| Итак, есть язык, который Бог знает, и есть язык, которого Он не знает. Язык, которого Бог не знает, – это язык фарисея. На этом языке хоть сотню лет Ему говори, Он ничего не поймет и ничего не ответит. Язык, которого Бог не знает, – это язык фарисея. На этом языке хоть сотню лет Ему говори, Он не поймет и не ответит «Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Фарисей хватает пулемет и начинает расстреливать плохих. Вот, с прелюбодеями покончено, покончено с ворами. Но он, как будто этого ему мало, чтобы еще лучше показать Богу, что же он имеет в виду, говорит: «А я не такой, как вот этот тут! Я не такой!» – чтобы Бог понял, кто перед Ним стоит! И даже объясняет почему: «А потому что я лучше всех!» То есть я и Ты – мы составляем одно целое, между нами нет никакой разницы. На основании чего же он делает всё это? Да на основании вот этих страшных дел: «пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Не говорит, сколько он приобретает, а: «Даю десятую часть». Украду миллион – ну и ладно, отдам сто тысяч. Ведь фарисеи какими были? Ворами и лжецами, только прикрывались законом. Поэтому единственными людьми, которых Христос публично порицал, были фарисеи и книжники, потому что они были – и, если хотите, остаются до сих пор – источником духовной слепоты Израиля, со всем своим формализмом и крайним высокомерием вместо смиренного искания истины, подобающего духовному лидеру. Духовный лидер – тот, кто идет вперед и сам ищет истину. Истинные вожди – только те, кто не спят по ночам, чтобы лично преуспеть в покаянии и богопознании. И потом это передается другим, но передается потому, что оно есть. А если его нет, как оно передастся? Ну, повешу я себе на грудь три панагии, нацеплю еще три, но какое это имеет значение? Я же всё равно буду пустым, пустым и умру. И Бог видит, что я пустой, и ничего не вкладывает в мой сосуд. |
| Наделяя каждую группу людей особым языком, Бог не механически вложил в уста людей различные звуки для образования слов и различные сочетания слов для выражения мыслей, а соответственно духовным особенностям этих групп. Особенность языка не только создала средостение между различными племенами, но и яснее обнаружила перед их сознанием различие их внутренних настроений и влечений. Не даром на библейском языке «народ» и «язык» синонимы. Поэтому разделение языка не только затруднило для хамитов возможность по-прежнему господствовать над всеми людьми, но и побудило отдельные племена разойтись как можно дальше друг от друга, ища места, наиболее соответствовавшие их природным особенностям и наклонностям. По смыслу библейского повествования непосредственной причиной рассеяния племён на земле было именно разделение языка, а не что-либо другое. «И сказал Господь: сойдём и смешаем язык их так, чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле». Это значит, что Он рассеял их посредством разделения языка; потому что, если бы Он захотел просто рассеять их, Он мог бы сделать это и без предварительного разделения языка. Поэтому мысль, что Бог не разделял язык, а только расстроил речь людей, временно лишил их способности произносить слова внятно, разборчиво, и что разделение языка произошло само собой впоследствии, порассеянии племён 540 , – мысль эту нужно признать небиблейской и совершенно праздной. Контекст речи не оставляет никакого сомнения в том, что Моисей под «смешением» языка разумел не что иное, как наступившее мгновенно разноязычие в массе людей, говоривших до того момента одним языком. Всё повествование о происшествии в Сеннааре он начинает удостоверением, что «у всех людей был один язык и одно наречие» (11:1). Затем, как значится в 6-м стихе, Бог перед тем моментом, как «смешать язык», сказал: «вот один народ и один язык у всех... и они не отстанут от того, что задумали делать». Ясно, что для разрушения людского предприятия нужно было нарушить единство языка, о чем и говорится в следующем, 7-м стихе: «сойдём и смешаем язык их так, чтобы один не понимал речи другого». |
| Но сначала скажем об опасностях, подстерегающих делателя внешней молитвы, произносимой устами. Часто случается, что человек произносит слова, а мысли его плавают где-то далеко, или часто молитвенные тексты проговаривают без понимания их смысла. Такой подход свойствен скорее чародеям, чем христианам, Бог гневается на молитву, заключающуюся только в движении языка. Он говорит: «Приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим» ( Мф. 15, 8–9 ). Один духоносный старец привел такой пример: «Представь, что ты попал во дворец к императору, и тут в клетке доставляют арестованных мятежников, а ты, вместо того чтобы отвечать на вопросы царя, начинаешь переговариваться с его врагами. Разве царь не накажет тебя наравне с ними? Так и Бог гневается на тех, кто во время молитвы разговаривает с вражескими помыслами». Не от нас зависит, придут к нам на ум пустые мысли или нет. Но в нашей власти принять их или отвергнуть. Чтобы такого не было, необходимо понимать каждое слово молитвы. Апостол Павел говорит: «В церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» ( 1Кор. 14, 19 ). Именно поэтому Церковь всегда заботилась о переводе молитвословий на понятный язык. Язык богообщения Часто слышатся упреки в том, что из-за церковнославянского языка в Церкви «никому ничего не понятно». Да, язык наш действительно необычный, но можно ли сказать, что он непонятен для всех? Молитвы на церковнославянском языке существуют для тех, кто уже живет христианской жизнью, а вовсе не для проповеди прохожим. Если бы сами христиане не понимали богослужения, тогда действительно надо было бы менять язык, но дело обстоит не так. Славянский язык – это особая, священная форма русского языка. Если угодно, это «профессиональный язык молитвы». Конечно, человек, впервые пришедший на лекцию по высшей математике, почти ничего не поймет, так что же удивляться, если не сразу становится понятен и язык молитвы! Он предназначен для особой цели, и когда стремления к этой цели нет, то всякие переводы бессмысленны. |
| Сердце человеческое, как сосуд переполненный, все, что не вмещается, вон извергает, и таким образом от избытка сердца говорят уста его ( Лк. 6, 45 ), по словам Господа. Поэтому должны мы смиренно молиться с Псаломником всемогущему Богу: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих ( Пс. 140, 3 ), чтобы и сердце исправил, и язык – орудие сердца – направил и научил благовременно и как должно говорить, а чего не должно говорить, о том бы и в сердце не помышлять. Положи, Господи, охрану ус там моим и дверь в ограждение уст моих ( Пс. 140, 3 ). Никаким телесным членом человек не согрешает так, как языком, а особенно трудно его удержать во время скорби и напасти. Потому должно от Бога помощи просить, чтобы помог нам управлять им, и говорить только то, что полезно, а о том, что вредно, – молчать. Христиане должны язык свой хранить, ибо ничем так не грешит человек, как языком необузданным. Святой апостол Иаков, описывая необузданность и от того вред языка человеческого, говорит: язык – небольшой член, но много делает. По смотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык – огонь, прикраса не правды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию ( Иак. 3, 5–9 ). Такое страшное есть зло – язык, когда прилежно не хранится!.. Поэтому должно христианам весьма стараться о том, чтобы его хранить во ограде своей, и не попускать ему свободно исходить, как говорит апостол: если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие ( Иак. 1, 26 ). И Христос судом грозит необузданному языку: за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда ( Мф. 12, 36 ). Если за слово праздное, тем более за слово скверное, срамное, хульное, укорительное, поносительное, воздадут ответ. Потому так сильно Слово Божие увещевает нас к хранению языка: всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев ( Иак. 1, 19 )... |
| Те, кто отстаивает церковнославянский язык, больше думают о себе, нежели о тех, кто только приходит к православной вере и нуждается в наставлении и понимании того, что происходит во время богослужения. Слава Богу, что перевели Писание на русский язык, лично для меня это сыграло большую роль в моей духовной жизни. Сейчас мне нужно во время Литургии пытаться понять, а что же говорят и не всегда получается, я начал брать с собой Евангелие в синодальном переводе на русский язык и когда читают на церковнославянском, пытаюсь найти и причитать на русском чтоб понять что читают. Сергей 11 октября 2011, 13:26 Я за то, что бы перевели богослужение на понятный для людей язык. Апостол Павел говорит " И если труба будет издавать неопределенный звук, кто станет готовиться к сражению? Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то, как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер " 1Кор.14:8,9. Вот и получается, что для тех, кто не понимает церковнославянского языка, для них звучат слова на ветер, а разве так должно быть в Церкви Божией!? Ведь все должно быть к назиданию верующих. Ведь даже в день Пятидесятницы Апостолы заговорили на иностранных языках, понятных для иностранцев. Многие пишут, что человеку можно выучить церковнославянский язык, но на практике получается что человек пришел в храм постоял, помолился про себя, ничего не понял и ушел, ушел без наставления, без призыва примирится с Богом, без понимания что вообще происходило (конечно, это не касается человека который знает церковнославянский язык). А потом пошел к протестантам, к свидетелям Иеговы, к адвентистам, а там, оказывается все понятно и пить бросил, и курить, и образ жизни поменял, но вот Христа и Его учение он уже впитал, не так как всегда учила Апостольская Церковь, к сожалению не многие из них потом возвращаются к православной вере. р.Б. Владислав 17 сентября 2011, 00:13 Мне интересно: а куда делось слово " православным " из " Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое! Победы православным христианам на супротивные даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство " . |
| 17 . И действительно, обычно он вредит нам всеми возможными способами, но особенно через язык и уста. Ибо никакой орган не подходит ему столь [хорошо] для нашего обольщения и погибели, как невоздержный язык и необузданные уста. Поэтому у нас много падений, поэтому у нас тяжкие преступления. И показывая, как легко пасть через язык, некто говорил: «Многие пали от... меча, но не столько, сколько павших от языка» ( Сир.28:21 ). И опять-таки показывая тяжесть этого падения, он сказал: «Преткновение от земли лучше, нежели [преткновение] от языка» ( Сир.20:18 ). И смысл его слов таков: «Лучше упасть и разбить тело, чем произнести такое слово, которое губит нашу душу». И он говорит не только о падениях, но увещает проявлять великую предусмотрительность, чтобы не споткнуться, сказав так: «Сделай ...для уст твоих... дверь и запор» ( Сир.28:29 ), и не ради того, чтобы мы соорудили двери и запоры, но чтобы с великой заботой мы удерживали язык от непристойных слов. И еще в другом месте пророк, показывая, что при нашем рвении и прежде него мы имеем нужду в помощи свыше, чтобы удержать внутри этого зверя, простерев руки к Богу 29 , говорил: «Воздеяние рук моих – как жертва вечерняя. Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих» ( Пс.140:2–3 ). Также и тот, чьи увещания приведены выше, говорит: «Кто даст мне стражу к устам моим и печать благоразумия на уста мои» ( Сир.22:31 ). Ты видишь, что и тот, и другой боится падений такого рода, скорбит, дает советы и молится, чтобы язык был бдительно охраняем? 18 . Но почему, спросит кто-нибудь, если этот орган приносит нам столько вреда, Бог вообще дал нам его? Потому, что он приносит и великую пользу, и, если мы прилагаем старание, он приносит только пользу и никакого вреда. И в самом деле, послушай, что говорит тот, чьи слова мы привели выше: «Смерть и жизнь – во власти языка» 30 . И Христос выражает ту же самую [мысль], говоря: «От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» ( Мф.12:37 ). Ибо язык занимает промежуточное положение и ты властен пользоваться им к пользе или ко вреду. Так же и меч лежит посередине: если ты будешь использовать его против неприятеля, он станет орудием твоего спасения, если же ты нанесешь удар самому себе, то не естество железа, но твое беззаконие станет причиной этой раны. Так будем рассуждать и о языке: это меч, лежащий посередине. Итак, заостри (Ср. Пс.139:4 ) его, чтобы обличать свои грехи, а не наносить удар брату. Поэтому Бог окружил его двойной стеной: преградой зубов и покровом губ, чтобы он не произносил легко и необдуманно непристойные слова. Обуздай его, пока он внутри. А если он не сдерживается? Тогда вразуми его с помощью зубов, отдав его плоть этим палачам и повелев кусать его, потому что лучше, чтобы его теперь кусали зубы за грехи, чем тогда жаждать капли воды и жариться, не находя успокоения (Ср. Лк.16:24 ). Необходимо избегать клятв |
| 52:4; Пс. XIII:3), но в обоих псалмах, в которых находятся эти слова, читается и следующее: «Неужели не вразумляются делающие беззаконие, съедающие народ Мой, как едят хлеб?» Следовательно, был и в то время народ Божий. Поэтому сказанное: «Нет делающего добро, нет ни единого», сказано о сынах человеческих, но не о сынах Божиих. Ибо перед тем оговорено: «Бог с небес призрел на сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога»; а затем прибавлены вышеприведенные слова, выражающие осуждение всем сынам человеческим, т. е. принадлежащим к граду, живущему по человеку, а не по Богу. Глава XI. О том, что первоначально в употреблении человеческом был тот язык, который получил название еврейского от Евера, в семействе которого он и сохранился, когда последовало различие в языках Поэтому, как в то время, когда у всех был один язык, недостатка в сынах погибели не было; потому что один язык был и до потопа, тем не менее, однако же, все, за исключением лишь семейства праведного Ноя, заслуженно подверглись истреблению потопом; так и тогда, когда за нечестивое превозношение народы были наказаны различием языков, подверглись разделению и град нечестивых получил имя смешения, т. е. был назван Вавилоном, было семейство Евера, в котором сохранился язык, бывший некогда общим. От того-то, как я заметил выше, когда писатель стал перечислять сыновей Сима, которые, каждый отдельно, были родоначальниками отдельных народов, он упомянул первым Евера, хотя Евер был праправнуком его, т. е. родился в пятом от него колене. Так как в семействе последнего, по разделении других народов иными языками, сохранился тот язык, о котором не без основания думают, что он прежде был общим для всего рода человеческого, то язык этот и назван был потом еврейским. Нужно же было в отличие от других дать ему собственное имя подобно тому, как получили собственные имена и остальные. Пока же он был один, назывался просто человеческим языком, или человеческим говором, так как им одним говорил весь род человеческий. |
| Как же можно, имея такие ясные свидетельства Слова Божия, не говоря уже о многовековом опыте целого сонма подвижников христианского благочестия, отвергать значение поста телесного? Но главное — это пост духовный, который, как мы уже сказали, состоит в удалении, или в воздержании от всякого зла. Не случайно в перечислении того, в чем должно состоять это воздержание, св. Церковь, в вышеприведенной нами стихире, на первое место ставит «воздержание языка», ибо язык, как учит св. Апостол Иаков, есть «неудержимое зло; он исполнен смертоноснаго яда» (Иак. 3:8)», и ни от чего другого не происходит так много зла для человека, как от невоздержного языка. «Язык — небольшой член», говорит св. Апостол: «но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает; и язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны; ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоноснаго яда» (Иак. 3:5—10). Если мы внимательно всмотримся в нашу повседневную жизнь, то легко убедимся в том, какая это действительно великая, несомненная и столь печальная истина. Сколько страшного, иногда непоправимого, зла причиняем мы и ближним нашим и самим себе своим невоздержным языком! А между тем, язык дан нам на добро, а не на зло, на созидание, а не на разорение: мы — люди — «словесная тварь», и в этом наше безконечное превосходство над прочими животными тварями, — то именно, чем мы возвышаемся над ними и уподобляемся Самому Богу, Словом Своим создавшему мip. Как же бережно должны мы относиться к этому великому дару слова, с какой осторожностью должны пользоваться им! На втором месте в ряду проявлений зла, от которого мы должны воздерживаться, св. Церковь указывает «ярость», то есть безудержный, необузданный гнев. «Гнев», вообще, как учит Слово Божие, «Правды Божия не соделовает» (Иак. 1:20), а Сам Господь в Своей Нагорной проповеди гневающегося на брата своего напрасно уподобляет человекоубийце, и св. Апостол наставляет христиан: «всякое раздражение и ярость, и гнев и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Ефес. 4:31). В состоянии яростного гнева человек теряет всякое самообладание и делается способным на самые безумные поступки, на любое преступление: он становится одержимым духами зла, которые через него проявляют свою злобу на других людей, разрушая тот мир Христов, в котором должны жить между собою истинные христиане.«Гнев — неистовая страсть», говорит преп. Нил Синайский: «легко выводит из себя даже имеющих ведение, зверскою делает душу»... |
| В этом вопросе Церковь, называя это грехом, остается в подавляющем меньшинстве. Мы не просто морализаторы или ставим себя нравственным мерилом. Об этом говорит Библия: Ветхий завет, Евангелия, Апостольские послания… Они так много говорят об этом, что я могу замкнуть свои уста, взять в руки Библию — и большими цитатами доказывать, что сквернословие — это чудовищная вещь. В Евангелии от Матфея, например, очень многое говорится о сквернословии: что каждый человек может оправдаться и осудиться на Страшном суде за свои слова, что не страшно то, что входит в уста, а то, что исходит из уст. Я бы мог бы подтвердить свои рассуждения цитатами из Апостольских посланий. Апостол Павел говорит Ефесянам о гнилом слове, за которое будут судить человека. Но самое страшное, что я читал в Священном Писании — это послание апостола Иакова, где говорится о языке, как о чудовищной скверне, которая есть у каждого человека. Язык, как член, как орган человеческого тела, сравнивается с язычком огня. Язык огня такой маленький, говорит апостол Иаков, а как много вещества может сгореть от огонька. И дальше говорит, что он преисполнен яда. «Язык — небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда» (Иак.3:5-8) Пусть он поговорит Почему о языке говорятся такие жесткие слова? Потому что он оскверняет. Сквернословие — слово очень хорошее, потому что вот эта скверна, яд, гниль, черное слово, еще по-русски говорят, — оскверняет человеческое сердце, человеческую душу и вообще всего человека. Ведь что такое грех? Грех — это то, что умертвляет человеческую душу. И если человек уже не ощущает греха в тех или иных деяниях, то его душа превращается в гниль, смердящее вещество. |
| Истина сия осуществилась на старце о. Вонифатии. Мы уже видели, каков был о. Вонифатий; теперь посмотрим на благочестивую жизнь учеников его, как следствие благочестивой жизни их руководителя и старческих его наставлений. 1) Девятидесяти трехлетний схимонах Иринарх. Сей старец, узнав горьким опытом, что язык не большой член, но много делает; посмотри, говорит апостол Иаков, не большой огонь, как много вещества зажигает. И язык огнь прикраса неправды, он оскверняет все тело и воспаляет весь круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Язык неудержимо зло, исполнь яда смертоносна. Им благословляем Бога и Отца, и им же проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Не должно братия моя возлюбленная, сему так бывать. Течет ли из одного отверстия источника и сладкая и горькая вода? ( Иак.3:5–10 ), –все сие узнав, старец Иринарх, связал язык свой на двадцать лет, – во еже не согрешати им ( Пс.38:2 ). «Преподобный Памва, говорил сей старец, девятнадцать лет изучал стих: во еже не согрешати языком, и едва изучился по оному поступать; а я и в двадцать лет еще хорошо не изучил его. Апостол Иаков сказал: аще кто в славе не согрешает, сей совершен муж силен обуздати и все тело ( Иак.4:2 )». Труды его были безпрерывны, повиновение безропотно; в непрестанной пребывая молитве, тело изнурял постом; соблюдал сердце незлобивое и уста до такой степени молчаливые, что и о нужном весьма редко говорил, а тем более страшился произносить что-либо праздное, со страхом припоминая слова Спасителя: яко всяко слово, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный ( Мф.12:36 ). И молился с Сирахом: кто даст во уста моя хранилище и на устне мои печать разумну? да не паду я от них и язык мой да не погубит мя ( Сир.22:31 ). Находясь во храме Божием, решительно ни с кем не говорил, о необходимом даже никого не спрашивал, так что многие легкомысленные, за то, что он не отвечал на их праздное любопытство, с посмеянием называли его немым. Но смиренный тем не смущался, а с почтительным страхом вперял ум и сердце в слушание Слова Божия. Смерть и живот в руце языка, удерживающий же его, следят плоды его (Притч. Солом.). Иже хранит свои уста и язык, соблюдает от печали душу свою (там же). |
|
|
