| Между тем, когда благочинные обращались с подобными просьбами в консисторию, прося ходатайства её в сем случае пред гражданским начальством, они получали отказ от епархиального начальства в просимом, как это было в 1847 с Свенцянским благочинным, просившим консисторию снестись, с кем следует, о том, чтобы все духовные лица, отправляющиеся по казенной надобности, были освобождены от платы за перевоз, и получившим от консистории отказ не только в своем ходатайстве, «якобы за отсутствием на счет сего законоположений», но и даже замечание за самое представление, якобы неуместное, по тому соображению, что «всякое исполнение поручения по службе с самопожертвованием остается во внимании начальства», 94 и при том с предупреждением, «чтобы он впредь был разборчивее в представлениях своему начальству». Точно также отказала консистории в 1850 Скидельскому вице-благочинному в выдаче ему подорожной для разъезда по казенной надобности. Относительно назначения писца в канцелярию просил в 1840 году Бельский благочинный Маркевич, который, ссылаясь на то, что он все поручения и предписания начальства почитает «за святость», предлагал консистории самой обдумать средства для содержания при нем писца из священнических сыновей. Консистории указала Маркевичу, как на кандидата в писцы в его канцелярию, на сына покойного священника Андроновской церкви, Иосифа Тиминского, который не приносил никакой пользы духовному ведомству, так как занимался частным образом письмоводством у станового пристава, и предложила ему самому условиться с ним на счет содержания, указав на то, что в консистории никаких средств на этот предмет не имелось. Маркевич так и поступил. Пружанскому же благочинному Кургановичу, просившему в 1847 году консисторию относительно платы по 15 руб. в год состоявшим при нем рассыльным из сумм или попечительства о бедных духовного звания, или же из сумм, остающихся от не замещения штатных должностей по духовному ведомству Литовской епархии, было отказано в его просьбе. Точно также не нашла возможным консистория утвердить в 1867 представление Яновского благочинного о вычете 3,5% из жалования причтов его благочиния, якобы согласившихся на выделение оного процента на покрытие канцелярских расходов благочинного, в виду того, что он не представил письменного согласия на это со стороны сих причтов. |
| Когда послы потребовали, чтобы слуги митрополита и архимандрита печерского Иннокентия Гизеля приняли присягу в верности московскому правительству вместе с другими жителями, митрополит и архимандрит долго в этом отказывали. «Митрополит боялся, говорит Маркевич, что греческое духовенство, в городах и сёлах Литовских и Польских находящееся, может подвергнуться казням и смерти, буде шляхта его присягнёт царю» 52 . Действительно, митрополит главным образом высказывал эту причину своего отказа, но Московские послы совершенно справедливо считали это пустою отговоркою, которою митрополит пытался прикрыть нерасположенность: «ты, митрополит, говорил думный дьяк, отговариваешься и стоишь за то упорно не делом; больше бы ты отговоров и рассказу никакого не чинил и за то на себя государева гнева не наводил; или бы ты обо всём этом деле повидался с ближним боярином Васильем Васильевичем. Митрополит отвечал: то ведает пан с паном, а я богомолец государев, видеться мне с боярином и говорить не о чём» 53 . Судя по той раздражительности, какая замечается в ответе митрополита, можно заключить, что он, действительно, упирался не делом. Впрочем в конце концов митрополит уступил: «угроза местию гетманскою, говорит Маркевич, подействовала на первосвященника и присяга была довершена» 54 . И ещё боле резкое сопротивление оказал Коссов в марте того же года, когда Московские воеводы в Киеве решили строить крепости на землях, принадлежащих Киевским монастырям: митрополит прямо объявил им, что он этой земли не уступит и города или острога на этом месте ставить не даст, потому что то земля его, митрополичья, Софийского, Архангельского и Никольского монастырей и Десятинной церкви, под его митрополичьею паствою; а если они, бояре, хотят Черкас оберегать, то они бы оберегали от Киева вёрст за двадцать и более, а если начнут ставить город на том месте, которое выбрали, то он станет с ними биться; хотя гетман со всем войском запорожским поддался государю, но он, митрополит, со всем собором о том бить челом государю не посылывал, и живёт он с духовными людьми сам по себе ни под чьею властию; и начал митрополит боярам грозить: «не ждите начала, а ждите конца; увидите сами, что над вами скоро конец будет», и в городовом деле отказал 55 . |
| 26 апреля 1936 г. вместе с архиепископом Владимирским Сергием (Гришиным А.И.) были арестованы 18 человек, в т.ч. протоиерей Николо-Галейской церкви Левицкий И.П. Как утверждало следствие, «приехавшими из Украины в г. Владимир митрополитом Машковским, архиепископом Гришиным, архимандритом Оболенским, протоиереем Брайловским, отбывающим ссылку в г. Владимире архиепископом Гумилевским и нелегалом епископом Афанасием Сахаровым в г. Владимире был создан контрреволюционный центр по руководству нелегальной антисоветской деятельностью церковников Ивановской, Московской областей, Украины. Кроме того, к деятельности центра были привлечены: протоиерей Левицкий, протодиакон Маркевич, Сабуров Б., Сабуров В., Пазухин, Соллертовская, Фомина, Смирнов, Розанов, Потапов». «В основу нелегальной деятельности центра была положена антисоветская платформа церковников-нелегалов под названием «платформа ссыльного епископата», два экземпляра которой изъяты у обвиняемых: Розанова Н.М. и Гришина. Часть руководства состава центра в прошлом имели тесную связь по антисоветской деятельности на Украине с белоэмигрантским митрополитом Антонием Храповицким». «Центр организации в г. Владимире развернул активную деятельность по насаждению нелегальных групп «Истинно-православной церкви», вокруг которых объединялись реакционные церковники и проводилась антисоветская агитация». «В целях создания антисоветских кадров Машковский, Гришин, Оболенский и другие обвиняемые в г. Владимира организовали нелегальную, т.н. духовную академию, с регулярными занятиями, ее посещали Гришин, Оболенский, Брайловский, Маркевич, Ильин и ряд других лиц. В лекциях значительное место отводилось католицизму, условиям жизни духовенства за границей и церковно-богословским вопросам. При этом последние разбирались подчеркнуто с мистической точки зрения. На указанных занятиях велась антисоветская агитация и распространялись различные провокационные слухи. В интересах контрреволюционной пропаганды на занятиях зачитывались письма, получаемые Гришиным, Оболенским и Брайловским, в которых сообщались клеветнические сведения о имевшихся якобы гонениях на духовенство и верующих, о закрытии церквей против желания общин и т.д.» Протоиерей Левицкий И.П. приговорен к 3 годам лишения свободы. |
| И мало ли в чем и как еще могли бы люди и в наше время осуществить в жизни свою потребность охранения, если бы желали этого!.. Есть же умственные приобретения человечества, которых отчасти формы, отчасти основные элементы дожили до нас в течение тысячелетий, дожили не в искусстве или книгах, а в действительности... Например, религия индусов, государственные понятия Китая, начала римского права, иные библейские идеи, молитвы и уставы. Если нужно было изменить многое, – то отчего же не сберегать и то, что еще осталось от старого? Это необходимо для равновесия жизни. Так может думать г. Маркевич и всякий другой «консерватор»... А раз он так думает, – его конечно раздражают те люди, которые уж очень помешаны на движении для движения и, не довольствуясь вырыванием плевел, спешат вырвать и пшеницу... И уничтожая, они не показывают нам впереди ничего лучшего... Если, например, царство тех серых кулаков, которым стращает нас Тургенев в «Нови» неотвратимо, то и тогда человек имеет право способствовать, по мере сил своих, к удалению минуты подобного исхода, способствовать, как может или умеет, на всех поприщах, в литературе и науке, в земстве и суде, на службе и в семействе. Г. Маркевич мог даже прежде быть, как мы предположили, и сам либералом... и потом измениться, когда сама жизнь переустроилась и когда то, что казалось спасительным лечением при застое, стало убийственным ядом при лихорадочном раздражении... Такая перемена очень умна и добросовестна во всяком человеке, а тем более в художнике... Честность художника – вовсе не честность купца или чиновника. Честность художника состоит в искренности и смелости мысли. Надо ценить прекрасное везде, где мы его думаем видеть, и надо изображать его таким, каким оно нам представляется. Никакой художник не может сказать, не впадая в ложь, что Мирабо не был могуч и обворожителен, что С.-Жюст не был интересен, что экспедиция Гарибальди в Сицилию не была исполнена лиризма и поэзии. Это должен сказать и папист, и всякий реакционер, если он желает быть честным в искусстве. |
| Все газеты вмешались в эту распрю. Г. Катков вступился за своего сотрудника; он прекрасно различил в своей апологии политический вопрос от личного и доказал, что Тургенев, нападая на Маркевича известным образом, поступил весьма неблаговидно. Г. Маркевич, кроме того, напечатал старое и дружеское письмо Тургенева (60-х годов), в котором этот последний благодарит г. Маркевича горячо за помощь и поддержку, оказанную ему, «когда черепица упала ему, Тургеневу, на голову...» т.е. когда его обвинили в сочувствиях Герцену. В этом письме г. Тургенев между прочим называет себя «монархистом» и т.д. Большая часть наших газет на стороне Тургенева; в одной зовут Каткова «вечным доносчиком»; в другой говорят, что в «седины г. Тургенева» бросают грязью... Находят поведение г. Маркевича «бесчестным»... Новая петербургская газета «Страна» (издаваемая г. Леонидом Полонским) первая взяла на себя ответственность «сорвать маску» псевдонима с Иногороднего Обывателя «Московских ведомостей» и назвала автора по имени, курсивом: Болеслав Маркевич... Даже провинциальная газета, тифлисский «Обзор», и та защищает Тургенева, и та называет г. Каткова всё тем же доносчиком... Хотим и мы сказать несколько слов об этом деле... Желательно бы прежде всего понять, как это можно называть доносом открытое, печатное обвинение человека в чем-нибудь таком, что нам кажется вредным для общества? Под словом «донос» мы в разговорном языке привыкли подразумевать поступок несколько тайный и низкий, и даже с оттенком более или менее личного расчета... Что же тут общего с теми открытыми и смелыми печатными обвинениями в «неблагонадежности» того или другого лица, в гражданской недопустимости того или другого действия? Со стороны сотрудника, присылающего в газету этот «донос», расчет может быть один – построчная плата... Почему же не взять деньги за письма или статьи? Газет либеральных, не «доносящих», так сказать, у нас гораздо ведь больше, чем тех, которые стоят за «порядок» и строгости! Со стороны редактора у нас теперь расчета тоже большого быть не может в избрании крайней правой стороны. |
| Большую часть своей археологической коллекции Б. в 1878 г. подарил Череповецкой городской думе для создания в городе историко-археологического музея. В 1879 г. Б. подготовил «Проект устава музея в г. Череповце», к-рый был рассмотрен Московским археологическим об-вом. Поскольку у создаваемого музея не было своего помещения, в течение 5 лет коллекция хранилась то в городской думе, то в учительской семинарии Череповца и мн. вещи были утрачены. Новые потери коллекция Б. понесла при размещении ее в здании музея, затем сильный ущерб собранию причинил пожар, случившийся в музее в 1892 г. Старинные головные украшения и принадлежности рус. национального костюма из своей коллекции Б. передал в 1878 г. в Музей древностей Московского археологического об-ва. Архив Б. хранится в ОПИ ГИМ, отдельные материалы - в ОР РГБ, РГАЛИ и в С.-Петербургском отд-нии Архива РАН. Соч.: Семен Денисов Вторушин, предводитель русского раскола XVIII в.//ТКДА. 1866. Февр. С. 174-230; Июнь. С. 168-230; Июль. С. 285-304; Дек. С. 570-588; Алексей Родионов, ученик Семена Денисова//Там же. 1867. Т. 1 (янв.-март). С. 48-81; Андрей Денисов Вторушин как выгорецкий проповедник//Там же. С. 243-263; Т. 2 (апр.-июнь). С. 81-95; Иван Филиппов, выговский историк и настоятель//Памятная книжка Олонецкой губернии за 1867 г. Петрозаводск, 1867. С. 54-100; Описание харатейного Великого Часослова XII в. М., 1868; Описание нек-рых южнорусских и западнорусских рукописей, находящихся в собрании Е. В. Барсова. М., 1868; Палеоостров и его судьба и значение в Обонежском крае: С грамотами и др. письменными памятниками. М., 1868; Олонецкий мон-рь Клименцы с приписными к нему пустынями, царскими и иерархическими грамотами. М., 1871; Памятники народного творчества в Олонецкой губ. СПб., 1873; Описание рукописей и книг, хранящихся в Выголексинской б-ке. СПб., 1874; Московская антропологическая выставка. М., 1879; Описание предметов выставки. М., 1879; «Богатырское слово» в списке начала XVII в. СПб., 1881; Андрей Завалишин и его пустынь. М., 1884; Описание актов архива Маркевича, относящихся к истории южнорусских мон-рей. М., 1884; Описание актов архива Маркевича, относящихся к истории стародубских скитов. М., 1884; Описание некоторых южнорусских и западнорусских рукописей, находящихся в собрании Е. В. Барсова. М., 1884; Новые мат-лы для истории старообрядства XVII-XVIII веков, собр. Е. В. Барсовым. М., 1890; О русских народных песнопениях: Лекции, читанные Е. В. Барсовым об-ву московских рабочих при имп. Московском ун-те. М., 1903; М., 1904; Божница из резных и литых образков от XI-ro по XIII-й век. М., 1912; Творцы книгопечатного дела в Москве. М., 1914; Минеи братьев Денисовых//Сб. ст. в честь М. К. Любавского. Пг., 1917. С. 663-708 и др. |
| В чем же дело? За что цензура, даже параличная цензура минувшего пятилетия вынуждена была проснуться, обратить внимание на сборник Шевченко и “объявить конфискованными” экземпляры четырех изданий его? Простите, читатели мои! Есть вещи, коих опасно касаться, чтобы не заразиться, не осквернить душу: от одного прикосновения остается на душе такой нестерпимый смрад, что не знаешь потом, куда убежать от себя, как забыть прочитанное. О таких вещах лучше не говорить; в предостережение скажу одно: если бы в свое время бывший председатель “Общества имени Шевченка”, сенатор Маркевич, представивший книгу в цензуру, заглянул в сборник, то с негодованием отбросил бы его прочь; если бы цензор исполнил свой долг, то книга не пошла бы в народ в количестве 60 000 экз., как смрадная отрава для простых душ. Ведь хочется верить, что и сенатор Маркевич, и цензор были христиане. Бог да будет судиею как им, так и всем, кто участвовал в издании и распространении книги. Обходя молчанием смрадные места, я приведу из присланной мне брошюрки малое нечто, чтобы не быть голословным совсем. Вот признания самого Шевченки о своей нравственности: “Я так опоганывсь, що й не знать, чы був я чыстым колы небудь. Души убогой цураюсь, своей гришной души” – Вот свидетельство самого автора о том смраде, о той “погани”, которую он вылил в своих запрещенных потом цензурою стихах и от которой он не знал, куда деваться – по его собственному выражению – “чурался своей души!” Известно, что Шевченко умер от водянки в груди, которая была следствием пьянства. Вот что читаем мы в 3-м томе сочинений г. Кулиша о его друге Шевченке: “Что же, главным образом, не давало возможности г. Кулишу спасти Шевченка из пьяницкой геенны? Мешали этому доброму делу те приятели Тараса Шевченка, которые, как летучие мыши на свет, летели из своей темноты на славу Кобзаря. Они потакали всем его дурным привычкам, гадостям и, как жиды-шинкари спаивают в селах богатого крестьянина, так они спаивали в столице поэта. Об этом можно многое бы вспомнить, да не прилично Кулишу копаться в гадостях”. Но тот же Кулиш нашел “приличным” печатать литературные гадости Шевченки, издавая сборник его стихов за границей. |
| Когда благочинному протоиерею Маркевичу, вследствие жалобы Савиневича, поданной митр. Иосифу, было предписано епархиальным начальством произвести дознание, то последний, допуская явную ложь, донес, что Савиневич вовсе не принимал православия, никогда в церкви не бывает и на должность церковного старосты никогда избираем не был. Относительно же притеснений Савиневича Олдановским Маркевич уклончиво ответил, что ему о том ничего неизвестно, хотя, с другой стороны, дал о сем помещике хорошую аттестацию, заметив, что он его знает давно с наилучшей стороны и потому едва ли он мог гнать Савиневича за принятие православия. Но сего мало, Маркевич, желая еще больше очернить Савиневича в глазах епархиального начальства, донес, что Савиневичу хочется быть церковным старостою для того только, чтобы выйти из-под власти помещика, и что к церковной службе он неспособен. Консистория, на основании такого донесения благочинного, оставила жалобу Савиневича без последствий. Но последний вторично подал просьбу пр. Иосифу по тому же поводу, причем указывал время и свидетелей своего присоединения к православию, с пояснением, что его подписка была отослана местным священником Савицким благочинному Маркевичу, и что должность церковного старосты он исполнял со времени присоединения, с согласия священника и прихожан. В виду противоречия между жалобой Савиневича и рапортом благочинного Маркевича, пр. Иосиф велел расследовать это дело протоиерею Лопушинскому, который подтвердил, как действительность присоединения Савиневича к православию, так и правдивость его показания относительно того, что помещик наказал его розгами около тысячи ударами и отобрал у него скот. Вместе с сим Лопушинский подтвердил и тот факт, что Савиневич к исполнению должности церковного старосты был допущен, как честный человек, и эту должность исполнял до последнего времени. Основываясь на сем донесении Лопушинского, консистория представила Гродненскому губернатору от имени архиепископа отзыв о присоединении Савиневича и просила его содействия к тому, чтобы помещик Олдановский его за веру не преследовал, и чтобы отобранный у него скот возвратил, а, в противном случае, поступить с ним по закону. |
| В виду заключения Св. Синода о сектантском характере проповеди покойного В. А. Пашкова, ему в 1877 г. было воспрещено устраивать религиозно-сектантские сборища, а общество закрыто. После этого В. А. Пашков удалился в село Крешино, Звенигородского уезда, Московской губ., где у него имеется громадное имение, и продолжал проповедь среди простого народа, действуя на бедняков простолюдинов не столько силой убеждения, сколько соблазном материальной помощи и денежных подачек, – а в других местностях действовали его последовали (напр., граф и графиня Бобринские в Тульской губернии). В начале 80 годов с целью пропаганды Пашков посетил штундистов Киев. губ., а также Таврических молокан, а в 1883 г. он сделал попытку сближения с штундистами, немец. баптистами и молоканами, устроив в Петербурге съезд сектантов. Съезд этот был прекращён, а за действиями В.А. Пашкова и его последователей Св. Синод предписал следить епархиальным властям. После этого сам В.А. Пашков удалился за границу, но и после его отъезда продолжало распространяться его сектантское учение в губерниях Тверской, Новгородской, Ярославской, Московской, Орловской и др. Таким образом, учение, начатое в великосветских салонах, среди людей богатых и влиятельных, отразилось и на народной массе, а сам В.А. Пашков занял печальное в истории нашего сектантства положение ересиарха. Прибавим, что о В. А. Пашкове и его учении много писалось в 70-х и 80-х годах, оно даже фигурировало в беллетристике (напр., в романах Боборыкина, кн. Мещерского, Б. Маркевича; по-видимому, и гр. Л.Н. Толстой имел его в виду в „Анне Карениной“). Светская печать обыкновенно относилась к проповеди покойного насмешливо, как к аристократической затее, духовная всесторонне изобличала его заблуждения. Первым в печати обличителем пропогаторской сектантской деятельности покойного Пашкова выступил почтенный генерал E. В. Богданович, бывший староста Исаакиев. собора, в своих „открытых письмах Пашкову“. С лёгкой руки ген. Богдановича народилась целая литература, направленная в обличение заблуждений пашковщины; лучшее из отдельных сочинений против пашковщины принадлежит г. Терлецкому, прот. Сахарову, Еп. Антонию, прот. Орнатскому и др. |
| Синода полученные донесения и жалобы, обер-прокурор обыкновенно предлагал ему отнестись к подобным жалобам с точки зрения, предварительно уже высказанной прокуратурой, и Синод, в большинстве случаев, поступал согласно с предложениями Хованского, хотя исполнение его предложений и обуславливалось не тем, что синодальные члены чувствовали себя вынужденными подчиняться личному влиянию обер-прокурора, а тем, что Хованский обосновывал свои предложения на требованиях действовавших законов. – 28 июля 1798 года обер-прокурор обратился к св. Синоду с предложением, вызванным письмом белорусского епископа Апастасия, донесшего Хованскому о злоупотреблениях секретаря местной консистории Маркевича, позволявшего себе делать различные упущения по службе и брать взятки с католиков за незаконное отношение к некоторым униатским делам; в своем письме белорусский преосвященный сообщил Хованскому, что секретарь Маркевич посылал ложные донесения ему, обер-прокурору, замалчивал неправильно решенные дела и не стеснялся тратить казенные деньги на свои личные потребности. Основываясь на донесении епископа Апастасия, обер-прокурор предложил св. Синоду устранить от должности секретаря Маркевича и, нарядив следствие над обвиняемым чиновником, предать его уголовному суду, и Синод немедленно исполнил желание Хованского, постановив послать указ белорусскому преосвященному об устранении Маркевича от должности секретаря консистории, об учреждении следственной комиссии и представления результатов ее работ, вместе с собственным мнением комиссии на усмотрение св. Синода 551 . Мы уже заметили, что иногда незаконные действия и небеспристрастные отношения кого-либо из представителей местного епархиального начальства к подчиненному ему низшему духовенству делались известными обер-прокурору, благодаря частым жалобам пострадавших лиц, искавших защиты у официального блюстителя законности в церковном управлении или даже осмеливавшихся подавать свои прошения самому государю. В подобных случаях Хованский, при котором священно-церковно-служители, хотя и были лишены возможности, без позволения своих преосвященных, являться в Петербург для подачи жалоб на епархиальное начальство, но сохраняли еще за собой право искать защиты от притеснений и несправедливостей местных властей посредством установленных прошений, отравляемых по почте 552 , принимал самое живое участие в возбуждавшихся делах и предлагал св. |
|
|
