| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГАЛЬБА [лат. Galba] Сервий Сульпиций (24.12.3 до Р. Х., близ Таррацины - 15.01.69 по Р. Х., Рим), рим. император с июня 68 г. Его правление начинает период жестокой гражданской войны 68-69 гг., в к-рой христ. авторы видели расплату Рима за недавние несправедливости в отношении христиан ( Oros. Hist. adv. pag. VII 8. 2). Г. происходил из богатой и знатной рим. семьи. Отец, патриций Гай Сульпиций Гальба (консул в 5 г. до Р. Х.), и мать, Муммия Ахаика (правнучка Муммия, подавившего в 146 г. до Р. Х. восстание в Коринфе и по приказу сената разрушившего город), были близки ко двору имп. Августа . После усыновления 2-й женой отца, Ливией Оцеллиной, Г. получил имя Луций Ливий Оцелла ( Suet. Galb. 4. 1). Благодаря родству мачехи он пользовался покровительством имп. Ливии Августы, завещавшей ему большое наследство (сумма была в 10 раз урезана имп. Тиберием и не была выплачена - Ibid. 5. 2). Г. был хорошо образован, сделал удачную карьеру: претор, наместник Аквитании, консул (33), легат pro praetore в В. Германии (39-42), проконсул Африки (45-47), легат pro praetore в Тарраконской Испании (60-68); сразу после африкан. наместничества был избран в жреческие коллегии квиндецемвиров, тициев и августалов, получил триумфальные инсигнии (Ibid. 6. 1-2; 7. 1; 8. 1). В обстановке всеобщего недовольства правлением имп. Нерона Г. поддержал восставшего легата Лугдунской Галлии Юлия Виндекса. В июне 68 г., после гибели Нерона, принял на себя имп. власть под именем Сервий Гальба Цезарь Август и был признан сенатом ( Suet. Galb. 9-11; Tac. Ann. I 55). Так, по словам Тацита, была открыта «тайна, окутывавшая приход принцепса к власти, и выяснилось, что им можно стать не только в Риме» ( Tac. Hist. 1. 4). Прибыв в Рим, Г. принял меры по укреплению казны и дисциплины военных, чем вызвал всеобщее недовольство ( Suet. Galb. 12. 1; Tac. Hist. 1. 5; 18). Власть ослабляли распри и интриги его советников-фаворитов ( Tac. Hist. 1.12; Suet. Galb. 14. 2). Против Г. была настроена и провинциальная знать, ждавшая от императора уравнения в правах с римской, и легионы, особенно германские, вышедшие из его повиновения. Престарелый император назвал своим преемником молодого аристократа Луция Кальпурния Пизона Фруги Лициниана вопреки ожиданиям др. претендента, Отона. Через 5 дней подкупленные Отоном преторианцы убили обоих на Форуме ( Suet. Galb. 19-20; Tac. Hist. 1. 41; Oros. Hist. adv. pag. VII 8. 1). Лит.: Zancan P. La crisi del Principato nell " anno 69. d. C. Padova, 1939; Грант М. Римские императоры. М., 1998. И. Л. Маяк Рубрики: Ключевые слова: КОММОД Луций Элий Аврелий (31.08.161 - 31.12.192), рим. император (с 17 марта 180) из династии Антонинов |
| Татиан , апологет (Bd. XV. S. 208–215). Мёллер дает обстоятельный очерк жизни и в особенности сочинений Татиана, причем находим у автора исследование и о таких его сочинениях, которые не дошли до нас в своем первоначальном виде. Феофил Антиохийский , апологет (Bd. XV. S. 542–544). Эта статья Гаука ничем не выделяется. По спорному вопросу о комментарии Феофила на Евангелия автор находит нечто истинное и у Гарнака, и у Цана – двух ученых, столь расходящихся во взгляде на это древнехристианское сочинение. " Егезипп, писатель конца II в. (Bd. V. S. 695–700) – Вейцзеккера. Автор решает вопрос, к какому роду сочинений могли принадлежать не дошедшие до нас «Ипомниматы» Егезиппа – было ли это историческое произведение, мемуары путешественника, или что другое? В особенности убедительно и сильно доказывает автор ту мысль, что Егезипп совсем не был писателем-евионитом, как утверждают представители отрицательной критики. Ириней Лионский (Bd. VII. S. 129–140) – Цана. Очерк начинается общей характеристикой главного произведения Иринея; затем автор останавливается на решении трудного вопроса: когда написано это сочинение? Затем описывается жизнь Иринея и показывается участие его в событиях времени. Мученическая кончина Иринея отрицается, и, по-видимому, не без основания. Ипполит Римский (Bd. Vi. S. 139–149) – Якоби. Само собой понятно, с особенным внимание автор останавливается на изучении «Философуменов» и указывает, кто считает, и кто не считает Ипполита писателем «Философуменов», и приходит к тому заключению, что есть некоторая вероятность считать Ипполита писателем указанного сочинения. Сведения исторические, сообщаемые «Философуменами», поскольку дело касается современной им Римской церкви, по мнению Цана, хотя и пристрастны, но не суть клевета. Юлий Африкан , писатель начала III в. (Bd. VII. S. 296–298) – Гарнака. По свойству выводов и заключений статья Гарнака не отвечает уровню современной науки (но об этом несколько слов скажем впоследствии). Она касается «Хроники» Юлия, двух посланий его к Оригену и какому-то Аристиду и сочинения его под заглавием «Кесты». |
| До наст. времени не было найдено достаточно убедительных внешних свидетельств в пользу существования семит. оригинала истории Сусанны. Предположение о том, что неск. фрагментов из 4-й кумран. пещеры представляют собой оригинал для отсутствующих первых 5 стихов текста LXX, остается недоказанным ( Milik. 1981). Тем не менее в пользу существования семит. оригинала имеются внутренние свидетельства. Оба греч. текста легко поддаются обратному переводу на древнееврейский ( L é vi I. L " Histoire ‘de Suzanne et les deux vieillards " dans la littérature juive//Revue des études juives. 1974. Vol. 133. P. 160-166). Имеется значительное число семитизмов, напр. мн. фразы начинаются с конструкции κα + глагол, к-рая может соответствовать древнееврейскому waw-consecutivum, в т. ч. κα γνετο (древнеевр. ); часто используется слово δο (вот, древнеевр. ); в ст. 15 понятие «как обычно» выражено словами καθς χθς κα τρτης μρας (как вчера и третьего дня, ср. древнеевр. ). Со времени Юлия Африкана (ок. 160 - ок. 240) наиболее убедительным аргументом в пользу того, что история Сусанны все же написана на греческом, была игра слов в допросе старейшин Д. (стихи 54-55 и 58-59: мастиковое дерево - σχνον, рассечет - σχσει, дуб - πρνον, распилить - πρσαι). Однако Дж. Т. Милику ( Milik. 1981) удалось реконструировать возможный арам. оригинал ответов старейшин, также содержащий аллитерацию. В этом случае, вероятно, греч. переводчик предпочел не переводить текст буквально, а создать игру слов; такой аргумент в защиту подлинности истории Сусанны, правда без реконструкции текста оригинала, приводил уже Ориген (PG. 11. Col. 44, 46, 61). Прор. Даниил во рву львином. Рельеф саркофага Юния Басса. 359 г. (Музей Ватикана) Прор. Даниил во рву львином. Рельеф саркофага Юния Басса. 359 г. (Музей Ватикана) Если предположить, что история Сусанны располагалась в исходном тексте перед Дан 1 (как в LXX), то ее целью было, по-видимому, рассказать о юности Д. и его деятельности до того времени, к-рое описано в канонической части книги. Однако на независимость истории указывает то, что ее главным героем является все же Сусанна, а не Д., к-рый не упоминается до 45-го стиха. Действие происходит не при дворе, а, по-видимому, в пригороде или в сельской местности; иудейская община, судя по всему, не страдает от притеснений, обладает самоуправлением и даже имеет право приговаривать к смертной казни ( Moore. 1977. P. 91). Главная идея истории Сусанны - Бог спасает от смертельной опасности того, кто сохранил ему верность,- прекрасно вписывается в Дан 1-6. Как заметил A. Маккензи ( MacKenzie. 1957), запреты идолослужения, прелюбодеяния и употребления в пищу свинины были для иудеев равноценными; 1-й запрет представлен в Дан 3, 2-й - в истории Сусанны, 3-й - в Дан 1. |
| К этому времени начинает ослабевать могущество египетских фараонов, и после того, как медленно развилась цивилизация Востока и затем цивилизация классической Европы, Египет был, наконец, поглощён обширным миром государств Средиземного моря, подпав сначала под владычество Персии, потом Греции и Рима. История народностей, населявших Нильскую долину, распадается на ряд более или менее ясно различимых периодов, из которых каждый глубоко коренится в предшествующем и таит в себе зачатки последующего. Несколько произвольное и искусственное, но удобное подразделение этих эпох от начала исторического времени образуют так называемые династии Манефона. Манефон 3 , бывший египетским жрецом в царствование Птолемея I (305–285 гг. до н.э.), написал на греческом языке историю своей страны. Работа погибла, и мы знаем её лишь в сокращённом изложении Юлия Африкана и Евсевия и по выдержкам Иосифа. Ценность работы была незначительна, ибо она основывалась на народных сказках и туземных преданиях о древнейших царях. Манефон делил длинный ряд известных ему фараонов на 30 царских родов, или династий, и хотя мы знаем, что многие из его подразделений произвольны и что происходила не одна смена династий там, где он не отмечает ни одной, тем не менее его династии подразделяют царей на удобные группы, которыми уже так давно пользуются при изучении египетской истории, что теперь уже невозможно без них обойтись. После архаической эпохи первобытной цивилизации и периода множества маленьких местных княжеств различные центры цивилизации Нильской долины объединились в два царства: одно обнимало доли ну вплоть до Дельты, другое состояло из самой Дельты. В Дельте цивилизация делала быстрые успехи, и в 4241 г. до н.э. в области позднейшего Мемфиса был введён годичный календарь в 365 дней. Этот год есть древнейшая установленная дата мировой истории. После длинного периода обособленного развития «Обеих Стран», оставившего следы в цивилизации последующих веков, возник объединённый Египет, появляющийся на нашем историческом горизонте при слиянии обоих царств в одну нацию царём Нармером (Менесом) около 3400 г. до н.э. Вступление на престол Менеса знаменует собою начало династии, и потому всего лучше обозначать предшествующий древнейший период как додинастический. |
| I) Ссылка в середне отрывка, цитированная Синкеллом из хроники Юлия Африкана (fr. 50: Routh, Rel. sac. II, 297. 477), есть (как находил уже Routh), вероятно, вставка, обязанная своим происхождением тому, что Синкелл привнес туда свои воспоминания из Евсевия. II) Более древние подлинные ссылки – лдве у Оригена : С. Cels. II, 33, что Флегонт отметил в 13 или 14 книге своих «хроник» затмение, бывшее при Тиверии, и землетрясение в то же самое время; Коммент. на Мф. 134 (по изд. Delarue III, 922), что языческие оппоненты утверждали, будто затмение, указываемое в Евангелиях 26 , не могло быть в полнолуние, ибо Флегонт упомянул затмение, бывшее при Тиверии, но не в полнолуние. III) Но хотя Флегонт не отмечает полнолуния таким именно словом, Аноним в «катенах» Крамера на Мф. (стр. 237) – ра за ним следует псевдо- Ориген на Мф. (см. Routh, op. cit., стр. 479) – утверждает, что он сказал о затмении, как о чуде, παραδοξως γεγονοτος, а христианские писатели естественно разумели под этою «необычайностью» совпадение его с полнолунием. IV) Дальнейшее восстановление текста Флегонта возможно из «Хроники» Евсевия – по армянскому ее переводу, в латинской версии Иеронима и по цитатам Г. Синкелла. «В том же году, как и год Распятия, следующее замечание встречается и у языческих историков: «солнце померкло, землетрясение случилось в Вифинии и большая часть Никеи разрушилась»; еще точнее Флегонт, знаменитый хронологист Олимпиад, отмечает в своей 13-й книге, под 4-м годом 202-й Олимпиады (32–33 по Р. Хр.): «затмение солнца более удивительное, чем какое-либо из известных прежних, потому что оно случилось вечером в шестом часу, так что звезды были видны на небе, а великое землетрясение в Вифинии разрушило большую часть Никеи». Очевидно, что эти две цитаты зависимы одна от другой; первая и более общая (по выражениям) кажется сокращением какого-либо посредствующего писателя из того же самого отдела Флегонта, который у Евсевия приведен непосредственно и полностью. Что Флегонт здесь пользуется христианскими источниками (канонические ли то Евангелия или нет), – этого, очевидно, не предполагали Евсевий или Ориген , но упоминание о «шестом часе» не оставляет в том никакого сомнения. |
| До тридцатого года дух Заратустры жил в юноше Иисусе, который происходил из Натановой линии дома Давидова. В этом другом теле он дозревал до еще более высокого состояния. Нужно заметить еще, что в этом другом теле, в котором жил теперь дух Заратустры, была та особенность, что в его астральное тело излучал свои импульсы из духовного мира Будда» 34 . Утверждения о том, что в теле Иисуса жил дух Заратустры, а также о том, что астральное тело Иисуса «заряжалось» импульсами Будды, оставим на совести Рудольфа Штайнера. С такой же степенью достоверности он мог утверждать, например, что в Иисусе до тридцати лет жил Кришна или, скажем, главный шаман Новой Гвинеи. Обратим внимание на утверждение Штайнера о существовании двух Иисусов, основанное на мнении, что в Евангелиях от Матфея и Луки описаны два разных человека. Разночтения в родословии Христа в Евангелии от Матфея и в Евангелии от Луки с древних времен привлекали к себе внимание 35 , но церковные авторы не уставали вновь и вновь объяснять их причину. Евсевий Памфил (IVb.) приводит в своей «Церковной истории» объяснение христианского ученого Юлия Африкана (ум.237г.): «Имена поколений в Израиле исчисляли или по природе, или по закону: по природе, когда имелось преемство законных сыновей; по закону, когда по смерти бездетного брата его брат своему чаду давал имя умершего. Тогда не было еще ясной надежды на воскресение и будущее обетование считали заодно со смертным воскресением: имя умершего должно было сохраниться навеки. Поэтому из лиц, упоминаемых в этом родословии, некоторые были законными наследниками своих отцов по природе, другие же рождены были одними отцами, а по имени принадлежали иным. Упоминали же тех и других: и действительных отцов, и тех, кто были как бы отцами. Таким образом, ни то, ни другое Евангелие не ошибается, исчисляя имена по природе и по закону. Потомки Соломона и Нафана до того переплелись между собой вследствие „воскрешения“ бездетных, вторых браков и „восстановления семени“, что одни и те же лица справедливо могли считаться детьми и мнимых, и действительных их отцов. Оба повествования совершенно правильны и доходят до Иосифа путем извилистым, но верным» 36 . Таким образом, и в Евангелии от Матфея, и в Евангелии от Луки речь идет об Одном и Том же Человеке. |
| Мнение об Игисиппе как историке идет от блаж. Иеронима (De vir. ill. 22): «Hegesippus vicinus Apostolicorum temporum, et omnes a passione Domini usque ad suam aetatem Ecclesiasticorum actuum texens historias, multaque ad utilitatem legentium pertinentia hinc inde congregans, quinque libros composuit, sermone simplici. Но Иероним сам сочинений Игисиппа не видел и в своем сообщении лишь произвольно видоизменяет известия Евсевия. Если же находящиеся у Евсевия места из этого сочинения отличаются историческим характером, отсюда нельзя выводить, что и все сочинение представляло не что иное, как историю. В последнем случае непонятно было бы, между прочим, почему сказание о смерти ап. Иакова находилось у Игисиппа в V книге, как цитирует Евсевий (II, 23,3), а не в начале сочинения, как нужно было бы ожидать этого, если бы оно представляло последовательное историческое повествование. В действительности, у Евсевия этот писатель выступает вообще как противник гностицизма (IV, 8,1) и свидетель апостольского предания. Отсюда естественнее всего думать, что и сочинение его было посвящено именно полемике с гнозисом, которая велась на исторической почве, а не была историей. Предшественников Евсевий как историк имел в другом отношении, не как автор собственно «Церковной истории», а как автор так называемой «Хроники», опыта (в своем роде) всемирной истории с библейско–христианской точки зрения. Христианская историография и появилась прежде всего именно в виде хронографии. Уже апологеты пытались установить синхронизм событий ветхозаветной истории и истории гражданской, опираясь на труд иудейского писателя, современника Иосифа Флавия, Иуста Тивериадского (ок. 100 г.; сохр. до Vb.; см. у Фотия, 33). Климент Александрийский пользовался (Strom. 1,21) «Хронографией» гностика Юлия Кассиана, которая упоминается и у Евсевия (VI, 13, 7). Но первое ученого характера руководство по всемирной истории дано было Секстом Юлием Африканом, из Эммауса или Никополя в Палестине, писателем, жившим во времена Северов в начале III в. |
| Однако, несмотря на внушительный объем историографической литературы, так или иначе касавшейся сочинений Евсевия Кесарийского , детальный анализ текстового материала исследователями не проводился. В научной литературе превалируют либо общие обзоры развития исторической мысли Византии (К. Крумбахер 54 , Г. Хунгер 55 , Х-Г Бек 56 , А. Гарнак 57 , А. Демпф 58 , Г. Барнс 59 , Р. Мильбурн 60 , А. Момильяно 61 , Ф. Винкельман 62 , А. Карпозилос 63 и др.), либо статьи, затрагивающие отдельные вопросы частного характера (Г. Дрейк 64 , P. М. Грант 65 , Р. Т. Д. Барнс 66 , Ж-М Санстер 67 , Т. Кристенсен 68 , Б. Уармингтон 69 и др.) Основные дискуссии в новейшей исторической литературе 70 , связанные с наследием Евсевия Кесарийского , группируются вокруг нескольких проблем. Так, очень активно обсуждается проблема приоритета Евсевия как первого церковного историка. Научная дискуссия по этому поводу началась еще в XIX веке, когда Ф. X. Баур обратил внимание на свидетельства Созомена и Иеронима, которые называли Климента Римского , Егезиппа, Юлия Африкана и Ипполита Римского предшественниками Кесарийского епископа 71 . В результате своего исследования он пришел к выводу, что звания церковных историков вполне заслуживают и другие два представителя раннехристианской литературы, такие как Лука и Егезипп. В конце XIX века данные соображения вызвали критику со стороны другого немецкого исследователя Ф. Овербека 72 . Он прекрасно показал, что названных «предшественников» Евсевия скорее следует отнести к апологетам (Егезипп) или хронистам (Африкан и Ипполит), а «Деяния апостолов» Луки можно назвать настоящей историей лишь с большой натяжкой. В XX веке позиция Овербека за исключением частных ее аспектов была принята подавляющим большинством исследователей 73 . Другой остро дискутируемой проблемой в современной византинистике является выявление интеллектуальных предпосылок раннего церковного историописания и вопрос о преемственности или коренном отличии нового жанра от классических образцов греко-римской историографии. |
| Греческая философия уже Греческим апологетам дала более или менее готовую и твердо установленную терминологию и значительный круг понятий, и их сочетаний, распространенных среди образованных классов. Все, что основано было в прибрежных городах Малой Азии и Греции, что созрело на Аттической почве, что пустило ростки в Александрии под влиянием ветхозаветного Откровения – все это подготовляло формы для Христианского учения. Греки, обладавшие необходимыми средствами, должны были, благодаря особенностям своего гения, чувствовать самым живым образом потребность взять на себя выполнение той задачи, какая стояла пред Христианской литературой этого периода. Так как и средства были созданием греческого духа, так как, далее, Греческая философия продолжала еще выполнять свою всемирно-историческую миссию, и значение ее стояло твердо, то само собою понятно, что и Богословская литература должна была получить печать греческого гения, греческого образа мысли и окраску греческих национальных особенностей. Понятно также, что Церковная наука должна была возникнуть там, где процветала светская наука. Александрия была центром языческой современной культуры, здесь же естественно прежде всего должно было чувствоваться постепенное нарастание внутренне-церковных и научных интересов и потребностей; поэтому Александрия была естественным местом рождения и Христианского Богословия. Развитие и утверждение его составляет великую и бессмертную заслугу великих Александрийцев Климента и Оригена . Оригену принадлежит и первый опыт систематического изложения Богословия, как науки – " О началах«, даже если этот опыт и нельзя считать совершенно удавшимся ни в формальном, ни в материальном отношении. Но этими условиями происхождения определялся и внутренний характер этой первой стадии Церковного Богословия: почти исключительною областью его была умозрительная сторона Христианского учения, зависимость его от Греческой философии преимущественно сводилась к влиянию на него Платоновой философии. Заслуга Александрийцев в развитии Церковного Богословия сделается еще очевиднее, если мы обратим внимание на то, что Греция не дала за это время ни одного богослова; Малая Азия противопоставила им только антимонтаниста Аполлония и Фирмиллиана Кесарийского (в Каппадокии); Сирия и Палестина дали нескольких писателей – Серапиона Антиохийского, Юлия Африкана и Александра Иерусалимского, которые ни в каком случае не могут быть поставлены рядом с Александрийцами. Единственного выдающегося писателя мы находим в Риме в лице Ипполита, который и пишет и мыслит по-гречески. По многосторонности своей литературной деятельности он даже превосходит Оригена ; но Ипполит не делал опыта систематического изложения Богословия, и не может спорить с Оригеном в отношении влияния на последующие поколения. |
| у Мартины в Dictionnaire des antiqués chrétiennes, p. 64, 97 и 497. Дюканж в Glossariume Latinitatis, под словом Signum, приводит слова Юлия Африкана , греческого египетско-палестинского писателя, жившего в конце 2– в первой половине 3 века и умершего около 240 года: Signum Dei in frontibus nostris digitis suis facimus. В деяниях 7 вселенского собора, бывшего в 787 году, находим указание, что крест изображаем был тогда ещё на челе и ещё одним перстом. Δι τε τς γινομνης παρ’ μν ες ατν ( σταυρν) προσκυνσεως, – говорят отцы собора, τς τε ν τ μετπ σειμεισεως, κα τς ν τ ρι δι δκτυλου γινμενης σφραγδος, ποδικειν δαμονας λπζομεν, т. е. что же касается до творимого ему (кресту) нами поклонения, до знаменования его на челе и делаемого перстом напечатления (его) в воздухе: то мы уповаем, что прогоняем (чрез сие) демонов, – деяние шестое, том или отдел четвёртый, у Манси в Conciliorum collectio t. XIII, p. 270 sub fin., см. также греческий Пидалион, в предисловии к деяниям 7 собора 9 примечание, Закинфское издание стр. 319, col. 1 fin. (в русском Казанском переводе деяний соборов, VII, 488 fin., почему-то нет ни чела, ни перста). 787 ↓ 1 2 Что латиняне начертывали крест пальцем, видно из того, что они, сохранив до настоящего времени древний малый крест при позднейшем большом, и до сих пор начертывают его пальцем (латиняне крестятся не одним крестом, – позднейшим большим, как мы православные, а двумя крестами, – позднейшим большим и вместе древним малым; это делается так, что, положив на себе большой крест, они вслед за тем начертывают на себе и малый крест; первый крест полагается всеми пятью перстами, собранными в некрепкую горсть, второй крест начертывается пальцем. Этот именно двойной крест разумеется в статье „О фрязех и о прочих латинех”, когда в ней говорится, что латиняне „пятью перст страною некако (со стороны как то, πλαγως πς) знаменуются ( κατασφραγζονται) и последи пальцем лице прекрещевают”. Латинские епископы и священники, если не благословляют, а начертывают на ком или на чём-нибудь крест (на крещаемых младенцах или на всех присутствующих в церкви за богослужением в известные дни года (см. |
|
|
