| Две крайние колонны вделаны в столбы, которыми разделяются двойные амбразуры ворот на входе и выходе воротной башни. Они также из серого мрамора, но капители имеют высокие, коринфского ордена, гораздо более живой и тонкой римской работы. Против каждой колонны в стенах воротной башни, с той и другой стороны, выступают четыре пары пилястров, так называемых желобчатых, с правильными рядами отвесных желобков числом 12; если бы внутреннее пространство между желобками было несколько шире, то эту форму пилястров можно было бы сопоставить с тем, что пророк Иезекииль называет воротными аилами, внутри которых были высокие изображения пальм. По свидетельству LXX толковников, Соломоновы колонны, Иахин и Боаз, также имели желобчатые углубления четырех пальцев ширины, может быть в виде таких же линий, какие даны на пилястрах золотых ворот. Все пилястры венчаются капителями коринфского ордена с тремя рядами листьев аканта, но без завитков. Выше капителей стена воротной башни имеет широкий карниз, сделанный по подражанию капители пилястров, но кажется другою рукою, менее искусною и смелою. Такие же пилястры с желобками, в виде библейского аила, воротная башня имеет и с наружной стороны, но с слепыми капителями и с совершенно гладким карнизом. Фронты воротной башни, как наружный или восточный, так и внутренний или западный, над своими полукруглыми арками воротных амбразур имеют широкий карниз такой же работы, как и широкий карниз внутри воротной башни. Ниже этого карниза, на линии начала арки ворот, на том и другом фронте, есть еще другой карниз, соответствующий по работе капителям внутренних пилястров. Сводами воротной галереи служат три пары сферических куполов, поддерживаемых приниженными арками, которые, в свою очередь, опираются с одной стороны на боковые стены башни, с другой – на средние колонны и столбы. Широкие амбразуры ворот, не только наружные, но и внутренние, в настоящее время заделаны; оставлен только узкий огивный проход в южной амбразуре со стороны харама. До последнего времени оставалось непонятным, для чего нужно было такое заключение весьма хорошо сохранившейся и весьма изящной древней башни. |
| Столь же мало основательно видели в тех названиях имена строителей храма (Гезениус), сыновей Соломона (Эвальд) или же неисторические имена Давида и Соломона (Абарбанель). Напротив, за нарицательное значение обоих названий говорит уже авторитет LXX, которые в ( 2Пар.3:17 ) передают евр. Иахин, Боаз нарицательными терминами: κατρθωσις, ισχς, слав.: «исправление», «крепость». В этом смысле, соединяя оба названия в одно суждение (предположение некоторых ученых, будто оба названия составляли одну целую надпись, библейским текстом, впрочем, не оправдывается), получим такую мысль: «да стоит (храм) непоколебимо, крепостью» или (если гл. кун взять в ф. Гифил): «да утвердит (Иегова – храм) силою Своею» (ср. 3Цар.8:13 ; Ис.14:24 ). Являясь непосредственно пред национальным святилищем Израиля, колонны Иахина и Вооза свидетельствовали о наступлении нового, высшего периода в истории ветхозаветной теократии, святилища и народа Божия. Ввиду основания прочного, неподвижного храма Иеговы в Израиле и утверждения политического могущества и глубокого мира среди него, колонны эти являлись как бы национально-религиозным флагом, храмом культа и теократии среди всех народов древности. Этим уже исключается сближение Иахина и Вооза с разного рода языческими монументами: египетскими сфинксами (у Випоэ), финикийскими статуями Геракла и Сатурна (Моверс, Фатке), наконец, с культами Ваала и Астарты (Гипляни). Ср. у проф. А. А. Олесницкого , Ветхозаветный храм, с. 254–288. (Ср. 2Пар.4:2–5 ). Новой принадлежностью храма и вторым грандиозным произведением Хирама было так называемое медное или «литое» море (иам муцак), т. е. названным морем по обширности (по И. Флавию, Иудейские Древн. VIII, 3, 5). καλθη... θλασσα δι то μγεθος) бассейн во дворе храма, между жертвенником всесожжения и Святым, ближе к югу, 10 локтей в диаметре, 30 локтей (по LXX и блаженному Феодориту – 33) в окружности и 5 локтей высоты, вмещавший 2000 (по ( 2Пар.4:5 ) – 3000) батов воды. Отношение окружности и диаметра в указанных цифрах (30 и 10 л.) не представляется математически точным (при диаметре 10 локтей окружность равна 31 2/5 или 31,416 локтей; при окружности 30 локтей диаметр равен 9 174/314 локтей) и возбуждало много споров в среде археологов-библеистов. |
| Позволяем себе уклониться от подробного рассмотрения описания притвора, где подобные же приемы повторяются не раз (напр. определение высоты колонн) и опять выступают аналогии с притвором скинии, который построен по аналогии с притвором храма. При определении высоты столбов (стр. 299 и д. —74— et passim) различные даты снова соединяются в один общий итог, так что способ, примирения дат вообще получает арифметический характер (ср. стр. 27). Впрочем, автор все-таки не останавливается на определенной цифре и указывает их несколько (стр. 155). § CLV весь по существу своему представляет в себе то же pemimio principii, что и при описании входа скинии. Определяя размеры площади пред притвором и касаясь медного алтаря, стоявшего на этой площади, автор встречает, разногласящие показания текстов в 2Пар.4 (стр. 354 и д.) и распределяет их между двумя алтарями, для чего созидает на основании 3Цар.8 (стр. 361) новый алтарь, которого в источниках не дано, и о котором в 8не сказано. На стр. 330 в столпах Иахин и Боаз автор усматривает символы двух столпов, огневного и облачного, и полагает, что это значение их выразительно запечатлено в самых названиях. Помимо того, что надлежит еще доказать существование двух столпов вместо одного, днем облачного, ночью огненного, применение названий „Иахин и Боаз“ к обстоятельствам Израильской истории (стр. 331) представляет натяжку. Еще большей натяжкой считаем, § CLXVIII, где автор пытается снабдить свой труд идейным заключением и поставить храм в связь с историей еврейской теософии. При этом он указывает генетическую зависимость позднейших иудейско-раввинских идей от величественного наружного вида храма: впечатление храма на зрителя было „национальною колыбелью“, „первичным и конкретным зерном“ (стр. 368), из которого выросла позднейшая иудейская теософия. Даже колесница Иезекииля (Меркана) привлечена в сферу тех результатов, которые стоят в зависимости от созерцания храма. Слишком простое объяснение генезиса великих, во всяком случае, идей, обозначаемых терминами, которые перечислены на стр. 368! |
| Самым известным из архитектурных чудес Иерусалима был Храм. Делалось множество попыток его реконструкции, однако до последнего времени ученые не располагали потребными для этого археологическими данными. Сегодня ситуация заметно изменилась, поскольку был сделан целый ряд открытий, имеющих непосредственное отношение к этой проблеме. Мы вправе предположить, что Храм строился скорее по финикийским, а не по египетским или месопотамским канонам, поскольку в Третьей книге Царств нам сообщается о том, что Соломон прибег к материальной и к технической помощи Хирама, царя Тирского. К сожалению, нам мало что известно о храмовом искусстве и архитектуре Финикии этого периода, поскольку данный период изучен археологами явно недостаточно. Единственным храмом, принадлежащим к той же эпохе царей Израиля (1000–600 гг. до Р.Х.), найденным в Сирии или в Палестине, является небольшой храм царей Хаттины (VIII век до Р.Х.), обнаруженный в Тель-Тайнате (Сирия). Крайне важным представляется то обстоятельство, что он имел планировку очень схожую с планировкой Храма Соломона. Храм Соломона был воздвигнут на платформе высотой около 9 футов (Иезек. 41:8) 45 . Лестница, состоявшая из десяти ступеней, вела ко входу, по бокам которого находились две свободно стоящие колонны, известные как Иахин и Воаз ( 3Цар. 7:21 ). Вероятно, именами колонн стали первые слова сделанных на них надписей. Их смысл и значение остаются неясными, хотя существует множество разнообразных соответствующих предположений. Внутренность Храма была разделена на три части. За притвором или уламом находилась святилище, «Святое» или Ггекал. В святилище имелось несколько окон ( 3Цар. 6:4 ), находившихся под самым потолком. Устройство окон финикийцы, вероятно, заимствовали у египтян. Пол храма был покрыт кипарисовыми досками, а стены обложены досками из кедра; подобная практика неизвестная жителям Месопотамии была характерна скорее для севера. Плоская крыша здания поддерживалась огромными кедровыми бревнами. Стены и двери были украшены изображениями пальм и распускающихся цветов, а также цепей и херувимов, вырезанных на дереве и обложенных золотом ( 3Цар. 6:35 ; 2Пар. 3:5 ; Иез. 41 и далее). Эти резные изображения, вероятно, были исполнены в финикийской манере; собрания финикийской резьбы по кости (судя по которым, финикийцы находились под сильным египетским влиянием) позволяют нам судить, как они могли выглядеть. |
| Пища доставлялась из Израиля, дрова – с гор Идумеи/Едома. Ецион-Гавер был и морским портом Соломона. Расширение власти Соломона хорошо проиллюстрировано цепью крепостей (около пятидесяти), исследованных в Негеве, – вплоть до Кадес-Варни на Синае. Тогда же на плоскогорье Негева, у водных источников, находившихся на пути из Иерусалима в Ецион-Гавер, возникли земледельческие поселения колена Симеонова, обеспечивавшие непрерывность государственной территории (изображенной на рис. 48. Карта этих поселений, обследованных Н. Глюком, представлена на рис. 49). Совместные экспедиции израильтян и финикийцев за золотом страны Офир получили некоторое подтверждение в надписи с остракона VIII в. до Р.Х.: «Золото Офира. Для Беф-Орона, 30 сиклей». Примечательно, что цифра 30 написана при помощи финикийской цифровой системы. Согласно Священному Писанию , эпоха Соломона была временем осуществления огромной строительной программы, что вполне подтверждается данными библейской археологии. Наиболее известное сооружение того периода – Храм Иерусалимский. О Храме Соломоновом (описание которого см.: 3Цар. 6–7 ) мы можем говорить лишь на основании косвенных археологических данных в силу того обстоятельства, что хотя от этого строения ничего и не осталось, однако сейчас мы можем составить представление о нем на основании исследований других культовых построек Сиро-Палестинского региона. Как упоминалось выше, Соломонов Храм, построенный финикийскими мастерами, повторял общие формы храмов, традиционные для ханаанейской храмовой архитектуры того времени: трехчастная схема с расположением всех трех компонентов на одной оси. Подобная схема храмов утвердилась на Святой Земле еще в конце среднего бронзового века и в период Патриархов стала основной для создания храмов в Эбле, Мегиддо, Сихеме и храма в Айн-Даре (см. рис. 50). Удержалась эта схема в культовых постройках финикийцев и карфагенян, а в Сирии просуществовала до VIII в. до Р.Х. (храм в Телль Тайинате). Заимствования безусловны: к примеру, фланкировавшие вход в Храм медные колонны Иахин и Воаз, не имевшие параллелей в скинии Моисеевой, часто являлись принадлежностью финикийско-ханаанейских культовых сооружений. |
| Храм состоял из трех частей: притвора, святилища и Святого святых. Притвор занимал 10 локтей всего помещения храма и украшен был двумя великолепными бронзовыми колоннами (Иахин и Воаз) в 18 локтей высоты каждая, кроме особых капителей, украшенных дорогой резьбой, представлявшей венцы наподобие лилии с гранатовыми яблоками на цепочках. Святилище, или среднее помещение, имело 40 локтей в длину и 20 в ширину (в скинии 20x10 локтей) и Святое святых представляло кубическое помещение в 20 локтей в длину, ширину и высоту (в скинии 10 локтей во всех трех измерениях). Вся внутренность храма была богато украшена дорогой резьбой и золотом. Над ковчегом завета, поставленном во Святом святых, были поставлены два херувима резной работы, покрытой золотом. Своими внутренними крыльями они соприкасались между собой над ковчегом, а внешними касались стен храма. В святилище кроме кедрового и покрытого золотом жертвенника кадильного поставлено было семь золотых светильников (на место одного в скинии) и стол хлебов предложения был заменен десятью золотыми столами, на которых кроме хлебов предложения помещались и все золотые сосуды, необходимые при богослужении. Храм был окружен двумя обширными дворами, обнесенными стенами. Двор внешний назначен был для народа, а двор внутренний для священников. На последнем находился огромный медный жертвенник, к которому нужно было подниматься по ступеням лестницы, перемежавшейся тремя площадками. Тут же пред притвором было «медное море», т.е. огромный медный умывальник, названный так по обширности своего объема, имевшего пять локтей высоты, 10 в диаметре и 30 в окружности. Он стоял на двенадцати медных волах, которые по три были обращены к четырем странам света, и имел изящный вид шестилиственной лилии. Рядом с ним находилось десять меньших умывальников для омовения жертв. В общем, храм представлял собою великолепное по богатству материалов и изяществу работы и украшений здание, высившееся на самой вершине горы Мориа. Вход с него был с востока и вел вверх по склону горы сначала во двор внешний, оттуда на несколько ступеней выше во двор внутренний, от которого также на несколько ступеней выше стоял уже притвор храма. |
| Один красноречивый учитель прекрасно охарактеризовал означенный вопрос: Господи! что повелишь мне делать? – говоря: «О слово краткое, но полное, но живое, но действующее, достойное всякого принятия! Как немного находится таких самоотверженных людей, которые и самое сердце свое отдали Богу, говоря: “Хочу чего Бог хочет, а не я”, ежечасно повторяя: Господи! что повелишь мне делать? Беда нынешнего века: мы больше встречаем слепых, упоминаемых в Евангелии, чем новообратившихся ко Христу апостолов, подобных святому Павлу, спрашивавшему с трепетом у Господа: Господи! что повелишь мне делать? Когда евангельский слепой умолял Спасителя, говоря: Сын Давидов! помилуй меня! – Господь сказал ему: чего ты хочешь от Меня? ( Лк 18,38,41 ). Как велико милосердие Твое, Господи! Как велика благость Твоя! Так ли Господь вопрошает раба, чтобы исполнить его волю? Действительно тот слеп, который не рассудил, не ужаснулся и не сказал с величайшим смирением: “Нет, Господи, я недостоин такого вопрошения; приличнее мне сказать Господу моему: Господи! что повелишь мне делать? – ибо не моя воля должна бьггь исполнена тобой, но Твоя воля да будет мне непременным законом, да последую ей: Господи! что повелишь мне делать?” " 149 Таковое упование на Бога, о котором мы беседовали здесь, не может пребывать в нас постоянным и неизменным, если мы не утвердим его своим долготерпением и покорностью воле Божией по навыку. В притворе храма Соломонова находились два столба: один из них назывался Иахин (на правой стороне), а другой – Воаз (на левой стороне): эти столбы символизировали долготерпение и постоянство; (см.: З Цар 7, 21) этими-то столпами должно быть утверждено упование наше на Бога. Безмерную печаль поглощает долготерпение. Постоянству же ничто, определяемое временем, не кажется продолжительным; приближающий же себя к Богу упованием яко гора Сион: не подвижится в век ( Пс 124, 1 ). Глава IV. О том, какое упование на Бога имели все святые Истинное благородство христианского рода в том, чтобы в сомнительных или весьма трудных случаях уповать на Бога и в Нем одном иметь крепкую опору. Такое суждение достойно и мужественно; тот велик и славен, кто имеет величайшую надежду на Бога именно тогда, когда угрожает ему величайшая опасность. Такое упование на Бога имели не только святые мужи, но и жены. 1 |
| Итак, Ецион-Гавер, вопреки «железной логике» Таксиля, оказался не выдумкой «священного мистификатора», а самой что ни на есть исторической реальностью — пусть некоторые выводы Глюка и были потом оспорены его коллегами. Главное, что все это было. Были верфи и порт Ецион-Гаве-ра, откуда могли отправляться корабли в Африку и Азию. Были неупоминаемые почему-то в Библии, но, тем не менее, активно разрабатываемые в эпоху Соломона рудники в Тимне, из меди которых были отлиты столбы Воаз и Иахин в Иерусалимском храме, сделаны знаменитое «медное море» и другая культовая утварь. Были отстроенные заново города для конных гарнизонов, была налаженная система коммуникаций, модернизация системы водоснабжения. Были интенсивная международная торговля и пусть относительный, но все же мир на границах Израильского царства. Но это значит, что был и царь Соломон — возможно, и не совсем такой, каким представляет его Библия, но, безусловно, один из самых выдающихся государственных деятелей Древнего мира. А еще — поэт, философ и мистик, многие изречения которого мы, даже не задумываясь о том, кто является их автором, часто повторяем в нашей повседневной жизни. Одним из этих крылатых выражений Соломона и названа третья, заключительная часть этой книги. См.: Каплинский Б. Биография царя Соломона и его эпоха. С. 216–218. Иосиф Флавий. Иудейские древности. С. 324. Таксиль Л. Забавная Библия. С. 329. Иосиф Флавий. Иудейские древности. С. 328. Остатки построенного Иродом моста, соединявшего верхнюю и нижнюю части Иерусалима, обнаруженные английским археологом Чарлзом Вильсоном в 1865 году слева от Стены Плача. Сегодня арка Вильсона является частью так называемого туннеля Хасмонеев. Большинство исследователей считают, что Стена Плача являлась частью обводной стены Храма, а не самого Храма. По последним археологическим данным, первые ее камни были заложены еще в период правления Давида. Это, в свою очередь, противоречит утверждению Библии, что Давид изначально отказался от идеи построить Храм и, умирая, возложил эту задачу на Соломона. |
| Значит пророк в десятиколенном царстве не видел никакого жертвенника особенного, жертвенника по преимуществу, а знал только, что в этом царстве существует много жертвенников, одинаково неприятных Богу; тогда как здесь чрез то уже самое, что он не придает собственного имени алтарю,– показывает, что он имеет в виду алтарь преимущественный, общеизвестный, – алтарь, выдающейся из всех алтарей, каков и был жертвенный алтарь во храме иерусалимском, – этом святилище всего израильского народа, к которому принадлежали и десять колен, не смотря на свое отпадение от дома давидова. Доколе Господь посылал к сим коленам своих пророков; дотоле и считал их за членов народа завета, дотоле и храм иерусалимский был для них богоустановленным святилищем и престолом Иеговы, откуда исходят Божии благословения и наказания. И тем более надобно под жертвенником разуметь жертвенный алтарь иерусалимский, что пророк во всей своей последней речи, как это видно из ее содержания, особенно же из ст. 8 –10 и находящегося в конце сей 9-й гл благодатного обетования, обращается не только к Израильскому царству, но и к иудейскому, т. е , собственно к народу завета. А у народа завет жертвенный алтарь был алтарь во дворе храма иерусалимского. Разуметь под упоминаемым в к 9, 1 алтарем алтарь вефильский препятствует еще и то обстоятельство, что на алтаре стоит Сам Господь. Трудно предполагать, чтобы Господь освятил, своим присутствием алтарь, посвященный тельцу, или Богу в образе тельца. Созерцая Господа, стоящего на жертвеннике, пророк созерцает весь народ избранный стоящим около храма, куда собран был этот народ Господом, как судиею, чтобы погубить его. Пророк слышит приказание Господа ударить в вершину столбов, т.е. тех двух медных столбов, которые стояли около притвора храма, из которых один назывался Иахин (стоящий прямо), а другой Боаз (легкий–см. 3Цар. 7, 21 ), –и обломки храма обрушить на главы народа. Кто должен был исполнить приказание Иеговы, пророк этого не говорит, но без сомнения исполнитель есть тот же ангел, который поражал народ Божий при Давиде за то, что этот царь вздумал сосчитать народ своего царства ( 2Цар. 24, 15 ), который пред стенами Иерусалима истребил войско Сеннахирима (4 Цар, 19, 35), который умертвил первенцев египетских ( Исх. 12, 13. 23 ) и который в видении Иезекииля (9, 2. |
| Это первое время царствование Соломона посвящено было возведению храма Единому Богу, Творцу вселенной, Богу завета с народом, «Иегове», вечно (в прошедшем, и настоящем, и будущем) Существующему. Построение храма описано в 3 Царств VII, 13–51; VIII, 6–9, и несколько подробнее в дополнительных книгах, или хрониках, а именно в 2 Пар. в главах с II-й до IV-й включительно. Мы видели выше, что Давид принес ковчег завета в Иерусалим и поместил его временно в скинию, особо Давидом устроенную 574 . Мы знаем также, как он после моровой язвы купил на горе Мориа гумно Орны и вознес на нем всесожжение, и как он начал подготовлять материалы для постройки храма, который он сам не должен был строить (1 Парал. XXVIII, 3, 6, 11; XXIX, 2–5; 2Nap. II, 3, 7–10; 16–18 ). Из указания 3 Царств V, 6 мы усматриваем, что заготовленного Давидом материала не было однако достаточно для выполнения мыслей Давида по «чертежу», им переданному сыну (1 Парал. XXVIII, 11). Мы видим, что Соломон обращается с просьбою о доставлении ему леса с гор Ливана к Хираму, царю Тирскому. По этому предмету между Соломоном и Хирамом заключается особый договор (3 Царств V), и царь Тирский присылает Соломону искусных мастеров всякого рода и между прочим мастеров литейного дела. Главою всех мастеров финикийских и израильских при постройке храма является одноименный царю Тирскому архитектор, инженер и техник Хирам 575 , имя которого не только славно было издавна на востоке, но еще перешло и в масонские таинственные учения с символическим значением. Родом художник Хирам был из Тира; по 3 Царств VII, 13–14 он был сын вдовы еврейки из колена Нефеалимова (по 2Nap. II, 14 из колена Данова), которая вышла замуж за финикиянина, литейщика по ремеслу, который жил в Тире. Основания храма были заложены весьма глубоко, повествует Флавий Иосиф (Древн. Uyд VIII, 2 ), на выровненной площадке вершины горы Мориа. Основание клалось из «камней больших и обделанных», говорит текст 3 Ц. V, 17. Размеры храма были ровно вдвое более размеров скинии в пустыне 576 . Внутреннее расположение храма и двора его, с его жертвенником и бассейном для омовения, скопировано было с скинии, с тою разницею, что и жертвенник и бассейн были гораздо больших размеров 577 . Кроме того, преддверие святилища было украшено двумя стоящими отдельно перед ним колоннами, которые назывались Иахин и Воаз 578 . |
|
|
