнем действовать поспешнее. Время у недосугов летит быстрее обыкновенного. Есть приготовленное, много готовится, а для будущего еще более: сколько надобно ног, сколько рук, сколько голов. «Дай Бог и силы и терпения!»» В конце этих строк В.С. кстати сообщил А. В–чу, что они думают и ему приготовить обновку – суконный, на вате, по последнему покрою, плащ; и спрашивал его, есть ли у него для поста (Филипповского) калачи. 244 Свадьба сестры состоялась в начале нового года (1832), когда А. В. на святки приехал домой. – Доживать в Академии учебный год ему пришлось таким образом в постоянном почти обществе «молодых», т. е. зятя и сестры. Среди скучной и однообразной студенческой жизни это общество для него было большим развлечением. К сожалению, замужество сестры случилось слишком поздно для него: чрез четыре-пять месяцев начались уже экзамены – последние в жизни А. В-ча. После целого года спокойной жизни, студентам богословского курса приходилось теперь встрепенуться: надо было сдавать публичный экзамен, да еще в присутствии митр. Филарета. Уже заранее все знали, что это будут за экзамены. В предшествующие годы, митрополит, еще за неделю до экзаменов и более требовал от академического правления конспекты – и по всем предметам, пройденным в течение учебного года, и особо по предметам, назначенным для публичного испытания. Эти конспекты он просматривал всегда довольно строго; делал на них иногда замечания, в особенности выражал всегда желание, чтобы конспекты для публичного испытания составлялись с полным вниманием и осторожно, так как они предназначались к печатанию. |
| Это уловка с больными, близкими к смерти и с приходящими от Церкви; а со здоровыми придумана другая. Выше сказано было, что женатые в федосеевском и филипповском согласии, доколе пребывают в брачном состоянии, не могут быть допущены к исповеди. Холостые, если и падают, удобны к покаянию, – могут, хотя и лицемерно, сказать пред отцом духовным, что оставляют грех; а женатому сказать того нельзя, ибо имеет обличительницу-жену, с которой, по понятиям безбрачных, состоит в открытой и постоянной блудной связи. Исповедать его без расторжения брака, значило бы признать брак справедливым; а не признавая брака справедливым, допустить до исповеди, значило бы потаковником быть явного беззакония: то и другое тяжко, посему и доступ к исповеди для семейных людей почитается невозможным. Но богобоязливому человеку как быть без очищения совести покаянием? Это все равно, что лишиться надежды спасения, и чтобы спасти себя от такой страшной участи, ищет он выхода из погибельных безбрачных сект, – либо к новоженам, т. е. в поморскую секту переходить, либо начинает рассматривать погрешность раскола и помалу приходить к познанию правости и непорочности Церкви Православной. Это обстоятельство заставило и твердых проповедников безбрачия сделаться мягкосердыми, во многом снисходить женатым, особенно из людей богатых. Так и насчет исповеди мудрые федосеевские старцы, желая стадо свое соблюсти, решили, что и брачных можно исповедовать, ради успокоения их совести, но так при этом поступать, чтоб и себя от согласия на брак их избавить. Придумали они исповедовать женатых не стоя, якоже обычно, но сидя вместе с исповедующимся совершать исповедь. Теперь, если какой ревнитель безбрачных преданий, как и случается, нападет на старца, – зачем он исповедовал женатого: у него готовый ответ: «Я не исповедовал, мы только беседу имели, советовали вкупе, как ему от греха избыть». А если женатый спросит, для чего не по чину, сидя, а не стоя, его исповедует, тому скажет: «Нельзя, друг; я бы и рад иначе сделать, да меня самого отлучат; а ты довольствуйся и такой исповедью». |
| Филиппова согласия в нашей стороне нет; я до тех пор и не знаком был с их обрядами, пока не приехал в Москву. Тогда и с этой ветвью старообрядчества познакомился и нашел у них еще строже насчет младенцев. А когда приехал в Пруссию в обитель, нашел одного филипповца, пребывающего в обители за неимением филипповской, отца Елеазара, горячего филипповского ревнителя, с которым у меня была беспрестанная борьба о крещении младенцев. Отец Елеазар, ревнуя по толках филипповых, настаивал: «Как-де можно младенца крестить! Отец и мать – новожены, блудники: будешь потаковник их греху». Я ему ответствовал: «А не будет греха, – младенец умрет не крещен?» Отец Елеазар говорил: «А что-де мне за грех ! Грех отцу с матерью, – с них Бог взыщет, почто они не расходятся; пусть разойдутся, мы и окрестим младенца». Я отвечал: «Отец Елеазар! Да разве это легко и можно это скоро сделать, – разорвать семейную связь!» Он сказал: «На первый раз пусть обещаются разойтись». Я: «А если обещаются разойтись и не разойдутся?» Он говорит: «Не разойдутся, тогда нового младенца крестить не должно, да и первый, крещенный, если умрет, и отец с матерью не разошлись, не должно младенца отпевать и поминать». Я сказал: «Они (родители) как бы скорее не согласились так, – некрещеному детищу умереть, только бы самим не разойтись?» Он мне на это: «Пусть так некрещеный и умирает, – не нам ответ, а отцу с матерью». Я сказал: «Нельзя ли как пожалеть младенца для души его?» «Можно,– говорит,– пусть кто возьмет младенца себе в детище, тогда тому и можно окрестить» 3 . Я, улыбнувшись, сказал ему: «Кто их поберет? Ведь это еще легче филипповской молодежи,– только роди, а люди пусть воспитывают! Нет, отец Елеазар, – отцу с матерью добросовестным людям трудно отдать детище на чужие руки». Он говорит: «А что же делать? Пусть душу пожалеют детища. А то ведь она, новоженка, не расторгшись с блудником (т. е. с мужем), будет кормить детища!» Я сказал: «Да вы положите, пусть она не кормит детища грудью, а как-нибудь молочком, кашкой, – только крестите». |
| 3362 . – 21 февраля. О предписании преосвященному Амвросию, епископу Вологодскому, расследовать дело о неосвидетельствованных мощах и чудотворном колодезе, а также о гробнице над могилою преподобного Филиппа в Троицкой Ирапской пустыни По указу Её Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод по доношению синодального члена, преосвященного Амвросия, епископа Вологодского, Духовной Консистории приказали : о показанных во оном доношении несвидетельствованных мощах и кладезе, от которых оные времён и им почитание имеется, також и о прочем к тому принадлежащем о всём, и о сумасброде, не употребляет ли он коего ханжества, и тому подобного – учинить надлежащее следствопроизвождение и решение по святым правилам, Регламентам и Её Императорского Величества указам в непродолжительном времени: на имеющейся синодального ведомства Троицкой Филипповской Ирапской пустыни над преподобным Филиппом Чудотворцем гробнице несвидетельствованной, и о схождении из разных мест богомольцев, и о отправлении иеромонахами повсегда службы, о чём-де из Вологодской Духовной Консистории определено писать в Московскую Дикастерию; в помянутой Духовной Дикастерии, давно ль та гробница, и кем устроена, и по каким книгам повседневная служба и кем отправляется, и откуда те иеромонахи в той пустыни и давно ль обретаются, и о прочем, к тому принадлежащем, достоверно исследовав, учинить надлежащее решение по силе святых правил, регламентов и Её Императорского Величества указов в непродолжительном же времени, чего Московской синодального правления Канцелярии над оной Дикастериею накрепко наблюдать и, что где учинено будет, прислать в Святейший Синод рапорты; и о вышеписанном из Святейшего Правительствующего Синода к синодальному члену, преосвященному Амвросию, епископу Вологодскому, в Духовную Дикастерию и в Московскую синодального правления Канцелярию о чём куда надлежит послать указы. 3363 . – 23 февраля. Сенатский. О причислении монастырских служителей, которые по переписи 186 года оказались из крестьян, в прежнее их звание 44 |
| До самой последней минуты своей он не терял обычной веселости и ясного сознания, оставаясь и на смертном одре трезвенным. Даже память его на лица, на имена, на выдержки из духовных стихов, на различные частные обстоятельства различных людей не ослабевала у него. Болезнь его – геморрой, понос и кровотечение – была мучительна, но он никогда никому не жаловался. Когда же спрашивали его о здоровье, то он, с неизменною улыбкою, отвечал: «Ничего, слава Богу, ничего, все хорошо». Тело его совсем иссохло, руки истаяли и сделались, как плети, обтянутые кожею. Болезнь производила в теле сильные разрушения. Лицо его, обычно довольно полное, сильно исхудало и осунулось, щеки ввалились, нос заострился. Даже улыбнуться под конец у Старца не стало хватать сил. Одни только глаза – ясные глаза светлого Батюшки – сияли, как яркие звезды, – лучезарным удивительным светом. В то время как обессиленное тело Аввы лежало еще в этом мире, глаза его, казалось, светили уже оттуда . Кто сподобился видеть их, тот знает, что есть кончина блаженная. Началась болезнь Старца давно уже; но со Святой Недели 1907 года она стала более заметной, а с Успеньева дня 1907 года кровотечения настолько усилились, что вынудили Старца прекратить посещения богослужений, кроме как для принятия Св. Таин. С Филипповского Поста он слег в постель окончательно, и уже тогда можно было предвидеть смертельный исход болезни. Авва почти ничего не вкушал и от того еще более слабнул. Последнюю же седмицу своей жизни он всего только и принимал немного холодной воды, – с чайной ложки. Остававшиеся дни перед смертию он еще ревностнее и настойчивее учил приходящих к нему, повторяя свои любимые мысли. Чаще всего он повторял уже известную читателю молитву о пяти язвах Спасителя. Постоянно напоминая о бедных, говорил: «Имущий должен подавать неимущему». Говорил: «Праведник накажет грешника милостию» и «Милующий дает взаймы Богу, а Бог все заплатит». Начальников просил быть участливыми к бедным и больным, – к духовным и к мирским. Говорил о милости: «Милость хвалится на суде». |
| В камере, рассчитанной на двадцать пять человек, сидело более двухсот арестантов. Маленькая форточка почти не пропускала воздуха. Духота и теснота были невообразимые. Заключенные постоянно сменялись: одних увозили на расстрел, других — в лагерь. Но несколько человек пребывали тут уже довольно долго. Среди старожилов выделялись прославленный командарм времен гражданской войны Кожевников, строитель Мончегорского горнорудного комбината Маньян, конструктор советских линкоров Бжезинский. Когда Филипповского втолкнули в камеру, то среди сидящих, лежащих и стоящих заключенных он сразу заметил странную фигуру: пожилой человек, лежа на нарах, задирал кверху опухшие ноги. Это был академик Вавилов. Он лишь недавно вернулся после ночного допроса, где следователь продержал его стоя более десяти часов. Лицо ученого было отечным, под глазами, как у сердечного больного, обозначились мешки, ступни вздулись и показались Филипповскому огромными, сизыми. Каждую ночь Вавилова уводили на допрос. На рассвете стража волокла его назад и бросала у порога. Стоять Николай Иванович уже не мог, до своего места на нарах добирался ползком. Там соседи кое-как стаскивали с его неестественно громадных ног ботинки, и на несколько часов он застывал на спине в своей странной позе. Всегда общительный, жизнерадостный Николай Иванович после «второго цикла» допросов замкнулся, с однокамерниками почти не разговаривал, о том, что происходит в кабинете Хвата, почти не рассказывал. Но однажды в отсутствие Вавилова Филипповскому передали, какие «диалоги» происходят между вице-президентом ВАСХНИЛ и его следователем. Каждый раз, когда ученого вводили, Хват задавал ему один и тот же вопрос: — Ты кто? — Я академик Вавилов. — Мешок говна ты, а не академик, — заявлял доблестный старший лейтенант и, победоносно взглянув на униженного «врага», приступал к допросу. Около полутора месяцев наблюдал Г. Г. Филипповский Вавилова. Затем ученый из камеры исчез. Теперь мы знаем: он был до суда возвращен во Внутреннюю тюрьму НКВД. |
| Это был крестьянин Вологодского уезда, деревни Елданки, Федор Александров. Он был сдан в военную службу, но бежал оттуда и сделался скрытником. Имя Саввы он получил уже в бегунстве при крещении. Сначала он был присоединен к согласию странных христиан и крещен наставником Иваном Петровым, но затем вновь перекрещен Никитою Семеновичем Киселевым. Еще молодой мужчина (в 1850 году ему было около 30 лет), он скоро сделался деятельным распространителем бегунства. Как наставник, он пользовался громкой известностью. По отзыву Никиты Семеновича Киселева, он был «человек начитанный и даровитый». Пять губерний – Вологодская, Ярославская, Новгородская, Олонецкая и Архангельская были местом его странствий, а может быть все они входили в круг проповеднической деятельности его. Вероятно, излишняя ревность в деле пропаганды была причиной того, что Савва, как рассказывают, где-то попался в руки полиции и был сослан на Кавказ, но бежал оттуда и, в конце сороковых годов, во всяком случае, не позже 1850 года, явился для проповеди в Каргопольском уезде, куда был послан Никитою Семеновичем Киселевым. Первые последователи бегунства обнаружены в Устьвольском приходе. В одном из селений этого прихода, в деревне Лошакиной, проживал старик Семен Иванов Циганов, «с малолетства злой и закоренелый раскольник» С 1840 по 1848 год он был наставник филипповского согласия и пользовался в околодке большим влиянием, так что сильно возмущал православных и ревностью трудился в пользу старообрядчества. Но потом филипповцы почему-то не стали доверять ему и это, по объяснению духовенства, было причиной того, что он бросил филипповщину и в 1848 году уклонился в бегунство. Откуда Циганов узнал бегунское учение – неизвестно. Знаем только, что с 1849 года он уже официально считался состоящим в бегах. По слухам, он долгое время скрывался где-то около Белого моря в лесных деревнях. После того, возвратившись на родину, он сделался деятельным пропагандистом и духовенство указывало на него, как на одного из первых и главных распространителей бегунства в Устьвольском приходе. |
|
|
