| Я нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами. Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени её люблю я сидеть, и плоды её сладки для гортани моей» 67 . О. Сергий чувствовал, что горло у него сжимается. Губы горят. Он смутно сознавал, что надо сделать какое-то усилие, что надо заставить себя перестать... Что с ним свершается что-то страшное, что какие-то неведомые, неотступные силы овладели им – но он не мог остановиться и в каком-то полузабытьи читал дальше: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» 68 . И вдруг точно огнём вспыхнули в его мозгу слова: – Остановись!.. Погибнешь!.. И о. Сергий судорожным движением, точно кто-то держал его за руки, захлопнул книгу. Он едва стоял на ногах. Холодный пот выступил на лбу. Глухими ударами стучала в висках кровь. ...Куда же? Куда же теперь? В келье он оставаться не мог... К о. Савватию! ...Да, да, конечно... Он не спит ещё... Читает правила… Почти бегом, точно боясь, что ему помешают, о. Сергий бросился из кельи. Келья о. Савватия стояла совсем отдельно, на самом конце сада. Сквозь распустившиеся кусты сирени тускло светилось маленькое окно. О. Сергий подошёл к двери, постучал и проговорил вполголоса: Молитвами святых отец 69 наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь, – отозвался из кельи твёрдый голос о. Савватия. О. Сергий вошёл. Поклонился поясным поклоном, касаясь рукой пола. Принял благословение. Поцеловал холодную, сморщенную руку о. Савватия. О. Савватий внимательно посмотрел на него и спросил: Ты что? О. Сергий только тут понял, как трудно рассказать всё, что с ним случилось. Дорогой он не думал об этом. Он думал только о том, как бы скорей дойти до кельи о. Савватия. Как будто бы достаточно было войти к нему и всё сейчас же должно кончиться. О. Савватий повторил настойчиво: Что у тебя? Я не знаю... Никогда раньше со мной этого не было. |
| Я, однако, вижу другие «произрастения» земные и по-другому воспринимаю множество плодов. Ибо если моя «земля» принесет плод, если по благословению Господа «даст произрастения свои», я своим умом пойму и смогу объяснить, что представляет собой и какого рода эта земля, которая, приняв дождь с небес, дает плоды разумного «произрастения». Послушай свидетельство Евангелия, где говорится, как «вышел сеятель сеять; и иное [семя] упало при дороге, иное упало на места каменистые, иное упало в терние, иное упало на добрую землю». И то, которое «упало на добрую землю, принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» ( Мф.13:3 и далее). 4 . Сказано: «И дерева полевые дадут плод свой» ( Лев.26:4 ). В нас самих есть «дерева полевые», дающие «плод свой». Что же это за «дерева полевые», дающие «плод свой»? Возможно, слушающий воскликнет: «Что еще придумал этот сочинитель? Зачем он отовсюду собирает слова, лишь бы только не объяснять прочитанное? Как это он учит, что внутри нас “дерева” и растения?» Если не будешь бездумно возражать, то услышишь: «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» ( Мф.7:18 ). Таким образом, в нас произрастают либо добрые деревья, либо худые, и добрые не могут «приносить плоды худые», а худые не могут «приносить плоды добрые». Хочешь, приведу тебе названия деревьев, которые растут внутри нас? Это не смоковница, не яблоня, не виноградная лоза, но одно дерево именуется праведностью, иное – рассудительностью, иное – стойкостью, иное – воздержностью. И если хочешь, узнай об еще более великом множестве деревьев, которыми, как подобает думать, был засажен даже рай Божий. Ибо там росло древо милосердия, и иное – древо мудрости, и иное – древо учения, и иное – «древо познания добра и зла». И над всеми ними – «древо жизни» (ср. Быт.2:9 ). Но не кажется ли тебе еще более великим, что «Отец», небесный «земледелец 85 » (ср. Ин.15:1 ), насаждает такие деревья в твоей душе и взращивает подобные растения в уме твоем? |
| На вербе сидела Синичка. Она любовалась игрой утренней зари на ледке. Синичка пела свою нехитрую песенку о хрупкой, нежной, тонкой красоте. Ее песенка была радостная и немножко грустная: вот поднимется солнышко, растопит ледок, исчезнет все очарование. — Я маленькая, мои коготки мягкие, как пушинки, но и мне нельзя садиться на это волшебное зеркало,— рассказывала Синичка миру.— Да, это зеркало, в котором отражается весь мир. Смотрите на эту красоту! Разве можно спать в эту пору? А на берегу в это время стоял Вол. Он слышал песню Синички и умилялся. Если бы он был не Вол, у него закапали бы слезы от умиления. Но он был Вол. Ему захотелось ближе посмотреть на красоту, о которой пела Синичка. Он подошел к самой кромке льда, ледок затрещал, волшебное зеркало рассыпалось, со дна поднялась муть. — Где же эта красота?— промычал Вол и, напившись воды, побрел к противоположному берегу. Яблоня и забор Посадил Человек во дворе яблоню. Растет Яблоня год, два. Появились на Яблоне первые цветы, завязались первые плоды. А Человек — хозяин Яблони — был злой, жадный. Боялся он, кто-нибудь из идущих по дороге людей сорвет яблочко. Поставил он забор. Отгородил Яблоню от дороги. Прошло еще два года. Еще выше стала Яблоня, протянула ветви выше забора, наклонилась над дорогой. Стал строить злой Человек забор выше. Яблоня спрашивает: — Зачем ты меня отгораживаешь? Ведь люди идут дорогой и радуются: какая красивая яблоня. Человек ответил: — Но ты моя Яблоня. Яблоня не может понять. Смотрит она на синее небо, на яркое солнце и спрашивает: — А солнце чье? А небо чье? Человек не мог ничего ответить. Куча мусора В конце школьного двора, у забора лежала куча мусора. Это сначала был маленький мусорничек, потом он стал настоящим мусорником и наконец превратился в большую кучу мусора. Большая куча уже не увеличивалась, но она и так была большая. Сюда выбрасывали бумажки, сгребали сухие листья. Кучу мусора видели все, но никто не обращал на нее внимания. Каждый думал: куда-то и мусор нужно выбрасывать; наверное, куча нужна, потому что существует мусор. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 38 голосов: 4.3 из 5) Яблоня Наша старая яблоня нынче цветет так сильно, что на нее даже из соседских дворов глядят, удивляются, по-хорошему загадывая наперед: «Нынче всем яблочков хватит!» «Яндыковские» яблочки, ранние, сочные, сладкие, духовитые. А на погляд – нежная бель с розовым, а потом алым румянцем. Рано зреют и долго висят на дереве, под конец, в августе да сентябре, от спелости лопаясь и обнажая в развале сахарную душистую мякоть. Целое лето их ешь, не наешься. Так и манят из зеленой листвы приглядные яблочки. И в сушке они хороши: пахучие, сладкие. Варенье из них золотистое. Зимой откроешь банку, яндыковкой пахнет, нашим яблочком: его плотью и даже цветом. Одним словом, не яблоня – дар Божий. А нынче такой у нее цвет могучий – просто на удивленье. В этом году выдалась поздняя весна. Целый месяц – дожди да морось, холодные ночи да зябкие утренние росы. Но природа, но жизнь берет свое. И вот уже, выбирая погожие дни, зацвели абрикосы, не боясь дождей. За ними – алыча да слива, потом вишневые деревца. Яблоня розовела пухлыми бутонами, готовясь к цвету. Выдался денек ясный, солнечный, и она зацвела. Но как всегда – не вдруг. Абрикосы, алыча, слива, вишня и даже груша расцветают разом, в один-два дня. Зацветут, обольются белью, и скоро уже полетят лепестки. У яблони по-другому: розовеют и пухнут бутоны, ждут; и вот в каждой розовой грозди раскрылся лишь один цветок, словно проверяя: можно ли, впору ли? Яблоня робко, но зацвела, чтобы каждый день, каждый час открывать цветок за цветком. В ненастную погоду она не будет спешить, ожидая солнца, тепла, чтобы не отгореть пустоцветом. День за днем, за часом – погожий час; и вот уже наша яндыковка, словно белый храм, вся в цветах и в весеннем торжественном звоне. Это пчелы гудят с раннего утра и до ночи. Неумолчный слитный гул и согласное мельтешенье с цветка на цветок, с цветка на цветок. Живая сеть золотистая в солнечном свете, слепящем утреннем или вечернем мягком, янтарном. С цветка на цветок. Подлетела пчела, раздвинула длинные тычинки, пробиваясь к пестику и к заветной чаше с нектаром. Добралась, взяла свою малую меру и сразу – к следующему цветку, и еще к одному, и еще, и еще, пока не почувствует тяжесть ноши. А тогда уж – к своему улью, чтобы оставить собранное и тотчас снова вернуться. Так – целый день. Недаром в пору вечернюю, перед закатом пчелиный гул возле яблони звучит немного устало. Мед собирать – работа нелегкая. |
| — Куда они могли задеваться? Сквозь землю, что ли, провалились? — Нет, — ответила его сестрица. — Это чьи-то злые шутки. Может, они под яблоней? Яблоня зашуршала ветвями: — Ничего у тебя не выйдет, Ведьма. — Так я и знала! — закричала Баба-Яга, и сквозь листву Алиса увидела, что Ведьма ломится к ней. Но гибкие ветки яблони смыкались все туже, а когда Кусандра с Людоедом тоже начали пробиваться к Алисе, яблоня принялась стегать их ветвями, да так умело и больно, что они с воплями отскочили в сторону. Три раза они пытались достать Алису и козлика, и три раза яблоня их отгоняла. Тогда Людоед взревел: — Надо будет ее срубить. — Правильно — воскликнул Кусандра. — Мы ее срубим! Давай топор. — У меня нет топора, — сказал Людоед, — что я, дровосек, что ли? — Сестрица, — сказал Кусандра, — слетай за топором. Ведьма начала было ругаться, что все трудные дела достаются ей, но потом влезла верхом на метлу, кот прыгнул сзади, и они со свистом полетели обратно к лесу. Людоед и Кусандра уселись возле яблони сторожить. Яблоня вздохнула и прошелестела: — Плохо мое дело. Срубят меня. — Тогда нам надо бежать, — сказала Алиса. — Поймают вас, — сказала яблоня. — Но сидеть и ждать, пока тебя срубят, еще хуже. И тут она услышала, как Людоед спрашивает Кусандру: — Золотое яйцо у тебя? — Нет у меня золотого яйца, — ответил Кусандра. — Покажи карманы, — сказал Людоед. — Не покажу, — сказал Кусандра. — Ты все равно уже зелье выпил. — А я еще хочу, — сказал Людоед. — А без яйца старуха не даст. Жадная она. — Очень жадная, — согласился Кусандра. — Давай яйцо, — сказал Людоед. Алиса увидела, как Людоед потянулся к Кусандре, а тот отскочил в сторону. Они пошли вокруг яблони — Людоед тянул вперед свои лапы, а старик в черном пальто и темных очках отступал и увертывался. Вот они обогнули яблоню, и дорога к реке освободилась. — Скорей, — сказала яблоня. Она развела ветви, козлик с Алисой выскочили и побежали к реке. Может, они добежали бы незамеченными до воды, но вдруг сверху послышался крик: — Какая встреча! Вы куда так быстро бежите? Нет, не успеете! |
| Согласно одному из малоизвестных апокрифов этот стих является ответом Иисуса Христа на вопрос, который задал Ему юноша, присутствующий на Нагорной проповеди. Перескажем отрывок из апокрифа, который поможет яснее разобраться в смысле 18-го стиха. После того, когда Спаситель сказал слушающим Его людям о том, что лжепророков можно узнать по плодам, а затем спросил “собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?”, и утвердительно добавил “так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые”, сразу же после этих слов (согласно апокрифу) из толпы, окружающей Спасителя, вперед выступил начитанный юноша, который готовился стать книжником. Он сказал Иисусу Христу: “Учитель, позволь задать Тебе вопрос. Ты говоришь о терновнике и винограде, противопоставляя в Своей речи плохое растение и хорошее. Но ведь терновник, несмотря на то, что с него не снимают виноград, имеет и положительное применение. Терновник, например, используют в виде топлива. А сам кустарник служит ограждением вдоль дорог. То же можно сказать и по отношению к репейнику. Несмотря на то, что с репейника не снимают смокв, репейник является очень полезным растением, широко применяемым в медицине”. Иисус Христос внимательно посмотрел на юношу и дал ему ответ, сказав о том, что в Нагорной проповеди Он не разбирает медицинские понятия и лечебные свойства трав, а говорит людям о морально-нравственных истинах, о религиозно-философских законах бытия и рассказывает, как нужно жить человеку, соблюдая законы Божии. Поэтому сравнения, которые Он использует касательно растений, нельзя понимать буквально, так как они аллегоричны и иносказательно представляют собой людей. И Его слова о деревьях и плодах нужно понимать так: не может плохой человек, пока не исправится, сделать доброе дело, то есть принести добрый плод. Затем, после паузы, Спаситель пояснил Свою мысль: точно также и дикая яблоня, пока её не привьют, будет приносить плохие, кислые яблоки. Не может добродетельный человек, живущий по законам Божиим, совершить злой поступок, то есть принести худой плод. Точно также окультуренная яблоня не может давать кислые и плохие плоды, пока не переродится. В жизни бывают случаи, — продолжал говорить Иисус Христос,— когда и хороший человек может сделать плохой поступок, как яблоня садовая, которая от старости вырождается и плодоносит дурными плодами. Но это произойдет после того, когда этот человек духовно изменится и переродится. А поступок будет являться лишь зримым подтверждением его грехопадения. И худой человек под влиянием Божественных истин может перемениться и стать добрым. Но не может человек, пока он является грешником или лжепророком, принести плода доброго. Точно также добрый человек, пока духовно не переродится, как старая яблоня, не может творить зло. В качестве вывода из ответа на вопрос просвещенного книжной мудростью юноши Иисус Христос сказал: “Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые”. |
| Народная сказка Жили старичок со старушкой; у них были дочка да сынок маленький. Собрались старики в город и приказывают дочке: «Мы пойдем, дочка, в город; принесем тебе булочку, купим платочек; а ты будь умна, братца береги, со двора не ходи». Ушли старики; девочка посадила братца на травку под окном, а сама побежала на улицу и заигралась. Налетели гуси, подхватили мальчика и унесли на крыльях. Прибежала девочка, глядь – братца нет. Кинулась туда-сюда – нету. Кликала девочка, кликала братца – не откликается. Выбежала в чистое поле: вдали метнулось гусиное стадо и пропало за темным лесом. «Верно, гуси унесли братца», – подумала девочка и пустилась гусей догонять. Бежала девочка, бежала, видит – стоит печка. «Печка, печка! Скажи куда гуси полетели?» – «Съешь моего ржаного пирожка, скажу!» А девочка говорит: «У моего батюшки и пшеничные не едятся!» – и побежала дальше. Бежит она и видит: стоит яблоня. «Яблоня, яблоня! Куда гуси полетели?» – «Съешь моего лесного яблочка, тогда скажу!» – «У моего батюшки и садовые не едятся! И побежала девочка дальше. Долго бы пришлось бегать девочке, да попался ей навстречу еж. Хотела девочка ежа толкнуть, да побоялась наколоться и спрашивает: «Ежик, ежик куда гуси полетели?» Ежик и показал дорогу девочке. Побежала девочка по дороге и видит: стоит избушка на курьих ножках; в избушке сидит братец ее на лавочке у окошка, золотыми яблочками играет. Подкралась девочка к окну, схватила братца и побежала домой; а гуси увидели и полетели за девочкой в погоню. Бежит девочка, а гуси совсем ее нагоняют. Куда деваться? Подбежала девочка к молочной речке с кисельными берегами: «Реченька, голубушка, укрой меня!» – «Съешь моего простого киселька с молочком!» Поела девочка киселька с молоком; тогда речка спрятала ее под крутой бережок, а гуси мимо пролетели. Выбежала девочка из-под бережка и побежала дальше, а гуси ее увидали и опять пустились в погоню. Что делать девочке? Подбежала она к яблоне и сказала ей: «Яблонька, голубушка, скрой меня!» – «Съешь моего лесного яблочка – тогда спрячу». Нечего девочке делать – съела она лесного яблочка. Яблоня закрыла девочку ветвями: гуси пролетели мимо. |
| И тетку Дуню вспоминал. А когда вспоминал покойную соседку, то щемило в душе и что-то к глазам подступало. Болезнь Целый вечер Федор в огороде поливкой занимался. Как пришел с работы, включил мотор, так и пошло: сначала тепленькой огурцы да помидоры, потом лук, болгарку и всю прочую хурду-мурду. Дни стояли жаркие. На картошке ботва привяла. Федор “Каму” принес, подключил ее, и тугая струя воды ударила из шланга. В подсученных штанах, без рубахи, он шлепал босыми ногами по мокрой земле, с соседями переговаривался, а потом вдруг замолк. Жена его, Шура, здесь же, на огороде, возилась, но не враз поняла. Когда опомнилась, поискала глазами мужа. Он стоял подле яблони и глядел на дерево. Шланг возле ног лежал, вода журчала, а Федор стоял и глядел, Минуту, другую… И Шура поняла: началось. Поняла, но, боясь потревожить мужа, молчала, лишь поднялась от гряды. Потом все же осторожно сказала: — Кончай поливать, отец, хватит… Федор на голос ее неторопливо повернулся, поглядел отуманенным, не от мира сего взглядом, кивнул головой, соглашаясь. И вправду, пора было кончать поливку. Он начал собирать шланги, мотор закрывал да убирал помпу, но был по-прежнему тих и молчалив. И временами взор его возвращался к большой яблоне — “яндыковке” с алыми, ясно глядящими из листвы плодами, останавливался на ней, нехотя уходя прочь. Шура горестно глядела на мужа. Она видела: подступила болезнь. И не ошиблась. За ужином Федор сидел тихо, но вдруг поднял от еды глаза и сказал: — Вот ведь какая зараза… во, малюсенькая, нет ничего, а что получается… — Что получается? — спросила жена. — Дерево,— ответил Федор. — Семечко, вот семечко от яблони, от груши, положим, ну, любое,— объяснил он. — Я вон в лесхозе видел, сосны сажают, семена. Веришь, прям блошиное зерно. А что получается? — Что получается? — упавшим голосом повторила жена. — Дерево,— окончательно отставил еду Федор.— И ты погляди, из этой блохи какое огромное дерево вырастает. Прямо немыслимое. И они ведь не перепутаются,— удивленно говорил Федор. — Из груши — груша, из яблочного семечка — яблоня, карагач там, положим, или верба — только свое. А почему? Оно же вот… Не видать,— отмерил самую чуточку на ногте Федор и жене показал. Кто же там сидит и командывает? А? Вот они взяли бы и перепутались. Хотя бы промеж себя, в яблонях. Они же семечки одинаковые, “яндыковка” там или “симиренко”… Но семечки одинаковые. .. — не на шутку заволновался Федор. Они б взяли да перепутались. Ведь они откуда знают, какими расти… Яблоня да яблоня. А вот тебе и яблоня…— развел он руками. — Они, выходит… Каждому свое,— уважительно проговорил он. — Все по закону. |
| Жили-были дед да баба. И была у них Курочка Ряба. Снесла курочка яичко, да не простое — золотое. Дед бил — не разбил. Баба била — не разбила. А мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Плачет дед, плачет баба и говорит им Курочка Ряба: — Не плачь, дед, не плачь, баба: снесу вам новое яичко не золотое, а простое! Гуси-Лебеди Жили мужик да баба. У них была дочка да сынок маленький. — Доченька, — говорила мать, — мы пойдем на работу, береги братца. Не ходи со двора, будь умницей — мы купим тебе платочек. Отец с матерью ушли, а дочка позабыла, что ей приказывали: посадила братца на травке под окошко, а сама побежала на улицу гулять. Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крыльях. Вернулась девочка, смотрит — а братца нету! Ахнула, кинулась его искать, туда-сюда — нет нигде! Она его кликала, слезами заливалась, причитывала, что худо будет от отца с матерью, — братец не откликнулся. Выбежала она в чистое поле и только видела: метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом. Тут она догадалась, что они унесли ее братца: про гусей-лебедей давно шла дурная слава о том что, они маленьких детей уносили. Бросилась девочка догонять их. Бежала, бежала, увидела — стоит печь. — Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели? Печка ей отвечает: — Съешь моего ржаного пирожка — скажу. — Стану я ржаной пирог есть! У моего батюшки и пшеничные не едятся… Печка ей не сказала. Побежала девочка дальше — стоит яблоня. — Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели? — Поешь моего лесного яблочка — скажу. — У моего батюшки и садовые не едятся… Яблоня ей не сказала. Побежала девочка дальше. Течет молочная река в кисельных берегах. — Молочная река, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели? — Поешь моего простого киселька с молочком — скажу. — У моего батюшки и сливочки не едятся… Долго она бегала по полям, по лесам. День клонился к вечеру, делать нечего — надо идти домой. Вдруг видит — стоит избушка на курьей ножке, с одним окошком, кругом себя поворачивается. |
| Котенок вприпрыжку примчался к Агриппине. Яблоня была занята: она протягивала дедушке свои ветки так, чтобы ему было удобнее снимать тяжелые ароматные ярко-желтые яблоки. Наконец, дедушка собрал полную корзину и ушел. Котенок подкрался к Агриппине, потянулся передними лапками вверх по ее кряжистому стволу и промурлыкал: — Ой, Агриппина, я, оказывается, совсем не так уж много знаю. Может быть, ты согласишься объяснить мне кое-что? — Конечно, малыш, — прошелестела яблоня. — Скажи, пожалуйста, кто такая, вернее, — запнулся котенок, — что такое Зима? — Зима, — мягко поправила яблоня Агриппина, — как раз не «что», а «кто». Потому что Зима — это прекрасная волшебница. Она скоро придет. Она всегда приходит после этих долгих дождей. Волшебница Зима набрасывает на деревья и кусты чудесные белые шали. В первое мгновение белые шали кажутся очень холодными, но потом согреваешься… И постепенно засыпаешь. Спишь долго и видишь добрые сны. А когда просыпаешься, белого наряда уже нет. Зато чувствуешь себя отдохнувшей, сильной, знаешь, что цветы твои будут красивы, листва свежа, а плоды вкусны. Но Зима в это время где-то далеко… Ты понял, малыш? — Понял то я, понял, — котенок помолчал. — Но то, о чем ты рассказываешь, совсем не похоже на то, что говорил удод. — А ты спроси кого-нибудь третьего, — посове-товала яблоня Агриппина, — пусть он нас рассудит. «Спрошу, — котенок задумался, — мышку: она живет тихо, все слышит, все знает. Наверное, о Зиме тоже знает». И котенок помчался к печке, под которой «тайно» проживала мышка. Он легонько поцарапал коготками о печку и позвал: «Мышка!». А Мышка не отвечает. Котенок снова позвал: «Мышка, мышка!». Тогда мышка ответила: — Меня здесь вовсе нет. Напрасно зовешь. — Я знаю, — котенок успокаивал мышку, — знаю, что тебя здесь нет, и дедушка знает, и все знают. Ну выгляни, не бойся! Мне очень нужно что-то у тебя спросить. — Ладно, — мышка высунула остренькую мордочку с глазами бусинками. — Спрашивай. — Что ты знаешь о Зиме? — спросил котенок. — Ах, Зима! |
|
|
