| Материалы широко известной книги Мануэля Саркисянца " Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской " расе господ " [Саркисянц 2003] позволяют говорить о расизме как о явлении, имеющем британские корни, но ставшем синтетическим явлением западной культуры вообще. Уже в кайзеровской Германии подражание британским стратегиям было положено в основу собственной политики. И это касалось не только административно-военных мер в колониях – влияние было значительно более глубоким, речь шла о многоаспектном расистском мышлении как таковом. Карл Петерс, один из первых немецких государственных деятелей, отвечавших за колониальный курс в Африке, заявлял: " Я всегда ссылался на британскую колониальную политику как на важнейший фактор " [Саркисянц 2003, 30]. Он восхищался тем, что " многие сотни тысяч людей в Англии могут наслаждаться досугом, потому что на них работают многие миллионы представителей чужих рас " (...) " происходящее в Британской империи всегда интересует нас в первую очередь: ведь там... наши наставники... " – резюмирует Карл Петерс. Само его мировоззрение, по его словам, сформировалось за время его пребывания в Англии и помогло стать крупным политиком: " Каждый день пребывания " в лондонском Сити... давал мне новый конкретный урок колониальной политики " . [Саркисянц 2003, 30]. По свидетельству М. Саркисянца, Адольф Гитлер охотно признавал, что его политика построена по английским образцам. В 1935 г. он заявил: " Только у меня, подобно англичанам, хватит жестокости, чтобы добиться цели " ... " Наша цель – не Данциг, – заявляет он 23 мая 1939 года. – Наша цель – расширение жизненного пространства на Востоке " , и это пространство на Востоке Гитлер называет " германской Индией " , добавляя при этом: " Я восхищаюсь английским народом. В деле колонизации он совершил неслыханное " .[Саркисянц 2003, 32]. Заметим, что в гитлеровскую военно-политическую коалицию входило более 20 государств – в основном, европейских. Что касается противостояния во Второй мировой войне Англии и США с одной стороны и Германии с другой, то вполне очевидно, что оно было ситуативным, а не идейным, и лишь после краха рейха в 1945 году было задним числом оформлено как якобы идеологическая – с пропагандистскими целями, в интересах новой информационной войны и противодействия советскому влиянию. |
| Решение Международного трибунала по военным преступлениям в бывшей Югославии (МТБЮ) о снятии с Рамуша Харадиная всех предъявленных ему обвинений в военных преступлениях и преступлениях против человечества, совершенных им в Косове с марта по сентябрь 1998 г., вызвало шок. Да и в косовском псевдогосударстве не заметно восторгов по поводу освобождения и возвращения бывшего вождя ОАК Харадиная, являющегося давним врагом нынешнего «премьер-министра» Косова Хашима Тачи. Среди защитников Харадиная, которым тот обязан своим освобождением, выделяется спецпредставитель Генерального секретаря ООН Серен Иенсен Петерсен, считающий Рамуша «ближайшим сотрудником и другом», который «многим жертвовал для светлой будущности Косова». И так думает не один Петерсен. В Европе Харадинай на протяжении ряда лет имел сторонников в деле отделения Космета от Сербии и считался самым надежным союзником Запада как «комендант зоны Джукадин» (Метохии). Именно боевики Харадиная помогали авиации НАТО обнаруживать позиции воинских частей армии Югославии. После войны, во время так называемой «демилитаризации» ОАК, подразделения Харадиная трансформировались в Косовский защитный корпус. В столкновениях этого корпуса с соперничающими группировками были убиты несколько потенциальных свидетелей преступлений Харадиная, которых Карла дель Понте должна была бы вызвать для дачи показаний против обвиняемого. Неуязвимость Харадиная была обеспечена поддержкой администрации США. Прочность его позициям придавал и союз с Ибрагимом Руговой, видевшим в Харадинае орудие борьбы с Хашимом Тачи, своим главным соперником в схватке за власть. Тачи и Харадинай не переносили друг друга, и по этой причине Харадинай, снискав благосклонность Руговы, дослужился до премьер-министра. В Гааге Харадинай был обвинен в том, что «в течение рассматриваемого периода ОАК в целях обеспечения полного контроля территории Метохии преследовала и убивала на Косово гражданских лиц из сербов и цыган, равно как и косовских албанцев, заподозренных в сотрудничестве с сербскими силами». Обвинитель утверждал, что Рамуш Харадинай с 1 марта 1998 г. и до середины 1998 г. был командующим ОАК на территории Метохии de facto , а с середины июня – командующим de jure. Возникает вопрос: почему трибунал не использовал личное свидетельство Харадиная о его террористических злодеяниях в войне против Сербии, каким является его книга «Исповедь о войне и свободе», изданная в 1999 г. в Приштине!? |
| . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9 XVI † Достоуважаемая Екатерина Михайловна! Благодарю за Ваши строчки. А за стихи 10 – восторг блаженного Иеронима , получившего в поэтической форме привет, выраженный Паулиной ему в поэтическом дифирамбе. _____________ О деле нужно переговорить лицом к лицу. Вам необходимо увидеть Ринка или князя А. И. Урусова. Адресов их не знаю, но они – сила; узнайте о них и про них: тогда переговорим, а раньше этих переговоров не уезжайте! Христос с Вами! Протоиерей В. Амфитеатров . 1895. 19 Апреля. Москва. XVII † Достоуважаемая Екатерина Михайловна! Посылаю Вам карточку рекомендованного мне и мной рекомендуемого Вам лица. Как видите из прилагаемого письма, он мне лично совершенно безвестен, но рекомендуют его люди, достойные моего уважения и мной уважаемые. Скажите посланной, когда Арнольду Петерсен к Вам явиться? Благодарю Вас за радушный прием. Христос с Вами! Протоиерей Валентин Амфитеатров . 1895 – 26 Апр. С Арнольдом Петерсен говорите по душе, с достоинством. Денег ему ни одной копейки до окончания с успехом дела: так скажете. Словом, Господа ради, будьте деловой и ни в одной ноте голоса не показывайте нужды… XVIII † Достоуважаемая Екатерина Михайловна! Для Вас я всегда желал и желаю чем-либо послужить. Вы меня восхваляете не по заслугам, а я скажу по совести моей, что такой доброй души, какую Вы проявляли как мать, я, по истине, еще не встречал. Посылаю Вам адрес Бруна. Именно его надо позондировать. Советую Вам сделать ему визит. Если не найдете его дома, спросите его супругу, Елизавету Николаевну. Им прямо скажите, что Вы – от меня. Дайте карточку мою: можете смело передать все дело свое Елизавете Николаевне. Она в высшей степени образованная барыня; участница во всех его делах; она – высокого происхождения (рода Полторацких). Христос с Вами! Протоиерей Валентин Амфитеатров . 1895. Апр. 29. Москва. XIX Телеграмма, из Москвы 20 Июня, 1895 г. Екатерине Михайловне Машкиной. Благословение Господне смиренной путешественнице [.] Христос с Вами [.] |
| Вечер был; сверкали звёзды; На дворе мороз трещал; Шёл по улице малютка, Посинел и весь дрожал. “Боже! – говорил малютка, – Я прозяб, и есть хочу; Кто ж согреет и накормит, Боже добрый, сироту?” Шла дорогой той старушка – Услыхала сироту; Приютила и согрела И поесть дала ему; Положила спать в постельку – «Как тепло!» – промолвил он. Запер глазки… улыбнулся… И заснул… спокойный сон! Бог и птичку в поле кормит, И кропит росой цветок, Бесприютного сиротку Также не оставит Бог! Автор – поэт, переводчик, прозаик К. А. Петерсон, литературная деятельность которого была разнообразна. Карл Александрович Петерсон (1811–1890 гг.) был постоянным автором журнала «Звездочка», издаваемого А.О. Ишимовой (в 1936 году послала Пушкину свою первую книгу; та самая Ишимова – последняя корреспондентка Пушкина, которой поэт написал в ночь дуэли; она же позже издавала популярный журнал «Русская история в рассказах для детей»). История литературы для детей уходит в глубину веков. Первое московское пособие для обучения грамоте – Азбука (букварь, 1664) Василия Бурцова. (Бурцов-Протопопов Василий Федорович (год рождения неизвестен – умер после 1648 г.). В 1692 году Карион Истомин издал первый в России иллюстрированный «Лицевой букварь» (с наглядным обучением). К слову, в 1692 и 1693 гг. Истомин издал всего два рукописных «Лицевых букваря», один из которых был поднесен царице Наталье для обучения грамоте сына Nempa I. Далее необходимо отметить «виршевой» (поэтический) Домострой – гибкий и яркий язык которого предполагал многоцветие образов. И только литература XVIII века «открыла» самого ребенка, а чуть позже, в XIX веке появились знаменитые стихи: «Раз, два, три, четыре, пять Вышел зайчик погулять Вдруг… охотник выбегает – прямо в зайчика стреляет. Пиф, паф. Ой, ой, ой… Умирает зайчик мой». Мало кто знает, что эти стихи в 1851 году опубликовал Федор Богданович Миллер. Уже в наше время дети и взрослые придумывали различные варианты продолжений, которые сегодня можно услышать почти в каждом детском саду, к примеру: |
| Таковы и вы, г-н Петерсон. Мы в нашей статье посягнули на то, на что бы вы и во сне не решились, на то, что серьезно и искренно уважал даже император Александр I, который именно во имя уважения к польской цивилизации дал полякам высшее устройство , чем русским, считая русских гораздо ниже образованными поляков. Ну так вот мы даже на это посягнули, на самую их европейскую цивилизацию, на самую их образованность, на самую их гордость и славу. Если для поляков и для вас, г-н Петерсон, она всё еще гордость и слава, то мы-то ее, эту польскую цивилизацию, в грош не ставим. Для того-то и вся статья наша написана. А вы и не догадались? Мы вам скажем, почему вы не догадались: потому именно, что вы сами благоговеете перед польской цивилизацией, потому что вы ревнуете к ней, завидуете ей. Вы обиделись. «И мы, дескать, тоже образованные»… А почему вы обиделись? Да именно потому, что у вас и в воображении никогда не было другой мерки достоинства и развития русского, кроме европейской цивилизации quand même. Вы ее только одну и признаете. Вы не признаете национального развития, вы не признаете самостоятельности народных начал в русском племени и, во имя вашего англизированного патриотизма, обижаетесь, что поляки нас образованнее, в европейском смысле, другими словами, что русские упорно хотят остаться русскими и не обратились по приказу в немцев или французов. Да ведь это-то и хорошо; но ведь поляков-то и сгубила их цивилизация. Несмотря на всю их гордость этой цивилизацией, до того сгубила, что им теперь уже нет воскресения, хотя бы они и сделались политически независимыми. Европейская цивилизация, которая есть плод Европы и, в сущности, на своем месте в Европе, — в Польше (может быть, именно потому, что поляки славяне) развила антинародный, антигражданственный, антихристианский дух. Она развила у них преимущественно католицизм, иезуитизм и аристократизм, да тем и порешила. Мало того: нигде, может быть, католицизм не получал такой степени прозелитизма, как в Польше. Что же вы пишете: «Разве не ложь говорить, что поляки, с целью распространить цивилизацию, завладели Украиной и Москвой»? А то как же? Неужели вы этого не понимали до сих пор? У них вся цивилизация обратилась в католицизм, а мало ли они жгли да кожи сдирали с русских за католицизм? Мало ли они донимали нас, плевали на нас как на хлопов и за людей нас не считали? Из-за чего это было, как вы думаете? Именно из католической пропаганды, из ярости уловлять прозелитов, из ярости ополячить и окатоличить. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Весь зал суда хохотал, когда святитель Лука остроумно ответил чекисту 1 мин., 07.09.2021 Летом 1921 года в Ташкенте проходил судебный процесс над группой медиков. Предъявленное им обвинение во вредительстве было полностью сфабрикованным, но процесс был задуман как показательная расправа, поэтому исход судебного разбирательства был предрешен заранее. Общественным обвинителем на суде выступал сам начальник Ташкентской ЧК Якоб Петерс. У оболганных жертв не было никаких шансов на спасение. Но в защиту их неожиданно выступил главный врач ташкентской больницы Валентин Войно-Ясенецкий, незадолго до этого принявший священный сан. Всего несколькими фразами он неоспоримо опроверг все безграмотные обвинения в адрес своих коллег. Возмущенный Петерс попытался взять реванш: — Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это Вы ночью молитесь, а днем людей режете? — Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей Вы, гражданин общественный обвинитель? Зал встретил удачный ответ хохотом и аплодисментами. Все симпатии были теперь на стороне священника-хирурга. Ему аплодировали и рабочие, и врачи. Следующий вопрос, по расчетам Петерса, должен был изменить настроение рабочей аудитории: — Как это Вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве Вы его видели, своего Бога? — Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести тоже не находил. Колокольчик председателя потонул в долго не смолкавшем хохоте всего зала. «Дело врачей» с треском провалилось. Сегодня мы все знаем героя этой истории как святителя Луку (Войно-Ясенецкого). Его биография потрясает своим драматизмом. Политзаключенный, прошедший ссылки, тюрьмы и пытки и… ставший лауреатом Сталинской премии. Хирург, спасший от слепоты сотни людей и сам потерявший зрение в конце жизни. Гениальный врач и талантливый проповедник, порой метавшийся между этими двумя призваниями. Христианин огромной силы воли, честности и безбоязненной веры, но не избежавший серьезных ошибок на своем пути. Рекомендуем всем почитать нашу статью о святителе Луке. Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь Читайте также Загрузить больше комментариев © Журнал Фома. Все права защищены, 2000—2024 Наверх |
| Не знаю, как назвать это отклонение… Рабство сознания… Кстати, для того чтобы быть рабом революции, отнюдь не непременно надо быть ее сторонником… Я наблюдал один случай – некий почитающий себя нормальным господин, ярый антисемит, не мог пробеседовать и получаса, чтобы не свернуть разговора на евреев… Можно зависеть от советской власти и ненавидя ее. С вами этого, к счастью, не произошло… Думаю, что большинство из вас при необходимости отдаст жизнь за победу контрреволюции, но свою индивидуальность вы оставляете себе. Вы психически здоровы, мои милые! Так отвечайте, Андрей, Борис, Дмитрий… не нелепа ли ваша ненависть к людям, которых и без того искалечили и, искалеченных, используют в грязном деле?! Меньше ненависти, мальчики. – Даль мягко улыбнулся, сбрасывая напускной гнев. По лицам молодых людей Даль понял, что этот бой, в действительности не менее важный, чем первый, тоже выигран. – Вы, вероятно, самый необыкновенный врач в России, Николай Владимирович! – с восхищением глядя на Даля, произнес после некоторой паузы Борис. – Если хотите знать правду, – ответил смеясь Даль, – в России есть сейчас врач, мне посчастливилось быть с ним знакомым по сотрудничеству в «Медицинском вестнике», в сравнении с которым ваш покорный слуга покажется в лучшем случае неумелым мальчиком-студентом первого курса медицинского факультета. Отечественная медицина грядущих веков едва ли увидит равного ему врача – такие, как он, являются раз в несколько столетий… И, дорогие, милые мои дети, этот человек находится сейчас в очень большой опасности. 8 «Яков Христофорович! Срочно зайдите к тов. Дзержинскому». Петерс в сердцах смял записку. Разумеется! Дня не прошло по приезде в Москву, а сукину шляхтичу история известна уже во всех подробностях… История – скверней некуда. Если бы порученное дело провалил таким позорным образом начинающий чекист – десять против одного, что кончилось бы трибуналом… А тут, на потеху честному народу, оскандалился зампред ВЧК, и еще как оскандалился… И уж во всяком случае, Петерсу не хотелось говорить об этом провале с предом… Как и многие другие, Петерс старался по возможности избегать личных контактов с Дзержинским, подсознательно отвращаясь от того отсутствия живого эмоционального взаимодействия в общении, которое всегда угнетало собеседников преда. Попытки войти в это естественное взаимодействие всегда отскакивали от какой-то невидимой стены, окружавшей Дзержинского. Подтянутый, всегда бесстрастно ровный в общении, он, казалось, не страдал от отсутствия дружеской близости с товарищами по работе. Большевики, знавшие преда еще по подполью, и только-только проклюнувшиеся из совпартшкол «молодые кадры» ощущали эту невидимую «стену» в общении с Дзержинским одинаково – разницы не было никакой. Общение с Дзержинским было втайне тревожаще-неприятно даже давно знавшим его людям, тем более – разъяснения по поводу допущенных ошибок… Но другого выхода не оставалось. |
| Олька резко остановился. «Нет! Не может быть!» – Твою мать!! «Говорили о каком-то офицерике из штаба Юденича, который как-то очень лихо сбежал из Чека. Но полез бы он тогда ко мне? А разве такое не в его духе? „К Петерсу“. Перчаточки. А тот жест, когда явно хотел закурить, полез в карман, как только за куревом лезут… И почему-то передумал. Адрес! Что же он мог там написать?» Олька знал уже, впрочем, примерное содержание записки. 34 Ночные коридоры Чрезвычайки были пусты… Петерс медленно шел из опустевшего зала в свой кабинет. Возвращаться домой уже не имело смысла: час-другой вздремнуть на кожаном диване в углу – и браться за дела… Спросить у дежурного кипяточку? Да нет, черт с ним. Спать. Обе операции, во всяком случае, проведут оперативно… И хорошая мысль – дать в помощь Блюмкину Абардышева. Без большого простора для инициативы такой начнет взбрыкивать, а так он надежен, очень надежен… С утра – созвониться с Зиновьевым… Затея с минированием в … душу мать… Какого … минировать город – его просто нельзя сдавать… Нет, Сталин, не Зиновьев, а Сталин гнет верную линию против циковского сепаратизма… Ладно, своих на это не давать… Пусть кем хочет минирует, трепло… Ладно, спать… Спать… Зампред швырнул пиджак на диван. А если еще попробовать соединиться с Красной Горкой? – Алло!! Красную Горку! Шумы в трубке. – Тамошняя телефонная станция не отвечает… Сейчас! Кажется, начали… Совсем вдали: – Красная Горка. – Красногорскую Чека! – Говорите! – Алло? – Артемьева! – Подойти не может – взят под арест! – перекрывая телефонные шумы, бодро отчеканил чей-то энергический голос. – На каком основании?! Кто у аппарата? – А на проводе кто? – Мать твою… Петерс на проводе! Что вы все там… что ли?! Почему была прервана связь? – Связь-то? Да бои на территории шли, вот и нарушилась! – весело и охотно прокричал в трубку собеседник. – Тьфу ты! Порядок навели?! – Еще как навели-то, Яша, спи спокойненько! И как это я тебя, голуба-душа, сразу не признал? Да и ты хорош, мог бы и вспомнить, как ручку жал… |
| Все время службы Н. Федоров жил крайне скудно, поистине аскетически. От своего ничтожного жалования Федоров ухитрялся отдавать часть своих денег служителям в музее и разным «стипендиатам» – нищим, являвшимся к нему в определенные сроки за получением своих «стипендий». Н. Петерсон, без ведома Федорова, написал Ф. М. Достоевскому письмо с изложением взглядов Федорова; это письмо произвело очень большое впечатление на Достоевского, который прочитал письмо В. С. Соловьеву . «Скажу, что в сущности, – пишет Достоевский в письме к лицу, переславшему изложение взглядов Федорова, – я совершенно согласен с этими мыслями». Соловьев сам написал письмо Федорову; вот отрывок из него: «Прочел я вашу рукопись с жадностью и наслаждением духа, посвятил этому чтению всю ночь и часть утра. Проект ваш я принимаю безусловно и без всяких разговоров... Ваш проект есть первое движение вперед человеческого духа по пути Христову. Я, со своей стороны, могу только признать Вас своим учителем и отцом духовным». Фет писал Федорову позже: «Я никогда не забуду слов о Вас Льва Николаевича (Толстого); он говорил: «Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком». Все эти отзывы достаточны сами по себе, чтобы признать построения Федорова выдающимся явлением в истории русских духовных исканий, – и это тем более верно, что и у Достоевского, и особенно у Соловьева, как мы упоминали, можно без затруднения констатировать влияние Федорова. При жизни Федоров не печатал почти ничего, а если печатал, то всегда без подписи, – но писал очень много. Близкие к нему люди В. А. Кожевников и Н. Петерсон издали в двух томах сочинения Федорова, – и в соответствии с духом учения его – эти сочинения не были предназначены для продажи – их можно было получить бесплатно у издателей, которые отказались от всяких своих прав. «В настоящее время, – писал Федоров, – дело заключается в том, чтобы найти, наконец, потерянный смысл жизни, понять цель, для которой существует человек, и устроить жизнь сообразно с ней. И тогда сама собой уничтожится вся путаница, вся бессмыслица современной жизни». В последних словах Федорова довольно ясно выступает оптимистическая уверенность в том, что при надлежащем понимании цели нашей жизни ее современная запутанность исчезнет «сама собой...» |
| В условиях, когда на западе Российской империи происходило польское восстание, обвинение, выдвинутое газетой Каткова, было равносильно политическому доносу. Уловив в нападках Петерсона симптомы надвигающейся бури, угрожающей существованию журнала, Достоевский попытался отвести или смягчить готовящийся удар. Не дожидаясь выхода очередной книжки «Времени», он направляет «Ответ редакции» в газету «С.-Петербургские ведомости», рассчитывая, что там ответ этот напечатают незамедлительно. Однако эта попытка самозащиты не имела успеха. По свидетельству Страхова, статья Достоевского была набрана, но цензор, напуганный слухами о крайне неблагоприятной реакции на «Роковой вопрос» в правительственных сферах, «не решился ее пропустить». 24 мая 1863 г., уже через два дня после появления заметки Петерсона, последовало «высочайшее повеление» о закрытии журнала. Официальное распоряжение на этот счет было опубликовано несколько позже в газете «Северная почта» (1 июня 1863 г.). Подробное освещение всех обстоятельств, связанных с запрещением журнала «Время», дано в воспоминаниях Страхова (С. 247–256). «Если бы „Время“ не было запрещено, — утверждал здесь Страхов, — мы бы подняли горячую полемику с московскими изданиями, стараясь перещеголять их в патриотизме,·споря о том, кто лучше и глубже понимает русские интересы». Достоевский в письме к Тургеневу от 17 июня 1863 г. писал: «…запретили журнал за статью в высшей степени, по-нашему, патриотическую. Правда, что в статье были некоторые неловкости изложения, недомолвки, которые и подали повод ошибочно перетолковать ее Но Мы понадеялись на прежнее и известное в литературе направление нашего журнала, так что думали, что статью поймут и недомолвок не примут в превратном смысле Мысль статьи была такая: что поляки до того презирают нас как варваров, до того горды перед нами своей европейской цивилизацией, что нравственного (то есть прочного) примирения их с нами на долгое время почти не предвидится». Следует особо отметить, что самое название статьи Страхова было полемическим намеком не только на стихи Пушкина, но и на публицистику Каткова. |
|
|
