| Человек может говорить одинаково уверенно на нескольких языках, но своим для него будет только тот из них, на котором он мыслит. «Вы как бы не Меня оставили, а вас самих» (3 Езд 1, 27), — говорит Господь Своему неверному мятежному сыну Израилю. Отступая от Бога, Который есть для нас Источник света и радости, в Котором сама личность наша получает свое высшее утверждение, мы действительно изменяем сами себе, отрекаемся от собственного блага, убиваем свои лучшие стремления, хороним самые светлые надежды и утрачиваем подлинный смысл и главную опору своей жизни. «Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге» (Лк 24, 32). Сердце человека всегда горит, когда с ним беседует Истина. Кто не испытал этого чувства, тот не знает подлинного голоса последней. В основе душевных болезней нередко лежат скрытые гноящиеся раны больной совести, требующей нравственного врачевания. Лучшие психиатры, как, например, Шарко, нередко старались углубляться в эту сокровенную подпочву духовной жизни, когда хотели определить первопричину умственного расстройства человека. Замечательно, что в детстве и юности мы хотели бы быть или по крайней мере казаться старше своих лет, а во вторую половину жизни начинаем вздыхать о невозвратно ушедшей молодости. Таким образом, мы желали бы соединить преимущество того и другого возраста, дополняющих друг друга по известному французскому изречению: «О, если бы старость (все) могла. О, если бы юность (все) знала». Бог, однако, устроил так, чтобы одно поколение нуждалось в другом для более тесного внутреннего объединения людей между собою; бодрая, но часто близорукая юность несет на своих плечах утомленную, но дальновидную старость, указывающую ей верный путь жизни; там, где этот союз между старшими и младшими поколениями разрывается, легко открывается путь к общественной катастрофе. Купить эту книгу можно Рейтинг: 10 Голосов: 3 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: |
| В нашем современном российском обществе — ровна та же проблема. Одна часть общества обзывает другую «ватниками» и «анчоусами», другая обзывает первую «пятой колонной» и «либерастами», и ни та, ни другая не хочет видеть в социально и культурно чуждых им людях именно что людей, имеющих тот же образ Божий, что и в тебе. Конфликт «отцов» и «детей» В школьной программе, во всяком случае, в мое время, на это делался основной упор. Предполагалось, что «дети» прогрессивнее «отцов», что «отцы» застряли в прошлой эпохе и не способны осмыслить новое время... Что тут сказать? Ну да, есть такой конфликт, и вещь это совершенно естественная — причем не только по тем психологическим причинам, о которых я уже писал. Другая причина — социальная: жизнь все-таки меняется и каждое новое поколение формируется в несколько иных условиях, нежели прежнее. Поэтому «отцы» плохо понимают мышление «детей» (а к тому же еще и плохо помнят, какими сами были в молодости), «дети» же, в силу юношеского максимализма и нехватки жизненного опыта, плохо понимают мышление «отцов». Так было и до середины XIX века, и после, и сейчас есть, и всегда будет, покуда существует человечество. Но, вполне возможно, Тургенев был тут первооткрывателем. Во всяком случае, в русской литературе. И мало того, что он описал проблему — он еще и показал два неправильных решения этого конфликта со стороны «отцов». Первое, самое лобовое решение — это, подобно Павлу Петровичу Кирсанову, ругать молодежь за то, что испортилась, за то, что не дотягивает до принципов старшего поколения. Второе, подобно отцу Базарова, Василию Ивановичу, лебезить перед «сыновьями», подстраиваться под них, изменять своим принципам. Глупо смотрится Павел Петрович, жалко смотрится Василий Иванович. Кстати, острота этого конфликта во времена Тургенева была куда меньшей, чем сейчас, потому что сейчас жизнь меняется гораздо быстрее. Меняется экономическая структура, меняется политическая система, меняется как массовая, так и элитарная культура, меняется наука — причем все это на протяжении жизни одного поколения. Нынешние «дети» гораздо сильнее отличаются от своих «отцов», чем, скажем, тридцать лет назад. Глядя из сегодняшнего дня, 20-е годы XIX века (юность старших Кирсановых) практически ничем не отличается от 50-х годов (юность Базарова и Кирсанова-младшего). |
| Больше всего говорили ее глаза. Природа пошутила над ней: светло–каштановые волосы соединялись в ней с огромными черными глазами, которые торчали, как старые царские пятаки. И это была шутка! С такими глазами можно было покорять народы, двигать миллионами. Тут, казалось бы, тебе и Семирамида, и Клеопатра, и Тамара, и Жанна д " Арк. А на самом деле — эти огромные глазищи вечно смеялись, вечно острили, все превращая в игривую ласку и интимно–изящный сумбур. Эти глаза как бы говорили: «Смотри, вон какая трагедия мира, а все же в последнем основании — нет никакой трагедии, все — только ясная, чистая, игривая молодость!» Этот контраст неизмеримо–ночных и легкомысленно–озорных глаз у Капитолины всех очаровывал, и никто не мог понять тайну этого очарования, а она была тайной вот такого противоречивого сплетения. В Капитолине было что–то безбольно–нервное, бесстрастно–ласковое и мягко–кружевное. В ней мне всегда чудился игривый, тонкий блуд смиренномудренной фиалки, который был, впрочем, так же бесплотен и безвиден, как та бесцельная, сребристо–зыбкая, талантливая явь на сонном озере от дальних небосклонов. Самое же главное: она была нервная, но никогда не раздражалась, и за много лет знакомства с Запольскими я не запомню ни одного случая, чтобы она была злобно настроена или грубо капризна. Впрочем, судьба к ней была тоже ласкова: около нее все вещи тоже умно улыбались и пели юность Шубертовых песен. Однако не подумайте, что я был влюблен в Капитолину… Или, лучше сказать, да, был влюблен в обоих Запольских, но именно так, как и в Шубертовы песни, которые она десятками пела мне под аккомпанемент мой или Михаила. Часто и много раз она певала мне все подряд и из «Прекрасной мельничихи», и из «Зимней дороги», и все, и все из этих нескольких сот хрустяще–радостных, щемяще–милых, интимно–шепчущих романсов Шуберта. Оба они были наивны и мудры, легкомысленны и ненадежны, талантливы и остроумны, беспечны и глубоки… Эх, молодость, молодость! Любил я Запольских. Молодо, красиво любил. Теперь уж нет такой ажурной и страстно–чистой любви ни у меня, ни у других! |
| О прелестях бальзаковского возраста Не так давно я пережила тридцатилетие, и, знаете, вдруг стало не по себе... Кажется, я приблизилась к какому-то рубежу. Время подводить итоги, оплакивая ушедшую юность? Или попытаться осмыслить свой возраст относительно масштабов Вселенной? Во всём виноват классик Раньше я была убеждена, что в шутках и анекдотах на тему возраста проблема слишком преувеличена. Разве сложно ответить на нейтральный вопрос: сколько тебе лет? Кто-то сказал, что молодость — это время, пока ты ещё хочешь вырасти. В шестнадцать мне и моим подругам хотелось выглядеть старше — и в компаниях друзей, и среди родственников я всегда была самой младшей. Но однажды для каждого наступает момент, когда понимаешь, что рост окончен и ты начинаешь «расти» в другую сторону — и вот уже от «некорректного» вопроса впервые стало не по себе и мне. В этом году я вступила в бальзаковский возраст. Возможно, в сознании читателя всплывёт образ немолодой дамы с надменным взглядом, пытающейся удержать ускользающую молодость. Трудно сказать точно, откуда взялся этот стереотип, но в действительности дама бальзаковского возраста — это женщина, переступившая тридцатилетний рубеж. По нашим меркам — молодая особа, которую в метро непременно назовут девушкой. Это выражение вошло в широкое употребление после появления на свет романа Оноре де Бальзака «Женщина тридцати лет», где автор описал даму с довольно независимыми взглядами на жизнь, переживающую свою осознанную вторую молодость, свой расцвет. Впрочем, французскому классику, вероятно, были интересны женщины именно этого возраста — среди его героинь редко встретишь ровесниц тургеневских девушек... Возраст Христа Период с тридцати до тридцати трёх лет называют возрастом Христа. Именно об этих годах чаще всего говорят, имея в виду жизненный расцвет, полноту раскрытия талантов и дарований. Одна моя знакомая в канун своего тридцатитрёхлетия призналась, что ещё никогда в своей жизни так полно и гармонично себя не чувствовала. Именно к этому возрасту она поняла, что профессия экономиста её выматывает, не даёт никакой радости, принося вместе с достатком постоянную неудовлетворённость собой. Пришло осознание того, что её образование и работа — лишь дань моде и ориентации на социальный успех, а жизнь слишком коротка и быстротечна, чтобы тратить её на подобные пустяки. Ни в двадцать, ни в двадцать пять, по её словам, она не могла себе позволить такую свободу: в этом возрасте ещё слишком много амбиций. Она всегда мечтала о «непрестижной» профессии воспитателя в детском саду. Теперь подруга занимается с детьми в школе раннего развития и искренне считает, что её жизнь только сейчас началась. А родители воспитанников отзываются о ней как о педагоге от Бога. Очевидно, полноту жизни чувствуешь лишь тогда, когда начинаешь приумножать то, что даровано Богом, а не то, что навязано общественным мнением. |
| 3. Если доверие к этому построению не обязано быть полным, (3.) противоположное не всегда и всюду возникает из противоположного. Ведь и мы можем противопоставить в качестве противоположного рожденное и нерожденное, зрячесть и слепоту, молодость и старость, мудрость и неразумие; но, однако, нерожденное из рожденного не появляется из-за того, что противоположное возникает из противоположного; и зрячесть не появляется после слепоты на том основании, что слепота появляется после зрячести; и юность не восстанавливается после наступления старости потому, что юность увядает, сменяясь старостью; и мудрость не притупляется, сменяясь вновь неразумием, из-за того, что мудрость вытесняет неразумие. 4. И Альбин, робея перед своим Платоном, старается тщательно распределить подобные виды противоположностей, словно они не столь разъединены в своем абсолютном отличии друг от друга, сколь те, которые он объясняет в соответствии с мнением своего учителя, – я говорю о жизни и смерти. Но ведь не возвращается назад жизнь после смерти, на том основании, что смерть наступает, когда заканчивается жизнь. Глава XXX. Опровержение учения о переселении душ (продолжение). 1. Что же мы ответим на остальное? Во-первых, если живые были бы из мертвых, как и мертвые – из живых, то оставалось бы всегда одно и то же число всех людей, а именно то, которое в самом начале вступило в жизнь. Ведь живые появились раньше мертвых, потом мертвые из живых, и опять из мертвых – живые. И поскольку это заимствование всегда происходило бы из числа одних и тех же людей, то всегда было бы постоянным количество людей, которые происходили бы из одних и тех же. Ибо уходило бы их не больше и не меньше, чем возвращалось. 2. Однако мы находим в сочинениях о человеческих древностях, что род людской постепенно разрастался, тут аборигены, кочевники, изгнанники, честолюбцы захватывают земли (например, скифы – парфянские, темениды – Пелопоннес, афиняне – Азию, фригийцы – Италию, финикийцы – Африку), тут обычные переселения, которые называют ποικας, цель которых – уменьшить число жителей [в метрополии], приводят к тому, что множество народа врывается в другие области. Ведь метрополии, пребывая и по сей день на своих прежних местах, одолжили другим странам еще больше своих соплеменников, чем осталось в них самих. |
| 12. Итак, пусть будет отмечена седмерица тем, что через семь возрастов жизнь человеческая совершает течение вплоть до старости, как объясняет в своих сочинениях Гиппократ, учитель медицины. Первый возраст – младенчество, второй – детство, третий – отрочество, четвертый – юность, пятый возраст – возмужалость, шестой – зрелость, седьмой – старость. Соответственно есть младенец, мальчик, отрок, юноша, муж, пожилой человек, старец. 898 13. Солон же описывает десять возрастов, каждый по семь лет, так что первый возраст, младенческий, продолжается до смены зубов, которыми он уже может есть твердую пищу и речь его становится внятной; детство продолжается до возраста взросления и созревания половых органов, юность – до появления бороды, молодость – до достижения полной силы, пятый возраст – возмужалость, в это семилетие лучше всего вступать в брак; шестая седмица тоже относится к возрасту возмужалости, ей свойственна и рассудительность ума, и крепость сил, седьмая и восьмая застают человека зрелым, в полной силе ума и наделенным приятностью речи, девятая седмица все еще сохраняет остатки сил, но и речь, и ум слабеют, десятая же седмица полагает предел, и тот, кто сможет его достигнуть, уже не станет жаловаться, что безвременно постучался в двери смерти. 899 14. Следовательно, и Гиппократ, и Солон знали семь возрастов или седмиц человеческой жизни. В них преобладает седмерица, восьмерица же знает один и вечный возраст, когда мы вырастаем в мужа совершенного ( Еф. 4. 13 ) познанием Бога, полнотой веры, когда исполняется мера законного возраста. 15. Также и внутренности наши свидетельствуют о благодати седмерицы. Ведь известно, что внутренних органов у нас семь: желудок, сердце, легкое, селезенка, печень, две почки, – и внешних оконечностей тела тоже семь: голова, спина, живот, две руки и две ноги. 900 16. Седмерица превосходна, но подвержена страданию. Однако кто усомнится, что еще больше дар восьмерицы, которая обновила всего человека, 901 так, чтобы уже ничто не могло страдать? Итак, завершился седьмой возраст мира, и воссияла благодатью восьмерица, которая заставила человека быть уже не от мира сего ( Ин. 15. 19 ), но над миром. Ведь мы уже живем не нашей жизнью, но Христом: Ибо для нас жизнь – Христос, и смерть – приобретение ( Флп. 1. 21 ) и бегство от греха. Итак, уже не во плоти, но верою ( Гал. 2. 20 ) мы живем для Христа, говорит апостол. Отсюда заключаем, что завершился день мира; в последний час пришел Господь Иисус и умер за нас, 902 и все мы в Нем умерли, чтобы жить для Бога. Следовательно, не мы, которые были, живем, но живет в нас Христос ( Гал. 2. 20 ). |
| К примеру, старение автомобиля происходит в первую очередь в двигателе, где сильнее всего сказываются коррозия и механический износ. В живой клетке роль «двигателя» играют митохондрии. Именно в них сахара окисляются с выделением энергии. Подробный анализ ДНК внутри митохондрий указывает на то, что ошибки, и правда, концентрируются именно здесь. Есть надежда, что когда-нибудь ученые смогут использовать собственные ремонтные механизмы клетки, чтобы обратить вспять процесс накопления ошибок в митохондриях и тем самым продлить срок полезной жизни клетки. Томас Перлс из Бостонского университета, исходя из предположения, что некоторые люди генетически предрасположены к более долгой жизни, проанализировал гены долгожителей и описал маркер для генов, которые, судя по всему, замедляют процесс старения и каким-то образом делают долгожителей менее уязвимыми для болезней. Мало-помалу механизм старения становится нам понятен, и многие ученые с осторожным оптимизмом говорят о том, что в ближайшие десятилетия он, возможно, станет управляемым. Исследования показывают, что старение, судя по всему, есть просто накопление ошибок в ДНК и клетках, и когда-нибудь мы, возможно, научимся останавливать или даже обращать вспять этот процесс. Мало того, некоторые гарвардские исследователи настроены настолько оптимистично, что уже создали коммерческие компании в надежде заработать на результатах исследований процессов старения. Сам факт, что гены играют важную роль в определении продолжительности нашей жизни, сомнению не подлежит. Проблема заключается в том, чтобы определить, какие именно гены задействованы в процессе, отделив при этом их действие от действия среды, и изменить нужные гены. Противоречивые теории старения Один из старейших мифов, связанных со старением, гласит, что можно сохранить вечную молодость, если пить кровь или поглощать душу молодых, будто юность может передаваться от человека к человеку, как в легендах о вампирах. Суккуб — прекрасное мифическое создание, которое остается вечно юным, потому что при поцелуе высасывает юность из вашего тела. |
| Варвара Петровна не могла похвастаться предками: дед ея был скряга, отец скандалист и буян, обиравший, еще будучи молодым офицером, валдайских ямщиков. Дядя — сумрачный скупец (любил только покупать жемчуг). Знаменитый сын Варвары Петровны не одну горькую страницу своих писаний посвятил Лутовиновым. Молодость ея оказалась не из легких. Мать, рано овдовев, вышла замуж за некоего Сомова. Он мало отличался От Лутовиновых. Был пьяницей. Тянул ерофеича и сладкую мятную водку. Тиранил падчерицу — 6 девочку некрасивую, но с душой пламенной, своеобразной. Мать тоже ее не любила. Одиночество, оскорбления, побои — вот детство Варвары Петровны. Чрез много лет, уже хозяйкою Спасского, побывала она со своей воспитанницей Житовой в имении, где прошла ея юность. Обошли комнаты дома, и выйдя из залы в корридор, наткнулись на заколоченную досками, крест на крест, дверь. Житова подошла к двери, дотронулась до старинного медного замка, торчавшего из под досок. Варвара Петровна схватила ее за руку. «Не трогай, нельзя! Это проклятые комнаты!» Что именно там происходило, она не рассказала. Но известно, что в этом доме, когда ей близилось шестнадцать, отчим покушался на ея юность. В одну страшную ночь измученная девушка, которой грозило «позорное наказание», бежала из дому — ей помогла няня. Полуодетая, пешком, прошла шестьдесят верст до Спасского. Там укрылась у дяди своего, Ивана Иваныча. Здесь ждала тоже несладкая жизнь — у крутого и скупого старика. Будто бы он лишил ее наследства и от него она тоже бежала, он-же умер внезапно, от удара, не успев написать завещание против нея. О смерти Ивана Иваныча известия смутны. И вторичное бегство Варвары Петровны не есть-ли уже легенда? Так ли ей на роду написано всегда убегать? Во всяком случае лучшие ея годы полны глубокой горечи. Она прожила у дяди десять лет, ей шел двадцать седьмой, когда нежданно из Сандрильоны обратилась она во владелицу тысяч крепостных, тысяч десятин орловских и тульских благодатных земель. Эти крепостные, эти земли определили и любовную ея жизнь — брак с Тургеневым. |
| И этой идее братской любви мы должны быть верны до конца, до готовности за нее умереть. Юность имеет в себе какое-то невыразимое обаяние… Что за великолепная пора! Голова полна обширными планами, сердце радужными надеждами. Всем хочется верить и всех хочется обнять, всем услужить. Жизнь не принесла еще разочарования в собственных силах; жизнь успела нарушить лишь небольшое число иллюзий. Счастлив тот человек, который прожил молодость по молодому, который волновался высокими чувствами, отзывался на все прекрасное, поклонялся лишь достойному, и смело убивал в себе движения тех позорных страстей, которые так часто омрачают светлый, прекрасный лик юности. Но как жалко смотреть на людей часто недурных, которые могли бы жить иначе, а вместо того представляют из себя гнездилище страстей, и в этих страстях так изживают все свои душевные силы, что становятся молодыми стариками. Не правда ли, как отвратительно это явление, — люди, утратившие святой пыл, ум которых ничем не волнуется, уста которых сквозь зубы цедят пустые и пошлые слова и насмешливые замечания, люди, которые в расслабленном рано теле носят ограниченную душу. И, наоборот, как отрадно видеть человека, который в старости юн, который не только сохранил, но сильнее разжег в себе этот огонь, каким пылает юность. Сопоставьте какого-нибудь большого подвижника, который горит пред Богом ярким светочем, в котором теплится все шире и шире огонь любви к людям, которому жизнь тесна для всего добра, исходящего от души его и света, разливаемого вокруг себя, эти его молодые глаза на изможденном лице — и поставьте рядом изжившего душу, рассеявшего на ветер телесные силы, ничем не интересующегося, все изведавшего и всем пресытившегося, не имеющего за душой ни одной светлой мысли, ни одного благородного порыва — молодого франта, и ответьте, где юный и где старик. Мне пришлось видеть, за несколько месяцев до его кончины, великого Отинского старца Амвросия. Он изнемогал. Слова еле срывались с уст. Чувствовалось, что жив он каким-то непостижимым чудом. И этот 80-летний отходящий старик, ослабевший до последнего предела сил человеческих, терпевший свою жесточайшую неисцелимую болезнь, от которой он то дрожал холодом, то его палило огнем, так что часто приходилось с него по нескольку раз в час снимать белье; этот отходящий подвижник сиял такою духовною торжествующею юностью. |
| Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, … еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им. И с этого времени я считаю начало юности». Можно ли действительно определить, когда начинается юность? Св. Феофан Затворник так размышляет об этом: «Где именно поворот с младенческого возраста на юношеский, с юношеского на совершенный, определить с точностию нельзя. Ибо движение жизни духовной, как и движение тени солнечной, или возрастание тела, совершается без скачков с мудрою и непрерывнейшею постепенностью. Только некоторые черты, на основании Слова Божия и писаний отеческих, можно указать в этом отношении». Обратим внимание на состояние ума в этом возрасте. Св. Феофан Затворник отмечает следующие особенности: Первая из них – 1) Фантазии и мечты. «Фантазия строит юноше целые истории, где большею частию герой – его собственное лицо… Здесь обнаруживается и в таком роде действия воспитывается мечтательность. Мечты, легкое чтение, развлечения, все это одно почти по духу – дети жажды впечатлений, жажды нового, разнообразного. И вред от них одинаков. Ничем нельзя лучше заморозить добрых семян, положенных прежде на сердце юноше, как ими». Проиллюстрируем это святоотеческое положение примерами из произведений русской классической литературы. В повести Л.Н. Толстого «Юность» молодой человек, Николенька, отмечает: «Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях…». О Татьяне Лариной А.С. Пушкин пишет в романе «Евгений Онегин»: Задумчивость, ее подруга От самых колыбельных дней Теченье сельского досуга Мечтами украшала ей. О своей героине поэт говорит так: «Тебя преследуют мечты». В размышлениях Печорина в романе «Герой нашего времени» мы находим не только описание свойственной юности мечтательности, но и видим плод осознания молодым человеком того вреда, который она наносит юной душе: «В первой молодости моей я был мечтателем. Я любил ласкать то мрачные, то радужные образы, которые рисовало мне беспокойное и жадное воображение. Но что от этого мне осталось? .. В этой напрасной борьбе я истощил и жар души, и постоянство воли, необходимые для действительной жизни». |
|
|
