| Эллинизм, который еще в век Юстиниана Великого был отождествлен с язычеством и подвергался тяжким гонениям, был задавлен окончательно и умер. Вместе с тем пало образование, почерпавшее свою силу в изучении дивного и бесконечно богатого наследия греческой творческой культуры старых времен. Если в эпитафии несчастной вдовы имп. Маврикия и ее дочерей, написанной, по всей вероятности, вскоре после низложения Фоки, чувствуется воздействие языка Гомера и знакомство с ним, 843 то во всем обильном и столь убогом стихотворстве Георгия Писиды тщетно было бы искать следов знакомства автора с богатым наследием древней греческой поэзии. Образование оскудевало. Нравы грубели. Красноречивое свидетельство об этом дает Пято-шестой собор в своих запретах. Это огрубение нравов сказалось в широком применении жестоких членовредительских казней, как ослепление, урезание языка и носа, которые вошли в обычай даже к особам императорского дома: Мартина и ее дети, братья имп. Константина, Юстиниан, оставшийся в истории с эпитетом «Ринотмет» (т. е. «с отрезанным носом»). 1 В нашем издании все дополнительные примечания внесены в текст как подстрочные. (Прим. Издателя). 815 Lib. Pontif.392, 14–393, 2. – Scholasticus... veniens Romam, deferens secum sacra Anastasii principis, per quam vere se orthodoxae fidei praedicatorem et sancti sexti concilii confessorem esse omnibus declaravit. 816 Theoph.384, 20–385, 4. – Brooks в своем исследовании: On the lists of the partriarchs of Constantinople from 638 to 715. Byz. Zeitsch. VI (1897), 53 – склоняется к мысли, что Иоанн был низложен. 822 Theoph.385, 27–386, 13; Niceph. 51, 13–52, 2. – Краткое сведение о бунте на о. Родосе, провозглашении Феодосия и низложении Анастасия записал и Михаил Сириец·. XI, 17, 479. 824 Собственное свидетельство Льва, что он был крещен Кононом, см. Theoph. 407, 21 – Cyril. Scythopol. v. S. Sabae, с. 9. Отец св. Савы, Иоанн, будучи зачислен в легион исавров, переменил свое имя и стал называться Кононом. Schenk в своем весьма основательном исследовании: Kaiser Leos III Walten im Inneren. Byz. Zeitsch. V (1896), с большой уверенностью настаивал на том, что Лев был не исавр, а сириец (стр. 296–298), и убедил в том Gelzer " a; но это ошибка, и сообщение Феофана о его исаврском происхождении не может быть отвергнуто. |
| Юстиниан II, в начале декабря бывший в Малой Азии, получил об этом известие, когда флот Филиппика-Вардана двинулся на столицу. Увидав с азиатского берега Босфора, как суда мятежников поворачивают в гавань, он «взревел, как лев» (Феоф., с. 278]) и кинулся в Константинополь, но опоздал. Столица была захвачена, а малолетний сын Юстиниана Тиверий, искавший защиты в церкви, был выведен оттуда и зарезан, несмотря на слезные просьбы престарелой императрицы Анастасии пощадить внука. Филиппин без труда склонил окружавших императора солдат к измене, они бросили василевса, и 7 декабря 711г. Юстиниана Ринотмета обезглавил какой-то оруженосец. Голову автократора носили на пике в столице, а затем отослали на Запад, до Равенны и Рима, причем в первом городе эту страшную посылку встретили с ликованием, а во втором – с унынием. Начавшиеся при этом императоре и после его смерти мятежи лихорадили престол империи ромеев почти тридцать лет, до воцарения императоров Исаврийской династии. В период второго правления Юстиниана II Византия утратила свой последний оплот в Африке – крепость Септем. Леонтий (? – 705 или 706, имп. в 695 – 698) Исавр Леонтий был удачливым полководцем и при Юстиниане II занимал пост стратига анатолийского войска. За какую-то провинность император в 692 г. посадил его в темницу, но через три года освободил и определил стратигом Эллады с условием в ту же ночь покинуть Константинополь. Вновь назначенного стратига пришли поздравить друзья. В свое время уже уговаривавшие Леонтия поднять бунт и захватить престол, они и тогда принялись склонять его к решительным действиям, ссылаясь на благоприятные астрологические предсказания одного из них, ученого монаха Павла. «Напрасно вы мне предвещаете царствование, – отвечал тот, – я в темнице, а вы принуждаете меня быть царем; и ныне жизнь моя проходит в бедствиях, а после того я должен буду ожидать ежечасно смерти» (Феоф., с. 270]). Однако в конце концов уговоры возымели свое, Леонтий вооружил слуг и овладел преторием. Там он освободил томившихся по приказу императора заключённых, многие из которых были людьми военными, снабдил их оружием и повел на форум Константина. Сообщники Леонтия разбежались по улицам, громко призывая всех христиан идти к храму св.Софии. Вскоре, несмотря на ночь, у церкви собралась большая толпа и Леонтий заставил патриарха Каллиника обратиться к народу. Последний начал речь словами псалма: «Сей день, его же сотворил Господь [возрадуемся и возвеселимся в он]». Толпа, враждебно настроенная к Юстиниану II, захватила императора и убила его фаворитов; на ставший вакантным престол Леонтий вступил без труда. |
| Заговор стал известен Феодоре, и та открыла его мужу. Юстиниан Ринотмет сумел опередить своих убийц: заманив к себе двух ромейских чиновников, на которых была возложена эта миссия, он, человек сообразительный и физически сильный, задушил их поодиночке петлей. Потом Ринотмет отослал Феодору к ее брату, не желая рисковать беременной женой, а сам, неугомонный, отправился на поиски более надежных союзников. Он поплыл к устью Дуная, во владения болгарского хана Тервеля, сына Аспаруха. В пути Юстиниана и немногих оставшихся с ним приближенных захватила страшная буря. Раб свергнутого императора посоветовал ему, дабы умилостивить стихию, дать Богу обет пощадить всех своих врагов, если удастся спастись и вернуть трон, на что «тот с гневом отвечал ему: «Если я пощажу кого-нибудь из них, то потопи меня Бог в этом море!» (Феоф., с. 274]) Снедаемый жаждой мщения, Ринотмет заключил с болгарским ханом союз и с набранным войском болгар и славян летом 70S г. неожиданно появился у константинопольских стен. Три дня Юстиниан II убеждал впустить его в город, но воины Тиверия III лишь насмехались над ним с высоты укреплений столицы. В ночь на четвертый день Ринотмет с несколькими сотнями добровольцев проник в город по разрушенному в 626 г. аварами водопроводу и захватил Влахернский дворец. Тиверий не сумел организовать сопротивление и оказался схвачен, а офицеры гарнизона во главе с его братом Ираклием были повешены у городской стены. Вернув трон после десятилетнего перерыва, Юстиниан II исполнил обет, данный им Богу: свирепыми расправами с аристократией он поверг ее в ужас, а над Тиверием III u Лeohmueм восторжествовал в полной мере – устроив праздничные ристания, он повелел бросить обоих экс-императоров себе под ноги и, поставив ступни на их головы, смотрел игры. Подобострастная толпа приветствовала победителя строками 90-го псалма: «На аспида и василиска наступил и попрал льва и дракона». Патриарх Каллиник был ослеплен и сослан в Рим. «И совершил [Юстиниан Ринотмет] множество убийств и злодеяний по отношению к подданным. |
| Описание пятой войны показывает, что Рунхины занимали приморские места, а имя их дает знать, что им принадлежали и плодоносные берега Рухея, вытекающего из Болбея в море 96 . Обозревая Солунское описание трех осад Солуня, не можем не заметить, что пятая Славянская война с Солунем происходила при Юстиниане Ринотмете. (685–695, 701–711). Солунский историк говорит, что Первунд схвачен быль тогда, как Император был занят войной с Сарацинами. «Это было на первом году Юстиниана, в 685 г. По смерти Первунда, умерщвленного по приказанию Императора, Славяне два года опустошают окрестности Солуни и держат в осаде самый Солунь. Следовательно, это было в 685 и 686 г. Вторая осада Солуня относилась к 687 году. За тем следовал покой Славян, 688 г. Итак последняя осада Солуня, окончившаяся невыгодно для Славян, относилась к 689 г. Это время, как видно по известиям П. Никифора 97 , Феофана 98 и других 99 , было одно из самых несчастных для Славян. Юстиниан, отправив конницу во Фракию, отправился потом и сам против Славян «освободил Солунь, разбил на голову Стримонцев, Рунхинов и другие Славянские племена» переселил многих из Славян в Малую Азию; из молодых люден составлен был Преторианский корпус в 30,000 и отправлен тогда же против Арабов. Порфирогенет пишет: «Третья Фема (область) – Фема Стримонская. Стримонская Фема составляла часть Македонии; такой Фемы, собственно, не было, но она относилась к разряду клиссуры. Ее разделили по себе (διανεμονιαι) Скифы вместо Македонцев, когда Юстиниан Ринотмет поселил их в горах Стримонских и в проходах клиссур (ущелий) 100 ». Сличая эти слова с историей Юстиниана: а) нетрудно догадаться, что Скифами Император величает Славян; так называли их на языке великолепного Византийского Двора; б) те же слова говорят, что Юстиниан назначил для Славян Стримонскую провинцию, где видим у Камениата Драговичей и Сатаков-медовиков, но уже не видим Рунхинов; последние преимущественно попали в число тех, которых Юстиниан переселил в Малую Азию. 101 Занимая приморские места, Рунхины, как видно и из описания пятой войны с Солунем, часто занимались морскими набегами, а потому более других признаны виновными при Вязантийском Дворе. Солунский историк опровергал бы свидетельство Императора, если бы последний говорил, что Славяне в первый раз при Юстиниане заняли Македонскую и Стримонскую область. Но сличая Константина с Солунским историком и с другими известиями, должны мы так разуметь свидетельство Константина, что Юстиниан, отправив большую часть Рунхинов и некоторую Фракийских Славян в Малую Азию, других с приморского берега переселил в ущелья Стримонские, ближе к границам Фракии, чтобы, таким образом, избавиться от морских набегов отважных Славян. Шестое покушение Славян на Солунь |
| Приняв вместе со своим народом христианскую веру, эльтебер Алп отправил послание айрапету Албании Елиазару и правителю страны Вараз-Трдату с просьбой об открытии в его стране епископской кафедры и о том, чтобы на нее был назначен Израиль. Просьба эта была удовлетворена не сразу, в источниках нет сведений о служении Израиля среди гуннов-савиров после их обращения. Став христианином, Алп не порвал с каганом, который, как и хазарский народ, по-прежнему придерживался языческих верований. Как предполагает М. И. Артамонов, «пока хазары были заняты войной с болгарами, они должны были мириться с двойной игрой гуннского князя, ускользавшего из-под их власти, но после победоносного завершения хазаро-болгарской войны стало возможным заняться и гуннами, и Закавказьем» , с государствами которого Алп своевольно связал себя самостоятельными дипломатическими отношениями, игнорируя тем самым свой вассальный статус. Похоже, что эльтебер савиров был приведен тогда в подобающее вассалу реально зависимое положение по отношению к кагану, и в последующие времена, до тех пор, пока в IX веке савиры не откочевали вместе с булгарами с Кавказа вверх по Волге, эльтебер уже не вел сепаратных войн, во внешней политике сообразуясь с волей правителей каганата. Часть савиров сохранила христианское исповедание, но, судя по позднейшей истории этого народа, в массе своей савиры, или сувары, откочевавшие на Волгу в ее среднем течении, оставались язычниками до тех пор, пока их прямые потомки-чуваши не приняли Православия, пребывая уже в лоне Российского государства. В конце VII столетия между Империей ромеев и Хазарским каганатом сложились союзнические отношения в общем противостоянии халифату. Но в начале VIII века они были омрачены. Дело в том, что Херсонес стал местом ссылки свергнутого императора Юстиниана Ринотмета. Узнав о грозящем ему убийстве, Юстиниан бежал из Херсонеса в Дору – столицу княжества крымских готов, зависевшего от каганата. Оттуда хазарский тудун переправил его в Фанагорию, где тогда находилась ставка кагана Ибусира Глявана. Став гостем кагана, Юстиниан вошел с ним в дружеские отношения и затем женился на его сестре, полюбившей безносого императора. Каган обещал зятю помощь в возвращении на императорский трон. Узнав о том, что Юстиниан породнился с каганом хазар, император Тиверий подкупом убедил кагана Ибусира убить опасного родственника. Но верная жена, которой стало известно о предательстве, предупредила мужа о готовящемся покушении на него. Юстиниан вовремя бежал из Фанагории на лодке в Херсонес, а оттуда, соединившись со своими сторонниками, – к дунайским болгарам. Встретившись с их ханом Тервелом, сыном Аспаруха, он заручился обещанием вооруженной поддержки. Тервел и Юстиниан двинулись на Константинополь. В их войске насчитывалось около 15 тысяч всадников, и с этим малочисленным отрядом Юстиниану удалось взять столицу Империи, вернуться на императорский престол и отомстить своим врагам. |
| Хотя разница между цезарем и августом была ничтожна и обуславливалась, скорее, возрастным фактором, в последующем произошла некая универсализация власти. Необходимость в цезарях отпала, и в течение столетия обе части Римской державы неизменно получали двух равноправных по статусу царей, хотя не без некоторых нововведений, видоизменяющих форму «многоцарствия». Так, император Валентиниан I (364–375) поставил правителем восточных провинций своего брата императора Валента (364–378), сохранив при этом негласное первенство как «старший» император. Впрочем, желая подстраховаться от солдатского своеволия, он назначил своим соправителем и равным себе по статусу вторым Западным императором Римского государства своего сына Грациана (367–383), что оказалось очень дальновидным для обеспечения нормальной политической жизни страны. Именно Грациан после смерти Валентиниана I и гибели Валента в сражении при Адрианополе назначил Восточным императором святого Феодосия Старшего (379–395), разделив власть на Западе со сводным малолетним братом Валентинианом II (375–392), которого потребовала почтить царским венцом армия. Замечательно, что уже на этой стадии формирования византийского «многоцарствия» назначение второго императора, совершенно неспособного в силу возраста управлять государством, неожиданно обусловилось не политическими, а сугубо этическими соображениями . Ведь совершенно очевидно, что только этим термином можно охарактеризовать желание западной армии почтить память покойного императора Валентиниана I, оставившего от второго брака малютку-сына, и уравнять братьев в династических правах. В свою очередь, гибель юных соправителей вынудила святого Феодосия Старшего, временно сосредоточившего всю императорскую власть в своих руках, разделить ее между своими сыновьями Аркадием (394–408) и Гонорием (395–423), отдав одному восточную часть империи, а другому западную. В последующее время термин «цезарь» все еще сохранялся, но уже перестал иметь самостоятельное значение, прочно перейдя в разряд почетных титулов, которыми наряду с основными статусными званиями награждали отличившихся лиц. С конца IV века законные правители Римской державы именовались исключительно царями , императорами, василевсами . Нередко они присовокупляли к своей титулатуре и звание «цезаря», что свидетельствовало только обо всей полноте власти, сосредоточенной в их руках, ее абсолютной безальтернативности. Так, например, император святой Юстиниан Великий (527–565) подписывал свои документы следующим образом: «Император цезарь Флавий Юстиниан, алеманский, готский, франкский, верхнегерманский, аланский, вандальский, африканский, благочестивый, счастливый, славный, победитель и триумфатор, постоянный август» . Спустя столетие «цезарем» называл себя и император Юстиниан II Ринотмет (685–695, 705–711): «Император цезарь Флавий Юстиниан, верный во Христе Иисусе, миротворец , благочестивый, постоянный август» . |
| Видимо, поэтому Георгий Кедрин – компилятор конца XI – начала XII в., пересказывая Феофана, как и большинство современных исследователей, не обратил внимания на указанные оговорки и посчитал, что хаган приказал убить Юстиниана «своим» (tois autou) людям 1249 . Ha самом деле действия хагана недвусмысленно показывают, что оба города – Боспор и Фанагория–не находились в односторонней хазарской власти. Хаган попытался лишь формально выполнить договоренность с царствовавшим на тот момент Тиверием Апсимаром, а фактически устроил побег своего зятя. Отсюда странная, необъяснимая пассивность хазарского отряда, присланного в Фанагорию «стеречь» Юстиниана и, возможно, действительно (а не на словах) оберегавшего его от вполне вероятного покушения с ромейской стороны; явно намеренная утечка сведений через слугу хагана; предоставленная «жертве» возможность самостоятельного «вызова на беседу» Папаца и Валгица; та легкость, с которой «обреченный» сам превратился в убийцу незадачливых архонтов, оказавшихся разменными пешками в большой политической игре; наличие всего необходимого для побега, вплоть до снаряженного неподалеку легкого, но быстроходного, универсального по характеру, «военно-торгового» судна – алиаса или алиады и даже «любезная» отправка Феодоры в Хазарию, надо полагать, к ее брату, не исключено, посвященному в дальнейшие планы экс-василевса 1250 . В сложившейся ситуации для хагана главное было соблюсти видимость выполнения договора и, выпустив царственного родственника на волю, ждать дальнейшего развития событий, которые могли бы принести хазарской стороне новые политические дивиденты. Поэтому отнюдь не только «вследствие удивительной энергии» Юстиниану, якобы разочаровавшему жадного до денег хагана-предателя в своей политической жизнеспособности, удалось уйти «от агентов варварского князя, подкупленного греческим золотом», как полагают многие историки 1251 . Но что действительно остается неясным, так это причина, заставившая Тиверия Алсимара лишь на седьмом году своего правления вспомнить о существовании Юстиниана Ринотмета и потребовать его голову. Кто и почему напомнил достаточно удачно правившему василевсу о, казалось бы, тихом житье экс-императора в отдаленном городе? Возможно, ответ на этот вопрос и раскрыл бы загадку закрученной на кондоминатном соглашении политической интриги, в итоге обернувшейся гибелью для самого Тиверия III. |
| Воцарившись, Юстиниан II не забыл услужливости Льва, и с этого момента началась его карьера. Он получил титул спафария и стал близким императору придворным. Естественно, что у неожиданно возвысившегося провинциала появились недруги, и спустя некоторое время Юстиниан Ринотмет по наущению доносчиков заподозрил его в «измене» и отправил подальше из столицы, послом в Лазику – по крайней мере, такую версию предлагает Феофан. Лев должен был подкупить царя лазов и втравить их в войну с племенами, враждебными империи. Вскоре Юстиниан II приказал отнять у спафария казну и тем самым поставил его в опасное и нелепое положение: пообещав лазам деньги, Лев оказался не в состоянии их выплатить. Однако варвары выступили в поход и без награды, а сам Лев, действуя от имени императора на Кавказе, выполнил все возложенные на него поручения и всячески способствовал росту там византийского авторитета. Уже тогда он проявил себя как человек коварный, лживый и вместе с тем бесстрашный и упорный в достижении своих целей. Лев не брезговал никакими способами и не останавливался ни перед каким риском. Однажды, надеясь перехватить и возглавить отбившийся от своих отряд ромейских наемников, он с пятью десятками варваров перешел горы на лыжах (круглых плетеных снегоступах) по опасному весеннему снегу. Лев Исавр отлично владел конем и оружием, отважно сражался не только на суше, но и на море и был одним из самых блестящих полководцев Византии. Выросший вдали от столицы, Лев III не мог похвастать большой образованностью, однако обладал живым умом и превосходно говорил не только по-гречески, но и по-арабски. Георгий Амартол т. I, с. 468]) пишет, что внешне он был «добровиден и красив лицом» и отличался высоким ростом. Закончив дела на Кавказе, Лев не торопился вернуться в Константинополь, справедливо опасаясь Юстиниана Ринотмета и его необузданного нрава. Лишь при Филиппике или даже после его свержения полуопальный спафарий оказался в столице. Император Анастасий II, крайне нуждавшийся в надежных и опытных государственных мужах, наградил его титулом патрикия и назначил стратигом важной в военном плане фемы Анатолии. |
| Нося славное имя Юстиниана и питая в душе широкие притязания, молодой царь не имел счастья собрать около себя способных государственных людей, каких было много около Юстиниана I, а те министры, на которых он полагался и которые его именем управляли делами, не имея способностей сотрудников Юстиниана, превосходили их корыстолюбием, жадностью и всяческими недостатками. Вследствие этого Юстиниан II не возбудил к себе добрых чувств между современниками и не имел приверженцев. Когда после десятилетнего правления против царя началось в Константинополе движение, он был схвачен вместе со своими ненавистными сотрудниками Феодосием и Стефаном и подвергся обычному в ту эпоху жестокому членовредительству, а его министры публично на площади преданы сожжению. Юстиниан отправлен в заточение в Южную Россию, в Херсон, где, однако, не успокоился, а ровно через десять лет снова достиг престола и царствовал во второй раз, имея прозвание Ринотмит (с прорванными ноздрями). Оценка правления Юстиниана II представляет немаловажные трудности в том отношении, что вместе с ним заканчивается подготовительный период образования византинизма, что к его времени, с одной стороны, обнаруживаются во всей силе разрушительные элементы, наносившие удар старой системе, с другой — начинают входить в жизнь новые начала, которыми империя могла не только поддерживать свое существование, но еще испытать эпохи подъема материальных и духовных сил и накопления культурных богатств, которыми она успела поделиться со славянами. Попытаемся бросить взгляд на главные события времени Юстиниана II. Хотя с арабами был заключен мир при Константине Погонате, но Юстиниан воспользовался смутами, происшедшими в калифате, и начал войну. Победы полководца Леонтия заставили арабов предложить новые условия мира, гораздо более благоприятные, чем бывшие при Константине. Между прочим, очень важное обязательство принял калифат: уделять Византии половину дани с Армении, Грузии и Кипра, но, взамен того, император обязался вывести с Ливанских гор военную колонию мардаитов, которые в качестве тогдашних клефтов наносили своими неожиданными набегами большой вред сирийским арабам. |
| Под 687 г. у того же писателя читается известие о другом большом поселении славян в Малой Азии . Именно, говоря о походе Юстиниана II Ринотмита в Македонию против славян и болгар, летописец сообщает, что некоторых из них он победил и понудил насильственными мерами, а других по соглашению побудил переселиться в Малую Азию. Переправив их на ту сторону у Абидоса, император дал им для поселения область Опсикий. О судьбах этой колонии имеются и дальнейшие известия. Через четыре года, именно после срока, который мог рассмат риваться как льготный, правительство потребовало от колонистов обя зательной военной службы и притом таким образом, что из них набран был отряд в 30 тыс воинов, названный опричным ополчением (Λας περιοσιος). Этот отряд был подчинен одному из старейшин славянских по имени Невул. Как можно догадываться, данная славянам организация несколько напоминает военное положение и земельное устроение наших казаков. Обязательная поставка тридцатитысячного отряда была, очевидно, условием поселения славян на свободных землях. Предполагается, что в колонии было вдвое, если не втрое большее количество крестьянских дворов, и численный состав всей колонии должен был заключать в себе никак не менее 250 тыс. душ. Частные указания, какими летописец снабдил известие об этой колонии, могут быть здесь особенно отмечены: Юстиниан отобрал из переселенцев и перевел на военное положение 30 тыс., дал им вооружение и поставил их под власть их собственного старшины. Все эти черты характеризуют устройство, даваемое славянским колонистам, и не может быть сомнения, что подобным образом устроенная колония должна была иметь заметное влияние в судьбах провинции Опсикия. Проследить ее судьбы в подробностях мы не можем, но находим несколько определенных указаний и, кроме того, косвенные намеки. Оказывается, что предводитель славянского отряда изменил императору во время войны с арабами и с 20 тыс. своих людей предался на сторону врага, и что будто бы Юстиниан приказал перебить всех оставшихся на месте славян. Что касается первого, то арабы в своих походах на имперские области пользовались услугами славян и, весьма вероятно, переманивали их к себе на службу; что же касается поголовного избиения всех колонистов, то это не только не согласуется с политикой Юстиниана по отношению к славянам, но и противоречит дальнейшим известиям о славянском элементе в Опсикий. Известно, что в 710—711 гг. Юстиниан для своего утверждения на престоле находил опору в болгарском славянском элементе и в войске Опсикия, |
|
|
