| На нижней же кайме начинается вкладная надпись и продолжается на правой кайме. Буквы на всех каймах направлены наружу. Подкладка из голубой камки с узором крупных цветов и листьев. На ней пришиты четыре петли из тесьмы и одно металлическое кольцо. СОХРАННОСТЬ Утраты шитья в личном (виден фон). Потертость золотного шитья. Небольшие утраты жемчуга, утрачен один алмаз. Подкладка сечется, загрязнена. ИКОНОГРАФИЯ Принадлежит к группе надгробных покровов московских святителей, выполненных в 1650–1660-е гг. в Царицыной мастерской палате (кат. 120,121) и отличающихся одинаковыми трактовкой личного, иконографическими особенностями (именословным благословением, изображением Распятия на окладе), решением фона, палеографией надписей и богатством убранства. АТРИБУЦИЯ Покров не может быть точно датирован по вкладной надписи, так как последние одна или две буквы в дате отсутствуют. В Описи Оружейной палаты, а за ней и в других документах и публикациях датой покрова значится 1662 г., то есть предполагается, что отсутствует буква «О» и дату следует читать как «7170». В «Светличных знаменных делах» Царицыной мастерской палаты под 30 ноября 1650 г. числится: «...иконник Степан Резанец знаменил (5 дней) под шитье по камке два покрова Алексия да Ионы митрополитов» 801 , а 13 января 1652 г. боярыня Аксинья Еропкина (одна из руководительниц мастерской) «приняла шелк на покров Ионы митрополита» 802 . Наш покров по трактовке личного не похож на единственный сохранившийся покров митрополита Алексия (почти без моделировки), вложенный Алексеем Михайловичем и имеющий в надписи дату «1650 г.» (кат. 101), по близок к группе покровов, выполненных в Царицыной мастерской палате в 1660-х гг. (кат. 120–122). На одном из них (кат. 120) есть точная дата: 1665 г. Если данные «Светличных дел» относятся к нашему покрову Ионы, то его выполнение, вероятно, задержалось до начала 1660-х гг., чем и объясняется недописанная дата 803 . Словописцем и травщиком были, вероятно, те же мастера, что выполняли покров митрополита Алексия. По мнению старшего научного сотрудника Музеев Московского Кремля М. В. Мартыновой, запоны с эмалью выполнены западноевропейскими мастерами. ВЫСТАВКИ 1995–1996 Роттердам, 24. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА Описи Успенского собора 1876. Стб. 762–763; Опись Оружейной палаты 1914–1930-х гг., д. 13, 12209; Маясова 1985. С. 209. 120. ПОКРОВ НАДГРОБНЫЙ МИТРОПОЛИТ ФИЛИПП |
| 1719 . Бароны Сильвергиельмы 1719 . Бароны Цёдёркрейцы 1719 . Бароны Сталь-фон-Гольштейны 1720 . Бароны Кнорринги 1720 . Бароны Стиернкранцы 1720 . Бароны Альбедили 1723 . Бароны Дельвиги 1727 . Бароны Стакельберги (потомки фельдмаршала Барона Стакельберга) 1731 . Бароны Ревены 1731 . Бароны Армфельдты 1744 . Бароны Кампенгаузены 1747 . Бароны Нолькены 1751 . Бароны Каульбарсы 1755 . Бароны Зальца 1759 . Бароны Клинковстрёмы 1768 . Бароны Маннергеймы 1771 . Бароны Карпеланы 1771 . Бароны Котены 1771 . Бароны Бойе 1773 . Бароны Гоггеры 1777 . Бароны Гиерта 1778 . Бароны Мунки 1806 . Бароны Виллебранды (потомки генерала барона Эрнеста-Густава Виллебранда) 1808 . Бароны Аминовы 1809 . Бароны Клецкеры 35) бароны Гессен-Дармштатдские: Бароны Гауфы 36) бароны Царства Польского Бароны Косинские Бароны Сольденгофы Глава пятая. Фамилии дворянские, от Великого Князя Рюрика происшедшие (имена фамилий, внесённых в бархатную книгу, напечатаны курсивом) Пузины Огинские Сатины Татищевы Заболоцкие Дмитриевы-Мамоновы Внуковы Монастыревы Судаковы Аладьины Цыплетевы Мусоргские Еропкины Травины Ржевские Толбузины Березины Осинины Ляпуновы Ильины Ивины Глава шестая. Фамилии дворянские, внесённые в бархатную книгу Сабуровы Вельяминовы-Зерновы Салтыковы Тучковы Шеины Чоглоковы Плещеевы Игнатьевы Жеребцовы Москотиньевы Пятовы Очины-Плещеевы Мешковы-Плещеевы Пушкины Замыцкие Рожновы Мусины-Пушкины Кологривовы Поводовы Бобрищевы-Пушкины Шафериковы-Пушкины Бутурлины Мятлевы Аминовы. Каменские Кутузовы Голенищевы-Кутузовы Вельяминовы Вельяминовы-Воронцовы. Аксаковы Исленьевы Башмаковы Квашнины Квашнины-Самарины Дудины Самарины Розладины Фомины-Квашнины Тушины Ладыгины Коновницыны Кокоревы Колычевы Неплюевы Бабарыкины Шереметевы Бирдюкины-Зайцовы Елизаровы-Гусевы Векентьевы Белеутовы Клушины Бороздины Колединсюе. Пусторослевы Кашинцовы Житовы-Бороздины Шишковы. Глебовы Кокошкины Колтовские Астафьевы Теряевы Лаптевы Лопухины Лупандины Обедовы Старковы Новосильцовы Хвостовы Белкины Отяевы Пыжовы Шафровы |
| Род Ладыгиных Род Коновницыных, и продолжение Ладыгиных Род Кокоревых Род Образцовых Род Колычевых Род Хлызневых-Колычевых Род Лошаковых-Колычевых Род Немятых-Колычевых и Хлудовых Род Неплюевых Род Бабарыкиных Род Кошкиных и Беззубцевых Род Шереметевых Род Епанчиных Род Добрынских Род Бирдюкиных-Зайцевых Род Елизаровых-Гусевых Род Векентьевых Род Симских Род Хабаровых Род Белеутовых и Клушиных, … князя Редеги Род Бороздиных Род Колединских Род Пусторослевых, и продолжение Бороздиных Род Кашинцовых Род Житовых-Бороздиных Род Шишковых Род Нетшиных Род Мамоновых Род Даниловых-Мамоновых Род Дмитриевых, ныне Дмитр... Род Внуковых Род князей Белозерских Род князей Белосельских Род князей Андомских Род князей Вадбольских Род князей Шелешпанских Род князей Кемских Род князей Сугорских Род князей Карголомских Род князей Ухтомских Род Глебовых (от Сорокоума); продолжение родословия Кокошкиных Род Колтовских, и продолжение родословия Глебовых Род Астафьевых Род Теряевых Род Лаптевых Род Лопухиных Род Лупандиных Род Обедовых Род Старковых Род князей Фоминских и Березуйских Род Травиных и Бокеевых Род Карповых-Долматовых Род князей Козловских Род Ржевских Род Толбузиных Род Полевых Род Еропкиных Род князей Галицких (Галича северного) Род Березиных (по именам не писан) Род Осининых (по именам не писан) Род Ивиных (по именам не писан) Род Ляпуновых (тут упомянуто и о роде Ильиных) Род князей Елецких Род Мещерских Род Новосильцовых Род Хвостовых Род Хвостовых Род Белкиных Род Отяевых Род Лебедевых Род Пыжовых Род Шафровых Род князя Степана Васильевича Ховры Род Головиных Род Третьяковых Род Ласкоревых Род Траханиотовых Род Адашевых Есть предание, что ещё при Иоанне Великом существовала оффицияльная родословная книга, в коей помещены были одни княжеские роды, но следов этой книги не отыскалось. О ней упоминает Василий Никитич Татищев, который, в примечаниях своих к Судебнику, говорит, что Царь Иоанн IV повелел переписать вновь родословную книгу, с прибавкою новорождённых поколений и включил в неё много дворянских родов: «в которой княжеские роды оставя, оную знатными шляхетскими наполнил», говорит Татищев. |
| Возможно, это связано с тем, что один гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем вся фантазия у Гете, то есть своя рубашка ближе к телу. Одно дело – неистово обличать власть в жанре «Весь мир насилья мы разрушим до основанья». Другое дело – представить себя в ковидном лазарете на ИВЛ. Чтобы избежать этого, можно принять любые санитарно-гигиенические меры от власти, любите вы ее или ненавидите. Или наоборот. Можно очень хорошо и правильно обличать безрассудных революционеров, которые или совсем не знают нашего народа, или люди совсем жестокосердые, которым чужая головушка – полушка, да и своя шейка-копейка, после чего немедленно произносить речи под стать участникам холерных бунтов 1830 года про докторов, сознательно распространяющих заразу. Широк русский человек, даже чрезмерно широк. Но вот что интересно. Во всей этой донельзя живой полемике совершенно не касаются истории санитарно-гигиенических мероприятий и ограничений. Хотя отношение к мероприятиям прошлого было бы показательным. Московский чумной бунт 1771 года и строгие ограничительные меры, предпринятые графом Г.Г. Орловым и генерал-поручиком П.Д. Еропкиным – правильны они были или неправильны, и не было ли в них нарушений прав человека? Холерные карантины 1830 года с военно-полевыми судами за попытку прорваться через карантинные заставы (отмена смертной казни не распространялась на карантинные преступления). Наше все, пытавшийся бежать из Болдина, мог скончать свои дни позорной смертью еще тогда – и никакого барона Геккерна не понадобилось бы. Оправданы были заставы или нет? Уже и при советской власти были вспышки чумы в Нагорном Карабахе и холера 1970 года в Одессе. Со строгим карантином. А также вспышка индийского штамма черной оспы в Москве в 1959-1960 годах, когда население столицы было вакцинировано поголовно (более пяти миллионов людей), причем об их желании никто не спрашивал. Это были преступления тоталитаризма или необходимые меры для предотвращения опасных болезней? Сейчас эти события совсем не упоминаются борцами против вакцинирования, хотя, казалось бы, вот уж где были примеры грубейшего попрания прав человека. Впрочем, и сторонники жесткого и обязательного вакцинирования не поминают тоже. Ибо тогда пришлось бы признать, что в данных конкретных случаях КГБ действовал сурово, но во благо. А такое признание есть харам. Терпентин ни на что не может сгодиться. |
| И в тот мятеж, – разумеется происшествие 28 мая, – некоторые люди побиты до смерти, а которые биты на смерть; у соборной церкви скоморохи песни пели... Костромской воевода Юрий Оксаков и приказные люди мятежников не унимали и сами всякое бесчинство делали, а нам, игумену Герасиму и протопопу, всякому добру не помогали и по государевым указным грамотам на бесчинников и ослушников людей не давали, а кого мы в безчинстве своею мочью возьмем к воеводе, приказные тех людей у нас в смиренье не принимали и с тех людей посулы брали и их отпускали»... Чтобы усилить вину своих обидчиков, Даниил заодно передает еще случай расправы с ним одного крестьянина, из вотчины Бориса Иванова Морозова. «25 мая крестьянин Лысковец Куземка Васильев с товарищами ночью стали песни петь на берегу Волги. И я вышел их унимать, а они меня на смерть били и скуфью сбили, и от этого удара я упал без ведома (без чувств). Потом с теми же людьми Васильев прошел к соборной церкви, и у воеводского двора били меня ослопом. И я в полчаса ночи велел сторожу ударить в колокол. Воевода вышел, но обороны мне не учинил, а крестьяне затем разбежались…». Когда была получена в Москве, эта жалоба, стольнику —847— Еропкину поручили произвести подробный сыск в Костроме и в уезде обо всех описанных Даниилом бесчинствах. Допрошена была масса лиц духовных и светских, и их показания составили обширное дело в 270 листов, хранящиеся теперь среди документов Московского Архива Министерства Юстиции, только, к сожалению, с утраченными листами в начале и в конце. Более важные свидетели допрашивались отдельно, а посадские люди давали показания целыми группами, сотнями или улицами. Как и следовало ожидать, все низшее население – горожане, посадские жители и крестьяне безраздельно стали на защиту своих собратий, страдавших от строгости протопопа и игумена, и отозвались полным неведением о происшедших бесчинствах: ничего не видели и не слышали 1144 ... Некоторые из крестьян только добавили, что у протопопа с крестьянином Васильевым была ссора, причем последний подал об этом явку, а в чем именно дело, – им не ведомо. |
| Раболепное подражание Голландскому стилю заметно не только в памятниках гражданской, но и церковной Архитектуры века Петрова; ибо сооруженные при нем церкви в Москве, большею частию, похожи на западные костелы и кирки; некоторые из них восьмиугольные, паралелограммою, или прямоугольником, и круглые, двухэтажные и одноэтажные, одноглавые; своды в них коробовые и даже парусные; кровли и главы крыты были лещадью и черепицею, или белым железом. Самый трибун храмов отличался от древних пилястрами, орнаментами и восьмигранною формою. Стенные в них окна начинались от цоколя; вместо прежних трех алтарей, или полукружий на восток, строился один полукруглый, или граненый алтарь. Между тем как вводилась новая церковная Архитектура, запечатаны и упразднены были многие в Москве старые обветшавшие церкви, особливо у знатных особ домовые, из коих, по указу 1722 г. Апреля 12, оставлены только для престарелых знатных персон с тем, чтобы «верхи тех палат, где помещались у них церкви, не имели никакой от прочих отмены». Тогда же упразднены и уничтожены указом Св. Синода часовни, стоявшие близь церквей, на торжищах и перекрестках. Таким образом начало сближения Архитектуры Русской с Европейской, совершенного перерождения в России гражданской и церковной, – сие начало положено от основания С. Петербурга и преобразования России Петром I-м. Времен его, так как и Императрицы Анны, Архитекторы были, и по большей части, иностранцы и не многие Русские, учившиеся под их руководством в России, в Италии и Голландии, откуда перенесли к нам смешанный стиль зодчества, не всегда сообразный нашему климату, народному быту и значению самих зданий. Занимаясь не только теоретической, но и практической частью зодчества, Петр I-й сам испытывал учеников оного, задавал им чертежи на разные предметы; прожекты их всегда сам рассматривал, утверждал и приказывал приводить в исполнение под собственным надзором. При нем известные были зодчие из иностранцев: Христофор Конрад Немец, Трессино, или Треццини Датчанин, Микентий Итальянец, Леблон Француз, Кармедон, Гербель, Гаман, Баллес, Швертфегер, Фан Свитен; из Русских: Земцов, Еропкин, Башмаков, Коробов, Савва Чевакинский. В царствование Nempa-II и Анны Ивановны: Иван Юстинов, Иван Заруднев, Петр Евлашев (в 1735 г. Архитектурин Езель) и наконец ученик Графа Растрелли, славного в то время Зодчего, вызванного из чужих краев Петром I, Иван Мичурин, который не только оставил нам много памятников Зодчества, но и первый геометрический план Москвы, о коем скажем в последствии. Сии зодчие строили и возобновляли в Москве и С. Петербурге многие церкви, казенные и частные здания |
| Иллюстрация: нейросеть Midjourney «Я дико извиняюсь!» Что не так с этим выражением Небрежность речи или миф? 13 ноября, 2023 Небрежность речи или миф? Иллюстрация: нейросеть Midjourney Почему слово «извиняюсь» считают неграмотным и даже невежливым? И так ли это? Об этом рассказывает филолог Светлана Гурьянова в книге «В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке», которая недавно вышла в издательстве «Бомбора». Миф о глаголе «извиняюсь» О слове «извиняюсь» существует устойчивый миф: мол, «сь» — это сокращение от «себя»; выходит, «извиняюсь» означает «извиняю себя», поэтому и говорить так невежливо. Представление это широко распространилось силами советских борцов за чистоту языка. Например, писатель и переводчик Борис Тимофеев-Еропкин в книге «Правильно ли мы говорим?» писал: «“Извиняюсь”… Чрезвычайно распространенная небрежность речи… Ведь “извиняюсь” может означать только “извиняю себя”, то есть “считаю нормальным, что я вас толкнул”, например. Надо решительно изжить слово “извиняюсь”, заменив его словами “извините”, “виноват”, “простите”». Но в подобных рассуждениях есть одно крайне уязвимое место. Действительно, изначально постфикс -ся (-сь) был отдельным словом — краткой формой винительного падежа местоимения «себя» — а потом «прилепился» к глаголам. Но значение его в качестве постфикса существенно расширилось: например, в проекте русской корпусной грамматики выделяется по крайней мере 11 значений -ся, причем некоторые из них еще и распадаются на подтипы. Перечислять здесь их все не имеет смысла, назову лишь наиболее частотные и очевидные: Чтобы почувствовать разницу с глаголами первой группы, имеющими значение «-ся=себя», посмотрите на пары: Действия, обозначенные глаголами «причесывать» и «причесываться», абсолютно идентичны, просто в качестве объекта выступает либо посторонний человек, либо сам деятель. Но в любом случае действие будет тем же: деятель возьмет в руки расческу и будет проводить ею по волосам — либо чужим, либо своим. |
| Итальянская, круглая нотация была, так сказать, универсальной – и для вокальной, и для инструментальной музыки; выпускаемые нотные издания для церковных хоров обычно гравировались. Едва ли не первым напечатанным произведением для церковных хоров была «Херувимская» Бортнянского, изданная в 1782 г. неизвестно кем 452 . Это было началом как издательства нот для церковных хоров, так и издания сочинений Бортнянского для Церкви. После этого издание духовно-музыкальных сочинений разных авторов начало разрастаться. О таких изданиях публиковалось начиная с 1794 года в «Московских ведомостях» и в некоторых других изданиях; но кто именно был издателем – не всегда удается установить. Особенно богатый перечень изданных духовно-музыкальных произведений разных авторов содержит каталог Х.Б. Гене 1804 г. Гене занимался и изданием, и продажей такого рода произведений. К началу XIX в. круг композиторов, писавших и для церковных хоров, очень расширился. Н. Финдейзен приводит имена таких композитоов и перечень их изданных сочинений. Мы приведем здесь только имена композиторов и опустим перечень их напечатанных духовно-музыкальных произведений: Л.С. Гурылев, Редриков (инициалы неизвестны), Щербаков, Степан Никеев, А.Титов , Ипатьев, Яковлев, Еропкин, Пашкевич, Скоков, Козловский и несколько иностранцев, написавших музыку на православные русские богослужебные тексты: И. Шварц, Траэтта, Астарита. Не только произведения здесь поименованных композиторов, написанные и изданные на рубеже XVIII–XIX вв., забыты, но и сами имена их больше не вспоминаются. Некоторые из них (например, Пашкевич, Гурылев, Козловский) вспоминаются еще в истории русской музыки как композиторы светской музыки (каковыми они и были). Да и музыка их на богослужебные тексты была, вероятно, в том же итальянском духе, какой охарактеризован был Металловым. К сожалению, до сих пор не имеется систематической хрестоматии с примерами духовно-музыкального творчества композиторов, начиная от второй половины XVIII в. Превосходная хрестоматия Н.Д. Успенского , на которую неоднократно указывалось нами в предыдущих главах 453 , содержит примеры только до середины XVIII в. Мы не помещаем здесь нотных партитурных примеров, так как это значительно усложнило бы печатание настоящей книги и, кроме того, собрание примеров, хрестоматийный материал для второго периода второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви составил бы отдельный том. |
| Брюса да Шафирова. Нельзя обойти, представляя нововведения Петра I во всех частях администрации, – прибыльщиков, и Курбатова и Ершова; финансистов Соловьева и Исаева, русских, да Христофора Брандта с Витсеном – голландцев. Нельзя забыть и семью художников или приглашенных Петром заграницею – Шхонебека, Леблона, Растрелли, Трезини; – или прямо русских пенсионеров Царя: Никитиных, Матвеева, Еропкина и Устинова. В общей толпе тружеников, – как царь корабельный мастер, не подкладывавших рук в его правление, – должны были бы занять свое место, с расширением итога избранников, и моряки, с блогодушным Крюйсом во главе; и техники флотские, соорудители парусной армады под русским флагом, впервые вышедшей в Балтику. В ряду дипломатов, кроме Головина и Головкина, должны явиться и князья: Куракин да Долгоруковы (трое), да Толстой с Гизеном и Остерманом. Наконец, пересчитывая администраторов, – князь кесарь Ромодановской должен быть назван первым по рангу; хотя величие роли на него возлагаемой Петром, было в самом деле призрачное, сценическое, без подлинного всеми признаваемая значения, – если не считать его пугалом в роли председателя розыскной Преображенской канцелярии. Выставляя по необходимости номинального главу правительства, подлинных деятелей администрации, каковы: князь Прозоровский, графы Мусин-Пушкин и Матвеев, нельзя же обойти молчанием и не показать между Петровыми слугами, – если представится возможность и попытка наша: давать портреты с биографиями прошлых деятелей, в виде отдельных выпусков сборника – найдет поддержку со стороны публики. С своей стороны, мы можем заверить своих читателей и подписчиков, что цель составителя известий о деятелях, – очерчивать их подлинными характерными чертами, при возможной экономии местом, а задача издателя: сообщение современных, наиболее схожих, изображений и fac-simile подписей. Говоря о сходстве портретов лиц из русских людей, начала XVIII века, мы, впрочем, обязаны сделать несколько оговорок. Портретная живопись у нас, до второй половины минувшего века, не возвышалась до художественности в трудах доморощенных Апеллесов, на долю которых выпало списывание современников с натуры. |
| До 1760-х годов часть книг состояла в ведении протоколиста Арсеньева, часть – актуариуса Фохта. (А. М. И. Д. Входящие и исходящие дела 1765 г., л. 205). В июне 1762 г. «книги печатные коллежские, Долгоруковские, греческие, немецкие и разных языков отданы под смотрение переводчика Шишкарева» (Донесение Архива Коллегии). В 1763 г. книги находились в заведывании переводчика Соколовского и актуариуса Фогта, а по его смерти актуариуса Плева (Входящия и исходящия дела 1763 г., лл. 426–432. В 1766 г. библиотекарь Плен, см. донесение Миллера от 5 октября 1766 г.). 1763 г. 24 февраля «в Архиве Коллегии Иностранных Дел всем служителям накрепко было подтверждено, дабы по росписанием всяк дела свои знал и печатал и замками запирал; каморы же с делами печатать и запирать нижеследующие: ... камору, что с книгами переводчику Соколовскому и актуариусу Фогту» (Входящие и исходящие дела 1763 г., л. 190). – «Росписание об архиве Коллегии Иностранных Дел о служителях и кто у каких дел быть имеет»: ... «1-я экспедиция азиацкая», 2-я экспедиция европейская». В последней «3-е новытье: печатные разных диалектов книги латинские, польские, французские, немецкие, италианские, швецкие, греческие, турецкие и на российском языке. Книги бывшего графа Остермана. Ландкарты и чертежи, церемониалы. Коробка с письмами Габихшталя. Керовы письма. Морицовы письма. Книги исторические Волынского, Мусина-Пушкина и Еропкина. Вышеписанные книги и письма потребно переводчику Соколовскому и актуариусу Плену в смотрении иметь и чтоб оне исправно описаны были» ... Предписание это от 3 июля 1763 г. подписано Семеном Мальцевым и ассессором Иваном Юрьевым. Архив в то время делился на «Публичный Архив» и «Секретный и нужнейший государственный Архив». Книги состояли в последнем отделении Архива. Входящие и исходящие дела Архива 1763 г., лл. 352–359. Ив. Мерзлюкнн заведывал библиотекой с 18 января 1778 г. по 8 июня 1784 г. 2 июня 1780 г. он принял и книги, бывшие ранее в заведывании С. Адвиновского. А. М. И. Д. Входящие и исходящие дела 1780 г., л. 130 и др. В 1791–1795 гг. библиотекарь Лев Максимович. |
|
|
