| С. Трубецкой отказывается и от статей, и от обзоров, потерял связь с действительностью и противится необходимому расширению состава евразийских авторов . При этом Г. В. Флоровский резко отрицательно отзывался о «сменовеховцах», национал-большевиках и Н. В. Устрялове, хотя П. П. Сувчинский предлагал из тактических соображений их не критиковать, а П. Н. Савицкий видел определенные точки соприкосновения и даже в одном из писем к П. Б. Струве называл свое евразийство «национал-большевистским». Н. С. Трубецкой критически относился и к мыслям П. П. Сувчинского о сотрудничестве со сменовеховцами, называя их тексты «цинично-развязным оправданием оппортунизма и беспринципности» . Сам он предлагал изменить направленность сборников и ориентировать их не на интеллектуальную элиту, а на «середняков», на широкие массы, заменив тяжеловесные тексты пропагандой . П. Н. Савицкий в переписке с П. П. Сувчинским высказывал мысли о создании «сплоченных православных кружков», куда входили бы люди с «горячей непоколебимой верой» и даром «крепить дух и силы окружающих», не скрывающих связей с евразийской идеологией . На П. П. Сувчинского легла работа по поиску издательства для печатания сборников. Обсуждая с Н. С. Трубецким издание сборника «На путях», Г. В. Флоровский упоминал его «рассеянность и истеризм», но признавал, что кроме как в Берлине печатать сборник негде . Вообще, интересен тот факт, что в переписке между собой лидеры евразийства иногда давали друг другу достаточно резкие оценки. Летом 1922 г. Г. В. Флоровский отговаривал П. П. Сувчинского от возникших у него планов возвращения в Москву, считая, что «возвращение в Р[оссию] означало бы не только гибель и конец евразийства, но и конец каждого из нас, — нам перестали бы верить» . Примерно так же планы П. П. Сувчинского оценивал П. Н. Савицкий . Сам Г. В. Флоровский предлагал планы издания религиозного сборника и православного журнала «Устои», которые, опять же, требовали привлечения других представителей эмиграции и, в частности, С. |
| В кабинете хозяина дома я попала в царство фотографий и просто не могла выйти из мира живой истории, собранной тут. Кирилл Арсеньевич, видя мою искреннюю заинтересованность, а не праздное любопытство, воодушевленно рассказывал историю каждой фотографии. Это были настоящие произведения профессионального фотохудожника. Любовь к фотоискусству от отца-художника передалась и сыну. Кирилл Арсеньевич, следуя по стопам отца, многие годы работал в брисбенских рекламных агентствах фотографом. Показанные мне работы – ценнейший фоторепортаж о жизни русской диаспоры Брисбена в 1940–1990-е годы, они могут рассказать практически о каждом активном члене русского сообщества. Уже давно звали на чай, разъехалась часть гостей, а мы не могли прервать беседу. Разговор заходил то о русской послевоенной молодежи Брисбена, то о Русском клубе, то о русских успешных и менее успешных предпринимателях 40–50-х годов XX столетия. Но центром нашей беседы, конечно же, оставался отец хозяина дома – вице-унтер-офицер Русской флотилии Арсений Иосифович Савицкий. Оказалось, что Арсений Савицкий был не только прекрасным иконописцем, но и талантливым фотографом. Его сын и невестка рассказали, как строго относился он к своему творчеству, как сутками не выходил из мастерской… Художник часто говорил, что пишет картины, иконы только в минуты вдохновения, но, похоже, вдохновение его не покидало никогда. То количество художественных работ и икон, которые хранятся в семье Савицких и в церквях по всей Австралии, свидетельствует о неиссякаемом творческом духе русского художника. Еще долго говорили мы с Кириллом Арсеньевичем и Людмилой Васильевной об истории России, о том, как судьбы людей зависят от исторических и политических событий… Родился Арсений Иосифович Савицкий 25 октября 1903 года в уездном городе Егорьевске Рязанской губернии (ныне Московская область) в семье полковника 24-го Сибирского стрелкового полка Иосифа Мартиновича Савицкого и Ольги Витальевны Савицкой. В семье Савицких, кроме Арсения, росло еще трое детей. Две девочки: старшая – Татьяна и младшая – Маргарита, а еще старший брат – Георгий. С детства, беря пример с отца, Арсений и Георгий мечтали стать военными. В 1913 году Арсений был определен в Хабаровский графа Муравьева-Амурского кадетский корпус. Став кадетом, Арсений по-мальчишески был счастлив и чувствовал себя дома «героем дня». И Татьяна, к тому времени уже гимназистка, и маленькая Маргарита весьма почтительно стали относиться к будущему офицеру, хотя и было ему пока всего лишь 10 лет. Брат Георгий еще раньше поступил учиться в то же учебное заведение. |
| Если при Чистякове он ещё сдерживался, то в классах Академии (а позднее и Училища, куда вынужден был вернуться через два года) уже не церемонился вовсе. Опережая сроки, он оказался в натурном классе и тут развернулся вовсю. «Помню, например,— читаем у Кардовского,— в дежурство Василия Петровича Верещагина (не путать с известным баталистом Василием Васильевичем Верещагиным.— М. Д .) Мусатов, рисуя натурщика в первые сеансы этюда, делал контур на холсте акварелью и при этом почему-то в одном месте синий, в другом красный, в третьем зеленый и т. д. Верещагин, остановившись около него, спросил, зачем он так делает, и вполне резонно, потому что в каждый момент работы над этюдом всё должно быть оправдано и целесообразно. Мусатов, сидя на своем табурете, с головой, втиснутой, как часто у горбатых, в плечи, басом отвечает: «Мне так нравится». Ответ с вызовом профессору, которому не доверяют. Верещагин, не сказав ни слова, уходит» 16 . В Академии же (как и в Училище, разумеется) совсем иначе поучали: тело нужно писать красками «телесного цвета». Доходило до того, что ученик, составляя нужный тон на палитре, мазал краской по телу натурщика, определяя её «телесность». Как же должен был при этом восприниматься Мусатов, который писал свои этюды то в зеленых, то в голубоватых тонах? Учителя, естественно, негодовали. Можно представить, что должен был испытывать, к примеру, и последовательный передвижник К.Савицкий (преподававший в Училище), взирая на «нетелесного» цвета тела натурщиков в изображении Мусатова. «К.А.Савицкий приходил в раздражение от его красок, особенно его привёл однажды в неистовство этюд натурщика, выдержанный в зеленых тонах» 17 . Учителя Мусатова (и в Москве и в Петербурге)— среди них можно назвать также известные имена И.Прянишникова и Вл.Маковского— отзывались о нём в большинстве случаев резко отрицательно. Савицкий так прямо называл его «опасным учеником», который ничего не делает «как нужно» и тем сбивает с пути истинного остальных. Не нравился своеобразный колорит мусатовских работ прежде всего. |
| Теперь Казачьему союзу – собираться ежедневно! Изберём депутацию к новому атаману: собирать съезд не областной – а войсковой , и не в октябре – а в апреле, теперь же!! Областной комитет – пусть себе будет этот месяц, до съезда, но мы учредим Донской Казачий Совет – и взовём к станичникам собирать союзы хуторские, станичные, – и слать посланцев к нам. Собирайся, донцы, во единый круг! Будем готовить учредительный Войсковой Круг! – первый свободный от до-Петра! Таня смотрела на седоусых старших офицеров – но оглядывалась и как в дверях столпились с блистающими глазами новочеркасские гимназисты и реалисты. И что эти тоже здесь – ах, хорошо! Вот, кажется, и нашла себе Таня место: она – будет в Казачьем Союзе! Наступай, наступай, Голубов, посмотрим! 601 По вечерам, если не боевая обстановка, генерал Савицкий любил отдых и простую домашность: выше пояса вместо военного была на нём тёплая вязаная кофта верблюжьей шерсти, а на ногах – тёплые чувяки. Зеркало кафельной печи хорошо нагрето: весна не весна, а пока можно в суше да в тепле – так надо. Ещё очень любил Савицкий всякое хозяйство – и дивизионное, и штабное, и своё собственное, – вот, расписной заварной чайничек с надколотым носком, возил не бросал, ложечки, сахарные щипчики, всё кусок дома. Позвал начальника штаба чайку вместе попить. – Вот, Иван Харитоныч, упаси Бог от этих приездов. Это – ещё умеренные, а приедут крайние? В комнате-кабинете с углубными плюшевыми креслами один стол был с бумагами и телефонами, один под картами, а третий под чаем. Подле него и уселись теперь. Стояла на столе наблещенная 20-линейная яркая керосиновая лампа. Чтёные газеты, по недостатку места или непочтению, свалены были на пол у стены. Из стакана в серебряном узорном подстаканнике с семейным вензелем Савицкий отпил свой коричнево-бордовый, настоенный, не ослабленный лимоном. – Голова кр у гом идёт. Не сплю. Ведь мы кончаемся… Развал идёт на нас, как по широкому участку пущенный газ. Высокий суровый полковник сидел недвижно. Что ж тут и говорить. |
| «3) О папе, которому, по словам посланных из Польши писем, он посвятил себя и своих подданных, теперь он говорил без уважения и даже с презрением». Это неправда: письма царя Димитрия к Павлу V весьма почтительны, и сам Савицкий не мог привести ни одного случая неуважения государя к папе. Об этом мог говорить лукавый Петрей, а иезуит пишет явно в пику Павлу V, принявшему любезность Дмитрия за чистую монету. «4) По словам достоверных свидетелей, он предан был плотским утехам и, как говорили, имел разные сношения с колдунами». Один из этих " свидетелей " — Безобразов, но в целом обвинение малозначительное: иезуиты многое прощали преданным им монархам. «5) Все еретики имели к нему доступ, и он преимущественно следовал их советам и наущениям. Он возгордился до такой степени, что не только равнялся всем монархам христианским, но даже считал себя выше их и говорил, что он будет, подобно какому-то второму Геркулесу, славным вождем целого христианства против турок. Он самовольно принял титул императора и требовал, чтобы его так величали не только собственные подданные, но даже государи иностранные». Только на первый взгляд пятый пункт обвинения кажется разнородным. На деле Савицкий защищает позицию Сигизмунда III и Клавдия Ронгони не только против посланника Дмитрия Яна Бучинского, но и против самого папы: ведь Павел V велел Ронгони признать императорский титул московского государя и поддерживал его намерение создать антитурецкую коалицию (в том числе и в посланиях, процитированных в дневнике Савицкого). Упоминание о " еретиках " подчеркивает, что множество протестантов вместе с братьями Бучинскими участвовало уже в подготовке похода Самозванца на Русь, и Савицкий об этом отлично знал. «6) Короля польского Сигизмунда III, которому он был обязан столь многими благодеяниями, не только оскорбил словами, но даже вознамерился лишить государства». О том, что с женитьбой Дмитрия на Марине Мнишек в Москве связывали надежды на приобретение польского престола (чем, в самом деле, русский царь хуже венгра или шведа?!), догадаться было нетрудно. Об утечке прямой информации о таком замысле в Речь Посполитую сообщил в январе 1606 г. Ян Бучинский — она исходила от Шуйских и Голицыных и была передана через Безобразова. |
| 193 Письма Елены Рерих 1929–1938. Минск, 1992, т. 1, с. 143 194 Кычанов Е.И., Савицкий Л.С. Указ. соч., с. 206–207 195 Позднеев А.М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. СПб, 1887, с. 329–338 196 Юзефович Л. Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга. М., 1993, с. 152 197 Бурдуков А.В. Человеческие жертвоприношения у современных монголов//Сибирские огни. 1927, 3, с. 185 198 Ломакина И. Голова Джа-ламы.//Наука и религия. 1992, 1 199 Ломакина И. Голова Джа-ламы. Улан-Удэ – СПб., 1993, с. 74–76 200 Давид-Ноэль А. Указ.соч., с. 39 201 Ломакина И. Голова Джа-ламы.… с. 6–7 202 Юзефович Л. Указ. соч., с. 151 203 Там же, с. 91 204 Интервью Далай-ламы XIV с Дж.Аведоном//Путь к себе. 1995, 3, с. 9 205 Интервью Далай-ламы XIV//Путь к себе. 1995, 4, с. 31, 39 206 Ломакина И. Голова Джа-ламы.… с. 73 207 Рерих Ю.Н. Монголия. Путь завоевателей//Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. Самара, 1999, с. 307–309. 208 Ломакина И., Указ.соч., с. 210 209 Ломакина И., Указ.соч., с. 78 210 Бурдуков А.В., Указ.соч., с. 188 211 Там же, с. 188; Ломакина И., Указ.соч., с. 210 212 Бурдуков А.В., Указ.соч., с. 189 213 Юзефович Л. Указ. соч., с. 149 214 Учебник тибетской медицины. СПб., 1908, с. 356 215 Кычанов Е.И., Савицкий Л.С. Указ. соч., с. 240 216 Ломакина И., Указ.соч., с. 208–209 217 Кычанов Е.И., Савицкий Л.С. Указ. соч., с. 209 218 Юзефович Л. Указ. соч., с. 156 219 Там же, с. 153 220 Дмитриева Л. Карма в свете «Тайной Доктрины» Е.П. Блаватской и Агни Йоги Рерихов. Спецкурс лекций по Основам Эзотерической Философии, прочитанный в Государственном Университете Молдовы и Международном Независимом Университете в 1993–1995 гг. Тематическое приложение к газете «Агни Священный». Кишинев, 1996, беседа 9, с. 118 221 Дмитриева Л. «Тайная Доктрина» Е.П. Блаватской в некоторых понятиях и символах. Антропогенезис. Магнитогорск, 1994, ч. 2, с 551 222 Оссендовский Ф.И. И звери, и люди, и боги. М., 1994, с. 293–294 |
| архиеп-ства и Минского католич. еп-ства, которые предполагалось постепенно восстановить. Его генеральный викарий К. Любянец с началом нем. оккупации Белоруссии переехал из Молодечно в Центр. Белоруссию, где пытался организовать временную администрацию с целью восстановить католич. приходы. В 1942 г. он был казнен немцами за помощь евреям. В кон. июля 1941 г. в Минске начал свою деятельность посланник синода католической «восточной миссии» свящ. Виктор Рыбалтовский из Вильнюса (Вильно). Вскоре он был арестован и удален из Минска. О «восточной миссии» были информированы нем. спецслужбы и оккупационные власти Белоруссии. Гитлеровцы полагали, что «в дальнейшем следует рассчитывать на усиленное возрастание активности римско-католической работы и, значит, на усиление польской активности». В нояб. 1941 г. были расстреляны как польск. агенты священники Хенрик Глебович и Станислав Гляковский. Осенью 1943 г. был расстрелян один из идеологов белорусизации католич. приходов Винцент Годлевский. Начальник гарнизона СС и полиции Вильно в марте 1942 г. получил указание не выдавать паспорта католич. духовенству, направляемому в Белоруссию по заданию архиеп. Р. Ялбжиковского. В сообщении кард. Луиджи Мальоне от 14 февр. 1942 г. архиепископ жаловался, что комиссар генерального округа «Беларусь» Кубе допускал к совершению католич. обрядов лишь священников рус. и белорус. национальностей, но не поляков. В 1942-1945 гг. в отсутствие на кафедре Пинского еп. Казимира Букрабы, к-рому немцы не разрешили въезд в регион, обязанности генерального викария Белоруссии исполнял Ян Василевский, пробст кафедрального собора в Пинске и генеральный викарий по управлению приходами вост. части Пинского еп-ства (юго-зап. часть Белоруссии и отдельные районы северо-запада Украины). Зап. приходами диоцеза управлял Хенрик Гумницкий, бежавший перед приходом советских войск из Пинска в г. Бельск-Подляски. 24 нояб. 1944 г. в Минск прибыл новый генеральный викарий католич. Виленского архиеп-ства для управления приходами БССР Адам Савицкий, бывш. полевой духовник «Армии Крайовой» в Белостокском округе, к-рый обратился к уполномоченному по делам культов П. Маслову с просьбой о восстановлении Минского католич. еп-ства. Савицкий сообщал, что от Ялбжиковского ему предоставлены полномочия по управлению католич. общинами по всей Белоруссии. Получив отказ в регистрации, в янв. 1945 г. Савицкий был репрессирован. 13 дек. 1944 г. генеральным викарием Виленского архиеп-ства по управлению приходами всей Белоруссии снова был утвержден Василевский, но в нач. 1945 г. он был арестован. В 1945-1946 гг. полномочным делегатом от Виленской архиепископской курии по окормлению приходов Минской обл. был Мечислав Малынич-Малицкий. После его ареста новые представители Виленского архиеп-ства в Минскую обл. не назначались. |
| Больше сомнений не оставалось, и иезуиты приступили к делу. Помаский познакомил с ними самозванца. 31-го марта к нему явился иезуит Каспар Савицкий, учёный проповедник и духовник, бывший в то время настоятелем костёла святой Варвары. Хотя до появления Лжедимитрия он ничем особенным себя не заявил, однако в Краковском обществе он занимал почётное место. Родом из Вильны, окончив своё образование в Польше и достигнув 24-х летнего возраста, он вступил в орден в Риме 16-го сентября 1576 года. По возвращении на родину ему пришлось заведывать то учебной, то административной, то духовной частью в разных домах в Ярославле, Вильне, Калише, Кракове. О нём отзывались, как о человеке даровитом, опытном, находчивом в советах и искусном проповеднике. Притом он не пренебрегал и письменными занятиями и после себя оставил мелкие сочинения аскетические и полемические. Когда он был настоятелем костёла святой Варвары, то под его руководством находилось братство Милосердия, в котором было много членов из знати. Отсюда его связи при дворе и знакомства с панами. На его то долю и выпало самое раннее знакомство со Лжедимитрием. Когда иезуит пришёл к нему, то оба они хорошо знали цель своего свидания, и тем не менее оба были крайне смущены, и их беседа ограничилась обменом взаимных любезностей. За первым последовало второе свидание, при котором Савицкий проронил несколько слов о разъединении церквей. Самозванец как будто этого только и ждал: терзаемый сомнениями, неспокойный духом, он хотел подвергнуть эти важные вопросы основательному обсуждению. На помощь в этом случае пришёл Зебжидовский, и решено было устроить духовную беседу. Чтобы не возбудить подозрений тех русских людей, которые уже пристали к Лжедимитрию и следили за каждым его шагом, свидание состоялось в доме Зебжидовского и обставлено было величайшей тайной. 7-го апреля Лжедимитрий отправился к Зебжидовскому и, по местному обычаю, оставив свою свиту у дверей дома воеводы, один вошёл в кабинет хозяина, где его уже ожидали два иезуита, Савицкий и Гродзицкий, введённые туда через потайную дверь. |
| «На путях. Утверждение евразийцев. Книга вторая» (Москва-Берлин: Геликон, 1922) — один из важнейших сборников евразийства. Кроме классиков евразийства (Савицкого, Сувчинского, Трубецкого) в этот сборник включены тексты авторов теолога и патролога Флоровского, историка Церкви Карташева, культуролога Бицилли. Оглавление: Савицкий П. Н. Два мира Карташев А. В. Реформа, Реформация и исполнение церкви Сувчинский П. П. Вечный устой Сувчинский П. П. Знамения былого (О Лескове) Сувчинский П. П. Типы творчества (Памяти А.Блока) Трубецкой Н. С. Религии Индии и христианство Флоровский Г. В. О патриотизме праведном и греховном Трубецкой Н. С. Русская проблема Бицилли П. М. «Восток» и «Запад» в истории Старого света Савицкий П. Н. Степь и оседлость Группа Вконтакте Facebook группа На путях. Утверждение евразийцев Источник электронной публикации — http://nevmenandr.net/eurasia/1922-naputiax.php П.Н. Савицкий. Два мира Евразийство заключает в себе зерно стремления к истине общефилософской. Но применительно к евразийству законен и понятен также иной вопрос: вопрос об отношении выработанного круга мыслей к бурно текучему, кипящему потоку современности. В данном повороте евразийство сводится к стремлению осознать и осмыслить совершающийся и совершившийся выход России из рамок современной европейской культуры. В эту краткую формулу укладывается содержание значительной части развертывающегося исторического процесса… В то же время евразийство есть попытка истолковать этот выход с точки зрения исторической философии, которую оно приемлет. Для философии этой зарождение, развитие, умирание культур суть внятные непреложные факты; в восприятии этом судьбы индивидуальной культуры столь же ощутительны и живы, как и судьбы индивидуальной личности, хотя бы, — как общество над личностью, — существовала над отдельными культурами некоторая объединяющая черта… Восприятие это не утверждает всестороннего сходства между судьбами культуры и судьбами личности; не означает приятия " натуралистического " или " органического " взгляда на общество. Смысл этого восприятия, — что оно утверждает действительное быванье общественно-культурых " зарождений " , " расцветов " , " упадков " . |
| Не знаем мы и о том, чтобы Дмитрий попытался положить этому конец. Но его прежний духовник, отец Каспар Савицкий, ощущал некоторую тревогу совести. Нунций решил отправить его в Москву. Путевые издержки и расходы по содержанию Савицкого должен был принять на себя папа. Между тем могли возникнуть самые непредвиденные осложнения. Создавшееся положение было во многих отношениях совершенно ненормально. Оно грозило всяческими недоразумениями. Спасти его могла только крайняя осторожность. Действительно, Дмитрий, как никогда, хранил тайну своего отречения от православия. Скрытому католику приходилось управлять православными и жить с ними, не вызывая ничем их подозрений или неудовольствия. В противном случае все будущее церкви могло погибнуть, и предполагаемый союз с Римом был бы обречен на крушение. Ввиду этих обстоятельств, какой политики следовало держаться? Какие можно было делать уступки? И далеко ли можно было идти по этому пути со спокойной совестью? Какие запутанные и щекотливые вопросы! Савицкий не доверял самому себе; он изнемогал под тяжелым гнетом ответственности. И вот, чтобы снять с себя это бремя, от поверг на усмотрение папы следующие пункты. 1. Пока ведутся переговоры о соединении с католической церковью, можно ли с чистой совестью допустить, чтобы Дмитрий причастился святых тайн из рук православного иерарха, раз принимается в соображение благодатная сила восточного обряда? 2. Можно ли Дмитрию присутствовать при церковных службах и религиозных церемониях, происходящих согласно национальному обычаю? 3. Позволительно ли ему воздвигать монастыри и православные церкви и делать в них вклады через третьих лиц? 4. Если представится необходимость, может ли царь принести клятву, что сам он хранит веру своих предков и желает ее соблюсти для всех своих подданных? Если это возможно, то в какой форме должна быть дана присяга? 5. Может ли царь клятвенно подтверждать льготы, противные интересам католической веры, и как ему поступать в подобных обстоятельствах? 6. Можно ли разрешить ему, согласно выраженному им желанию, чтение православных книг, по крайней мере, тех, которые не осуждают прямо католической церкви, а в случаях необходимости, и всех прочих? Для того чтобы мотивировать свои вопросы и представить их в надлежащем освещении, отец Савицкий прибавляет, что: 1) Дмитрий — уже католик, и примирился с церковью; 2) это примирение скрыто от русских и, вообще, от непосвященных; 3) будет утрачена всякая надежда на единение церквей и могут произойти роковые события, если царь, по крайней мере, вначале не скроет своего отречения; 4) придется признать недействительными и не имевшими места известные обещания, данные, по слухам, Дмитрием под клятвой, которые он, конечно, не в силах будет выполнить. |
|
|
