| Разделы портала «Азбука веры» Дар языков (глоссолалия) впервые сообщен был апостолам, а может быть, и другим верующим, в день Пятидесятницы при сошествии на них Духа Святого. Этот дар проявился в какой-то особенно воодушевленной (чем-то напоминавшей речь человека в состоянии опьянения) речи (λαλεîν, πο-φθγγεσθαι) «о величиях Божиих» «на иных языках» (τραις γλτταις), так что слушатели до 15 национальностей слышали из уст апостолов свое родное наречие (διλεκτος). Дух Господень, обнимающий Собою человечество в его народах и языках и носящий в Себе силу объединения их, произвел во внутреннейших основах души мгновенное устранение наиболее разделяющих человечество национальных границ языка, символически предуказывая этим будущее благодатное единение человечества. Подобный дар сообщался в апостольской Церкви неоднократно после крещения. Так, дар языков получили Корнилий и домашние его после крещения, ученики Иоанна Крестителя чрез руковозложение на них ап. Павла. Не незнаменательно, что наиболее сильный отзвук великого чуда Пятидесятницы мы находим в столь центральной и значительной языко-христианской Церкви, как Коринфская. В Коринфской Церкви этот чудесный дар получил самое широкое применение за богослужением. Он и обнаруживался, по-видимому, только за богослужебными собраниями, «в церквах». Содержанием речи коринфских глоссолалов была молитва и преимущественно хвалебного, и какого-то таинственного характера. Язык, на котором говорил глоссолал, был непонятен присутствующим и, по-видимому, не вполне понятен и самому глоссолалу («хотя дух» его «молился» в то время, но «ум» оставался без плода), почему речь глоссолала нуждалась в истолковании, но истолкование его речи требовало тоже особого дара Духа Святого, которым далеко не всегда обладал глоссолал. Языкоговорение было вожделенным даром («желаю, чтобы вы все говорили языками»), назидавшим глоссолала, степень этого дара зависела от нравственной высоты обладателя, почему, например, ап. Павел обладал им более всех коринфян. |
| Речь на годичном акте Парижского Богословского Института 7 июня 1926 года. Жизнь Церкви движима дыханием Духа Святого, пребывающего в ней, и ведением этой жизни обладают в наивысшей степени те, которые очищают чувствия подвигом и становятся исполнены Духа Св. Святость есть основание истинного богомудрия и богомыслия. В жизни святых обретаются кладези боговедения, отсюда должно черпать свои вдохновения и умствующее богословие, которое стремится постигать разумом богооткровенные истины и школьному изучению подвергает их многообразные лики. Постольку богословие, как дело школы, есть по природе своей схоластика, но подлинная, добрая схоластика знает над собой и выше себя не школьное, духовное боговедение святости. И наше русское православное богословствование, как и труд нашей школы, совершаются водительством наших угодников-боговидцев, и в числе их ближе всего стоит нам великий Игумен русской земли, Радонежский и вся России, а ныне и Парижский и иных стран преп. Сергий. Уже признано высокими умами отечественными, что преп. Сергий был и остается воспитателем русского народа, его пестуном и духовным вождем. Но нам надо познать его и как благодатного руководителя русского богословствования. Свое боговедение заключил он не в книги, но в события жизни своей. Не словами, но делами и этими событиями молчаливо учит он нас боговедению. Ибо молчание есть речь будущего века, а ныне оно есть слово тех, кто еще в этом веке вступил в будущий. Молчаливое слово, сокровенное, предстоит одевать в слова, переводить на наш язык человеческий нам, схоластам и умникам этого века, питать свое богословствование от источника боговедения. Чудесно молитвой преп. Сергия изведен был из земли источник свежих и чистых вод, и от земли сердца и ума нашего и ныне да изводит он реки богословия. На небе умном начертал свои знаки преп. Сергий, и над нашими головами горит и сияет его созвездие. И данью благодатного, благочестивого почитания является ныне воззреть на это созвездие. Что знаем мы о природных дарованиях и образовании преп. |
| (Речь, произнесенная в торжественном годичном собрании С.-Петербургской духовной академии 15 февраля 1876 года заслуженными, ординарным профессором академии Е. И. Ловягиным ) Преосвященные архипастыри и милостивые государи! В настоящем собрании я намереваюсь обратить ваше просвещенное внимание на предмет, сколько знакомый каждому из нас по беспрестанному повторению при общественном и частном богослужении, столько же и заслуживающий изучения с разных его сторон, еще не вполне исследованных. Этот предмет – церковные песнопения; сторона, с которой я намереваюсь рассмотреть их в настоящем очерке, есть внешний состав их в греческом подлиннике. Внешняя сторона их весьма тесно связана с внутренней, – форма с содержанием; но первую можно рассматривать и отдельно, касаясь последнего только в такой мере, в какой сущность христианских мыслей и. чувствований влияла на установление облекающей их формы. Займусь, собственно, решением того вопроса, каким языком написаны греческие песнопения, употребляющиеся при богослужении в христианской церкви, прозаическим или стихотворным в обыкновенном значении этих выражений, или каким-нибудь особенным складом, отличным от того и другого рода словесных произведений. Вопрос этот с первого взгляда может показаться излишним или уже давно решённым. Почти всеобщее мнение о церковных песнопениях то, что кроме весьма немногих из них, именно трех стихотворных канонов св. Иоанна Дамаскина , на Рождество Христово, Богоявление и Пятидесятницу, все прочие писаны обыкновенной прозой. Как ни превосходным считается язык этих песнопений, как ни возвышенной признается речь богопросвещенных христианских песнописцев, но при всем том она обыкновенно относится к языку прозаическому. В содержании церковных песнопений нередко допускается много поэтического, происшедшего от деятельности воображения и фантазии, а что касается формы, то она как будто была забыта поэтическими способностями их составителей. Не только западные писатели, вообще мало занимавшиеся принадлежностями богослужения греко-восточной церкви, и, однако, произносившие о них свои суждения 1 , решительно высказывают мысль, что во внешнем составе греческих церковных песнопений нет никакого поэтического метра, который отличал бы их от обыкновенной прозы, но и греческие, и наши отечественные писатели большей частью повторяют ту же самую мысль. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Рай и ад. Что знает о них христианин? 13 мин., 02.03.2014 Говорить о рае трудно по нескольким причинам. Одна из них — в нашем обычном языке нет подходящих слов, а райского языка мы не знаем. У нас есть слова для столов и стульев, компьютеров и телефонов, лестниц и лифтов — предметов, с которыми мы постоянно имеем дело. Но рай выходит за пределы нашего опыта; нам трудно говорить о нем, как, например, слепорожденным трудно говорить о цвете, а младенцам в утробе (если бы они могли говорить) было бы трудно рассуждать о мире, ожидающем их после родов. Мы верим в то, что нам предстоит прозреть, родиться в другую жизнь, но нам трудно понять, какой мир нас ожидает. Но имеет ли в таком случае смысл вообще начинать этот разговор? Да. Нельзя сказать, что мы не знаем вообще ничего — и Писание, и Предание говорят нам о рае, и мы должны обратить внимание на эти слова и постараться их понять. Когда речь идет о духовных реальностях, язык неизбежно становится образным, метафорическим; и Писание говорит о рае, используя знакомые нам образы. Дом, Сад, Город, Царство, Брачный Пир У нас слово «метафора» часто ассоциируется с чем-то неконкретным и малореальным. На самом деле, речь идет о вещах в высшей степени конкретных и реальных. Вы не сможете объяснить африканцу, на что похож снег, не прибегая к иносказаниям, но вы-то (в отличие от вашего собеседника) знаете, что снег абсолютно реален, вы помните, как он тает в руках и хрустит под ногами. Рай абсолютно реален, пóдлинен, несомненен — более реален, чем тот мир, в котором мы живем сейчас — но мы можем говорить о нем только иносказательно. Различные метафоры могут быть полезны потому, что в нашем мире, в нашем опыте есть отблески рая — мы живем в падшем мире, но не в аду, и те добрые и хорошие вещи, которые мы знаем, могут служить нам указателями. Ибо знаем , — говорит апостол, — что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище (2 Кор 5:1,2). Рай — это наш родной дом; мы предназначены для него, а он — для нас. Мы не уходим в далекую страну; напротив, мы возвращаемся домой. У Сергея Есенина есть известные строчки: «Если крикнет рать святая:/“Кинь ты Русь, живи в раю!”/Я скажу: “Не надо рая,/дайте родину мою”». Может быть, это великая поэзия, но это ошибочное представление о рае. Рай и есть наша подлинная Родина, и то, что есть святого в святой Руси, несет в себе отсветы рая, на рай указывает и в раю обязательно будет. Можно вспомнить, что на другом конце христианской Европы, в кельтском мире, святые места, такие, как знаменитый монастырь Айона, назывались «тонкими» — местами, где небеса «просвечивают» сквозь земной ландшафт — для тех, кто имеет глаза их увидеть. Красота мироздания — как и красота Церкви — помогает нам, хотя и «гадательно, как через тусклое стекло», увидеть отсветы рая. |
| Скачать epub pdf Речь произнесена 2 декабря 2015 г. на Филаретовском вечере в Большом актовом зале Московской духовной академии. Текст написан по материалам 4-го, 5-го и 6-го томов из 25-томной серии «Русский Афон XIX-XX в.», издаваемой Русским Свято-Пантелеимоновым монастырем на Афоне. В презентации используется иллюстративный материал из этих томов. 06 декабря 2015 г. Преподобен ли Афон? Жалки ли Афины?.. Филарет, митрополит Московский. Из письма 18(200) от 18 сентября 1849 г. Андрею Николаевичу Муравьеву Афон – «обитель веры, где время остановилось» Роберт Байрон Завершается 2015-й год, посвященный 1000-летию со дня кончины св. равноапостольного князя Владимира, и тем самым русской государственности, укорененной в традиции Православия. Выбор православной веры состоялся 27 годами ранее. За этот временной промежуток Русь окрепла в колыбели своего исторического бытия, также как и в новейшую эпоху перестройки и пост-перестройки. История повторяется: за те же два параллельные отрезка времени русские впервые пришли на Святую Гору Афон и восстановили там свое присутствие в последние десятилетия после 1000-летия Крещения Руси… В 2016 году будет отмечаться 1000-летие русского присутствия на Афоне как естественное следствие сделанного св. Владимиром выбора . Краткому обозрению траектории этого присутствия и посвящена наша речь, которую – в день памяти свт. Филарета Московского и на вечере в его честь – хочется начать с двух высказываний этого великого русского святителя о 1000-летнем юбилее русской государственности и об Афоне: «Молитва в день воспоминания тысячелетия России», составленная свт. Филаретом, в 1862 г., начинается так: «Господи Боже, Царю веков, глаголяй на язык и царство и созиждаяй и насаждаяй их! ( Иер. 18:9 ). Ко Твоему величеству припадающе со страхом и благоговением, благодарне исповедуем милости Твоя, многочастне и многообразне в десяти веках явленные народу и царству Российскому». Из следующего высказывания свт. Филарета видно, чем для него был Афон – символом безмолвия и исихии: «Очень жаль, что и монахи смотрят вверх, а не в землю, как учили отцы. Иное дело идти на Афон для безмолвия, а иное, после удаления на Афон для безмолвия, с именем афонского безмолвника идти жить в молву московскую на подворье. Пчелы улетают из улья и возвращаются, принося мед; монахи выходят из монастыря и часто возвращаются, потеряв немало меда и принося что-нибудь не так хорошее, как мед. |
| Фото: Сергей Веретенников Статья Дмитрия Губина «Бес комментариев» напоминает об одной глубочайшей проблеме нашего образованного общества – его необразованности в некоторых областях жизни. Люди могут знать иностранные язык и, например, неплохо разбираться в естественных науках, но там, где речь заходит о Церкви – огромный провал. Когда читаешь статьи – возможно, резко критические – о Церкви, скажем, в британской прессе, то видишь, что как критики, так и защитники Церкви, понимают, о чем идет речь: что такое Церковь, в чем она видит свою миссию, за что (и против чего) она выступает. Позиции критиков Церкви тоже более-менее понятны. У нас, к сожалению, Церковь остается чем-то совершенно непонятным, остается явлением, в котором глаз стороннего наблюдателя выхватывает какие-то случайные детали и пытается встроить их в свою систему представлений о мире. При этом многие из нас родились и выросли в мире, где руководящая и направляющая сила нашего общества, КПСС, осуществляла еще и политическое руководство. Похоже, что люди ждут (кто-то с надеждой, кто-то – наоборот, со страхом) такого руководства от Церкви, и недоумевают, почему священноначалие молчит, или высказывается очень сдержанно, а священники на местах высказываются очень по-разному, так что какова “политика партии” остается совершенно неясным. Но есть сильные подозрения, что она точно не такова, как хотелось бы внешним критикам. Все это – одно большое недоразумение. Церковь – не партия. Новый Завет – не партийная программа. И даже не конституция. “Четкий религиозный взгляд на светскую проблему”, высказываемый от имени Церкви, возможен далеко не всегда. Божественное откровение, которое хранит и возвещает Церковь, обращено ко всем народам во все времена, и уже поэтому не может содержать инструкций о том, идти ли на митинг и за кого голосовать. Эти вопросы отдельные члены Церкви решают исходя из собственного своего разумения, из доступных им сведений, из своих частных представлений о том, что послужит общественному благу — и вполне могут иметь разные мнения по текущим общественным проблемам. В Церкви люди собираются не вокруг политической программы, а вокруг Христа; при этом их политические взгляды могут быть очень разными. |
| 11 июля 2003 года исполняется 10 лет со дня блаженной кончины архимандрита Софрония (Сахарова), ученика и сподвижника преподобного Силуана Афонского. Сегодня его книги - " Видеть Бога как Он есть " , " О молитве " , " Рождение в Царство непоколебимое " , " Подвиг Богопознания " и в особенности " Старец Силуан " - хорошо известны в России. Тем не менее, как отмечает один из наиболее авторитетных исследователей богословского наследия старца Софрония, христианский мир еще не усвоил это наследие в той мере, которая позволяет судить о историческом значении архим. Софрония как богослова. Но живая богословская традиция, которой принадлежал блаженный старец, не прерывается, она продолжается в его учениках. И это прежде всего насельники монастыря св. Иоанна Предтечи в Малдоне (Эссекс, Великобритания), основанного старцем Софронием в 1958 году. Среди них один из старейших - архимандрит Симеон, духовный сын старца Софрония. Он является президентом Международной ассоциации преподобного Силуана Афонского. Во второй половине мая о.Симеон совершил паломничество в Россию и провел ряд встреч с православной общественностью и учащимися духовных школ. Журнал " Альфа и Омега " готовит к публикации ряд богословских работ архимандрита Симеона, которые впервые переведены на русский язык. " Церковный вестник " публикует статью архимандрита Симеона, посвященную проблемам христианской антропологии. 1. Тайна личности. Тема нашей встречи, тайна личности, позволяет догадываться, что нелегко будет ее развивать, потому что здесь личность определяется как тайна. И это совершенно верно: личность не поддается какому-либо рациональному определению и в своей высшей реальности является тайной. В таком случае, быть может, лучше обойти молчанием эту тему и последовать совету английского философа, австрийца по происхождению, Витгенштейна: " Перед тем, о чем мы не можем говорить, да храним молчание! " . Говорить?... Не говорить?... Мы всякий раз сталкиваемся с этой дилеммой, когда речь идет о невидимых реальностях: они невидимы, но реально существуют. И, будучи реальными, они познаваемы, однако особым, лишь им свойственным образом. |
| 15 ответов председателя Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви Владимира Легойды публицисту Валерию Панюшкину . 1. Вы правда думаете, что мы — единая Церковь? Если вы — прихожанин церкви Косьмы и Дамиана, пойдете ли вы исповедоваться к игумену Сергию Рыбко? И наоборот, пойдете ли вы из храма Сошествия Святого Духа в храм Косьмы и Дамиана? Уважаемый Валерий! Если прихожанин считает, что не может пойти исповедаться и причаститься в другой храм только потому, что ему не нравится, каких личных или политических взглядов придерживается батюшка, то такой прихожанин просто не до конца понимает, что такое исповедь, причастие и Церковь. И тогда не так важно, прихожанином какого храма он формально является. А Церковь, конечно, одна: Единая Святая Соборная и Апостольская, как мы исповедуем на каждой Литургии. И основана она Христом. К Нему-то мы и приходим. Если же речь идет о возможности посещать именно тот приход, настоятель которого тебе по-человечески ближе, то в чем проблема? Один батюшка может иметь два высших светских образования, и человеку из академической среды проще найти общий язык с ним. Другой, например, обладает опытом музыкального творчества, собирает вокруг себя молодежь, которая увлекается именно музыкой. В этом нет ничего дурного. 2. Вы, правда, думаете, что церковь открыта для всех? Да? А храм Христа Спасителя на Пасху? Похоже, здесь смешение понятий. Автор имеет в виду конкретный храм или Церковь вообще? Церковь открыл Христос, и никто закрыть ее не может до скончания века. Пытались и в римские времена, и в советские годы. Не получилось и не получится. А вход в конкретный храм может быть ограничен по самым разным причинам. Включая и кафедральный собор Москвы — храм Христа Спасителя. В конце концов, хотя бы потому, что этот храм, как любой другой, не безразмерен. 3. Почему мы такие мрачные? Почему мы никогда не шутим? Не про Бога, а про себя хотя бы? Можно ведь и про атеистов пошутить, они, правда, обидятся, но, может быть, можно как-то по-доброму? Почему у нас постные лица даже на Масленицу? Вы знаете хоть одного православного комика? |
| 17.01.2018 Подпишитесь на наш Телеграм Уже давно мне хотелось сделать обзор некоторых выражений, которые используются в церковном обиходе, посмотреть, каковы их истоки, как менялось со временем их значение и употребление – и в результате понять, каковы наши (православных христиан) ценности и какова наша вера. Конечно, эта публикация – с одной стороны, всего лишь набросок. С другой стороны, я уверен, что обозначенной теме посвящены серьёзные филологические и богословские исследования. Поэтому я ни в малейшей степени не претендую ни на глубокомысленность, ни на оригинальность. Я лишь хочу призвать читателей «Предания» к совместным размышлениям. А поразмыслив, мы, может быть, что-нибудь изменим в этом мире. Итак, к делу. Меня будут интересовать четыре понятия. И самим этим понятиям, и соответствующим русским (церковнославянским) словам и выражениям сотни и сотни лет. Мы с ними свыклись, они – некий фон нашей церковной жизни. Тем важнее, как мне представляется, критически взглянуть на обыденные вещи, на то, что формирует наш язык и наши представления о Боге, о церкви и о нас самих. Четыре понятия, о которых пойдет речь, объединены в пары. И первая пара – это слова священник (с греческим вариантом иерей ) и храм (с синонимом церковь ). Священник Слово священник вполне привычно православным, католиками и еще целому ряду христианских конфессий. Казалось бы, что тут обсуждать, о чем говорить? Священник – это, как мы все знаем из книжек и из жизни, вторая степень священства в христианской церкви (между диаконом и епископом); священник совершает литургию и другие службы; он проповедует; он также принимает исповедь и осуществляет духовное руководство вверенной ему паствой. Да, всё это так или почти так. Но дело в том, что в Новом Завете соответствующее греческое слово ερες если и употребляется (в Евангелии, в Деяниях апостолов, в Послании к Евреям и в Откровении), то вовсе не по отношению к руководителям христианских общин. Это слово обозначает: 1) либо иудейских (ветхозаветных) священников – в Четвероевангелии и в Деяниях; 2) либо Сына Божия, который является истинным (перво)священником – идея, которая проходит через всё Послание к Евреям; 3) либо, метафорически, верных Агнцу, пребывающих в Его Царстве (употребление, характерное для Апокалипсиса), то есть всех христиан. Сюда же примыкает использование слова ερτευμα (священство) в известном пассаже в 1 Пет 2:9 ( Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет ). |
| 1834 г. В начале 1834 года один молодой, лет 15 еврей расположился принять христианскую веру. Епархиальное начальство поручило нашему смотрителю, хорошо знавшему еврейский язык, приготовить этого еврея и окрестить. О. смотритель, занимаясь с евреем катехизическими беседами, мне поручил научить его славянскому чтению. Юноша-еврей, в продолжение нескольких недель, приходил к нам в класс и, садясь рядом со мною, читал под моим руководством славянскую псалтирь. В день Благовещения совершено было над ним торжественное Крещение в соборной церкви, и о. Василием сказана была при этом случае речь, которую я переписывал набело. Восприемниками при крещении были богатые люди, которые доставили своему крестнику возможность заниматься торговыми делами. Но я своего ученика после крещения не встречал уже ни разу. Подобного события в Шуе я не только не видел прежде, но и не слышал никогда. Страстную и светлую недели, равно как и предшествовавшие рождественские праздники, я проводил в Шуе по обязанности певчего. Но я не испытал здесь в эти великие и торжественные праздники тех радостных чувств, какие каждый раз испытывал на своей родине, в своем родном храме. На сырную неделю отправлялся я на родину, там провел и первую неделю поста. На это время нам был дан инспектором урок, велено было перевести с греческого языка на русский слово св. Иоанна Златоуста на память св. мученика Варлаама. Этим важным делом я, помню, занимался на Пустыньке, у сестры Марии Михайловны, в тесной и холодной избе, где и куры бродили, куда поутру и корову вводили для доения… Для облегчения себя в учено-филологическом труде, я пользовался славянским переводом того же слова, помещенным в Четьей-минеи св. Димитрия Ростовского ; а эту книгу зять принес мне из библитеки Покровской Дуниловской церкви. Вскоре после св. недели последовала кончина супруги нашего смотрителя, В.Я. Цветкова, Евлампии Матвеевны. Как теперь помню, меня заставили стоять в церкви при гробе почившей и держать на руках малютку сына ее – Владимира. |
|
|
