| Доктор. Дайте мне хоть на миг успокоиться. Юлия. К сожалению, это невозможно. Сейчас одному нашему общему знакомому… ну, словом, вы понимаете меня. Доктор. Что я могу сделать? Юлия. А вода? Доктор. Какая? Юлия. Вспомните время, когда мы были так дружны… Однажды метила луна, сияли звезды, и вы рассказали мне, что открыли живую воду, которая излечивает все болезни и даже воскрешает мертвых, если они хорошие люди. Аннуанциата. Доктор, это правда? Есть такая вода? Доктор. Юлия шутит, как всегда. Аннуанциата. Вы лжете, я вижу. Я сейчас убью вас! Доктор. Я буду этому очень рад. Аннуанциата. Доктор, вы проснетесь завтра, а он никогда не проснется. Он называл вас: друг, товарищ! Доктор. Глупая, несчастная девочка! Что я мору сделать? Вся вода у них за семью дверями, за семью замками, а ключи у министра финансов. Юлия. Не верю, что вы не оставили себе бутылочку на черный день. Доктор. Нет, Юлия! Уж настолько-то я честен. Я не оставил ни капли себе, раз не могу лечить всех. Юлия. Ничтожный человек. Доктор. Ведь министр любит аде, попросите у него ключи, Юлия! Юлия. Я? Эгоист! Он хочет все свалить на меня. Аннуанциата. Сударыня! Юлия. Ни слова больше! Я сделала все, что могла. Аннуанциата. Доктор! Доктор. Что я могу сделать? Мажордом. Его величество! Зал наполняется придворными. Медленно входит Тень и Принцесса. Они садятся на трон. Первый министр подает знак мажордому. Сейчас солистка его величества, находящаяся под покровительством его высокопревосходительства господина министра финансов, госпожа Юлия Джули исполнит прохладительную и успокоительную песенку «Не стоит голову терять». Тень. Не стоит голову терять… Прекрасно! Юлия (делает глубокий реверанс королю. Кланяется придворным. Поет.) Жила на свете стрекоза, Она была кокетка. Ее прелестные глаза Губили мух нередко. Она любила повторять: — Не стоит голову терять… Гром барабанов обрывает песенку. Тень (вскакивает, шатаясь). Воды! Мажордом бросается к Тени и останавливается пораженный. Голова Тени вдруг слетает с плеч. Обезглавленная тень неподвижно сидит на троне. |
| Вам грозит беда. Ученый. Не может быть. Ведь я так счастлив! Юлия. И все-таки вам грозит беда. Аннуанциата. Не улыбайтесь, сударыня, умоляю вас. Иначе мы не поймем, серьезно вы говорите или шутите, и, может быть, даже погибнем из-за этого. Юлия. Не обращайте внимания на то, что я улыбаюсь. В нашем кругу, в кругу настоящих людей, всегда улыбаются на всякий случай. Ведь тогда, что бы ты ни сказал, можно повернуть и так и этак. Я говорю серьезно. Христиан-Теодор. Вам грозит беда. Ученый. Какая? Юлия. Я говорила вам, что в нашем кругу бывает один министр? Ученый. Да. Юлия. Это Министр финансов. Он бывает в нашем кругу из-за меня. Он ухаживает за мной и все время собирается сделать мне предложение. Аннуанциата. Он? Да он и ходить-то не умеет! Юлия. Его водят прекрасно одетые лакеи. Ведь он так богат. И я сейчас встретила его. И он спросил, куда я иду. Услышав ваше имя, он поморщился, Христиан-Теодор. Аннуанциата. Какой ужас! Юлия. В нашем кругу мы все владеем одним искусством — мы изумительно умеем читать по лицам сановников. И даже я, при моей близорукости, прочла сейчас на лице министра, что против вас что-то затевается. Христиан-Теодор. Ученый. Ну и пусть затевается. Юлия. Ах, вы меня испортили за эти две недели. Зачем только я навешала вас! Я превратилась в сентиментальную мешанку. Это так хлопотливо. Аннуанциата, уведите его. Ученый. Зачем? Юлия. Сейчас сюда прядет министр финансов, и я пушу в ход все свои чары и узнаю, что они затевают. Я даже попробую спасти вас. Христиан-Теодор. Аннуанциата. Как мне отблагодарить вас, сударыня? Юлия. Никому ни слова, если вы мне действительно благодарны. Уходите. Аннуанциата. Идемте, сударь. Ученый. Аннуанциата, вы ведь знаете, что я должен здесь встретиться с принцессой. Юлия. У вас еще час времени. Уходите, если вы любите принцессу и жалеете меня. Ученый. До свидания, бедная Юлия. Как вы озабочены обе! И только я один знаю — все будет прекрасно. Аннуанциата. Он идет. Сударыня, умоляю вас… Юлия. Тише! Я же сказала вам, что попробую. |
| Юлия Вознесенская: жила-была старушка Недавно писательница Юлия Вознесенская справила свой 71-й день рождения. Когда ее насыщенная жизнь — где были и лагеря, и высылка за границу, и потеря мужа — перетекла в старость, она решила описать, какой радостной может быть эта пора. Так появились рассказы «Жила-была старушка в зеленых башмаках». Своими наблюдениями и мыслями о зиме человеческой жизни Юлия Николаевна делится с «Фомой». 7 ноября, 2011 Недавно писательница Юлия Вознесенская справила свой 71-й день рождения. Когда ее насыщенная жизнь — где были и лагеря, и высылка за границу, и потеря мужа — перетекла в старость, она решила описать, какой радостной может быть эта пора. Так появились рассказы «Жила-была старушка в зеленых башмаках». Своими наблюдениями и мыслями о зиме человеческой жизни Юлия Николаевна делится с «Фомой». Источник: журнал «Фома» Недавно писательница Юлия Вознесенская справила свой 71-й день рождения. Когда ее насыщенная жизнь — где были и лагеря, и высылка за границу, и потеря мужа — перетекла в старость, она решила описать, какой радостной может быть эта пора. Так появились рассказы «Жила-была старушка в зеленых башмаках». Своими наблюдениями и мыслями о зиме человеческой жизни Юлия Николаевна делится с «Фомой». Юлия Вознесенская Юлия Вознесенская Юлия Николаевна Вознесенская родилась в 1940 г. в Ленинграде, училась в Ленинградском институте театра, музыки и кино. В 1966 году начала печататься (стихи, самиздат), проводила в своей комнате в коммуналке литературные вечера, выставки художников-нонконформистов. В 1974 году приняла святое крещение. В 1976 была приговорена к 5 годам ссылки в Воркуту за «антисоветскую пропаганду». За побег в Петербург (на судебный процесс художников Ю.Рыбакова и О.Волкова) отправлена на 2 года в женскую колонию, неподалеку от оз. Байкал. В 1980 году вместе с двумя сыновьями принуждена к эмиграции в Германию. Там написала книги «Женский декамерон», «Звезда Чернобыль», «Письма о любви», работала на радиостанции «Свобода». |
| В тот момент Юлия страдала от панических атак и чувствовала себя несчастной: она только что открыла свою инклюзивную Монтессори-школу, о которой так мечтала, но там начались проблемы. Фотография Вовы попалась случайно. В посте было написано, что мальчика из приюта переводят в детский дом и ему срочно нужна мама, иначе он погибнет. Юлия вспоминает: — Очень красивый мальчик. Если его почему-то до пяти лет не забрали, значит, уже вряд ли заберут. А я в депрессняке. Наверное, это был единственный стимул, который вернул меня к жизни. Артем на ребенка с синдромом Дауна согласился («Да не вопрос!»), а Юлия в разговорах с ним понимала, что он боится не справиться, и не знала, что делать на комиссии для приемных родителей. Но там Артем переключился как по щелчку и бодро заявил: «Да, это наше общее решение, конечно». Через соцсети Юлия нашла педагога, узнала, какие игрушки любит Вова, и приехала на встречу в самарский детский дом. В реальности мальчик оказался не таким картиночным: — Его вывели в обуви, которая ему велика, во-от такие висячие зеленые сопли, тифозно постриженный, издает звук, как у сверчка, вращает глазами… Я смотрю и думаю: «Нет, Юля, бежим». «Убери руки, это мой ребенок» Юлия протянула Вове игрушку, показала, как гонять шарик по трубе. Вова повторил, и Юлия на радостях закричала подруге-журналисту, вместе с которой приехала: «Инесса, он обучаемый!» — Все приемные родители знают, что обычно, когда ты берешь на руки ребенка в детдоме, он стоит столбиком и его невозможно обнять, — рассказывает Юлия. — Но Вовка прислонился ко мне спиной и как будто во мне утонул. Я его обнимаю и понимаю: все, отпустить не смогу. Раньше частная школа и сад Юлии были в одном здании. Перед тем как забрать Вову домой, Юлия специально пошла в нулевку и мыла горшки за чужими детьми — тренировалась: — Я понимала, что забираю особого ребенка, который носит памперс, и что будет непросто. Юлия называет Вову подарком, потому что привезла его из Самары в Москву на свой день рождения. Через несколько дней Артем уже таскал Вову на руках, укладывал спать. Юлия даже в шутку говорила: «Убери руки, это мой ребенок». Так получилось, что Юлия забирала Вову одна и документы оформили только на нее. |
| Конечно! Ведь я докажу им это живым примером. Доктор молча машет рукой. Человеку можно объяснить все. Ведь азбуку он понимает, а это еще проще, чем азбука, и, главное, так близко касается его самого! Через сцену, играя, пробегают курортники. Доктор (указывая на них). И эти тоже поймут вас? Ученый. Конечно! В каждом человеке есть что-то живое. Надо его за живое задеть — и все тут. Доктор. Ребенок! Я их лучше знаю. Ведь они у меня лечатся. Ученый. А чем они больны? Доктор. Сытостью в острой форме Ученый. Это опасно? Доктор. Да, для окружающих. Ученый. Чем? Доктор. Сытость в острой форме внезапно овладевает даже достойными людьми. Человек честным путем заработал много денег. И вдруг у него появляется зловещий симптом: особый, беспокойный, голодный взгляд обеспеченного человека. Тут ему и конец. Отныне он бесплоден, слеп и жесток. Ученый. А вы не пробовали объяснить им все? Доктор. Вот от этого я и хотел вас предостеречь. Горе тому, кто попробует заставить их думать о чем-нибудь, кроме денег. Это их приводит в настоящее бешенство. Пробегают курортники. Ученый. Посмотрите, они веселы! Доктор. Отдыхают! Быстро входит Юлия Джули. Юлия (доктору). Вот вы наконец. Вы совсем здоровы? Доктор. Да, Юлия. Юлия. Ах, это доктор. Доктор. Да, это я, Юлия. Юлия Зачем вы смотрите на меня, как влюбленный заяц? Убирайтесь! Доктор хочет ответить, но уходит в павильон, молча махнув рукой. Где вы. Христиан-Теодор? Ученый. Вот я. Юлия (подходит к нему). Да, это вы. (Улыбается.) Как я рада видеть вас! Ну, что вам сказал этот ничтожный доктор? Ученый. Он сказал мне, что я здоров. Почему вы называете его ничтожным? Юлия. Ах, я любила его когда-то, а таких людей я потом ужасно ненавижу. Ученый. Это была несчастная любовь? Юлия. Хуже. У этого самого доктора безобразная и злая жена, которой он смертельно боится. Целовать его можно было только в затылок. Ученый. Почему? Юлия. Он все время оборачивался и глядел, не идет ли жена. Но довольно о нем. Я пришла сюда, чтобы… предостеречь вас. Христиан-Теодор. |
| Аннунциата. Ах, право, мне не до этого, сударыня. Юлия. Вы все думаете о нем? Об ученом? Аннунциата. Да. Юлия. Неужели вы думаете, что он может победить? Аннунциата. Мне все равно. Юлия. Вы не правы. Вы девочка еще. Вы не знаете, что настоящий человек – это тот, кто побеждает… Ужасно только, что никогда не узнать наверняка, кто победит в конце концов. Христиан-Теодор такой странный! Вы знаете о нем что-нибудь? Аннунциата. Ах, это такое несчастье! Мы переехали во дворец, и папа приказал лакеям не выпускать меня. Я даже письма не могу послать господину ученому. А он думает, наверное, что и я отвернулась от него. Цезарь Борджиа каждый день уничтожает его в газете, папа читает и облизывается, а я читаю – и чуть не плачу. Я сейчас в коридоре толкнула этого Цезаря Борджиа и даже не извинилась. Юлия. Он этого не заметил, поверьте мне. Аннунциата. Может быть. Вы знаете что-нибудь о господине ученом, сударыня? Юлия. Да. Знаю. Мои друзья министры рассказывают мне все. Христиан-Теодор очутился в полном одиночестве. И несмотря на все это, он ходит и улыбается. Аннунциата. Ужасно! Юлия. Конечно. Кто так ведет себя при таких тяжелых обстоятельствах? Это непонятно. Я устроила свою жизнь так легко, так изящно, а теперь вдруг – почти страдаю. Страдать – ведь это не принято! (Хохочет громко и кокетливо.) Аннунциата. Что с вами, сударыня? Юлия. Придворные возвращаются сюда. Господин министр, вот вы наконец! Я, право, соскучилась без вас. Здравствуйте! Лакеи вводят министра финансов . Министр финансов. Раз, два, три, четыре… Так. Все бриллианты на месте. Раз, два, три… И жемчуга. И рубины. Здравствуйте, Юлия. Куда же вы?.. Юлия. Ах, ваша близость слишком волнует меня… Свет может заметить… Министр финансов. Но ведь отношения наши оформлены в приказе… Юлия. Все равно… Я отойду. Это будет гораздо элегантнее. (Отходит.) Министр финансов. Она настоящая богиня… Лакеи! Посадите меня у стены. Придайте мне позу полного удовлетворения происходящими событиями. Поживее! Лакеи исполняют приказание. Прочь! |
| И он намерился, как только Юлия Михайловна войдет, спросить с искренним удивлением: что случилось? Отчего она как будто сердится на него за что-то? . Юлия Михайловна не приходила. Соня не возвращалась. Он слышал, как Юлия Михайловна бегает быстрыми шажками по коридору, разговаривает с Васеной, потом стукнула дверь кабинета, послышалось гудение голоса Ганчука, Юлия Михайловна сказала громко: «Это не то, что я хочу!» — на это Ганчук ответил неразборчивой фразой, затем все смолкло. В столовую не заходил никто. Открылась бесшумно дверь, появился черный кот Маврикий и, не взглянув на Глебова, пройдя мимо него, как мимо стула, прошествовал через столовую в Сонину комнату. Глебов сидел на диванчике уже полчаса. Начал нервничать. Что, в самом деле, за обращение? На каком основании? Ведь нет никаких оснований. То, что он не пришел на Ученый совет, имело уважительную причину. Более чем! Смерть близкого человека поважнее неприятностей по службе. Постепенно все более настраиваясь против Юлии Михайловны — в ней всегда чувствовалась какая-то спесивость, эгоистичность, неприятная женщина — и заодно против Ганчука, который так ей во всем поддавался, Глебов впервые с тайным злорадством подумал, что в общем-то неплохо, что этих людей поприжали. Нельзя на все смотреть со своей колокольни. И не случайно у них так мало защитников. Когда Юлия Михайловна вдруг вошла, неся — не чай, не вазу с печеньем и даже не пепельницу — настольную лампу, Глебов произнес с некоторым вызовом: — Вы на меня как будто сердиты, Юлия Михайловна? Юлия Михайловна странно хмыкнула, но не ответила сразу. Она устанавливала лампу в углу комнаты на журнальном столике. Установила, зажгла. — Да, представьте себе, сердита. — За что же, Юлия Михайловна? — Этого быстро не объяснишь. У нас нет времени для разговора. Сейчас придет Сонечка. Здесь как-то темно, не правда ли? Надо зажигать свет. «Mehr Licht», — как сказал Гете перед смертью. Она зажгла люстру и вышла. Было часа четыре дня, не так уж темно. Вдруг Юлия Михайловна вернулась, плотно заперла за собой дверь, глаза ее блестели, движения были поспешные. Она села на стул напротив диванчика и, глядя блестящими глазами прямо в глаза Глебова, заговорила тихо и быстро: |
| Ученый. Нет, я историк. Юлия. Вы отдыхаете здесь? Ученый. Я изучаю историю вашей страны. Юлия. Наша страна — маленькая. Ученый. Да, но история ее похожа на все другие. И это меня радует. Юлия. Почему? Ученый. Значит, есть на свете законы, общие для всех. Когда долго живешь на одном месте, в одной и той же комнате и видишь одних и тех же людей, которых сам выбрал себе а друзья, то мир кажется очень простым. Но едва выедешь из дому — все делается чересчур уж разнообразным. И это… За дверью кто-то испуганно вскакивает. Звон разбитого стекла. Кто там? Входит, отряхиваясь, изящный молодой человек. За ним растерянная Аннуанциата. Молодой человек. Здравствуйте! Я стоял тут у вашей двери, и Аннуанциата испугалась меня. Разве я так уж страшен? Аннуанциата (Ученому). Простите, я разбила стакан с молоком, которое несла вам. Молодой человек. А у меня вы не просите прощения? Аннуанциата. Но вы сами виноваты, сударь! Зачем вы притаились у чужой двери и стояли не двигаясь? Молодой человек. Я подслушивал. (Ученому.) Вам нравится моя откровенность? Все ученые — прямые люди. Вам должно это нравиться. Да? Ну скажите же, вам приятна моя откровенность? А я вам нравлюсь? Юлия. Не отвечайте. Если вы скажете «да» — он вас будет презирать, а если окажете «нет» — он вас возненавидит. Молодой человек. Юлия, Юлия, злая Юлия! (Ученому.) Разрешите представиться: Цезарь Борджиа. Слышали? Ученый. Да. Цезарь Борджиа. Ну? Правда? А что именно вы слышали? Ученый. Многое. Цезарь Борджиа. Меня хвалили? Или ругали? А кто именно? Ученый. Просто я сам читал ваши критические и политические статьи в здешней газете. Цезарь Борджиа. Они имеют успех. Но всегда кто-нибудь недоволен. Выругаешь человека, а он недоволен. Мне бы хотелось найти секрет полного успеха. Ради этого секрета я готов на все. Нравится вам моя откровенность? Юлия. Идемте. Мы пришли к Ученому, а ученые вечно заняты. — Цезарь Борджиа. Я предупредил господина Ученого. Наш хозяин говорил ему, что я приду. А вы, блистательная Юлия, ошиблись комнатой? |
| – О, если бы я могла спасти его! Пусть это стоило бы мне жизни, пусть бы он никогда не узнал об этом… все равно! Несчастная моя Россия – если она убивает таких, как он, а оставляет одних троглодитов – у нее нет будущего! С такими, как он, умерла ее слава! Весь мир окутан траурной вуалью! Глава вторая Ты пахнешь, как пахнет сирень, А пришла ты по трудной дороге! А. Ахматова. Учительница музыки, Юлия Ивановна, в молодости была приятельницей Елочкиной матери. Вскоре после окончания войны она очень серьезно заболела ревматизмом, и тогда Елочка со свойственным ей чувством долга сказала себе, что в память матери обязана проявить внимание по отношению к этой старой даме. Она несколько раз навещала ее и даже дежурила две ночи у постели. Делала она это тем охотней, что муж Юлии Ивановны был когда-то видным лидером кадетской партии в Киеве и заслужил прозвище «совесть Киева». Елочке этого было довольно, чтобы испытывать живое участие к судьбе вдовы, которая к тому же являлась интересной собеседницей, так как изъездила всю Европу и была знакома со многими замечательными людьми. Именно Юлия Ивановна навела Елочку на мысль заняться снова музыкой и определила ее в свой класс. Отлично понимая, что уровень музыкальных способностей Елочки очень невысок, Юлия Ивановна тем не менее любила часы занятий с нею: ей нравилась серьезность и интеллигентность девушки и она всегда, прежде чем начать урок, заводила с ней разговоры, которые обычно затягивались, а собственно занятия сводились к 15 минутам. Однажды в декабре 1928 года – Елочка навсегда запомнила этот день – Юлия Ивановна, еще не начиная урока, сказала: Учительница музыки, Юлия Ивановна, в молодости была приятельницей Елочкиной матери. Вскоре после окончания войны она очень серьезно заболела ревматизмом, и тогда Елочка со свойственным ей чувством долга сказала себе, что в память матери обязана проявить внимание по отношению к этой старой даме. Она несколько раз навещала ее и даже дежурила две ночи у постели. Делала она это тем охотней, что муж Юлии Ивановны был когда-то видным лидером кадетской партии в Киеве и заслужил прозвище «совесть Киева». Елочке этого было довольно, чтобы испытывать живое участие к судьбе вдовы, которая к тому же являлась интересной собеседницей, так как изъездила всю Европу и была знакома со многими замечательными людьми. Именно Юлия Ивановна навела Елочку на мысль заняться снова музыкой и определила ее в свой класс. Отлично понимая, что уровень музыкальных способностей Елочки очень невысок, Юлия Ивановна тем не менее любила часы занятий с нею: ей нравилась серьезность и интеллигентность девушки и она всегда, прежде чем начать урок, заводила с ней разговоры, которые обычно затягивались, а собственно занятия сводились к 15 минутам. Однажды в декабре 1928 года – Елочка навсегда запомнила этот день – Юлия Ивановна, еще не начиная урока, сказала: |
| «Вырастут и разнесут вам квартиру». У Юлии 10 детей, трое из которых — с синдромом Дауна 22 марта, 2024. Вероника Словохотова О приемных подростках и безусловной любви Фото: Жанна Фашаян У Юлии Ставровой-Скрипник было семеро детей: двое кровных и пятеро приемных. Она считала, что никогда не согласится взять из детского дома ребенка с синдромом Дауна, потому что он будет тяжелым инвалидом и ее жизнь закончится. Но потом забрала троих. Во Всемирный день людей с синдромом Дауна рассказываем историю удивительной семьи. «И больше вы меня никогда не увидите» Юлия познакомилась с Артемом, когда была одинокой мамой двух сыновей. Она открывала детский центр, Артем помогал делать сайт. Найти общий язык по работе никак не получалось, и Юлия написала у себя в Живом журнале: «Мужчины с Марса, женщины с Венеры, а айтишники — вообще с неизвестной планеты». Встретившись в очередной раз, от безысходности попросила: «Господи, Артем, давайте я вам последний раз все объясню и больше вы меня никогда не увидите». — Наверное, он испугался, что больше меня не увидит, — смеется Юлия. — В тот день я приехала на встречу со своим младшим сыном. Я была поражена, какими глазами Артем на него смотрел. Такого взгляда на чужого ребенка у мужчин я не видела никогда. Юлия и Артем стали общаться ближе и быстро поняли, что хотят быть вместе. Оказалось, Артем не может иметь детей. Но любви это не помешало. «Юля, бежим…» Поженившись, решили взять ребенка из детского дома. Сначала думали только об одной девочке, но со временем в семью пришли еще шестеро детей, трое из которых — слабослышащие подростки. Представить себя родителями детей посложнее Юлия и Артем пока не могли. Однажды, гуляя в парке, Юлия услышала от подруги: «Ну понятно, ты приемная мама. А вот Эвелина Бледанс! Вот женщина, которая перевернула мой мир! У нее сын с синдромом Дауна». Юлия Ставрова-Скрипник — Я считала, что дети с синдромом Дауна — очень тяжелые инвалиды и что с ними твоя жизнь закончена. Подписываюсь на Эвелину, смотрю: как круто! И меня захватывает, — вспоминает Юлия. — Потом начинаю узнавать приемные семьи, присматриваюсь… И вот вижу в соцсети фотографию Вовы. Это было шесть лет назад. |
|
|
