| В царствование А. И. происходил постепенный рост промышленности. Утвержденный А. И. в 1739 г. Берг-регламент позволил приступить к приватизации казенных заводов и мануфактур. В 1730 г. по указу А. И. была составлена опись всем заповедным казенным лесам. Увеличился общий объем внутренней и внешней торговли, проводилась регламентация торговли хлебом, особенно во время голода 1734 г. Правительству А. И. не удалось решить проблему недоимок, общая сумма к-рых только в 1732 г. составляла 7 млн. р. при общем годовом бюджете гос-ва в 6-7 млн. р. Параллельно с коллегиями при А. И. возник ряд канцелярий, контор, экспедиций и приказов. В 1731 г. был восстановлен репрессивный орган управления - Тайная розыскных дел канцелярия во главе с А. И. Ушаковым, занимавшаяся расследованием «слова и дела государева». В ходе следствия широко применялись пытки. Число арестованных по политическим мотивам в царствование А. И. составило ок. 10 тыс. чел. Были заключены в тюрьмы, сосланы и казнены многие из князей Голицыных и Долгоруких, участвовавших в составлении «кондиций» и подложного «завещания» Петра II в пользу Е. А. Долгорукой. В 1740 г. по обвинению в гос. измене были казнены кабинет-министр А. П. Волынский и его «конфиденты» П. М. Еропкин, А. Ф. Хрущёв, сосланы Ф. И. Соймонов, П. И. Мусин-Пушкин и др. Были казнены самозванцы Л. Стародубцев - «царевич Петр Петрович» (1732), И. Миницкий - «царевич Алексей Петрович» (1738). Правительство А. И. в 1730 г. удовлетворило требования дворянства и отменило Указ о единонаследии 1714 г. В 1731 г. был учрежден Шляхетский кадетский корпус, готовивший профессиональных офицеров для армии. 31 дек. 1736 г. вышел указ о назначении для дворян по желанию 25-летнего срока службы в армии, однако, поскольку желающих воспользоваться этой льготой оказалось слишком много, в авг. 1740 г. указ был отменен. Российский двор при А. И. отличался пышностью и расточительностью. Императрица любила маскарады, балы, охоту (была великолепным стрелком). При ней содержались многочисленные карлики, карлицы и шуты, в т. ч. и из знатных фамилий (H. Ф. Волконский, кн. А. М. Голицын и др.). При дворе царила грубость нравов, наиболее ярким проявлением к-рой была шутовская свадьба в «ледяном доме» (1740). |
| Прибыв в Москву, генерал-фельдцейхмейстер прислал реляцию об отчаянном состоянии тамошних жителей. Но с приезда его число умирающих в Москве стало несколько уменьшаться (3 октября). 31 октября Императрица «изволила изъясняться в Совете, что опасная болезнь знатно начала умаляться в Москве и чаятельно вскоре вовсе прекратится; что совсем тем, дабы больше прежнего было о той столице попечения, соизволяет поручить оную другой особе, в рассуждении, что со всею доверенностью, кою имеет Ея Величество к генерал-фельдмаршалу графу Салтыкову, не может однако ж, по его старости, довольно в том на него положиться; что Она думает сделать это во время бытности там генерал-фельдцейхмейстера, дабы могли при нём ещё привыкнуть сей особе повиноваться, и дабы также приведена она была в состояние следовать сделанным там учреждениям; что не полагая потому нужды пребывания в Москве его, генерал-фельдцейхмейстера, который уже сделал всё, что должно было истинному сыну отечества, изволить вскоре оттуда возвратить». Вследствие того, главнокомандующим в Москву назначен, бывший пред тем полномочным послом в Варшаве, князь Михаил Никитич Волконский, который и снабжён наказом о совершенном искоренении в столице язвы и о учреждении в ней потребного порядка. Вместе с тем генерал Еропкин уволен от дел по возложенному на него поручению. Признательность к нему Императрицы выразилась в похвальном рескрипте за укрощение возмущения и в пожаловании его кавалером Св. Андрея. Рескрипт ему был слушан и опробован в Совете 5 ноября. Возвратившись из Москвы, генерал-фельдцейхмейстер представил Совету, «что он нашёл её в отчаянном состоянии, хотя к истреблению заразы приняты были тамошними начальниками достаточные меры; что попущение частных смотрителей и грабёж в заражённых домах их подчинённых были главною причиною распространения смертельной болезни, народного отвращения к карантинам и последовавшего смятения; что вольность и небрежение, а потом и отчаяние самих жителей умножили оную ещё более; что хотя изданные им постановления и словесные увещания весьма много подействовали, но что совсем тем приемлемые там меры к искоренению сего зла и отвращению его на будущее время будут оставаться тщетными, пока сами жители не почувствуют нужду исполнения предписанных осторожностей; что заразилось в городе более 5000 домов, а 1700 совсем опустели; что умерло там сначала язвы по ноябрь месяц 50 000 человек; что теперь большая часть заражённых выздоравливает; что в больницах и карантинах они всегда содержимы были хорошо» (5 декабря 1771 .). Бунт Пугачёва |
| В сентябре 1770 г. пришло в С.-Петербург первое известие о появившемся в предместье Киева моровом поветрии. В октябре получены такие же сведения о показавшейся заразительной болезни в Польше. В ноябре опасная болезнь показалась в Севске, а в декабре проникла и в Москву, куда занесли ей греки, приехавшие без выдержания карантина. Совет положил публиковать манифестом о распространившейся болезни, с увещеванием, чтобы каждый верный подданный и сын отечества принимал против сего зла осторожности, и с указанием в этом манифесте некоторых главных правил о недопущении и пресечении заразы (30-го декабря 1772 г.). С С.-Петербургом прекращено отовсюду прямое сообщение. Курьеры из армии, доехав до границ, должны были передавать депеши другим курьерам. В январе 1771 г. заразительная болезнь начала уменьшаться в Москве. Но в следующем же марте месяце снова показалась на суконном дворе. Главный командир Москвы, генерал-фельдмаршал Пётр Семёнович Салтыков, по старости, не мог принять необходимых деятельных мер в виду наступившего зла, а потому в Совете предлагали поручить охранение Москвы кому-либо другому, снабдив его полною мочью; но некоторые члены Совета, находя это предосудительным главному в столице командиру, предлагали употребить к тому, под его наблюдением, тамошнего полицмейстера, с несколькими советниками, которые бы об этом единственно имели попечение (21-го марта 1771 года). Из С.-Петербурга послан был приказ оцепить Москву карантинами. Московскому и соседним архиереям приказано отправлять молебны о спасении от прилипчивой болезни, дабы народ чрез то наивяще остерегался опасности. Для охранения С.-Петербурга, Совет предлагал назначить такую особу, которая, независимо от данных предписаний, в состоянии была бы своею расторопностью употребить всё то, что только возможно будет к предостережению и надлежащему исполнению, прикомандировав в распоряжение ея надлежащее число медицинских особ. Императрица назначила для сего новгородского и тверского губернатора, графа Якова Александровича Брюса, а в Москве особливое за все наблюдение поручила генерал-поручику Петру Дмитриевичу Еропкину. Призванный в Совет доктор Ореус объявил, что он, по долгу и званию своему, признаёт ту болезнь заразительною; московский же губернатор объяснил, что тамошние медики между собою в том не согласны (28 марта-4 апреля 1771 г.). |
| На другой день был великий праздник, который давал Шереметев императрице у себя в Кускове, 148 но мы там не были: с графом батюшка знаком не был и толкаться в толпе и давке он нам не позволил. «Будет государыня в собрании на дворянском бале, тогда и вы ее увидите». Сестре Александре Петровне было 21 год, мне 19 лет, и мы отправились в собрание с сестрой Екатериной Александровной Архаровой. Бал был самый блестящий и такой парадный, каких в теперешнее время и быть не может: дамы и девицы все в платьях или золотых и серебряных, или шитых золотом, серебром, каменьев на всех премножество; и мужчины тоже в шитых кафтанах с кружевами, с каменьями. Пускали в собрание по билетам самое лучшее общество; но было много. Императрица тоже была в серебряном платье, невелика ростом, но так величественна и вместе милостива ко всем, что и представить себе трудно. Играли и пели: Гром победы раздавайся, 149 Веселися, храбрый Росс... И каждый куплет оканчивался стихами: Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать! Мне пришлось танцевать очень неподалеку от императрицы, и я вдоволь на нее нагляделась. Когда приходилось кланяться во время миновета, то все обращались лицом к императрице и кланялись ей; а танцующие стояли так, чтобы не обращаться к ней спиною. Блестящий был праздник. Прежде и после того случалось мне видеть издали и на улицах государыню, но так близко – никогда. В то время главнокомандующим Москвы был Петр Дмитриевич Еропкин, хороший батюшкин знакомый; он давал для государыни праздник у себя в доме, но батюшка и сам не был, и нас не отпустил на бал: «Много и без нас там будет и познатнее, и поважнее». А уж куда как хотелось ехать! He пришлось. Отчего батюшка не заблагорассудил, мы об этом как-то и не рассуждали: не угодно ему, вот и вся причина. Ноября 11 родилась Анночка; тут уж мне было самой до себя и какие были новости – я не слушала, а мне не говорили. Когда прошло еще несколько дней и стали ко мне приезжать с поздравлениями, вот мне и стали сказывать, какие вести из Петербурга о милостях нового государя. 150 |
| Вообще императрица очень была милостива к Кречетникову, но, вероятно, он имел недоброжелателей, которые старались вредить ему. Впрочем, он до кончины сохранил благорасположение, а пожалуй, можно сказать, что и по смерти императрица его еще жаловала. Он был пожалован в графы, и это известие было привезено курьером на другой день по его кончине; он находился в то время в Польше. Когда мы переехали на жительство в Покровское, вскоре после кончины матушки, там что-то было мало соседей и из них памятны мне Рукуновы и Еропкины. Рукунов был уже очень немолод. Он был последним сокольничим и рассказывал, что присутствовал на последней соколиной охоте при императрице Елизавете Петровне. Он очень любил рассказывать, как нужно вынашивать соколов для охоты; много было интересного в его разговоре и воспоминаний о разных случаях на охоте, но это все так давно я слышала, что все перезабыла. Одно только мне памятно, что однажды на охоте при Елизавете Петровне он свалился с лошади, в присутствии императрицы, и это вышло как-то так смешно, что она не могла удержаться от смеха, а ему и больно, и досадно на свою неловкость... Еропкиных, и мужа, и жену, я живо помню. Петр Дмитриевич был женат на Елизавете Михайловне Леонтьевой. Он прославился во время чумы в 1771 году. Чума началась еще в декабре месяце 1770 года, но особенно стала свирепствовать в Москве в марте месяце 56 . Наместником в Москве в то время был граф Петр Семенович Салтыков, губернатором – Бахметев, а Юшков Иван Иванович – обер-полицеймейстером. Они все так струхнули, что поскорее разъехались: Салтыков уехал в свою подмосковную 57 , в Марфино, те тоже куда-то попрятались, так что Москва осталась без призора. Вот тут-то Еропкин, видя, что столица в опасности, и решился самовольно принять на себя управление городом. Императрица прислала графа Орлова, а Еропкину приказала быть его помощником. Салтыкова от должности отставили, и это так его поразило, что он стал хворать и, с год спустя, умер, может быть, и раскаиваясь в своем малодушии, что не умел умереть, как следовало, в отправлении своей службы, а умер с позором в отставке за свой побег. |
| Общей композицией центрическое крестчатое здание восходит к образцам конца XVII века. Двусветный восьмерик Рождественской одноглавой церкви окружен одноярусными алтарем и приделами (трапезная перестроена во второй половине XIX в.), образующими ветви креста. Приделы завершены главами на каменных барабанах, что на первый взгляд ещё сильнее роднит памятник с лучшими творениями «нарышкинского барокко». Однако образ Рождественской церкви совершенно иной. Новые ордерные принципы декоративного оформления ещё грубоватого пилястрового стиля и новая система пропорций не оставили и следа от вертикальной устремлённости и эмоционально-декоративной насыщенности архитектуры прототипов. СТРАХОВО. В нескольких километрах от Велегожа, слева от идущей вдоль Оки дороги, сохранилась усадьба Страхово, едва ли не самая старая на нашем пути. В XVII веке это была богатая хозяйственная усадьба. Богатая потому, что принадлежала человеку состоятельному, известному, в больших чинах; а хозяйственная потому, что среди множества его владений занимала далеко не первое место и не была предназначена для отдохновения и увеселения души. Страхово. Усадебный дом. Середина XVIII в., первая половина XIX в. Во второй половине XVIII века (до 1805 г.) Страхово принадлежало генерал-аншефу, сенатору Петру Дмитриевичу Еропкину — одному из самых колоритных людей екатерининского времени. Современники почитали его за человека прямого и добропорядочного, большого хлебосола и барина; отмечали в нём необыкновенную способность к хозяйственной деятельности, которая, как всем казалось, была для него настоящей работой, службой и даже развлечением. Для успешного ведения дел у него было, кажется, всё необходимое: он «был честолюбив без тщеславия, бережлив без скупости». Екатерина II не ошиблась, поручив ему управление Главной соляной конторой, обеспечивающей снабжение солью всего государства. Зная, что Еропкин по достоинству сможет оценить только что отстроенный в Петергофе Английский парк и дворец, императрица на одном из приемов приглашала его посетить своё личное поместье: «Я надеюсь, Петр Дмитриевич, ты погостишь у меня в селе, посмотришь, погуляешь в саду, я знаю, ты хороший хозяин». |
| Назначен был верховный суд из сенаторов и пятнадцати особ, по указанию императрицы. Ушаков и Неплюев, производившие следствие над подсудимыми, были в числе судей, хотя это было противно основным, везде господствующим правилам юриспруденции. Этот суд приговорил Волынского к смертной казни через посажение на кол. Прикосновенные к его делу друзья, которым он читал свой проект, поданный потом государыне, и слышал от них одобрения, приговорены: президент коммерц-коллегии Мусин-Пушкин к лишению языка и ссылке в Соловки, архитектор Еропкин и Хрущов – к отрублению головы, Соймонов, секретарь кабинета Эйхлер и де ля Суда – к наказанию кнутом и к ссылке в каторжную работу. Когда пришлось подписывать смертный приговор, у Анны Ивановны проснулось чувство жалости к человеку, которого так недавно она любила и уважала, но Бирон опять заявил, что если Волынский останется жив, то его, Бирона, не будет в России. Анна Ивановна снова поддалась любви и привычке к Бирону, – она подписала приговор. 27-го июня совершился жестокий приговор. Эшафот для казни был устроен под распоряжением Ушакова и Неплюева на Сытном рынке близ крепости. Прежде всего в тюрьмах отрезали языки Волынскому и Мусин-Пушкину. Последний, будучи другом Волынского, призванный на суд, начал порицать слабость императрицы и ее пристрастие к немцам, а когда от него требовали указания таких черт в поступках Волынского, которые послужили бы к его обвинению, Мусин-Пушкин сказал: «Я вам не доносчик!» По совершении этих операций, Ушаков и Неплюев повели Волынского на казнь. Кровь лилась ручьем из отрезанного языка. Ему устроили повязку – род намордника, чтобы остановить течение крови; но, не находя исхода через рот, кровь хлынула в горло. Волынский стал лишаться чувств, так что двое служителей втащили его под руки на эшафот. При виде ужасных орудий казни, ожидавшей его, он задрожал; но тут прочитан был указ, в котором было сказано, что государыня смягчает ему казнь, заменяя посажение на кол отрублением головы. Это приободрило несчастного в последние минуты. |
| Князь Фёдор Андреевич Князь Андрей Андреевич КОЛЕНО XXIV: Князь Юрий Яковлевич, генерал-майор, рождение 1664 † 1729; женат 1. на Евдокие Петровне Нелединской; 2. на княжне Домне Васильевне Касимовской; 3. на Марие Максимовне Свинбиной Князь Михайло Яковлевич; женат на Марие Петровне Матюшкиной Князь Андрей Яковлевич; женат на Марие Васильевне Еропкиной Князь Семён Фёдорович Князь Пётр Фёдорович Князь Иван Фёдорович Князь Юрий Фёдорович Князь Дмитрий Андреевич Князь Василий Иванович КОЛЕНО XXV: Княжна Прасковья Юрьевна, рождение 1682 † 1730, за действительным тайным советником князем Алексеем Григорьевичем Долгоруковым Княжна Екатерина Юрьевна, рождение 1700 † 14 ноября 1768; за Михайлом Васильевичем Чаадаевым Князь Василий Михайлович, полковник; женат на княжне Анастасие Михайловне Львовой Князь Алексей Михайлович Княжна Ирина Андреевна, за действительным тайным советником князем Алексеем Дмитриевичем Голицыным Княжна Елена Васильевна, за генерал-лейтенантом князем Владимиром Петровичем Долгоруковым КОЛЕНО XXVI: Князь Алексей Васильевич Князь Яков Васильевич † 26 июня 1757; женат на Елисавете Никитишне Зотовой Князь Пётр Васильевич, женат на Прасковье Григорьевне Полонской Княжна Анна Васильевна, за князем Евграфом Фёдоровичем Волконским Княжна Мария Васильевна, за Михайлом Алексеевичем Таракановым Княжна Прасковья Васильевна, рождение 21 июля 1739 † 21 мая 1807, за князем Владимиром Петровичем Прозоровским КОЛЕНО XXVII: Князь Михайло Яковлевич, полковник; женат 1. на графине Ирине Васильевне Толстой, рождение 27 марта 1755 † 3 августа 1786, 2. на княжне Вадбольской (от каждого брака по сыну) Князь Александр Яковлевич, подполковник, рождение 4 апреля 1755 † в апреле 1819; женат 1) на Екатерине Сергеевне Кологривовой; 2) на баронессе NN Местмахер; (от 1-го брака 3 сына и 2 дочери, от 2-го брака сын и 3 дочери) Князь Василий Петрович Князь Михайло Петрович, подполковник; женат на княжне Елисавете Петровне Голицыной † 17 ноября 1829 КОЛЕНО XXVIII: Князь Иван Михайлович, майор; женат на Сабине Адамовне NN |
| О нем следующий рассказ. Шандра А.В. Штрихи к историческому портрету Г.В. де-Геннина.//Известия Уральского государственного университета. 1998. 9. Специальный номер журнала посвящён 275-летию города и приурочен к международной конференции Екатеринбург: вчера, сегодня, завтра. Книги 1-5 «Истории» были изданы после смерти Татищева с большими временными промежутками от 1768 до 1848 годов. Странная смерть Василия Никитича Татищева.//Библиографические записки. 1858. Т. 1. 7. Стб. 198-200. Основному тексту предшествует примечание: «Это известие о последних минутах известнаго нашего историка найдено нами в библиотеке Д.Д. Благово; написанное на трех листиках, оно пришито как дополнение к " Духовной " тайнаго советника и астраханскаго губернатора Василия Никитича Татищева, изданной в 1775 году в С.-Петербурге Сергеем Друцковым (в 8 д. л.) В 1744 году, по причине несогласий Татищева с наместником калмыцкаго ханства , велено ему было сдать все калмыцкия и астраханския дела генерал-лейтенанту Еропкину, после чего выехал он из Астрахани и до самой смерти жил в подмосковной деревне. Здесь он скончался в 1750 году 15 июля. В духовной своей, сочиненной в 1733 году, он, между прочим, говорит: “О погребении моем не могу более завещать ся, дабы великолепие таковое, как обычай есть, не причлося к тягости грехов моих тяжких”» (стр. 12). Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности Министерства Народного Просвещения 1802-1902. – СПб., 1902. Магсумов Т.А. И.А. Вышнеградский (1831-1895) и его «Проект общего нормального плана промышленного образования в России».//European researcher. 2011. 8 (11). С. 1157-1160. Бестужев-Рюмин, Василий Николаевич (1835-1910) − генерал от артиллерии, видный представитель оружейного дела в России. Начальник Тульского оружейного завода. Почти 50 лет он был вместе с генералом П.Л. Чебышевым редактором основанного им в 1861 " Оружейного Сборника " . С 1899 до 1908 Б.-Р. состоял инспектором оружейных и патронных заводов. Работы по перевооружению нашей армии трехлин. винтовками происходили, гл. обр., под его наблюдением. В статьях, посвященных ИРТО, его инициалы часто записывают ошибочно, как Б.Н. Б.-Р. |
| Изображают их с копытами, когтями, рогами, хвостами потому, что для человеческого воображения невозможно гнуснее этого вида и придумать. Таковы в гнусности своей они и есть, ибо самовольное отпадение их от Бога и добровольное их противление Божественной благодати из Ангелов света, какими они были до отпадения, сделало их ангелами такой тьмы и мерзости, что не изобразить их никаким человеческим подобием, а подобие нужно, — вот их и изображают черными и безобразными. Но, будучи сотворены с силой и свойствами Ангелов, они обладают таким для человека и для всего земного невообразимым могуществом, что самый маленький из них может своим когтем перевернуть землю. Одна Божественная благодать Всесвятаго Духа, туне даруемая нам, православным христианам, за Божественные заслуги Богочеловека Господа нашего Иисуса Христа, одна она делает ничтожными все козни и злоухищрения вражий. Жутко стало тогда Мотовилову. Прежде, под защитой преподобного, он мог не бояться злобы сатанинской. Но легкомысленный, дерзкий вызов, по попущению Божию, не остался без последствий — он был принят. После кончины старца Мотовилов поехал в Курск. Поездка в Курск и пребывание в нем были вполне благополучны. Гроза ждала Мотовилова на возвратном пути в Воронеж. На одной из почтовых станций по дороге из Курска Мотовилову пришлось заночевать. Оставшись совершенно один в комнате для приезжих, он достал из чемодана свои рукописи и стал разбирать при тусклом свете одиночной свечи, еле освещавшей просторную комнату. Одною из первых ему попалась запись об исцелении бесноватой девицы из дворян, Еропкиной, у раки святителя Митрофана Воронежского. «Я задумался, — пишет Мотовилов, — как это может случиться, что православная христианка, приобщающаяся Пречистых и Животворящих Тайн Господних, и вдруг одержима бесом, и притом такое продолжительное время, как тридцать с лишним лет. И подумал я: вздор! Этого быть не может! Посмотрел бы я, как бы посмел в меня вселиться бес, раз я часто прибегаю к таинству Святого Причащения!..» И в это самое мгновение страшное, холодное, зловонное облако окружило его и стало входить в его судорожно стиснутые уста. |
|
|
