| Но если нельзя оторвать раннее евразийство от предшествующей и современной ему русской мысли, то нельзя его отделить и от последующей. В послевоенный период продолжали хранить верность евразийству П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский, В.Н. Ильин и П.П. Сувчинский. Савицкий стал наставником Л.Н. Гумилёва. Таким образом, вплоть до 80-х годов была обеспечена непрерывность евразийской традиции. В 90-е годы возникло несколько враждующих течений, называвших себя наследниками ранних евразийцев и Льва Гумилёва. Их рассмотрение остаётся за рамками нашего доклада. Но лишь одно из них - неоевразийство А.Г. Дугина - получило наибольшее распространение и официальное признание, в том числе и сейчас, при провозглашении В.В. Путиным курса на строительство Евразийского Союза. Сегодня, в 2012 году, не мешало бы нам оглянуться на прошлое и вспомнить слова В.А. Грингмута о том, Российское государство всегда было не чем иным, как союзом евразийских народов. Действительно, оно было им и в эпоху рыхлой структуры княжеств и земель (не только этнически русских) XII века, и во времена Касимовского ханства и автономного положения народов Севера в XVI веке. Российская империя XIX века с её уникальным правовым и административным положением почти каждого региона являлась, по сути, Евразийским союзом во главе с единым монархом не меньше, чем Советский Союз. Задача сегодняшнего дня - вернуться к этой вечной, столь естественной для нашего пространства структуре, навсегда вытолкнув за пределы границ внутренней Евразии чуждые нашему Großraum " у силы. Медоваров Максим Викторович , аспирант Нижегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского ПРИМЕЧАНИЯ Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть В России женщина сделала около 30 абортов:к чему привело Видео «голого прыжка» девушки с моста в Петербурге: смотреть В России голая девушка убегала от полиции и прыгнула с моста: СМИ |
| Осматриваясь в эмиграции, в начале 1923 года И. А. Ильин принял участие в знаменитой «встрече в Берлине», где высланные из СССР «веховцы» Н. А. Бердяев и С. Л. Франк, выступая за признание итогов большевистской революции как народной, вступили в резкий конфликт со своим бывшим единомышленником и учителем П. Б. Струве (1870−1944), который требовал радикальной вооружённой борьбы против большевистского переворота. На этой встрече Ильин принял сторону Струве. Но именно в это же время Ильин, как показывают нижеприводимые материалы, вступил в тесные отношения с евразийцами, которые, как известно, отнюдь не были на стороне Белого движения, радикально отрицающего большевизм. С очень большими основаниями надо полагать, что Ильин не информировал Струве о своих интимных отношениях с евразийцами. Как известно, Струве почти с самого начала «евразийского» движения, в числе неформальных учредителей и в руководстве которого состоял его ученик, протеже и близкий сотрудник П. Н. Савицкий, относился к идеологии движения резко отрицательно, поначалу снисходя к его психологической природе в рядах молодой русской эмиграции, а затем радикально отвергая и сам поиск ею среднего пути между белыми и красными. В тени этой публичной борьбы Струве против евразийства Иван Ильин, однако, принял иной курс: внимательного изучения и приближения к евразийству, которое открывало перспективы широкого выхода на русскую молодую аудиторию в эмиграции и своими изданиями обеспечивало устойчивый гонорарный доход их авторам. И сами основатели и лидеры евразийства Н. С. Трубецкой (1890−1938), П. Н. Савицкий (1895−1968), П. П. Сувчинский (1892−1985) (и поначалу близкий к ним Г. В. Флоровский (1893−1979)) с особым вниманием относились к установлению сотрудничества с деятелями старшего (по отношению к ним, родившимся в 1890-х) поколения — как донорами знания, репутации, экспертизы. Поэтому, между собой именуя их, по формуле Трубецкого, «старыми грымзами», они всё же приветствовали сотрудничество в их изданиях А. В. Карташёва (1875−1960) и С. Л. Франка (1877−1950), затем — Л. П. Карсавина (1882−1952), вели переговоры с Н. А. Бердяевым (1874−1948), П. И. Новгородцевым (1866−1924) и И. А. Ильиным. |
| Понятно, что при такой перемене в своем характере новый московский государь не мог чувствовать особого влечения к тому польскому иезуиту, которому некогда он поверял все свои тайны. Ведь мы помним, что когда-то он брал Савицкого в свидетели перед Богом, когда уверял его в чистоте и возвышенности своих намерений. Тем не менее 25 мая Савицкий был принят в частной аудиенции. Быть может, в данном случае Дмитрий уступал настоятельным просьбам Марины. Конечно, о прежней дружбе с иезуитами не могло быть и речи. Но, с другой стороны, Дмитрий не желал отстранить их от себя решительно и бесповоротно. Вообще, этот сложный человек допускал порой самые странные компромиссы. 23 февраля он обратился к Стривери с особым письмом. Оно начинается следующими напыщенными словами: «Из-за того, что интересы Досточтимых Отцов, обитающих в державе Нашей, а также нужды всего общества Святого Иисуса, равно как и святейшей римско-католической Церкви, требуют прибытия и присутствия Вашего преподобия, Мы просим Вас предпринять это путешествие согласно долгу Вашему и благочестию, со всем усердием, дабы Вы могли прибыть к Нам со всей возможной скоростью. Так убедитесь Вы в благоволении Нашем к обществу Иисуса и расположении Нашем к Вам самим». Стривери так и не побывал в Москве. Тем не менее, принимая Савицкого, Дмитрий попробовал сдержать свое слово. В назначенный день иезуит был проведен к царю. Оставшись с ним наедине, он поцеловал ему руку и, как принято, приветствовал его несколькими словами. Отвечая ему, Дмитрий не поскупился на звонкие фразы. Он заявил, что счастлив свидеться вновь со старым другом. Он выразил ему благодарность. Пусть не думают, что он забыл свои обещания; нет, он по-прежнему верен своим стремлениям... Савицкий передал царю письмо Аквавивы, генерала общества Иисуса; тут же он вручил ему кое-какие вещицы, имеющие отношение к религии. Между ними были золотые и серебряные пластинки: это были индульгенции, которые присылал Дмитрию папа; на них было выбито изображение римского первосвященника. |
| П.П. Сувчинский. Фотография. Кон. 20-х гг. XX в. П.П. Сувчинский. Фотография. Кон. 20-х гг. XX в. В своем развитии Е. прошло 3 этапа. 1-й - самый короткий, но самый плодотворный - продолжался до кон. 1923 - нач. 1924 г. В этот период основным предметом размышлений евразийцев являлось обоснование необходимости для России самобытного пути развития. Эта самобытность различным образом интерпретировалась ведущими представителями евразийского движения, поскольку уже при зарождении Е. его основоположники пытались согласовать по крайней мере 3 различные мировоззренческие установки: натурализм Савицкого, культуроцентризм Н. Трубецкого и христоцентризм Флоровского. Идеи каждого из участников движения оплодотворяли мысль остальных, позволяли почувствовать меру условности всякой формулировки и побуждали бережно относиться к общему духовному контексту мысли. В ранних евразийских произведениях трудно установить авторство отдельных идей, в то время как вызванная внешними причинами необходимость их жесткой систематизации и упрощения в итоге привела к нарушению взаимопонимания, а затем к расколу и деградации движения. Первоначальный успех Е. был обусловлен тем, что на раннем этапе существования движения евразийцы осознавали, что в России воспитанию масштабной личности и развитию страны может способствовать не политическая схоластика, а, по формулировке Флоровского, «Православие как путь творчества». К сер. 20-х гг. происходит организационное оформление евразийского движения: к кон. 1924 г. на совещании в Вене был создан его руководящий орган - Высший евразийский совет во главе с Н. Трубецким, в совет также вошли руководители евразийских филиалов в др. странах: П. С. Арапов (Берлин), П. Н. Малевский-Малевич (Лондон, Нью-Йорк), Савицкий (Прага), В. А. Стороженко (Белград), Сувчинский (Париж). Вместе с тем основные идеи Е. стали подвергаться сомнению со стороны его основателей: в 1923 г. с Е. порывает Флоровский, открыто выразивший недовольство усилением политической составляющей движения ( Блейн Э. Жизнеописание отца Георгия//Георгий Флоровский: Священнослужитель, богослов, философ/Пер. с англ. под ред. Ю. П. Сенокосова. М., 1995. С. 31). Внутри Е. начинается постепенное разделение на 2 основных направления - «правое» и «левое». К числу наиболее известных «правых» евразийцев принадлежали Алексеев, Я. А. Бромберг, Савицкий, Н. Трубецкой, К. А. Чхеидзе и др. Костяк «левой» группы составляли евразийцы «второго поколения»: Карсавин, Святополк-Мирский, Сувчинский, С. Я. Эфрон и др. Теоретические евразийские семинары «левых» проходили в мест. Кламар под Парижем, в связи с чем появилось их название - «кламарская группа»; возникший между «правыми» и «левыми» евразийцами раскол получил наименование «кламарский раскол» (см.: Макаров. 2006. С. 106). |
| Во-первых, для евразийцев вопросы религиозного отношения к миру имели всегда важный характер в силу личных религиозных чувств и переживаний самих представителей движения . Во-вторых, тема защиты православия была достаточно широкой и могла объединить евразийцев с представителями русской эмиграции, в иных аспектах не разделявших евразийской системы взглядов. Да и для самих представителей движения, по признанию П. П. Сувчинского, вопросы православия и Церкви являлись «базой, которая имелась у всех евразийцев» . Таким образом, это могло не только сплотить самих лидеров движения, но и определить контуры привлечения других представителей русской эмиграции и опубликования их текстов если не под «евразийской маркой», то хотя бы совместно с евразийцами. Выход сборника в свет предваряла долгая и кропотливая работа. Весной 1922 г. П. Н. Савицкий, поддержанный Г. В. Флоровским, предложил идею антикатолического сборника. На повестке дня стояли несколько вопросов: состав авторов, место и деньги для его издания, содержание статей и согласование их общей направленности. Обсуждая общую идеологию евразийских публикаций, Н. С. Трубецкой писал П. П. Сувчинскому, что уступки по «католическому вопросу» невозможны . Он высказывался относительно общей направленности сборника, предлагая противопоставить на его страницах дисциплину Католической Церкви, достигаемой организацией, и Православной Церкви, достигаемой обрядом. П. Н. Савицкий предлагал понимать концепцию сборника не как специально евразийскую, но более «православную» . Н. С. Трубецкой критически относился к кандидатуре Н. С. Арсеньева, считая, что он не подходит для участия в сборнике . Аналогично он оценивал перспективы сотрудничества с П. М. Бицилли после выхода сборника «На путях», называя его в письме к П. П. Сувчинскому «типичным провинциальным интеллигентом из эсеров, плохо понимающим, в чем у нас дело» . Зная о нарастающем конфликте Г. В. Флоровского и П. Н. Савицкого, Н. С. Трубецкой удивлялся, что последний предполагал включить в сборник статью Г. |
| Арсений и Георгий Савицкие, оставшись на китайском берегу, должны были начинать новую жизнь. Иногда удавалось найти случайный заработок на погрузке или другой тяжелой работе. Вместе братьям было легче переживать тоску по родным людям, но через некоторое время Арсений остался в Китае один. Старший брат Георгий в Шанхае встретил русскую девушку и, женившись, вскоре вместе с ней эмигрировал в Америку. 19-летнему Арсению на чужбине, без знания языка и без родных, пришлось думать, как жить дальше и где он сможет применить свои знания. Военная профессия, которую получил Арсений и о которой мечтал с детства, в чужой стране была не нужна, а другой у него не было. Были только руки, голова и желание достойно выжить. Своей родины, которую он не переставал любить и по которой тосковал, Арсений больше никогда не увидел. Вскоре обстоятельства сложились так, что Арсению, зарабатывавшему на хлеб главным образом разгрузкой судов, удалось устроиться помощником в фирму по изготовлению рекламы. Вскоре там заметили, что Арсений может не только аккуратно писать шрифты, но и неплохо рисует. И сам Арсений тоже почувствовал тягу к рисованию. Ему было значительно интереснее работать над рисунком, чем чертить и вырезать по шаблонам буквы. Он направил все свои усилия на то, чтобы овладеть «наукой рисования». Постепенно он все более совершенствовал свое мастерство. Так и стал художником – сначала рекламного жанра, затем карикатуристом, позднее портретистом и наконец – уже в Австралии – иконописцем. Из военного вице-унтер-офицера вышел настоящий мастер, который творил, писал и учился жить неприкаянной судьбой русского беженца. В Шанхае Арсений встретил свою судьбу – девушку из Благовещенска Лену Старченко. Вскоре они поженились. В 1929 году у них родился первенец – Кирилл, который и поведал мне историю своего отца – талантливого художника с душой гардемарина. Через четыре года у молодой четы Савицких родился младший сын – Никита. С появлением сыновей добавилось хлопот. Арсений брал все больше работы, и его художественное мастерство росло с каждым днем. В 1932 году ему предложили место художника в Гонконге, там некоторое время он жил в семье испанцев. Через год к нему переехала жена с двумя маленькими детьми. В Гонконге Арсений работал художником по рекламе в большой английской фирме «English Advertising Agency». Наконец-то началась жизнь без скитаний, с постоянной работой, наполненная творчеством и семейным счастьем. Появилось время для общественной работы, и супруги Савицкие стали много сил и времени отдавать Церкви, за что получили грамоту от архиепископа Виктора, возглавлявшего Русскую духовную миссию в Китае. Елена Александровна с 1934 по 1940 год была казначеем Дамского кружка ревнителей церковного благолепия и просвещения в Гонконге. 7 ноября 1940 года Центральным Владимирским комитетом Пекинской епархии ей была вручена серебряная медаль за бескорыстные труды на пользу Свято-Петропавловского молитвенного дома. |
| В создавшейся сложной обстановке единоличная ответственность Андреева за судьбу Института становилась невозможной. После предварительных переговоров с Белградом на частном совещании действительных членов Института в Праге, состоявшемся 16 марта 1940 г., было выбрано «временное правление», названное Временным советом по управлению делами Института им. Η. П. Кондакова в Праге. В новое правление вошли кроме Андреева Е. И. Мельников, 2750 К. К. Шварценберг, и проф. Π. Н. Савицкий. 2751 С согласия белградских членов в действительные члены были избраны Π. Н. Савицкий, Е. Ф. Максимович и В. В. Чернавин, 2752 последние двое были избраны членами ревизионной комиссии. В середине октября 1940 г. наконец определилось юридическое положение Института. Он был включен в число учреждений, подведомственных ректору Карлова университета. Это решение выводило Институт из состояния юридической неопределенности, в котором он находился начиная со второй половины 1938 г. Выяснилось, что он поступает в ведение академических властей в лице проректора немецкого Карлова университета, проф. Гамперля, которому было поручено наблюдение над русскими культурно-научными учреждениями в Протекторате. Проф. Гамперль был человеком с широким кругозором, знал Россию, так как когда-то жил в ней, и владел русским языком. Не будучи историком или археологом (по специальности он был медиком и возглавлял Патологический институт при Карловом университете), он, как оказалось, был хорошо информирован о кондаковском Институте и понимал его значение как научного учреждения, заслуги которого были признаны в международных кругах. Во время бесед с Андреевым проф. Гамперль сформулировал свою точку зрения на сосуществование двух центров, пражского и белградского, следующим образом: окончательная реконструкция Института, в связи с наличием двух центров, может быть произведена только после окончания войны; Институт в Праге не может быть ликвидирован, и не может быть и речи о его зависимости от иностранного центра. Последнее обстоятельство определяло правовые взаимоотношения между пражской и белградской частями Института – их юридическую обособленность, что не исключало, однако, возможности тесной внутренней связи обоих центров и их согласованной работы в научной области. |
| Понравилась тебе наша советская ванна? – спросил он, дьявольски смеясь. Ваши ванны страшные, – ответил я, – но они не заставят меня подписать протоколы, в которых приведены фальшивые признания. Петерсон, скрипя зубами, проговорил: Посмотрим, ты попробовал только одно удовольствие, у нас же их множество. Так как Петерсону опять не удалось заставить меня подписать этот протокол, меня снова увели в камеру и заперли в шестой «одиночке». Это была маленькая камера, темная, без окон, длиной в два, а шириной в один локоть. В ней трудно было даже пошевелиться. Позже я узнал, что эта камера называлась камерой смерти, потому что из нее люди шли на смерть. Чуть ли не на каждой камере висели таблички с надписями «s.p.i.» и фамилиями, преимущественно, польскими. Из этих камер множество поляков ушли на смерть. На вечернем построении комендант приказал надзирателям, чтобы не включали свет в моей камере. Ужас пребывания в этой каморке я ощутил сильнее, чем в предыдущей «ванне». Тучи крыс с писком пробегали около меня. Когда я ложился спать, накрывал лицо рубашкой от этих отвратительных созданий. Неоднократно крысы съедали у меня и без того мизерную пайку хлеба. Если ко всему сказанному добавлю, что тюремные власти запретили мне даже прогулки, то легко можно представить, какие тяжелые минуты переживал я в этой темнице. Поступок большевиков возмутил всех заключенных, особенно, женщин, которые, плача, умоляли старого надзирателя-эстонца, чтобы хоть на минутку ночью отворял дверь моей камеры, для того, чтобы впустить немного свежего воздуха. Иногда он исполнял просьбу арестанток и в полночь отворял мою камеру. После двадцатидневного пребывания в темнице, меня вызвали к Петерсону. Крысы не отгрызли тебе уши? – цинично поинтересовался Петерсон. Наверное, крысы поняли, что я невиновен, и не тронули меня, – ответил я. В этот момент в комнату Петерсона вошел Апаньский, заместитель начальника ГПУ и следователь Савицкий. Савицкий начал убеждать меня на польском, чтобы я принял акт обвинения и подписал его. |
| Мне, к сожалению, не известно, в чём состояла действительная причина неприбытия делегатов из Перми, но то, что руководитель одной из наиболее близких к КЦНРО " Астраханской Народной Монархической Партии " (АНМП) Н.Н.Тиханович-Савицкий не смог добраться до Казани отнюдь не по причине плохого состояния транспортных коммуникаций становится очевидным из его письма от 18 октября 1908 г., сохранившегося в архивеВ.Ф.Залеского. Как из него явствует, Н.Н.Тиханович-Савицкий находился тогда в состоянии судебной тяжбы в связи с активно " пробиваемыми " им,фактически в одиночку, изменениями основных государственных законов Российской империи, которые он требовал привести в соответствие сконсервативно-монархическим принципом. Сетуя не только на председателя Совета министров П.А.Столыпина и идеологов " Союза 17 Октября " , но и на А.И.Дубровина (опасавшегося, по словам Н.Н.Тихановича-Савицкого, " что, как бы не сказали, что мы идём против Государя " ), лидер астраханских черносотенцев писал В.Ф.Залескому: " Если монархисты не поднимут этого вопроса, то конституционная петля затянется на России безусловно; об этом постараются октябристы со [П.А.]Столыпиным " . Данный судебный эпизод, известный исследователям черносотенного движения, был связан с конфискацией опубликованной Н.Н.Тихановичем-Савицким в издававшейся и редактировавшейся имже газете " Русская Правда " статьи " Преступлениеили оплошность? " и ряда других материалов. Однако мало кому известно, что руководитель АНМП шёл на этот конфликт с властями намеренно. Направив В.Ф.Залескому посылкой бандероли " на имя архиереев и отделов Союза [Русского Народа] " с конфискованным N 33 за1908 г. " Русской Правды " , а также приложением к нему под названием " Можно ли исполнять верноподданническую присягу? " , со своей знаменитой брошюрой " Новый Основной Закон и Царские манифесты " (которую, по словам Н.Н.Тихановича-Савицкого, А.И.Дубровин не желал печатать в " Русском Знамени " ), и другими материалами, он просил " опустить их в почтовый ящик " , так как таковые " в Астрахани бы забрали " . |
| Сразу после этого рязанцы получили приглашения вступить в Московский ХСС Дмитрия Ханова и в РХДС В. Савицкого. Они выбрали РХДС, но намекнули, что параллельно могут открыть маленький рязанский ХСС. " Честно говоря, – говорил Лозинский, – нам не хочется, чтобы на ХСС в Рязани сел очередной тюрьмовед. Лучше мы объявим себя традиционным блоком ХДС/ХСС " . Для полноты картины процитируем письмо из Костромы, в котором член костромского РХДД Валентин Гринько реагирует на выход рязанцев из партии Виктора Аксючица: " Дорогой В. Б. Лозинский... Что касается некоторых аспектов Вашего заявления (о выходе из РХДД. – А. Щ.), то для меня, к примеру, не вполне понятно, что Вы имеете в виду под незыблемыми общехристианскими ценностями? Видимо, то, что представляется таковым Вам целесообразным тактически? Разве соблюдение прав и свобод человека не предполагает свободу быть коммунистом, быть русским, вести хозяйство социалистично, то есть почти по-монастырски, ставить общие интересы выше частных? Разве соответствует принципам веротерпимости преследование верований людей в справедливость коммунистических принципов и соответствующих поступков и организованности? И что за общехристианские ценности Вы имеете в виду? Ценности Тараса Бульбы? Или Кальвина? Муссолини – тоже, вообще-то, христианина? Никона? Аввакума? Яh-Nabлa II-ro? Aлekcuя II-ro?.. Часто люди вполне понятный антикапээсизм называют антикоммунизмом. А ведь христианство и коммунизм – практически синонимы " . Периферийные христианско-демократические группы развивались стихийно. Их мировоззрение не было единым и представляло собой соединение разнородных, неотрефлексированных идей. Это осложняло интеграционный процесс, начать который настойчиво предлагал русским христианским демократам Интернационал христианской демократии. Вопрос об объединении разрозненных христианско-демократических групп вновь был поднят Виталием Савицким. Представители региональных партий собрались в январе 1992 года в Сестрорецке под Петербургом в очередной попытке создать единое христианско-демократическое движение. Перед Савицким стояла действительно непростая задача – выработать компромиссный устав для столь разных по идеологическим установкам партий. |
|
|
