| Победа Аэция на полях Каталаунских, достигнутая при помощи варварских же сил, и отступление Аттилы из верхней Италии, вызванное климатическими условиями этой страны, – были мнимым мимолетным торжеством Рима. По удалении гуннов Италия осталась всё также в полном распоряжении варваров, взад и вперед ходивших по её равнинам и опустошавших знатнейшие города. В самом Риме после грабежей Алариха и ужаса перед нашествием гуннов дворцы аристократов стояли пусты; под влиянием варварских опустошений даже природа страны изменилась к худшему. Запущенные земли покрывались болотами и стоячими водами, потому что канавы давно были засорены и никогда не исправлялись; ядовитые миазмы поднимались над этими болотами, производя заразные болезни и убийственные лихорадки, от которых до сих пор не могут еще избавиться некоторые области Апеннинского полуострова. Огромное число жителей навсегда оставило Италию во время нашествий Алариха и Аттилы, но уцелевшее в ней население не увеличивалось естественным приростом, а постоянно уменьшалось. Давно уже Италия не давала подмоги римским войскам, набиравшимся исключительно из варваров. Дальнейшая история Западной империи не представляет уже почти никакого интереса. Единственный признак римской империи, какой еще сохранялся доныне от её бывшего могущества – это был ряд последовательно сменявших друг друга лиц с титулом римского императора. Но и этот призрак скоро исчез. После смерти Валентиниана, – последнего представителя рода Феодосия Великого, – римские императоры стали пустыми и жалкими игрушками в руках вождей варварских войск, распоряжавшихся ими по своему произволу. Я сделаю короткий перечень последних императоров, и этого перечня будет вполне достаточно, чтобы видеть ту ничтожную роль, какая им выпала в последних судьбах империи. Избранный сенатом и народом после смерти Валентиниана Петроний Максим императорствовал около двух месяцев: он был убит народом во время нашествия ван- —573— далов на Рим, и тело его брошено в Тибр. Праздный престол римского императора занял теперь галльский вельможа Авит, рекомендованный остготским королем, но в следующем же году он был низвергнут главнокомандующим варварских войск Рицимером, который и сделался теперь действительным распорядителем Рима. |
| 170 ...надо считаться со вкусом молодежи...– Молодые современники Плиния была приверженцами азианизма: любили этот изукрашенный, пышный стиль. 171 Юний Авит – молодой человек, которым Плиний руководили наставлял в его занятиях и обязанностях (8.23). 172 ...ты не мог выбирать и не смел отказываться. – Обычай подавать на званом обеде гостям разные кушания в зависимости от их ранга засвидетельствован и Ювеналом, и Марциалом. У Ювенала: хозяину подают прекрасный свежий пшеничный хлеб, огромного омара, обложенного спаржей, дорогие сорта рыб, гусиную печень, «пулярку, величиной с гуся», прекрасные фрукты; гости получают «заплесневелые глыбы муки», маленьких раков, капусту, «политую маслом для светильников», «длинных угрей, которые приходятся сродни ужу», и яблоки в пятнах, которыми угощают обезьян (Сат. 5). У Марциала: хозяин ест лукринских устриц, шампиньоны, камбалу, крупную, прекрасно зажаренную горлицу, а гости – съедобные ракушки, «свиные грибы», маленького леща и сороку, издохшую в клетке (3,60). 175 ...решено поставить... триумфальную статую...– т. е. статую, на которой триумфатор был представлен в том виде, в каком он вступал в город: на колеснице особого вида, запряженной четверкой лошадей; в тунике, расшитой золотыми пальмовыми ветвями, и в тоге с золотым шитьем, с лавровым венком на голове и скипетром слоновой кости с маленьким орлом наверху. 176 ...их ставят людям, которые... никогда не слышали звука военной трубы...– Неизвестно, кого имеет в виду Плиний. Триумфальная статуя, во всяком случае, была наградой высокой и редкой, и сомнительно, чтобы ее ставили людям, которые слышали звук трубы только в театре. 178 Спуринна, силой оружия водворил царя Бруктеров на царство и... одним страхом укротил этот свирепейший народ.– Этрусское имя Спуринны свидетельствует о происхождении его рода в далеком прошлом из Этрурии. Карьера его известна только отчасти. В гражданскую войну 69 г. он был легатом Отона (Тац. Ист. 2,11, 18; 23, 36); воевал в Нижней Германии при Веспасиане или в первые годы Домициана. Какими провинциями еще управлял, неизвестно; был трижды консулом, честь редкая и мало кому достававшаяся. Бруктеры – германское племя, жившее в бассейне реки Эмса. Тацит (Германия, 33) рассказывает, что они были почти истреблены в междоусобной войне с двумя соседними племенами. Когда вмешался в их внутренние дела Спуринна, неизвестно. |
| Аполлинарий составлял панегирики императорам Запада, один из которых, Авит, был его тестем, подобного же панегирика удостоился от него и преемник Авита Майориан, а затем и ставленник Льва Анфимий, за что панегиристу поставили статую на площади Траяна, удостаивали звания консула, назначали префектом Рима. «Поэзия Аполлинария, – по характеристике ее знатока И. Н. Голенищева-Кутузова, – полна языческих образов. В его стихах пляшут вакханки и фавны, его героев хранит от бедствий Аполлон, благословляет Паллада... Любимый жанр Аполлинария – свадебная песнь (эпиталама)» 973 . Судя по его стихам, Аполлинария можно было бы принять за такого же язычника, как и Рутилий, но из его биографии хорошо известно, что это было бы ошибочным предположением. Выехав из Рима в Галлию в 469 г., он был вскоре поставлен епископом Клермон-Феррана. Очевидно, что христианином он был и раньше, когда писал стихи, насыщенные мифологическими мотивами, образами, персонажами, но все это было только литературой, подобно тому как поэты и художники эпохи Ренессанса и классического века обильно черпали из сокровищницы греко-римской мифологии, не становясь от этого религиозными язычниками. Вопросом при этом остается, насколько религиозны они были как христиане. Во всяком случае, став епископом, Аполлинарий уже не писал стихов об Аполлоне и Афине Палладе. С этих пор в его литературном творчестве главное место занимает эпистолография – он писал письма, в которых рассказывал о родной ему Галлии и о Риме, об исторических событиях, о варварских королях, с которыми ему случалось встречаться, и эти его письма представляют собой ценный исторический материал. V век дал немало талантливых прозаиков и поэтов – латиноязычных и грекоязычных, но ни один из них не обладал даром великого мастера слова; художественный гений классических народов в эпоху, когда завершалась христианизация общества, реализовался в храмостроительстве и храмовых мозаиках – в искусствах, которые отвечали насущным потребностям времени и выражали его духовную ориентацию. Христианские церкви строились в Константинополе и Риме, в Фессалониках и в Равенне, на относительно благополучном Востоке и разоренном варварами и почти утраченном империей Западе. |
| «Хулители Вергилия», obtrectatores Vergilii – это целая тема античной традиции. Против «Буколик», едва они появились, были написаны «Антибуколики» Нумитория, против «Энеиды» – «Бич на «Энеиду» Карвилия Пиктора; Переллий Фавст и Квинт Октавий Авит обвиняли Вергилия в многочисленных плагиатах, furta, Геренний, как и вышеназванный Нумиторий, – в погрешностях против чистоты и правильности родного языка 123 . Ситуация полна иронии: тот самый поэт, на текстах которого неисчислимые поколения школьников обучались всяческой правильности и прежде всего правильности латинской грамматики и стилистики, первоначально подвергся резким нареканиям за свои ошибки по части языка и стиля. «Anne Latinum», «разве это по-латыни?» – вопрошал Нумиторий. Калигула, по слухам, намеревался изъять из всех библиотек сочинения и скульптурные портреты Вергилия, которого «всегда бранил за отсутствие таланта и недостаток учености» 124 . Правда, тот же Калигула однажды, желая придать одной церемонии торжественность и значительность, не нашел ничего лучше, как процитировать того же Вергилия 125 . Положим, император был безумцем, но его литературные вкусы, насколько можно судить по его неглупому отзыву о стиле Сенеки 126 , представляются достаточно определенными, и если его ненависть избрала из всех знаменитых поэтов именно Вергилия, это не простое недомыслие. В той же первой половине I в. н. э. Асконий Педиан, известный как комментатор Цицерона, счел нужным написать целый трактат «Против хулителей Вергилия» 127 . Едва ли он ломился в открытые двери и сражался с несуществующим противником. Еще раз: «в хулителях у Вергилия не было недостатка». Обилие нападок тем более примечательно, что для него не было простых, лежащих на поверхности причин. Понятно, почему Аристофан атакует Еврипида – за этим стоит насыщенная скандалами атмосфера софистической интеллектуальной революции. Рационалистическое резонерство Еврипида содержит в себе вызов, и вполне естественно, что вызов был принят. Количество подобных историко-литературных примеров может быть увеличено до бесконечности. |
| Впрочем, и у Семидесяти, и у всех переводчиков, да и в самом еврейском стоит или λαλα, или λγος, т. е. речь и слово. Наконец, по-еврейски говорится – mala. В сто тридцать девятом: ужы препяша в сеть ( Пс. 129, 5 ). Вы говорите, что в греческом нашли вместо этого: ужы препоша сеть ногама моима. Но здесь это лишнее. В том же псалме вместо: вселятся правии с лицем твоим (ст. 14), в греческом, вы говорите, нашли: и вселятся; но союз и здесь лишний. В сто сороковом: расточишася кости наши при аде ( Пс. 140, 7 ). Вы говорите, что читали вместо этого по-гречески – кости их, но это неверно. В сто сорок шестом: ниже в лыстех мужеских благоволит Он – ( Пс. 146, 10 ). Вы говорите, что читали вместо Он – Господь; но это неверно. А чтобы исполнить просьбу, которую изложили вы в конце вашего письма, и которую не раз настойчиво повторял и святой сын мой Авит, я замечу коротко, каким образом следовало бы переводить греческие слова 153 . Неомения значит начало месяца, – время, которое мы, сообразно с свойством латинского языка, можем назвать календами. Но так как у евреев месяц исчисляется сообразно с лунным течением, а луна у греков называется μνη: то начало месяца и называется – неомения, как бы новая луна. Слово же ρημος значит пустыня, или уединенное место. Θρνος – седалище, или престол. Νοκτικραξ, как мы сказали, – сова. Κοινμυα должно писать не чрез греческую букву υ, чтобы выходило, как переводили латиняне – песия муха; но, сообразно с еврейским смыслом, следует писать чрез δφθογγον (двоегласную) οι, чтобы читалось κοινμυα, т. е. всякий род мух. Аквила перевел πμμικτον, т. е. всякого рода муха. Слово же λαξευτριον, которое латинский переводчик перевел топор, мы переводим именем железного орудия, служащего к обтесыванию камней. Переводя с еврейского, мы так выразились: и ныне изваяния его бердышом и киркою истребили (сечивом и оскордом разрушиша и) ( Пс. 73, 6 ). Итак, λαξευτριον может быть переведено словом кирка. 1 По контексту видно, что здесь идет речь о Риме, которому усвояется аллегорически имя Вавилона. |
| Алцим Экдиций Авит одним из своих стихотворений засвидетельствовал свою бесспорную способность к поэтическому творчеству. Стихотворение Блоссия Эмилия Драконтия De Deo также свидетельствует о значительном даровании автора, сумевшего своими картинами оживить для читателей сухой иногда, вследствие своей сжатости, библейский рассказ, а привнесением в изложение субъективно-лирического элемента – действовать на сердце читателя 207 . Некоторые авторы сумели придать своим стихотворениям особый интерес тем, что, при обработке избранных тем, затрагивали и материал, соприкосновенный с их главным предметом, и затем излагая общехристианские мысли в соответствующей конкретному положению индивидуальной окраске. Многие пишут с таким увлечением, что внимание читателя ни на минуту не ослабевает. Такой увлекательностью обладают, например, некоторые отделы в Евангельской истории, изложенной въ Paschale carmen Седулия. Сделанный Ювенком первый по времени опыт изложения Евангельского рассказа в изящной поэтической форме, с целью придать ему больше привлекательности в глазах людей образованных, наглядно показал значительность его таланта, совершенно бесспорную, хотя на первых порах может быть несколько преувеличенную 208 . Аратор обладал также признанным дарованием: он обнаружил в стихотворении не только силу мысли, но и богатство образов. Пруденций, которому усвояется название «христианского Горация», свою большую даровитость доказал, хотя бы в мученических гимнах, разнообразием концепции при одинаковости некоторых общих приемов изложения, значительным драматизмом в диалогах, большой творческой деятельностью фантазии, которая создает у него иногда превосходные образы. И не даром считается Пруденций основателем той формы литературного творчества, из которой впоследствии развилась баллада. Даже в Apotheosis, стихотворение, написанное на тему, мало пригодную для раскрытия ее в поэтической форме, автор сумел внести элемент чистой поэзии в виде замечаний чисто лирического свойства и в виде картинных, дышащих чувством, описаний событий и явлений, подтверждающих его основные мысли. |
| Есть мнение, что был епископом и другой Павлин, автор стихотворной биографии Мартина Турского 84 . Алцим Экдиций Авит, сын епископа г. Вьенны и сам впоследствии занимал кафедру в этом городе. В свое время он представлял одну из опор кафолической церкви на западе в борьбе с арианством. Седулий и Ювенк были пресвитерами. Аратор, после оставления им должности при готском дворе и по принятии священного сана, был субдиаконом в Риме. Венанций Фортунат был пресвитером, впоследствии же возвысился до епископства. Удостоен был епископства и Сидоний Аполлинарис. О значении Амвросия Медиоланского и Дамаса достаточно говорят одни их имена. III глава Имея для своего и ближайшего времени значение живого выражения библейских и христианских взглядов на важнейшие вопросы веры и мысли, памятники латинской христианской поэзии имеют не меньшую важность и для позднейшего времени, и прежде всего для лучшего понимания языческого прошлого древнего Рима, для выяснения суждений древних христиан об этом прошлом и их отношения к нему. Во взглядах латинских христианских поэтов на язычество и в полемике их против него нет чего-либо существенно отличного от взглядов и полемики писателей прозаических. Боги языческие признаются или демонами, как например у Коммодиана 85 , или, согласно с Евгемеровым представлением, умершими людьми, как например у Павлина Ноланского 86 и Пруденция 87 , а само язычество – делом дьявола; народные антропоморфические представления комбинируются иногда с натуралистическими представлениями философов, как у Коммодиана 88 . Это сходство не лишает однако рассматриваемых памятников их ценности в качестве свидетельств о язычестве их времени и, затем, в качестве памятников, характеризующих собственное отношение авторов к язычеству. С этой стороны особенно бросается в глаза стремление христианских писателей как можно выпуклее представить ложь язычества. Мысль о раскрытии ложности язычества была в такой сильной степени присуща сознанию некоторых христианских поэтов, что обнаруживалась даже в стихотворениях, написанных совсем не с полемической целью. |
| В памятниках христианской поэзии даны многочисленные картины тогдашней местной религиозной, как и бытовой жизни. Замечательно богаты такими картинами стихотворения, посвященные Павлином Ноланским Феликсу Ноланскому, ко дню памяти Феликса 14 января, бывшему днем его смерти по телу и вместе днем рождения для вечной жизни (откуда и название стихотворений – carmina natalicia). Автор, прославляя святого, вносит в свое изложение многочисленнейшие, прямо из живой действительности выхваченные подробности празднеств в честь святого в Ноле, со всей их обстановкой; с указаниями на собрание поклонников, прибывших из всех частей Италии, освещение и украшение церкви, радостное настроение народа. Чрезвычайно живы и картины, и Павлиновы описания чудесных действий Феликса; при чтении их мы как бы непосредственно соприкасаемся с тогдашними людьми, воочию видим удивительно крепкую веру этих людей во всемогущество Божие и во вседейственность молитв святых, наглядно знакомимся с тогдашней жизнью во всей ее непосредственности. Весьма любопытны и чисто бытовые, встречающиеся здесь указания, а также и автобиографические данные автора. В тех же памятниках много есть любопытного для выяснения тогдашних государственных и племенных отношений и социальной жизни. Пруденций в Contra Symmachum libri говорит о движении Алариха с вестготами, его угрозах Риму, о победе римлян 176 . Алцим Экдиций Авит в стихотворении De spirit. hist. gestis, останавливаясь на несчастьях, которые пришлось перенести потомкам согрешивших прародителей, именно – потоках крови, опустошении знаменитейших городов, превращении господ в рабов и т. д., описывает, как можно думать, явления, современные автору 177 . Автор стихотворения De providentia Dei, относимого к 415 или 416 г., сообщает данные об опустошениях, причиненных вандалами и готами в южной Галлии, от которых страдал и народ, и духовенство, в том числе – о сожжении храмов 178 , об осквернении богослужебных сосудов, об обидах, причиненных девственницам и вдовам благочестивым, и об убиении даже тех, которые привыкли проводить жизнь в уединенных пещерах, прославляя Бога день и ночь. Один и тот же вихрь унес и добрых, и худых. Священники (sacerdotes) мучимы были так же, как и народ: их бичевали, жгли на огне, заключали в оковы 179 . О тех же опустошениях, в которых гибли целые семьи и при которых вновь восстанавливалось рабство, об этом тяжелом времени, когда «вся Галлия дымилась как один костер» 180 , говорит и Ориенций в Commonitorium. |
| При Меровингах епископ Арверна приобрел политическое влияние и нередко выступал как защитник населения перед франк. властями. Регулярно получая имущественные дарения и пользуясь налоговыми льготами, Арвернская кафедра стала крупным земельным собственником. Избрание епископа нередко сопровождалось конфликтами, вызванными как стремлением аристократических кланов установить контроль над кафедрой, так и противоречиями знати, духовенства и представителей франк. короля. Григорий Турский писал об интригах, подкупе избирателей и попытках насильственного захвата кафедры ( Greg. Turon. Hist. Franc. II 13, 23; III 2; IV 5-7, 35). В качестве компромисса на кафедру возводили епископов др. городов, живших в Арверне, напр. св. Апрункула и св. Квинциана . Члены знатного рода Аполлинариев убедили еп. Квинциана отказаться от кафедры, но позднее его вновь возвел на кафедру кор. Теодорих I. Со временем франк. короли все чаще вмешивались в избрание епископов. Так, по указанию короля кафедру Арверна занял диак. Галл, позднее - архидиак. Каутин (551-571) (назначение Каутина привело к конфликту: часть духовенства поддерживала кандидатуру пресв. Катона). Сложился обычай, по которому король утверждал результаты выборов епископа и организовывал рукоположение (т. о. был возведен на кафедру еп. Авит; см.: Ibid. IV 35). В VII в., когда власть короля ослабла, при избрании епископа также возникали конфликты. После смерти еп. Феликса (ок. 665) произошло столкновение между духовенством, поддержавшим архидиак. Гаривальда, и горожанами, выступившими на стороне св. Прейекта († 676). Чтобы предотвратить разногласия, епископ нередко заранее договаривался с королем о преемнике; так поступил еп. Авит II († 690), назначив преемником своего брата св. Бонита († ок. 710), префекта Массилии (ныне Марсель). Среди духовенства шла борьба за контроль над имуществом и доходами кафедры, прежде всего над земельными владениями (согласно Григорию Турскому, еп. Евфрасий (ок. 490-515) наделил укрывшегося в Арверне еп. Квинциана домами, полями и виноградниками). Такие конфликты случались при еп. Сидонии Аполлинарии и еп. Квинциане. По свидетельству Григория Турского, серьезный ущерб авторитету кафедры нанесли столкновения между еп. Каутином и сторонниками пресв. Катона, который пользовался поддержкой Храмна, мятежного сына кор. Хлотаря I (Ibid. IV 7, 10-12). |
| Несмотря на нежный 14-летний возраст, сын Соэмии и Вария Марцелла Варий Авит Бассиан был, по праву наследства, поставлен в Эмесе жрецом бога Элагабала. Его почитание было заимствовано сирийцами у арабов, поарабски его называли (ила ха габаль), что значило «бог горы», но в Эмесе он, по крайней мере, в восприятии тамошних греков, стал богом солнца; возможно, такой трансформации способствовало эллинизированное произношение его имени как Гелиогобал, первая часть слова получалась тождественной Гелиосу – солнцу. У арабского по происхождению культа Элагабала был свой фетиш – черный метеорит конической формы, которая хорошо известна по его изображениям на римских монетах. Адепты этого культа, не отождествляя метеорит с богом, почитали фетиш как место присутствия божества. Клевреты Юлии Месы распространяли среди солдат 3-го галльского легиона, стоявшего близ Эмесы, слух, что двоюродный племянник Каракаллы Бассиан в действительности его сын, а многие из легионеров видели этого мальчика в жреческом одеянии в храме Элагабала, и он им понравился своей красотой и стройностью. Агитацию в его пользу поддерживали раздачей денег – династия жрецов Элагабала обладала колоссальными богатствами; возможно, Месе достались и какие-то средства из res privatae, которыми распоряжалась ее сестра в бытность супругой и матерью принцепсов. Когда плоды агитации созрели, Бассиана доставили в военный лагерь, и 16 мая 218 г. он был провозглашен императором с именем своего мнимого отца Каракаллы Марк Аврелий Антонин, к которому сам он добавил имя бога, которому служил, – Элагабал. С этим именем он и вошел в историю. Макрин, резиденция которого тогда находилась в Антиохии, направил на подавление мятежа отряд во главе с новым префектом претория Ульпием Юлианом, но он потерпел поражение, и хуже того, центурионы и солдаты из этого отряда перешли на сторону Элагабала, а сам Ульпий был ими убит. Мятежники двинулись затем на Антиохию. Им навстречу направлены были оставшиеся верными Макрину преторианцы. |
|
|
