| Русские даровала им жизнь, однако ограбили и зажгли, так называемый жидовский город, часть Люблина, исключительно населенную евреями. Пожар продолжался шесть дней, сами казаки разламывали близкие домы, чтоб не дать огню распространиться за пределы еврейских жилищ. В католических монастырях происходили кровавые сцены: в монастыре св. Бригиты, куда убежало множество католических духовных и светских католиков, произошла страшная резня: монахинь убивали, или продавали, как животных. Очевидец замечает, что между москвитянами господствовали уверенность и порядок; но казаки старались один другого превзойти в зверстве. «Казалось (говорит он), сами фурии вселились в них». Неизвестно, что сталось с имуществом дворян, но кажется, что воевода отказался от конфискации его, потому что, описывая подробно событие этих дней, современник не говорит, чтоб их лишили имущества; грабили только тех, которые попались в руки своевольному казачеству. Воевода установил в Люблине новый магистрат из выборных членов, включив в число их двух русских и двух диссидентов и взял частицу животворящего креста, которою славился город. 27-го октября соединенное русское войско отошло от Люблина. Очевидец замечает, что тогда происходили неудовольствие между царским воеводою и предводителем казаков Данилом Выговским. Люблянцы не имели столько твердого духа, как жители Львова. Не сдержав присяги Яну Казимиру, они не сдержали ее и Алексею Михайловичу. Сначала шведы овладели городом, – Люблин признал власть Карла Густава, чрез несколько времени, потом, поляки выгнали шведов – и Люблин присягнул Яну Казимиру, прежнему своему государю 397 . Глава 23 Посольство в Москву. – Высокомерие шведов. – Польское посольство к Хмельницкому, – Польское посольство к московскому царю. – Виленский договор. – Неудовольствие Хмельницкого. – Угрозы Австрии. – Договор с Швецией и Ракочи о разделе Польши. Вторжение Ракочи в Польшу: – Беньйовский у Хмельницкого. – Болезнь Хмельницкого. – Подозрение в отраве. – Избрание Юрия Хмельницкого приемником Богдана. |
| Грамоты были такого содержания: «Вам бы, верным и подданным нашего царского величества отчины полковникам, ротмистрам, всяким урядникам и всей урожденной шляхте и всему рыцарству, учинить между собою сеймик и выбрать двух человек добрых и умных, которых бы с наше царское дело стало, а выбрав, послать их на съезд в Вильну к нашим полномочным послам. И те бы выборные люди, будучи на съезде, нам, великому государю, по своему обещанью служили, Великого княжества Литовского и Короны Польской сенаторам, полковникам, ротмистрам и всей урожденной шляхте, и всему рыцарству, и духовного всякого чина людям, которые будут на съезде с польскими послами, нашу государскую милость и жалованье к себе выславляли, что мы вас пожаловали, веры вашей, прав и вольностей ни в чем нарушить не велели, прежними маетностями владеть велели да и, сверх прежних маетностей, пожаловали иными многими, чтоб, слыша нашу государскую милость к вам, литовские и польские сенаторы и всяких чинов люди нашей милости поискали, к покою были склонны и были под нашею высокою рукою, и от нашего Великого княжества Литовского Корона Польская не отлучилась бы. Да и про то выборные люди объявили бы, что мы, великий государь, Великого княжества Литовского польскому королю Яну Казимиру не уступим, потому что мы города и места его взяли своею государскою особою и жители их, кроме нас, никого государем иметь не хотят. Если же польские и литовские сенаторы и всяких чинов люди станут отговариваться, что им от короля Яна Казимира, пока он жив, отступить нельзя, ибо они ему присягали, то говорить, чтоб они имели королем своим Яна Казимира, пока он жив, а нас бы, великого государя, на Корону Польскую царем себе выбрали, нам и сыну нашему присягнули и, кроме нас, на королевство Польское по смерти Яна Казимира другого государя никого себе не выбирали, и в конституцию бы это напечатали. А когда это доброе дело совершит бог, то мы пожалуем вас нашим государским жалованьем, чего у вас и на уме нет». 12 августа был первый съезд. Одоевский потребовал, чтоб король уступил царю все Великое княжество Литовское и заплатил военные убытки, которые в 1654 году простирались до 800000 рублей, а в 1655-м – до 500000 рублей. |
| Казимир III действительно достиг своей децели. В 1463 году Сенинский вместе с упомянутым папским легатом прибыл на Пётрковский сейм и, хотя здесь припал к ногам короля, прося его о милости, Казимир остался непреклонным и Сенинский должен был отказаться от краковского бискупства, на котором и утвердился Грущинский. Последний, впрочем, обязался выдать Сенинскому 4000 злотых и предоставлять в течение полутора года часть доходов с некоторых бискупских поместий. С переходом Грущинского на краковскую кафедру влоцлавское бискупство, как и предполагалось, предоставлено было подканцлеру Яну Брезискому. (По указанному изданию Хроники Польской Кромера в переводе Блазовского см. стр. 480, 481, 482, 491 и 493). Наш автор, без сомнения, пользовался Хроникою Кромера в переводе Блазовского, доказательнством чему служит буквальное при выдержках следование означенному переводу с удержанием, напр., такого уже и в то время малоупотребительного слова, как pezezbywaic (=przepierai). Указываемый нами ниже недосмотр со стороны нашего автора (twoie вместо troie) тоже возможен был только при пользовании Хроникою в польском ее переводе. 14 Под последней конституцией автор, очевидно, разумеет состоявшееся на сейме 1631 года постановление: «o dobrach ziemskich dziedzicznych», где, между прочим, говорится, что «dobra ziemskie dziedziczne, пес modo donation, nec emptionis, albo hipotecae, neque quovis abligationis modo, aut aliquo alio jure, napotym dostowane byd nie mala... (Volumina legum, изд. Огрызки, т. III, стр. 319). 15 Кадлубек в своей Польской Истории пишет: «Nec enim per se Principes Rempublicam administrant, sed per administratorias potestates. Ideoque perempiam pereniquum est dissimulare, ne dum impedire quod ratio dictat, quod poscit utilitas, quod iubet honestas, quod suadet pietas, quod iuris denique imperat necessitas: Nec impedit avita institution, qua cautum erat, ut penes majorem natu semper sit principandi auctoritas, quod per Papam Alexandrum et Fredericum Imperatorem, quamvis jus non habent apud nos condendi leges, est consultum» (Histori Polonica Kadlubkonis Episcopi Cracoviensis. Dobromili. Anno Domini 1612, pag. 531). нами слова приведены в сочинении Supplementum Synopsis, изд. Виленским православным братством в 1632 году ко времени избирательного сейма после смерти Сигизмунда III (см. Архив Юго-Зап. Рос., ч. I, т. VII, стр. 618, – где это сочинение переиздано нами). Наш автор, – что сомнению подлежать не может, – с Supplem. Synopsis был хорошо ознакомлен, откуда, не прибегал к первоисточнику, и мог сделать нужное для его цели заимствование. |
| 13 декабря Безпалый писал государю, что враги наступают со всех сторон, а царские воеводы помощи им, верным малороссиянам, не дают. Царь отвечал, что вследствие приезда Кравченка с повинною он назначил раду в Переяславле к 1 февраля, а между тем пусть он, Безпалый, соединившись с князем Ромодановским, промышляет над неприятелем. Неприятель не заставил себя ждать: 16 декабря наказной гетман Выговского, Скоробогатенко, подступил под Ромны, где находился Безпалый, но был отогнан последним, который после этого дела писал царю: «Если ваша пресветлая царская милость с престола своего не подвигнетесь в свою отчину, то между нами, Войском Запорожским, и всем народом христианским покою не будет; Выговский Кравченка на обман послал, и ему бы ни в чем не верить». 20 декабря татары и верные Выговскому козацкие полки – Каневский, Черкасский, Чигиринский и Корсунский – под начальством переяславского полковника Цецуры, наказного гетмана Скоробогатенка и поляка Груши дали бой князю Ромодановскому у Лохвицы, но были отбиты. Между тем Шереметев из Киева писал государю, что Выговский хотел приехать к нему в Киев для переговоров, но что он, воевода, без царского указа не смел пустить его в город и с малыми людьми. Шереметев прибавлял, что междоусобие в Малороссии может прекратиться только вследствие этих личных переговоров. Царь отвечал ему (21 декабря): «Промышляй всякими людьми, чтоб тебе с гетманом в Киеве видеться и переговорить, какими бы мерами междоусобие успокоить». Но и в Киеве и в Москве напрасно надеялись на это успокоение: Выговский, получив татарскую помощь, не думал более о мирных переговорах; у него было всегда в запасе одно оправдание, что бьется не против царских войск, против своих ослушников, Безпалого с товарищами. Как тяжело отозвалась в Москве весть о смуте малороссийской, об измене Выговского, так радостно была принята она в Польше, ибо это была для нее весть о воскресении. Мы видели, что польские комиссары в Вильне обязались предложить на сейме об избрании Алексея Михайловича в преемники Яну-Казимиру. |
| 14 числа польские послы потребовали, чтоб государь возвратил королю все завоеванное и заплатил убытки. Одоевский отвечал: «Что великому государю Бог подаровал, того он никогда не уступит». Начался длинный спор о том, имел ли право Алексей Михайлович начать войну с королем; Одоевский доказывал это право с большим вычетом; комиссары настаивали на своем, что нестерпимые обиды учинились им от нарушенья вечного мира с царской стороны, но что они полагают это дело на волю божию: попустил на них Бог такое разоренье за грехи их. Комиссары дали понять послам, что слишком большие требования их могут заставить короля заключить мир с Швециею при посредстве французского короля. Одоевский отвечал: «Нам известно, что французский король предлагает Яну Казимиру королю мир с Швециею на трех условиях: 1) чтоб прусскому князю быть удельным князем; 2) чтоб Богуславу Радзивиллу быть с своим же уделом; 3) чтоб по смерти Яна Казимира быть королем польским шведскому королю». Комиссары сказали на это: «Тому статься нельзя, чтоб по смерти королевского величества быть в Польше шведскому королю; нам надобен король, который бы ходил в нашей польской ферязи, а не в немецких флюндрах, а эти нам флюндры и так придокучили». 16 августа был третий съезд вместе с австрийскими послами. Комиссары объявили прежние запросы, бояре отказали им впрямь и пошли было из государева шатра вон. Тут вступились австрийские послы. «Надобно, – говорили они, – старые всякие причины, за что война началась, оставить и говорить бы о том, как мир учинить». Посредники объявили от имени комиссаров, что они отказываются от вознаграждения за убытки, причиненные им войною, поэтому и государевым послам следует сделать также какую-нибудь уступку. «Полякам, – говорил Аллегретти, – бедным и разоренным людям, царскому величеству уступить нечего, города княжества Литовского почти все за великим государем; если же от вас уступки им никакой не будет, то доброе дело не состоится и посредничать нам нечего; лучше ли будет, если польский король вместо мира с царским величеством помирится с шведским королем?» «Царскому величеству, – отвечал Одоевский, – не страшно, если Ян Казимир помирится с шведским королем: у царского величества войска много, есть с кем и против обоих государств стоять». |
| 210 Село Борушковцы – под именем села Борисковец Полонской волости – упоминается в акте от 1601 года 7 декабря в донесении возных воеводства Волынского Криштофа Щуки и Станислава Янковского Луцкому гродскому суду об осмотре ими местечек и сёл Луцкого повета, опустошённых и сожжённых татарами; в числе этих сёл упоминается и село Борисковцы, как владение князя Януша Острожского (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 290). Ещё – под именем села Борушкович – оно упоминается в акте от 1619 года 15 мая в присяжном показании атаманов (в том числе и атамана «Тишко з Борушкович) из имений жены Волынского воеводы князя Острожского Анны «з Шътемберъку» об опустошении татарами Полонской и Остропольской её волостей (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 413). 211 Село Булдычев упоминается в акте от 1585 года 15 октября в донесении (в Житом. замок) земского возного воеводства Киевского Ждана Семёновича Щениевского о вводе, данном им княгине Сусанне Острожской, жене Волынского воеводы князя Януша Константиновича Острожского, во владение имениями, подаренными ей её тестем Киевским воеводою князем Константином Константиновичем Острожским, а именно: в города Чуднов и Пяток и в 45 принадлежащих к Чуднову сёл, в числе коих упоминается и село Булдычев (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 249) 212 Село Белецк – под именем села Билецкой Полонской волости – упоминается в акте от 1601 года 7 декабря в донесении возных Луцкому гродскому суду об осмотре ими местечек и сёл Луцкого повета, опустошённых и сожжённых татарами; в числе этих сёл упоминается и село Белецкая, как владение князя Януша Острожского (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 290). Ещё оно – под именем села Биличек – упоминается в акте от 1654 года 1 августа в письме пана Андрея Мясковского – стольника Галицкого и начальника отряда польских войск против Хмельницкого, писанном польскому королю Яну Казимиру в обозе под Биличками (Памятники, т. 2 от. 3, стр. 93). 213 Село Вишнополь – под именем села Вышнее-Поле Полонской волости – упоминается в акте от 1601 года 7 октября в донесении возных воеводства Волынского Криштофа Щуки и Станислава Янковского Луцкому гродскому суду об осмотре ими местечек и сёл Луцкого повета, опустошённых и сожжённых татарами; в числе этих сёл упоминается и село Вышнее-Поле, как владение князя Януша Острожского – каштеляна Краковского (Архив, ч. |
| 29 августа получили послы государеву грамоту; царь писал, чтоб дело об избрании его на польский престол и о мире отложить до другого времени, войска с обеих сторон задержать на полгода или больше и обратить их на общего неприятеля, шведа, с которым не заключать отдельного мира; и только 18 сентября пришел царский ответ на грамоту посольскую, отправленную после съезда 28 августа; царь писал, чтоб послы продолжали дело об избрании. 20 сентября был десятый съезд. Комиссары объявили, что об избрании к ним наказа еще не прислано, прислан наказ о мирном постановленьи. Одоевский отвечал, что в таком случае лучше всего всякое дело отложить и двинуть войска на шведа, с которым порознь не мириться. Но комиссары предложили вопрос: если царское величество избран будет в короли, то уступит ли Малую и Белую Русь королевству? Послы отвечали, что всего лучше это дело отложить на полгода или больше. Комиссары не согласились. Одоевский предложил последнюю меру: в государеву сторону Малую и Белую Русь, Волынь и Подолию навеки, а Вильну с другими городами литовскими на 18 лет. Комиссары отказали и хотели вместе с австрийскими послами разъехаться без дела. Тогда послы, чтоб царскому избранию на польский престол помешки не учинилось, предложили: избрание царя в наследники Яну Казимиру и уступку Малой и Белой Руси Московскому государству; паны останутся при всех своих правах и при вольном избрании короля; государь обещается возвратить Польше Ливонию по Двину, кроме городов, принадлежавших царю Ивану Васильевичу; обещается отыскивать и наследственное Яна Казимира королевство Шведское; обещается возвратить всех пленников, все пушки, взятые в городах литовских; имения, отнятые у православных церквей и монастырей, возвращаются; духовенству православному быть в прежней чести; уния должна быть уничтожена, ибо она Богу всемогущему грубна: это не вера, но замысел злых людей, которые отступили от греческого закона и между греческим законом и католическою верою чинят ссору; православные имеют одинакие права с католиками. Комиссары отвечали на это, что прежде надобно заключить мир, а потом уже вести дело об избрании, иначе избрание будет невольное; австрийские послы говорили, что об избрании они и слышать не хотят, ибо присланы быть посредниками только при заключении мира. С этим все и разъехались. |
| Безрезультатные восстания 1637–1638 годов укрепили в широких народных массах на Украине сознание необходимости объединения с братским русским, единоверным и единокровным народом, убедили в том, что он может оказать помощь в борьбе против униатского насилия и бесчеловечного социального гнета. Это имело большое значение для подготовки и успешного развития освободительной войны 1648–1654 годов и для воссоединения Украины с Россией. В разосланных 28 мая 1648 года воззваниях гетмана Богдана Хмельницкого также прозвучал призыв к тем, кому «мила вера благочестивая, поляками в унию обращенная», бороться против унии, собираться вокруг народного вождя «на добрых конях, с исправным оружием неотложно и встать мужественно и безбоязненно, при всемогущей помощи Божией, против своих грабителей, злобителей и супостатов». 36 Обращаясь в 1653 году от имени казаков к царю Алексею Михайловичу, Богдан Хмельницкий пишет: «Причиной, побудившей казаков подняться войной на ляхов, было не то, что ляхи несправедливо отнимали у них села и дома, не то, что лишали их земного отечества, не то, что отягощали их работами, подобно немилостивым фараонам (все это еще могли бы стерпеть казаки), а то, что ляхи, принуждая казаков отступать от благочестивых догматов и присоединяться к неверному учению, злым юродством разрушали села и дома нетленных душ». 37 Уния для Богдана Хмельницкого, хорошо понимавшего ее конечную цель, видевшего способы ее распространения, разделявшего нетерпимое отношение к унии украинского народа, была гнусной изменой вере, предательством народа, его свободы и святыни ради покоя и выгод вероотступников. Еще до коронационного сейма Богдан Хмельницкий писал 20 ноября 1648 года Яну Казимиру: «Чтобы наша вера греческая в целости пребывала, как раньше, чтобы имени унии не было, только римский и греческий закон, так как соединилась Русь с Польшей, а их милость ксендзы владыки, если желают остаться при римском законе, пускай здоровые остаются, отдав Руси соборные греческие церкви и стародавние пожертвования; иезуитов и школ иезуитских в Киеве чтобы не было». |
| В Москве напрасно очень беспокоились. Конотопское дело было явлением случайным, не могшим иметь никаких важных последствий. Хан, который один давал силу Выговскому, ушел в Крым, оставивши в Малороссии только 15000 человек орды; войско, которое могла дать Выговскому Польша, было ничтожно: каких-нибудь 1500 человек! И тщетно ждал он подкреплений от короля. Выговский возвратился в Чигирин, не могши взять на дороге Гадяча; из Чигирина он выслал было козаков западной стороны и татар под начальством брата своего Данила, но это войско 22 августа было поражено наголову московскими войсками, вышедшими из Киева. В каком состоянии находилась в это время Малороссия, лучше всего видно из донесения королю Яну-Казимиру обозного коронного Андрея Потоцкого, начальствовавшего вспомогательным польским отрядом при Выговском: «Не изволь ваша королевская милость ожидать для себя ничего доброго от здешнего края! Все здешние жители (т. е. жители западной стороны Днепра) скоро будут московскими, ибо перетянет их к себе Заднепровье (восточная сторона), а они того и хотят и только ищут случая, чтоб благовиднее достигнуть желаемого. Они послали к Шереметеву копию привилегий вашей королевской милости, спрашивая: согласится ли царь заключить с ними такие же условия? Одно местечко воюет против другого, сын грабит отца, отец – сына. Страшное представляется здесь Вавилонское столпотворение! Благоразумнейшие из старшин козацких молят бога, чтоб кто-нибудь – или ваша королевская милость, или царь – взял их в крепкие руки и не допускал грубую чернь до такого своеволия». Восточная сторона перетянула. Здесь, как скоро Выговский удалился с татарами в Чигирин, переяславский полковник Тимофей Цецура объявил себя за Москву, перебил тех немногих, которые были за Выговского, и дал знать об этом в Путивль князю Трубецкому. 30 августа киевский воевода Шереметев писал государю, что полковники – переяславский, нежинский, черниговский, киевский и лубенский – добили челом и присягнули. На западной стороне Днепра, заслышав о движениях Цецуры, козаки начали собираться и рассуждать, оставаться ли им в подданстве королевском или бить челом государю московскому. |
| Вероятно, по реке же Вете, вблизи указанных владений, находились и митрополичьи села Куликово, Попадичи, Юрьевичи, Новоселово и Иванковичи, о которых упоминается под 1545 г., в описании Киева люстраторами. Когда перешли эти села во владение кафедры, не известно, но в половине XVI в., они называются уже давними именьями митрополии и представляются запустевшими 190 . В северной и западной части Киевского уезда в рассматриваемый период митрополии принадлежало несколько сел по рр. Ирпеню и Здвижу. По Ирпеню лежали митрополичьи села Бышев, Княжичи и Демидово, на месте которых существуют и теперь села того же названия. Село Бышев, находившееся на левой стороне Ирпеня, при впадении в него ручья Лупы, присоединено было к Софийским владениям раньше XVI в. В XVI же веке, во время какого-то татарского набега, это село было разорено и оставалось долго после этого в запустении. В XVII в. оно уже было отобрано от митрополичьей кафедры, и перешло во владение известного Киселя 191 . На левой же стороне Ирпеня, в том месте, где он образует вследствие изгиба полуостров, лежала другая митрополичья отчина, село Княжичи. К именьям Софийского наместничества Княжичи принадлежали еще в XIV в. В это время в Княжичах были бортныя деревья, бобровые гоны и став; а в пользу кафедры шло дани «корайман меду» 192 . Но в половине XV в. это имение запустело, так что кафедра им уже не пользовалась; а в 1489 г. грамотой Казимира оно было отдано Пустынскому монастырю 193 . На левой же стороне Ирпеня, ближе к его устью, лежало с. Демидово, бывшее одним из давних владений кафедры. В упоминавшейся нами «Записи» о денежных и медовых данях с Демидова назначается в пользу кафедры «корайман меду» 194 . Впрочем, Киевская кафедра владела этим имением не во весь рассматриваемый нами период: в половине XV в. оно уже было отнято от митрополии и отдано коронному канцлеру Яну Ласку 195 . По р. Здвижу Софийскому собору принадлежали земли, на месте которых находятся теперь села Бородянка и Забуяны 196 , и несуществующее в настоящее время селище Филимоновщина. Неподалеку от последнего, над р. Днепром и потоком Любкой, кафедра владела еще селом Багриновом. Известна судьба только последних двух сел, относительно которых сохранилось несколько документов. |
|
|
