| Уже тогда Господь Бог известил и засвидетельствовал его великое преподобие своим знамением, исцелив его отрубленную руку. И если, – будучи со всех сторон вооруженным и защищенным словами и делами самой божественной премудрости и святых апостолов, пророков и древних равноапостольных учителей, – если прочтешь ты внимательно эту книгу, то увидишь этого истинного защитника Божьей церкви облаченным в светлую и крепкую, сияющую ярче солнца броню, – то есть в святейшие догматы апостольского правоверия, и держащим в руке свой обнаженный обоюдоострый меч – то есть слово Божье. И вот он, непобедимый в догматах благочестия, посекает племена еретиков, а правоверным приносит великое утешение, несказанную радость, веселье и надежду. Поэтому прошу и советую: если кто-либо из наших братьев славянского племени захочет прочесть его книгу или книги других древних, премудрых учителей церкви, то пусть прежде всего трудолюбиво учится и читает внимательно Священное Писание. Затем пусть обучается светским наукам, то есть философии (а если не найдет для этого учителей в своей земле, то пусть не ленится ехать в другие страны, как советует Иисус, сын Сирахов). Ведь и эти святые, о которых мы сказали выше, многие годы потратили на учение, не скупясь на расходы: одни из них ездили в дальние страны, для других же родители приглашали учителей в дома, как и отец этого Дамаскина, – и таким образом украшали бессмертную душу. Он сам в Слове о Священном Писании из четвертой главы своего сочинения пространно пишет о том, какую пользу приносит чтение Писания. О внешних же науках пишет следующее: если можем что-либо из них почерпнуть – то уподобимся опытным купцам, которые настоящее, чистое золото собирают, а нечистое отвергают. Возьмем же из них все самое хорошее, а богов, достойных осмеяния, и чуждые нам басни выбросим псам, то есть неверным и еретикам. Но, ради Бога, не будем потворствовать безумцам, а тем более – хитрецам, которые нас обманывают, выдавая себя за учителей. Пребывая еще в той Русской земле, что под властью московского царя, я не раз слышал, как они обманывают юношей, стремящихся к учению и к постижению Священного Писания (в той земле есть еще немало людей, пекущихся о своем спасении), и, запрещая, говорят им: «Не читайте много книг!» И указывают на умалишенных: «Этот, мол, от книг умом помрачился, а этот в ересь впал». |
| Не жди прихода смерти; посмотри, вот уже пришла она и притаилась в тебе, и зубы ее постоянно точат плоть твою. То, что было живо прежде твоего рождения, и то, что переживет твою смерть, и сейчас живо в тебе. Однажды ночью Ангел развернул свиток времени, которому не было конца, и показал мне на свитке том две точки, одну рядом с другой. -РРасстояние между точками,- сказал он,- длина века твоего. -РЗначит, истек мой век,- воскликнул я,- пора мне собираться в дорогу. Должен я уподобиться трудолюбивой хозяйке, целый день проводящей в уборке дома и подготовке подарков к завтрашним именинам. Воистину, сегодняшний день сыновей человеческих более наполнен заботами о дне грядущем. Но мало тех, кто верит обетованию Твоему и заботится о том, что будет после смерти. Да будет последний вздох мой, Господи, вздохом не о мире, а о вечном блаженном Завтра. Среди погасших свечей друзей моих догорает и моя свеча. Не скорби, казня себя, и не жалей свечу свою догорающую. Разве так мало любишь ты друзей своих, что боишься пойти вслед за ними, ушедшими? Жалей не о свече догорающей, а о том, что тускло горит и оставляет после себя чад. Привыкла душа моя каждый день и каждую ночь покидать тело и простираться до границ вселенной. Распростершись так, она чувствует, как солнце и звезды плывут по ней, словно лебеди по озеру моему. Светится она вместе с солнцем и поддерживает жизнь на земле. Держит горы и моря, управляет ветрами и ураганами. Прозревает Вчера, Сегодня и Завтра. И возвращается на ночлег в печальную и ветхую земную обитель. Возвращается в тело, которое еще минуту-другую будет звать своим и которое, словно тень, колышется среди могильных холмов, среди звериных пещер, среди стонов обманутых надежд. Не сетую на смерть, Живый Боже, не за что мне сетовать на нее. Человек сам сделал из нее пугало. Смерть, как ничто другое, толкает меня навстречу Тебе, Господи. Рос у дома моего куст ореховый, и смерть отняла его. Пенял я на смерть и, кляня ее, говорил: почему не меня взяла ты, утроба ненасытная, почему взяла безгрешного? |
| Брюсов записывает в дневник: «Квартира обставлена с яркостью; вместо люстры— дракон, стильные стулья… Вечером были у Бенуа. Сомов— милый мальчик. Нувель— эстетик, Бакст— эстет с оттенком фатовства… Бакст находит, что я лицом похож на Верлена…» Брюсов был приглашен на «редакционный вторник». Он пишет: «Были Философов, Дягилев, Бакст, Нувель… Дягилев менее мне понравился, чем Философов, очень он „Сереженька“. А Философов поразительно „тонкий человек“. Все же в атмосфере „Мира искусства“ дышу легче, чем у Мережковских». С сотрудничеством Брюсова в «модернистическом» журнале Дягилева началось его литературное признание. В сентябре 1902 года Брюсов избран членом литературной комиссии Московского литературно-художественного кружка и с увлечением отдается своей новой деятельности. Он любит заседать, «заслушивать» доклады, вести прения, выносить постановления. В кружке знакомится он с А. М. Ремизовым, только что вернувшимся из своей вологодской ссылки. Брюсов записывает: «Еще какой-то из Вологды Ремизов. Они сидят там в Вологде, выписывают Верхарна, читают, судят. Этот Ремизов — немного растерянный мальчик. Он пришел к „нам“ из крайнего красного лагеря. Говорил интересное о Н. Бердяеве, Булгакове и других своего вологодского кружка». Любопытны заметки в дневнике Брюсова о Блоке и А. Белом: «Всех этих мелких интереснее, конечно, А. Блок, которого я лично не знаю, а еще интереснее вовсе не мелкий, а очень крупный Б. Н. Бугаев, интереснейший человек в России». 1902 год— начало дружбы Брюсова с Белым, драматической истории их личных и литературных отношений. ГЛАВА ТРЕТЬЯ (1903–1904) Уход из «Нового пути»: конец недоразумения с «богоискательством». — Максимилиан Волошин о Брюсове. — Месяц диспутов об искусстве в Лит. — худ. кружке. — Лекция Брюсова: «Ключи тайны». — Париж;.— Встреча с Вяч. Ивановым. — «Urbi et Orbi». — Расцвет поэтического дара, — Блистательные удачи стихотворения. — Универсальность сюжетов. — Значение Брюсова. — Преодоление «надсоновской» эпохи. — Холодный эротизм. — Порыв к освобождению. — По ту сторону добра и зла. — «Демонизм» Брюсова. — Трудолюбивость и усидчивость: «Вперед, мечта, мой верный вол!». — Влияние Брюсова. — Увлечение им Блока и Белого. — Трагический «роман трех»: Брюсов — Белый — Нина Петровская. — Вражда с Белым. — Брюсов — редактор «Весов». — Расцвет славы. — Отход от символизма. — Война с Японией: Брюсов — патриот. В январе 1903 года выходит, наконец, первая книжка «Нового пути»: скромная обложка, простой шрифт, недорогая бумага — никаких «декадентских» изысков, никаких эстетических претензий и купеческой роскоши «Мира искусства». Серьезный, немного «серый» журнал. |
| Что в этой картине утешительного? Какая иная мысль, кроме беспощадной, слепой судьбы? Чем виноват бедный слепец, над которым так безжалостно издеваются? Так же мало утешительного и справедливого и в образе трудолюбивого пахаря; но вообще должно заметить, что Гольбейн умел открыть в Пляске Смерти светлую, примирительную мысль, именно мысль о возмездии, которая должна господствовать не только в изображениях грехопадения и Страшного Суда, но и в каждом эпизоде Пляски, на всех ступенях человеческой жизни, между этими двумя крайними пределами. Вот, например, толстый, жирный кардинал передает рыцарю индульгенцию, а Смерть, насмехаясь, повертывает кардиналу шляпу. Вот бедная женщина с ребенком просит милостыни у имперского князя, но он ей грубо отказывает, а Смерть, между тем, берет его за руку. А вот Смерть отнимает посох у сельского судьи, который протягивает руку к одному господину, уже раскрывшему свой кошелек, чтобы дать судье денег; этот господин гневно смотрит на крестьянина, который, вероятно, требовал от него своего жалованья. Вот еще судья: он берет с своего клиента взятку; между ними Смерть; а далее – бедняк, сжимая обе руки, предается жалобам на несправедливость, которую ему сделали. Вот дама, стоит на коленях перед налоем и, вместо того чтобы молиться, смотрит на какого-то молодого франта, а Смерть тем временем гасит одну из свеч, зажженных на налое. Вот еще дама, в великолепном одеянии, сидит на постели. В ногах у ней две Смерти: одна играет на скрипке, а другая тянет даму за платье. Вот гуляки, сидят за столом с какими-то женщинами. Одного из них рвет, а другого Смерть хватает за волосы. Впрочем, иногда является Смерть и у Гольбейна только в качестве судьбы, без всякого сатирического намека; только как мысль о тленности и неверности всего земного. Такие эпизоды набрасывают на произведения Гольбейна задумчивый колорит. Вот, например, священник идет святыми дарами напутствовать больного; ему предшествует Смерть с колокольчиком и фонарем – печальное предвестие для больного! Вот астролог, рассматривает повешенный перед ним шар; а Смерть показывает ему мертвую голову, как предмет, более достойный для его размышлений. |
| Через гротеск и иногда даже буффонаду звучит безмерная серьезность и проникновенность. И поразительно, что религиозный и политический антипод демократа, атеиста и социалиста Герцена, этот православный Ницше, который монашеской мантией прикрыл бурное сердце романтика-эстета, говорит о «среднем европейце» то самое, что и Герцен, и русский ультраконсерватор ссылается на русского революционера. К. Леонтьев так говорит о Герцене: «Герцену, как гениальному эстету 40-х годов, претил прежде всего самый образ этой средней европейской фигуры в цилиндре и сюртучной паре, мелкодостойной, трудолюбивой, самодовольной, по-своему, пожалуй, и стоической, и во многих случаях несомненно честной, но и в груди не носящей другого идеала, кроме претворения всех и вся в нечто себе подобное, и с виду даже неслыханно прозаического, еще со времен каменного периода. Герцен был настолько смел и благороден, что этой своей аристократической брезгливости не скрывал. И за это ему честь и слава... Как скоро Герцен увидел, что сам рабочий французский, которого он сначала жалел и на которого так надеялся, ничего большего не желает, как стать поскорее самому мелким буржуа, что в душе этого рабочего загадочного нет уж ровно ничего, и что в представлениях нет ничего оригинального и действительно нового, так Герцен остыл к рабочему и отвернулся от него, как и от всей Европы, и стал верить после этого больше в Россию и ее оригинальное, не европейское и не буржуазное будущее». «Образ будущего мелко ученого, поверхностно мыслящего трудового человечества был бы вовсе не прекрасен и не достоин! Да и то еще вопрос: будет ли счастливо подобное человечество? Не будет ли оно нестерпимо тосковать и скучать! Нет, я вправе презирать такое бледное и недостойное человечество, без пороков, правда, но и без добродетелей, и не хочу ни шагу сделать для подобного прогресса... И даже больше, если у меня нет власти, я буду страстно мечтать о поругании идеала всеобщего равенства и всеобщего безумного движения; я буду разрушать такой порядок, если власть имею, ибо я слишком люблю человечество, чтобы желать ему такую спокойную, быть может, но пошлую и унизительную будущность» 3 . |
| Так, с одной стороны, на них, усталых от похода, надвигался старый враг Фритигерна – Афанарик, который направлялся заключить союз с Феодосием. Во Фракии в это время стояли отряды Ботона и Арбогаста, а с запада грозили войска Виталиана, начальника иллирийских легионов, человека необыкновенно трудолюбивого и имевшего 2000 германцев. Целью его миссии было сдавить готов, которые обитали возле реки Истра. Вестготам, не имевшим предводителя, ничего не оставалось сделать, как вступить в мирные переговоры 124 . Деятельности Грациана в Паннонии и верхней Мезии по отношению к готам подражал и Феодосий, и с одинаковым успехом. В Адрианополе, где Феодосий был 17 августа 125 , варвары заключили с ним мир, и многие снова были приняты к нему на службу. 8 сентября Феодосий, благодаря удачным дипломатическим приемам в Сирмии, добился нового союзника Афанарика, преемника Фритигерна 126 . К концу 380 года дела в Македонии и Фракии настолько пришли в норму и не грозили никакими катастрофами, что Феодосий мог спокойно разместить своих солдат в гарнизоны, а сам отправился в столицу. По всей вероятности 24 ноября 380 г. 127 и совершил Феодосий триумфальный въезд в Константинополь 128 . Само собой понятно, что хотя этот триумф далеко не соответствовал ходу войны, в которой на долю Феодосия выпало очень мало победных трофеев 129 , но Феодосий своей дипломатией успел достичь очень важного: угасил пламя скифов и обеспечил со стороны их поддержку государству в будущем 130 . Таким образом готский вопрос, не дававший Феодосию покоя и возможности заняться устройством гражданских дел, пришел к более или менее удовлетворительному разрешению, хотя еще и не окончательному 131 . Отголоски его, правда, еще долго не переставали тревожить государство и царя, но уже было сделано много, и работа дальнейшего его окончания могла выразиться только в самом широком развитии дипломатической тактики. Путь, значит, был проложен, и Феодосию в существе дела оставалось только не сходить с него и все более и более укреплять свое влияние на варваров. |
| - Царские дети росли не только спортивными, но и трудолюбивыми. - Справа от спортивного комплекса был маленький огород, на котором дети сажали овощи и цветы. В XIX веке этой работой царские дети занимались по 6 часов в день. Для Цесаревича Алексия в парке отвели участок, где он сеял и жал рожь. В свободное от учебных занятий время государыня и дочери шили что-нибудь, вышивали или вязали, никогда не оставались без дела. Все члены семьи трудились, даже будучи под арестом в Царском Селе, – расчищали дорожки парка от снега, копали огород, срезали сухие ветви и рубили старые деревья, готовили дрова. Глядя на трудолюбивого царя, охрана с удивлением говорила: «Ведь если ему дать кусок земли, и он сам будет на нем работать, то скоро опять себе всю Россию заработает». - Мое знакомство с парком Александрия началось со здания морской караулки и красивых ворот с царским вензелем, когда я впервые приехала в Петергоф 12 августа 2020 года, в день рождения Цесаревича Алексея, для участия в Свято-Алексеевском крестном ходе. - Это исторические ворота, сохранившиеся до наших дней. Через них въезжал в свой Дворец – Нижняя дача Император Николай II со своей семьей. Здесь родились Цесаревич и три дочери августейших супругов (кроме Ольги). К сожалению, Нижняя дача сильно пострадала в годы Великой Отечественной войны, а в 1961 году была окончательно разрушена. Сейчас разрабатывается проект по ее воссозданию. Нижняя дача находится на территории, принадлежащей ГМЗ «Петергоф», и проход к ней возможен только с разрешения администрации музея. Радует, что и в прошлом, и в этом году такое разрешение было дано, и крестный ход с молитвенным пением благополучно прошёл по территории парка Александрия к поклонному кресту. После молебна с акафистом святым Царственным Страстотерпцам детско-юношеский хор исполнил праздничные песнопения, посвящённые Царевичу-Мученику Алексию и святой Царской Семье. Затем по традиции все пропели гимн «Боже, Царя храни!». В этом году крестоходцы торжественно прошли от Нижней дачи сначала к памятнику Цесаревичу Алексию, где соборно помолились о спасении России, а затем к Знаменскому Свято-Алексеевскому церковному комплексу, где в духовно-просветительском центре храма преподобной Анастасии Киевской, заканчивается наш туристический маршрут. |
| Только авторы вроде Симеона, вообще не имевшие литературного честолюбия, их не ведали. Современный византинист, несколько склонный эпатировать своих коллег, так говорит о византийской литературе: «Первое, что мы замечаем относительно этой литературы, – что она написана на мертвом языке и по этому признаку может быть сопоставлена с теми упражнениями в переводе на греческий и латынь, какими трудолюбиво занимались неисчислимые поколения наших школьников и студентов… Я хочу подчеркнуть то обстоятельство, что когда пишешь на мертвом языке о современных событиях, эффект дистанцирования возникает неминуемо. Я знаю это по собственному опыту, потому что мой учитель греческого иногда заставлял нас переводить передовицы из газеты «Скотсмен». Наш перевод, который должен был оказаться понятным для афинянина V в. до н. э., не только изобиловал вставками – «как можно было бы выразиться», «как это называют», – не только заменял специфически современные понятия и термины их ближайшими классическими эквивалентами, тем самым лишая их как раз их специфики, но в целом делался похож на один из тех этнографических экскурсов, какие встречаются у античных историков, словно бы мы описывали диковинные обычаи какогонибудь чуждого и экзотического племени. Именно это можно видеть в высоколобой византийской литературе уже начиная с V и VI столетий» 644 . Конечно, мы имеем дело скорее с эпиграммой в прозе, чем с научной характеристикой; несколько ядовитое остроумие оплачено односторонностью. Но какаято сторона феномена византийской литературы здесь, что ни говори, схвачена, и византинист будет заниматься иллюзорным, фиктивным предметом, пока не увидит эту сторону достаточно отчетливо. Языковая ситуация литературы в Византии не была непреодолимым препятствием для ясности, отчетливости, резкой акцентировки смысла; но для того, чтобы всетаки преодолеть это препятствие, будучи автором «гуманистического», антикизирующего направления («высоколобым», по выражению С. Манго), надо было быть тем же Фотием или по меньшей мере Никифором Влеммидом, или (только в лучших, далеко не во всех произведениях) Михаилом Пселлом . |
| Они непоследовательны, только если мы соглашаемся с посылкой республиканских популистов, что (истинные, настоящие) капитализм и рыночная экономика близки к народу, низшим слоям, а государственное вмешательство представляет собой стратегию эксплуатации трудолюбивых простых людей высшими слоями: противостояние капитализма и социализма выглядит как противостояние трудолюбивого простого народа господствующей элите. Но в сильном государственном вмешательстве в банковскую систему и экономику в целом нет ничего нового. Нынешний финансовый крах и сам был следствием этого: когда в 2001 году цифровой пузырь (олицетворение «интеллектуальной собственности») лопнул, решено было сделать кредиты дешевыми, чтобы перенести рост в жилую недвижимость. (Главная причина краха 2008 года — тупик интеллектуальной собственности). И если мы включим в наше поле зрения глобальную реальность, то увидим, что политические решения выплетают саму ткань международных экономических отношений. Пару лет тому назад в репортаже CNN о Мали описывалась реальность международного «свободного рынка». Двумя столпами малийской экономики были хлопок на юге и крупный рогатый скот на севере; и обе эти отрасли страдали из-за того, что западные страны нарушали ровно те же правила, которые они пытались навязать обедневшим странам «третьего мира». Мали производит высококачественный хлопок, но проблема в том, что американское правительство тратит на поддержку своих производителей хлопка суммы, которые больше, чем весь государственный бюджет Мали, так что не удивительно, что они не в состоянии конкурировать с американским хлопком. На севере же виновником был Европейский Союз: говядина из Мали не может конкурировать с высоко субсидируемым европейским мясомолочным производством — ЕС выдает субсидий на каждую корову в размере около 500 евро в год, а это больше, чем все производство на душу населения в Мали. Не удивительно, что министр экономики Мали сказал: не надо нам вашей помощи, советов или поучений о благоприятном влиянии отмены избыточного государственного регулирования; только уж, будьте добры, следуйте собственным правилам свободного рынка, и тогда все наши беды исчезнут… Куда смотрели республиканские защитники свободного рынка? Никуда, потому что крах Мали — это реальность того, что значит для Соединенных Штатов лозунг «наша страна превыше всего». |
| Скачать epub pdf Беседа 1 «В начале сотвори Бог небо и землю». ( Быт 1.1 ). Кто хочет повествовать о составе мира, для того приличное начало – сказать предварительно о начале устроения видимых вещей. Ибо он должен передать историю о творении неба и земли, которое не само собою произошло, как представляли себе некоторые, но имело причину в Боге. Какой слух будет достоин великости повествуемого? С каким приуготовлением надобно приступать душе к слышанию таких предметов? Ей должно быть чистою от плотских страстей, не омраченною житейскими заботами, трудолюбивою, изыскательною, вникающею во все, из чего только можно занять понятие о Боге, достойное Бога. Но прежде нежели исследуем точность речений и рассмотрим многознаменательность сих немногих слов, представим себе, кто беседует с нами? Чрез это, хотя бы, по немощи нашего разумения, и не проникли мы в глубину сердца повествователю, однако же, обратив внимание на достоверность говорящего, сами собою дойдем до необходимости согласиться на сказанное. Итак, составивший сие повествование есть Моисей – тот Моисей, о котором засвидетельствовано, что «бе угоден Богови» ( Деян 7.20 ), будучи еще грудным младенцем, которого усыновила дочь Фараонова, и воспитала по-царски, приставив к нему для обучения мудрых Египетских наставников. Который, возненавидев гордость преобладания и обратившись к униженному состоянию единоплеменников, «паче [же] изволи страдати с людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость» ( Евр 11.25 ); который, получив от самой природы любовь к правде, еще прежде, нежели вверено ему начальствование над народом, по естественному отвращению от зла, оказывается даже до смерти готовым преследовать злых; который, будучи изгнан облагодетельствованными, и с радостью оставив Египетские мятежи, удалившись же в Эфиопию, там, на совершенной свободе от других занятий, в продолжение целых сорока лет, упражнялся в умозрении о существующем; который, будучи уже семидесяти лет, видел Бога, как можно видеть человеку, лучше же сказать, как не видал ни один человек, по собственному Божию свидетельству: «аще будет в вас пророк Господень, в видении ему познаюся, и во сне возглаголю ему. Не тако якоже раб Мой Моисей, во всем дому Моем верен есть: усты ко устом возглаголю ему яве, и не гаданием» ( Чис 12.6–8 ). Сей-то, наравне с Ангелами удостоившийся лицезрения Божия, повествует нам нечто из того, что слышал он от Бога. Послушаем же вещаний истины, которые изречены «не в препретельных человеческия премудрости, ...но в наученых Духа» ( 1Кор 2.4, 13 ), и имеют целью не похвалу слушающих, но спасение поучаемых. |
|
|
